( отголоски далёкой, жестокой войны)

Фимка Сургучёв стоял на автобусной остановке и нетерпеливо поглядывал на часы. Рейсовый автобус, Смоленск – Бакланово, административный центр Демидовского района, запаздывал. Но вот, из-за поворота показалась краснобокая махина и, остановившись, распахнула двери. Фимка, вытянув шею, искал глазами своего закадычного дружка, Генку Соколова. В течение восьми лет тот, с завидным постоянством, проводил летние каникулы здесь, в деревне, у бабушки Анфисы и у деда Прохора. Фронтовика, ветерана войны, водителя знаменитой полуторки, машины военных времён. Наконец, Фимка увидел друга и, радостно, закричал:

- «Сокол», салют! Давай, вали сюда!

Но Генка замешкался, пропуская вперёд пожилую женщину. Выйдя из автобуса, он подбежал к другу и, крепко обхватив его, закружил.

- Пусти, задушишь! – крикнул Фимка. – Ну, и разнесло тебя, Сокол! – хлопая того по плечу, проговорил он.

- Ха, а ты думал, что я буду таким же доходягой как ты?! Я занимаюсь боксом и каратэ. У нас отличная юношеская команда, и, как видишь, результаты налицо. Слышь, Сургуч, (так ребята обращались друг к другу), а футболисты готовы к встрече с городским капитаном?

- А то?! Я уже назначил и день соревнования. Повесил объявление на столб, что рядом с клубом.

- Молоток! – похвалил друга Генка и, оглядевшись по сторонам, запел: - «Где же моя синеглазая, где»?…

- Так ты это о Ксюхе своей, «Рыжике»? – он имел в виду свою одноклассницу, Ксеню Рыжову.

- Ага, а о ком же ещё? Сургуч, помоги с гитарой, а то рюкзак отдавил все плечи…

Тот, закинув гитару за спину, сказал:

- Мамка у неё приболела, поэтому и не смогла встретить тебя. Однако наказала, чтобы я тебя поцеловал вместо неё…

- Ха, - хохотнул Генка, - ещё чего не хватало!  Вдруг кто увидит, и что подумают о нас, а???

Так, весело болтая, делясь новостями, они дошли до дома деда Прохора.

Боже мой, а какая красота окружала деревню Бакланово! Воздух, настоянный на хвое, заполняя лёгкие, распирал их, и хотелось пить эту свежесть до бесконечности. Вокруг подтаёжная зона смешанных-темнохвойных лесов, а вся территория района входит  в состав национального парка - «Смоленское - поозёрье». Поистине живой, нетронутый уголок природы!

Поднявшись на крыльцо дома, Генка крикнул:

- Дед, бабуля, принимайте внука!                                            

Седая голова Прохора показалась в открытом настежь окне, а в дверном проёме стояла бабушка Анфиса, в нарядном переднике и, гостеприимно раскинув руки, ласково проворковала:

- Милости прошу, дорогие гости, давно уж поджидаем вас...

Засмеявшись, Генка обнял любимую бабульку и, расцеловал. Пройдя в дом, подскочил к деду и тот, обняв внука, по-мужски похлопал его по спине, приговаривая при этом ворчливым голосом:

- Ну, внучок, ей Богу, заждались тебя. – И, легонько отодвинув его от себя, воскликнул, - а возмужал-то как! Вытянулся, точно каланча! Думали, что и не приедешь вовсе, и что останемся мы со старухой на зиму без малинового варенья, ха-ха-ха. – Посмеиваясь, продолжил: - да не только без малины, но и других лесных ягод, грибов, так-то вот, внучек. Почитай, уж и ягод-то не осталось в лесу?

- Да нет, Прохор Игнатьевич, - возразил Фимка, - девчонки наши только вчера ходили в лес и сказали, что в этом году страсть как много разной ягоды.

- Вот и добре, – крякнул довольный дед. - Так вы, хлопчики, завтра же идите в лес, а сейчас за стол. Бабка, вона каких пирогов напекла, аж слюна катится, да и разное угощенье тоже поджидает вас... Вот скажи внучек, как там поживает сынок-то наш, папка твой? Собирается ли навестить стариков? Уж больно соскучились мы с матерью по нему...

- Дед, конечно же, собирается! Понимаешь, он сейчас в рейсе, - отправляя в рот кусок мясного пирога, ответил Генка. - Он, как и ты, не может жить без машины, как-никак, дальнобойщик, поехал в Польшу. Из-за него-то я и задержался. Хотел проводить батю в рейс, чтоб дорога скатертью стелилась ему...                                                   - - Ну и ладно. Жизнь не переплюнешь! У неё свои законы, да уж! – как бы поставив жирную точку на данной теме, сказал дед. Потом, хитро прищурив глаза, спросил: - А вот ты, Геша, не позабыл ли ты мои любимые песни, а? Почитай, цельный год прошёл...

- Да нет, дед, не соскучился. В школе я организовал музыкальную группу «РЕТРО», так она называется. В её составе ребята, которые любят бардовские песни. И, на выступлениях, исполняем и твою любимую, да, да, - « Эх, путь, дорожка»…

Дед Прохор расплывшись в довольной улыбке, широким жестом разгладил седую бороду и усы. Поднявшись, подошёл к старому проигрывателю и поставил пластинку с военными песнями, в исполнении знаменитых певцов: - Леонида Утёсова, Владимира Трошина, Марка Бернеса...

На другой день, встав пораньше, Генка засобирался в лес по ягоды. Бабушка положила в ведро, еду, завернутую в чистое полотенце, и литровую бутылку молока. С улицы донёсся условный свист Фимки, и Генка выскочил из дома.

- Слушай сюда, Сокол! Рыжик тоже идёт с нами, - выпалил он радостную новость.

- Да ты что?! Вот так обрадовал дружище!

- Сейчас зайдём за ней. Ксюха выполнила все назначения врача и мамка её уже на ногах.   

Подходя к дому Рыжовой, они увидели её сидящей на лавочке возле калитки. К ребятам подошла и тётка Настя, мама Ксюши. Поздоровавшись, обратилась к ним с нравоучениями:

- Смотрите, не балуйте у меня! Ксюшу не обижать! И, к четырём часам, чтобы были дома...

- Тётка Настя, да что вы такое говорите-то?! Когда это мы обижали Рыжика, а?! Честное слово, обижаете, - с обидой выпалил Фимка.

 - Да, Фима прав, – поддержал друга Геннадий.

- Ладно, Фим, не сердись. Хоть вам и по пятнадцать годков, а вона как вымахали! Прямо таки взрослые мужички...

- Ну, хватит, мам! - вмешалась Ксюша. - Мы пошли! Не волнуйся, вернёмся вовремя. Пока! – и друзья двинулись в сторону леса...

А вот и духмяный, щебечущий на разные птичьи голоса, лес. Воздух пропитан тонким ароматом спелых ягод, а разлапистые деревья гостеприимно раскинули навстречу им ветви с изумрудной листвой. Генка ни на секунду не отпускал руку Ксюши. Он давно был неравнодушен к этой рыжей девчонке и с годами чувства его крепли. Да и Ксюша отвечала ему взаимностью. Фимка же, отлично зная лес, выступал сейчас в роли проводника. 

Генку распирало от счастья. Свернув, следом за другом, на протоптанную грибниками тропинку, он, крепко сжимая руку подружки, запел зычным баритоном:

Через реки, горы и долины,

Сквозь туман, пургу и чёрный дым,

Мы вели машины, объезжая мины,

по путям, дорожкам фронтовым…

Эх, путь дорожка, фронтовая,

Не страшна нам бомбёжка лихая,

А помирать……

- Сокол, - крикнул Фимка, - ну, достал ты, вместе с дедом, своей «дорожкой фронтовой»! Давай лучше вот эту, что поёт Григорий Лепс:

Горькой, рюмкой водки на столе,

Ветер плачет за окном…

Тихой болью отзывается  во мне,

Этой молодой луны крики…

 - Сургуч, замолкни! – смеясь, одёрнула его Ксюша. – У тебя и голоса-то нет. Да и слова, чёрт знает, какие… Слушай, давай лучше песню Елены Ваенги: 

Снова стою одна,

Снова курю мама, снова,

А вокруг тишина,

Взятая за основу…

Генка, расхохотавшись, схватился за живот. Потом, выпрямившись, рванул во всю мощь своего голоса:

Эх, путь дорожка, фронтовая,

Не страшна нам бомбёжка лихая,

А помирать нам, рановато,

Есть у нас ещё...  

И вдруг, мощный взрыв, прервав песню, поднял столб рыжей земли повалив деревья. Всё вокруг заволокло дымом пропитанным пороховой гарью.

- Ложись! – громко крикнул чей-то хриплый голос. – Сюда! Скорей! Прыгайте в окоп!

Ошалелые от взрыва ребята, кубарем скатившись в окоп, чуть не сшибли с ног сержанта. Посмотрев на них пронзительными карими глазами, резко выделяющиеся на закопчённом от дыма лице, он, закричал:

- Товарищ старлей, пополнение прибыло! И медсестра с ними!

Низко пригибаясь, из отдалённой части окопа, показался молоденький офицер, видимо, прибывший на фронт прямо из военного училища. Подозрительно посмотрев на вновь прибывших, строго спросил:

- Почему не по форме, товарищи солдаты? – И, не слушая оправдания, скомандовал: - Приготовиться к бою! – Повернувшись к Ксюше, приказал: - Сестра, скорей окажите помощь раненному солдату и, тащите его вон по той дорожке, что справа, как можно дальше в лес. Смотрите, не перепутайте...

Ксюша хотела возразить ему. Хотела сказать, что она не медсестра, а ученица десятого класса, но что-то заставило её замолчать. Вспомнились уроки, проводимые фельдшером из районной больницы, по оказанию первой медицинской помощи. Осмотревшись, заметила валявшуюся санитарную сумку с эмблемой красного креста и полумесяца. В трёх метрах от неё лежал стонущий окровавленный солдат с ранениями головы и ног. Ни секунды не мешкая, Ксюша, вскрыв санитарную сумку, стала обрабатывать раны и накладывать бинты...

Старлей спросил:

- Как ваши фамилии, солдаты?

Генка и Фимка, вытянувшись по стойке смирно, выкрикнули: - Соколов! Сургучёв! 

Вдруг раздался крик сержанта:

- Командир, танки, танки пошли!

- Соколов, - отдал приказ командир, - хватай связку гранат и, вперёд, на подрыв танка! А ты, Сургучёв, к пулемёту! Быстро! – Повернувшись к «медсестре», прокричал: - Сестра, что вы там возитесь?! Тащите раненого вглубь леса, да побыстрей! – И, схватив автомат, занял боевую позицию...

Ксюша, стиснув зубы, обхватила солдата за плечи и, волоком потащила в лес...

Соколов, схватив связку гранат, короткими перебежками, зигзагами, а моментами и по-пластунски, стал приближаться к вражескому танку, из которого, не переставая, строчил пулемёт. Ему удалось метров до десяти сократить расстояние и, сделав мощный рывок вверх, бросил связку гранат под ходовую часть танка. И, сразу же, ещё до взрыва, он успел откатиться в сторону. Вот она, спортивная подготовка, как она пригодилась ему сейчас. Раздался мощный взрыв и, из охваченного огнём танка, стали выскакивать фашисты, и тут же заработал пулемёт Сургучёва.

Соколов, выплёвывая на ходу комочки земли забившей рот, скатился в окоп. Сержант, с прошитой пулями грудью, смотрел мёртвыми глазами в небо. Пулемёт замолк внезапно. Кончились патроны.

Командир прокричал:

- Рядовые, Соколов, Сургучёв, отступать в лес,  по дорожке что справа, а я прикрою вас. Выполнять приказ!!! – и он открыл шквальный огонь из автомата по вражеской пехоте.

Генка с Фимой, не поднимая головы, поползли по еле заметной тропинке в сторону леса. Они ползли до тех пор, пока вдруг не уткнулись в ноги Ксюши, обутые в кроссовки. Обезумившие от грохота взрывов и стрельбы, они тупо уставились на сидящую под развесистым дубом рыжию девочку. Недоумевая, подумали: - откуда она взялась, и что тут делает?! А девочка, по лицу которой катились слёзы, отрешённым взглядом смотрела на ребят... Вдруг она протянула им рваную солдатскую пилотку с пятиконечной звездой и истлевший кусок рукава от гимнастёрки и, прошептала обескровленными губами:

- Я не спасла его... Он умер…

Прошло не менее получаса, пока ребята, наконец-то, пришли в себя.

Генка, мотая контуженой головой, чуть слышно, проговорил:

- Ребята, а что это было-то, а? Неужели взрывной волной нас отбросило в параллельный мир прошедшего времени? И мы с вами стали свидетелями боёв и, кажется, воевали?

- Не знаю как ты, Сокол, а я да, воевал! Ха, уложил из пулемёта с десяток гадов. Будут помнить Фимку Сургучёва!

- А я что, по-твоему, сачковал?! Это что, не я подбил танк?! – возмутился Генка...

- Мальчики, - тихим голосом окликнула их Ксюша, - вот смотрите сюда, что у меня осталось. На внутренней стороне пилотки, синими буквами, видимо химическим карандашом, сделана надпись, Сидоренко Иван, - и она опять заплакала... 

Генка понял, что оставаться им здесь больше, нельзя. Твёрдо встав на ноги, сказал:

- Всё, ребята, пора домой, к деду. Ему не было и восемнадцати, когда он рванул на фронт. Правда, воевал всего восемь месяцев, но, крутя баранку полуторки, доехал до Берлина. Мы всё ему расскажем. Он фронтовик, поймёт и поверит нам. Кроме того, нужно привести себя в порядок. Да, и ещё, я позвоню в Смоленск, Заславскому  Давиду, руководителю поискового отряда. Правильный мужик! Мой тренер по каратэ, служил в ВДВ. Он организовал Музей Венной Славы, где и хранятся находки той страшной войны...

- Рыжик, солнышко, - ласково обратился он к подружке, - прошу тебя, успокойся. Находку, что ты нашла, сдадим в музей и имя Ивана Сидоренко, будет вписано в книгу памяти. Мы должны помнить тех, кто пал в боях, защищая нашу землю! А сейчас, пошли домой…

Встрепенувшись, Фимка выдал недовольным тоном:

- А что, Сокол, мы не можем с Ксюхой стать членами поискового отряда? Учти, раскопки-то проводить будут здесь, у нас. А я, как ты знаешь, проводник, знаю лес, как свои пять пальцев...

- Да нет, Сургуч, я не против! – пожав плечами, ответил Генка. - Я, за! Будь спокоен, этот вопрос, решится в вашу пользу.

Он нежно погладил руку Ксюши, которая до сих пор находилась в подавленном состоянии. Заглянув в васильковые глаза, прошептал:

- Рыжик, всё будет хорошо! Только успокойся. Поверь, всё, что произошло с нами, осталось в другом, прошлом времени...

Осмотревшись по сторонам, Фимка, пробурчал:

- Слушай, а где ж вёдра-то наши? Их нигде нет. Ох, и заругают же нас мамки…

- Не стони, - успокоил его Соколов. - Я всё улажу, и даже решу проблему с ягодами, вот увидишь. Пошли...

Ребята молча, с напряжёнными, чёрными от копоти лицами, возвращались по протоптанной дорожке домой и вдруг, не сговариваясь, запели:

Наши мёртвые, нас не оставят в беде,

Наши павшие, как часовые,

Отражается небо в лесу, как в воде,

И деревья стоят голубые.

Отражается небо в лесу……

(Владимир Высоцкий)

 17.02.2014.

В дополнение…

СМОЛЕНСКАЯ ЗЕМЛЯ

Здесь, под Смоленском,

ещё плачет земля...

В ней останки солдат,

их, убила война...

Она плачет и стонет

от ноши своей,

от нетленных останков

солдатских костей.

Миллион безымянных

солдат в ней лежат,

но в память о них,

здесь огни не горят.

Сюда не приходят

оплакать сынов,

Обелисков тут нет,

нет красивых цветов.

Стынет кровь лишь

от мысли одной...

Миллион молодых

не вернулись домой!

Без могил, на земле

там останки лежат,

и, имен не узнают

погибших солдат...

Плачьте деревья,

плачьте цветы,

лежат здесь мальчишки,

не познавших любви...

Очнитесь же, люди

Российской земли!

Ведь нас защищая

они полегли...

О подвигах их,

нужно гимны слагать,

и, колокол должен

над ними рыдать... 

2.05.2005. К 60-летию ВОВ. Автор Ирина Вайнер.