Французская сказка «Синяя Борода», наводившая дрожь на многие поколение девочек и мальчиков с семнадцатого века - литературно обработана и записана Шарлем Перро. Впервые опубликована была в книге «Сказки моей матушки Гусыни, или Истории и сказки былых времён с поучениями» в 1697 году. Мерзкая история - доложу я вам, хотя если разобраться... В детстве меня от этой истории тоже всегда в холод бросало, и долго снились странные и соблазнительные кошмары.

Только подумайте - этакий стареющий пращелыга-аристократ по прозвищу Синяя Борода наводит страх и ужас на всех окрестных дамочек: во-первых, из-за неестественного цвета бороды, во-вторых, из-за того, что шестерых его бывших жен будто корова языком слизала. Сватает этот самый синемордый тип за себя одну из дочерей соседки, благородной, но обедневшей дамы. Да еще предлагает матери самой решить, какую из дочерей выдавать замуж - чистое издевательство. Понятно, мамаше охота дочек пристроить за местного олигарха. Но хотя у господина Бороды денег куры не клюют, крупногабаритный замок со всеми удобствами и прочие атрибуты шикарной жизни, ни одна из дочерей не решается выдвинуть свою кандидатуру.

В итоге, самая младшая девица, простота голубоглазая, хорошенькая, но недалекая прельстилась подарками и дала согласие. Обрадованный господин играет с ней свадьбу по высшему разряду. Со всеми показушными примочками, небось, на которые так падки и современные барышни - белые лошади, золотая кареты, целующиеся живые голубки на торте высотой в три метра и миллион алых роз. Простота незатейливая переезжает к мужу в замок с надеждой на сладкую жизнь и старается не обращать особого внимания на кошмарную растительность на физиономии своего супруга.

Вскоре после свадьбы коварный господин отлучается, якобы по делам. Мы-то с вами знаем какие у них дела, у олигархов, но простоте невдомек. Отдаёт он молодой жене ключи от всех комнат, в том числе от таинственной каморки внизу. И наказывает: «...даже в замочную скважину не заглядывай, лупоглазая. Под угрозой смерти запрещается. Заглянешь - шкуру твою хорошенькую спущу». Хорош муженек, нечего сказать! Искушает, зараза...

За время отъезда супруга-простота вся извелась от любопытства до чесотки. Ну, сколько невинность голубоглазая может терпеть? Тем более, что выйдя за Бороду, она невинность свою слегка порастеряла. Короче, бывшая девица не выдерживает и открывает дверь. Обнаруживает в каморке вместо кислой капусты и лука изрядную лужу запёкшейся крови и тела всех предыдущих жен. Шести или восьми в зависимости от кровожадности рассказчика. В ужасе пялится на них мадам Борода, разиня рот и роняет ключ в лужу крови. Придя в себя, пытается оттереть кровь нижней юбкой. Извела, наверное, вдрызг нежный шелк или прозрачный шифон. Не жалко ей работы простых трудящихся белошвеек. Но поскольку этот ключ волшебный, у супруги ничего, понятно, не получается. Тогда она строчит срочную депешу далеким братьям: «Спешите быстро, зпт. Дело пахнет керосином тчк».

Только успела отправить вакантного от плевых работ гонца на хромой кобыле, как неожиданно Синяя Борода возвращается из поездки раньше срока. Простота пучит на него голубые глаза и в ужасе трясется: юбка в крови, ну и ключ тоже. Он ей: «Зачем такая-сякая в каморку полезла? Мало тебе всего прочего замка и окрестностей? Вот отчикаю твою дурную хорошенькую голову и присобачу рядом с остальными уже использованными подругами жизни». Та, понятно в слезы, просит пять минут времени, чтобы помолиться. Борода тает... до определенного предела. Уж очень падок он на женские прелести, слезы и сопли. А сама не такая уж и проста (понавострилась, видать, в супружестве), выклянчив требуемые пять минут, молитву по боку - посылает служанку на башню смотреть, не появились ли братья на горизонте. Пять минут проходит, десять, у Синей Бороды лопается терпение, он достаёт нож, хватает жену за холку...

...Но в этот момент приезжают её братья (интересно, где они были, когда их тупая сестрица сочеталась законным браком с господином жуткой расцветки и сомнительной репутации?) Коллективно отрезают они супругу его баронскую голову вместе с неудачной бородой в его собственном замке, возможно, его же собственным ножом. Справедливость торжествует, если не учитывать ранее укокошенных жен. Бывшая девица может продолжать свое незатейливое существование в заново отремонтированном и очищенном от останков замке.

А если по другой версии, король присвоит себе имущество казненного, то бишь прирезанного, но подвластного ему феодала (в каждой приличной сказке имеется король с набором отрицательных качеств), тогда простота голубоглазая возвращается ни с чем к мамаше, разве что с опытом. Но все же она (простота) осталась при голове, в отличие от Бороды, а значит - не в накладе.

Все симпатии читателя явно на стороне недалекой, хотя и весьма корыстной, любопытствующей простушки уже несколько столетий. Что это нам говорит о читателе? Но не будем затрагивать присутствующих... О них, как о покойниках - ничего кроме хорошего. Давайте лучше поговорим о Бороде.

О нем не только во фривольной Франции знали, но и в  пуританской Англии. Британский сюжет сказки слегка отличается деталями - в нем Синяя Борода просто похищает случайно встретившуюся ему по дороге красивую девушку и насильно делает её своей женой. Все слуги в доме Синей Бороды - продажны, кроме одной прекрасной пастушки, с которой молодая хозяйка сдружилась. В конце происходит жуткая битва: два брата незадачливой красавицы сражаются с Синей Бородой и его зловещими псами. Однако, братьям удаётся победить. Они увозят сестру и юную пастушку домой, на которой младший брат с благословения родителей женится. Не пропадать же добру... Британцы более склонны к краткости...

Но вернемся к истории Бороды. Давайте перенесемся, читатель, лет на тридцать-сорок назад по отношению к началу повествования, когда Синяя Борода был еще вполне безобидным юнцом с первым пушком регулярной окраски на персиковых щеках. Надо полагать именно в те далекие годы будущая Борода уже обзавелся первой женой. А то, как бы ему хватило времени составить такую впечатляющую коллекцию трупов?

Скорее всего, проживал тогда  неоперившийся Борода в замке своего папаши барона под каблуком у своей же гипер-активной мамаши. И возможно, влюбился сдуру, под влиянием бушующих гормонов, юный баронет в прелестную пастушку. Или даже, в прачку, стиравшую его аристократическое исподнее в деревянном корыте посреди двора. Кругом шастали красочные пейзане, осуществлявшие подсобные работы в замке, щипали траву буколические козы и овцы. Цвели и пахли по сезону романтическая резеда, лирические левкои, бесшабашная бузина, соблазнительная сирень, жизнерадостный жасмин, незатейливые незабудки. Свистали-надрывались иволги, соловьи, козодои, петухи, выпи и прочие деревенские пташки. Светило средневековое солнце незамутненное выхлопными газами, журчали неоскверненные химикатами ручьи - сплошная идиллия. Втюрился Борода по уши, расслабился и по безбородой неопытности сразу кинулся жениться на пастушке-прачке, или там коровнице. Кудряшки, усмешки, деревенский загар и здоровый румянец во всю щеку - кто сможет устоять?

Когда Гетте описывает страдания юного Вертера, все умываются слезами, а к Бороде - никакого сочувствия. Хотя по большому счету и у него то же первое чувство, невинность, канарейки... но не попался на пути Гетте с талантом - и все отвернулись от несчастного. А Борода, может быть, страдал не хуже Вертера и сочинял стишки ночами, рифмуя розы с грезами и прочую белиберду.

Бароншу, естественно, не прельщал жуткий мизальянс с крестьянкой. Нужна им подобная невестка как простонародный чирей на аристократической шее! Кинулась мамаша к барону, прочитала ему лекцию на тему чистоты голубой крови. Тому же все до лампочки, кроме охоты и прочих феодальных развлечений. Он и сам не прочь был пройтись по прекрасным свинаркам и завалить крутобокую коровницу в свободное время. А сынок уперся рогом - женюсь и все! Сунул священнику в лапу парочку золотых, цыкнул на него, и окрутили их с пейзанкой в момент. Поставил Борода родственников перед фактом.

После первых негодований и скандалов с истериками, мамаша-стерва избрала иную тактику. Стала вливать по капле в уши неопытного баронета яд сомнений в процессе материнских объятий и поцелуев: «На что тебе сдалась эта сиволапая красотка? Прелести твоей молочницы быстро увянут и что тогда останется? Одни цурысы и злыдни... Ты ж такой у меня умник, такой красавец! Можешь хоть сегодня на принцессе жениться. Не вписывается коровница в наш баронский уклад жизни. Да и сейчас, стоит ли эта самая пастушеская Венера твоего доверия?»

По-перве у безбородого Бороды в одно ухо влетало, а в другое вылетало, Настолько он прельщен был соблазнительными формами своей птичницы. А мамаша все зудит и зудит: «Может козопаска эта клюнула на замок, а не на твои личные достоинства? Любит ли она по-настоящему - чтобы до гробовой доски, не разлей вода  и вырви глаз? Подлинное чувство это не хихоньки-хахоньки. Проверятся огнем и мечом, водой и медными трубами между мечом и наковальней, а не сладкими ватрушками, которых она и не пробовала в своей убогой хибаре. Вот скорми ей, скорми пуд соли - посмотрим, что она тогда запоет!»

По мере того как молодой супружник начал пресыщаться буколическими очарованиями своей посудомойки, стали ему закрадываться в голову под шлем разные мысли: что если и впрямь прельстилась молодка его жилплощадью, тряпками? Грезит будущим баронством и прочими причандалами шикарной жизни? А на самого Бороду и нежную душу супруга ей плевать с высокого амбара.., Стоит ли она его знатного доверия?

Стал он замечать игривые взгляды, которые свинарка молодая бросала в сторону папаши-барона. (Старикан всегда ошивался возле молоденьких.) Как она вздрагивала и глаза косила, когда супруг неожиданно вваливался с дружками в оружейную или в конюшню, и заставал ее рядом со свекром. Папахен чесал усиленно свою бороду (не синюю - просто рыжую с сединой). Притворялся, что задумался о мировых проблемах средневековья и спешил прочь, будто на турнир опаздывал. Да и что скажите на милость понадобилось коровнице в конюшне или птичнице - в оружейной? Чего она там забыла? Ох, недаром нервничала престарелая мамаша-баронесса и заводилась по любому поводу и без оного.

Короче, решил баронет проверить свою пейзанку на вшивость. Свалил он в каморку под лестницей вышедшие из моды доспехи. Устаревшие мушкеты и бывшие в долгом употребление алебарды распихал по углам. В середине расчистил место и положил поросенка зарезанного - для смеха. Такое у них было чувство юмора, у феодалов. Вручил молодой жене ключ от этой самой каморки и велел не заглядывать - страшный секрет. «Оказали тебе особое доверие - будь достойна!» А сам на охоту потрюхал с приятелями. Едет и ухмыляется в усишки (к тому времени у Бороды начала пробиваться первая растительность).

Пейзанка, понятное дело, первым делом кинулась в каморку, по своему простонародному любопытству. Вошла и на поросенка уставилась. От удивления ключ в кровавую лужу уронила - подумаешь, большой секрет - поросенок! И старик-барон приплелся следом, и начал прямо над окровавленным животным трупом крутить с ней амуры, лимонничать-апельсинничать, комплименты разводить - и так далее, и тому подобное.

А Борода тем временем повернул коня на сто восемьдесят градусов, пробормотал приятелям, что шпоры дома забыл. И понесся во весь опор обратно в замок, посмотреть, чем тест его закончился. Что там произошло - точно неизвестно, но можно предположить, что застукал Борода свою супружницу в объятиях престарелого папаши. Кинулась она ключ подбирать, забелькотала невнятно, что мол, решила латы и шлем почистить - сделать ему приятный сюрприз, а тут поросенок еще... Барон в некотором смущении, помянул не к месту о праве первой ночи и ретировался, вспомнил о неотложных аристократических обязанностях. При папаше разочарованный вьюнош еще сдерживался. Опасался что предок переломает все его белые кости, если Борода начнет возбухать. Но наедине с женой разошелся ужасно, кляня неверную всеми средневековыми ругательствами, какие мог припомнить. Та пыталась оправдываться. Осерчал баронет, обманутый в лучших чувствах, и тюкнул супружницу для острастки подвернувшейся под руку алебардой. А та, супруга, возьми и загнись от мужниной грубости, повалилась рядом с поросенком без вопля и писка.

Сперва Борода огорчился ужасно, руки заламывал, слезу пустил. Если был бы он знаком с Шекспиром, то непременно бы сравнил себя с Отелло, но сомневаюсь я, что подобные аналогии могли ему даже померещиться. Где он, а где Англия со своим великим Бардом? Оклемавшись от первого шока Борода тяпнул пару кружек Бордо, как у них, французов принято. И быстро рассудил, что получила неверная по заслугам, не оправдав его баронетского доверия. Не в коня корм его аристократическая привязанность оказалась для пейзанки. Одной коровницей меньше, одной больше - никто и внимания не обратит в большом средневековом хозяйстве. И права была мамаша - супругу нужно выбирать с умом. Запер новоприставившуюся в каморке среди старого барахла, а поросенка свежего отнес на кухню - чтобы к обеду зажарили. Так его первое супружество и завершилось.

Родители не стали расспрашивать, куда делась птичница, проявили тактичность. Вскоре Борода намекнул мамочке, что не прочь бы еще разок жениться по- настоящему, по-баронски. Сезон охоты закончился, а зимой в замке ну совсем нечем заняться, хоть волком вой с башни от скуки. Родительница обрадовалась, засуетилась и живенько откапала сыночку невестку из другого замка. Родословная в лучшем виде, без свиней и коров, и приданное из ряда вон. На портретике домашнего исполнения невеста - ну просто заглядение. Назначили свадьбу. У алтаря глянул Борода на суженную и чуть не слетел с катушек. Наряд, украшения, знатность - все на месте, но рожа - страшнее атомной войны! Польстил родовитой девице домашний живописец. И характер у суженной оказался не очень... правда, походка важная и нрав гордый. Да и наряды по последнему слову средневековой моды.

Скрипнул зубами новобрачный, матюкнулся про себя и пошлепал под венец. Не возвращать же приданное. Рожу можно и вуалеткой прикрыть. А для чего другого - не перевелись еще на баронских фермах смазливые пастушки, свинарки и коровницы (минус одна).

Теперь мамаша высокопоставленная довольна, а сын - мрачнее тучи. Скорее всего, на этот раз вторая супруга застукала самого Бороду с какой-нибудь вострушкой из обслуживающего персонала и стала права качать. От смущения и по своей хамской манере прошлых веков заехал баронет по ухо своей лучшей половине. Огрел ее тяжелой десницей в железной перчатке разок-другой. Изнеженная барынька не снесла подобного обращения и окачурилась. Не везет ему, хоть плач! Погрустил Борода: жена все-таки, не суслик. С другой стороны, с кем не бывает: свяжешь свою судьбу, полон надежд и ожиданий, но не сложилось... ошибся... а лямку тянуть надо и полная безвыходность. Развязал ему случай руки. Вспомнил он, что особо привязан ко второй избраннице не был, и с души его воротило всякий раз, как приходилось выполнять супружеские обязанности, так что потеря не велика. Засунул Борода аристократку в каморку, рядом с коровницей. Пришлось врать родителям, что укатила молодая жена, навестить своих родственников. Соскучилась неожиданно.

Опустел замок. Сын притих. Мамаша губы поджала, но тут папа-барон занемог. Или на охоте его прохватило холодным Бореем, или заразился от фривольных пейзанок. Короче, скончался папаша с помощью средневековых лекарей, в рекордные сроки. Стал наш усатый Борода полным бароном. Может тогда и посинел, то ли от гордости, то ли от огорчения, то ли от избытка голубой крови.

Баронскую мамашу-скандалистку, понятно - к ногтю! Поскольку прежняя супруга растворилась в тумане неизвестности, и признаков жизни не подавала, Синеющая Борода женился в третий раз. Взял девицу из города, образованную (по тем временам) и привлекательную - товар высший касс. Глаза горят, кудри развеваются и печать высших помыслов на бледном челе.

После первых брачных радостей начала интеллектуальная жена проявлять свои таланты - с утра на клавикордах играет, в обед - распевает под аккомпанемент лютни, вечером - экосезы и контрдансы отплясывает по всему замку. На ночь же лобзиком выпиливает или шелком вышивает при свечах и псалмы насвистывает. Борода это непривычно было и он удивлялся, даже восхищался сперва, потом - терпел, а в конце - надоела ему новая супруга хуже горькой редьки. Ни днем, ни ночью нет от нее покоя.

Мало, что сама на месте не посидит, она и Бороду стала приобщать к искусству. Зазвала в их резиденцию всяких вшивых актеров бродячих и музыкантов. Не в смысле их талантов, а в прямом смысле - немытые, нечесаные, насекомых от них полно даже по средневековым меркам. И сама жена стала им подпевать и участвовать в операх на первых ролях. Зря она их, что ли, кормит-поит? Лик ее с каждым днем становился все бледнее наподобие меркнущей луна, а глаза горели уже совсем ненормальным блеском и энергии творческой хоть отбавляй.

Совсем жизни не стало возмужавшему Бороде, и удушил он супругу голыми руками, когда та на самодеятельной сцене взяла верхнее ля и никак не отпускала. Удушил и не пожалел ни на секунду. Его легко поймут все любители классической оперной музыки, а так же те, кто не переносят шума и визга.

Не приходилось ли вам прельщаться талантами и артистизмом юной или не совсем юной особи какого либо пола? А потом долго мыкаться, когда первый запал проходит, оставляя на память только нудные экзерсисы, бренчание на гитаре или фортепиано до одури, раздутые литературные, художественные, музыкальные амбиции да неоправданное высокомерие.

По накатанному плану, запихал Борода супругу номер три в каморку, поддержать компанию. Актеров же и музыкантов сослал на конюшню и присовокупил к уже имеющемуся обслуживающему персоналу. Те всякого повидали на своем веку и не сопротивлялись. Пели иногда тоскливо акапелла, когда Борода на охоту уезжал, а так ничего...

Четвертая попалась ему на ярмарке, горох продавала. Из торгового сословия, деловая, шустрая. Глазами так и прыскает. Курносая и в веснушках, но хороша первой молодостью и нежной кожей. Он ей дал прозвище - принцесса на горошине и обращался с ней неплохо. Эта приглянулась непонятно чем и долго в женах не продержалась. Свалилась с лошади в солнечный мартовский день и шею свернула. Непривычная она была к аристократическим верховым променадам. Так что своим ходом преставилась молодая баронесса. Но Борода приобщил ее к коллекции: то ли по привычки, то ли на похороны тратиться не хотел.

С пятой было интереснее. Обнаружил ее Синяя Борода в монастыре, куда заехал помолиться о своих и чужих грехах и попробовать монастырского вина. Произвело на него впечатление религиозное хоровое пение молодых послушниц. Даже прослезился, то ли от вина, то ли от просветленности. И третья слева в первом ряду произвела особенно приятное впечатление на его размягченную баронскую душу. Локоны золотые, под платочком. Глаза приятные, сияют мягким светом, и фигура ничего, и все прочее...

Послушницы гостям религиозного учреждения за обедом прислуживали. И когда нагрузился Борода до предела монастырскими винами и яствами, захотелось ему чего-нибудь и для души. Мамаша к тому времени благополучно скончалась, объевшись неспелыми грушами. Ничего ему, синебородому, не оставалось теперь, как мотаться по лесам и полям с мушкетом и некому подать ему что-нибудь вкусное после обеда, некому пожаловаться на боли в пояснице. Подумал барон, что не стар еще, хотя уже и не молод, а светлый ангел украсит его нудную жизнь во французской глубинке, смягчит, успокоит, пятое-десятое. Внес он солидную сумму в монастырскую казну. Настоятель почесал лысину, снял с потенциальной монашки все ее обеты в скоростном порядке. Тут же Бороду с очаровательной блондинкой обвенчали по полному религиозному обряду. И укатил он на следующее утро к себе в замок с бывшей послушницей и с жуткой похмельной мигренью.

Стала его новая жена к религиозной жизни приобщать. Твердила ему о вере и благолепии, райских кущах, крылатых ангелах и прочем дурмане. Ему в новинку было, слушал он тихую красавицу развесив уши да кивал синей бородой. (Я подозреваю, что и прочая растительность была на нем того же цвета.) И так она его охмурила, что решил Борода с прошлым завязать и покаяться. Серьезно! Приказал отстроить домовую церковь, даже священника надумал выписать. Опиум религиозный не только для народа, но и на аристократию пагубно влияет. И для затравки отправился барон помолиться за всех своих прошлых супружниц, а новую жену прихватил для моральной поддержки. Спустились они в подвал при свечах. Начал он издалека, жалуюсь на женское коварство и непонимание. Но когда, покряхтев над замком, отворил дверь в каморку... Ну, запах шибанул... вы себе представляете! Мерцание свечей, полуразложившися в разных стадиях трупы, заржавевшие оружейные экспонаты... Покачался светлый ангел в дверях и рухнул на пол, в глубокий обморок. Как ее Борода ни уговаривал, что это только с непривычки, потерпи, мол, минуточку и приспособишься... - так и не очухалась послушница. Закрыла свои приятные глаза и скончалась в жару и беспамятстве. Борода ужасно переживал, даже доктора пригласил. Тот пустил кровь красавице, обложил ее пиявками и не сильно удивлялся, чего это пациентка все кровавыми лужами бредит.

Короче сыграла в ящик и пятая супруга. Безо всякой баронской помощи, нужно заметить. Если не считать врача и неаппетитного зрелища в подвале. В прочем ящик ей как раз и не достался. Борода рассудил, что ему сподручнее за них за всех молиться будет, если все жены будут сосредоточены в одном помещении. Тело светлого ангела перекочевало таким образом в комнату с дурной репутацией. Вдовец сильно грустил и убивался. Заказал у местного живописца большой портрет и повесил его в зале. Заказывал в память усопшей молебны, стал благодетельствовать сиротам и такой своей чувствительностью заслужил большое одобрение у местных дам. Но приятные воспоминания о последней супруге стали угасать и таять, а баронские аппетиты наоборот разыгрываться. Пошел он опять по свинаркам и пастушкам, но душе хотелось чего-то более возвышенного.

После схимницы и постницы захотелось Синей Бороде найти себе супругу с норовом, по контрасту что ли. Съездил в город и подобрал развеселую девицу. Для разнообразия. А чего стесняться? Сам себе хозяин и барон. Ну а шестая все-таки... Рыжая и дебелая. Голосистая, хохочет звонко. Глаза - изюминки, попа пышкой. Но с шестой-то как раз и нашла коса на камень - он ей слово, она ему - три. Не дает себя в обиду, норов показывает. Характер железобетонный, здоровье лошадиное, манеры - ну вы себе представляете... Как еще при ее профессии в средневековом городе выжить, где с одной стороны религиозный дурман и засилье клерикалов, с весьма отрицательным отношением к сексуальной свободе, а с другой стороны - мужская феодальная грубость, антисанитария и даже хамский подход к трудящейся женщине? Ее синей бородой и прочими мужскими атрибутами не удивишь и не запугаешь. Дама эта на своем производственном месте всякого насмотрелась.

Короче, баронша номер шесть так разошлась-распоясалась, что никакого ей удержу. То она скачет по полям как бешенная, лисиц и волков травит, то задает на весь околоток хмельные пирушки, да с такими развлечениями, что супруг ее под синей бородой краснеет и становится согласно законам физики, совершенно фиолетовым. Помыкала веселая супруга и холопами, и вассалами мужа, а заодно им самим. Борода ее угомонить пытался по-хорошему. Мол, знай свое место, женщина! А та чуть что - в крик: «Дискриминация по половому признаку! Оскорбления за мое тяжелое трудовое прошлое. Пятерых супружниц извел, а теперь до меня добираешься». Гвалт, визг - хоть всех святых выноси из замка с портретом светлого ангела номер пять в придачу.

На выдержал супруг и попробовал скандальную за косы оттаскать, или какая у нее там прическа была на момент рокового конфликта. Он ей в волосы вцепился, а она ему - в бороду. Синие и рыжие клочья летят по всем апартаментам. Он ей корсет дерет в клочья, а она ему - жабо. Он за кружевные брюссельские воланы супругу хватает - знай мужскую силу, а она зубами в двухцветный гульфик с кисточками вцепилась, чтобы оценил ее женскую изобретательность. Прислуга по углам трясется, и ввязываться не решается, понятное дело. То Борода за женой несется с ножом, стуча ботфортами, то она за ним с секирой, тряся кринолином. Мотались по всему замку, кошмарный разгром устроили. Садом и Гаморру, а так же Лиссабонское землетрясение устроили в одном отдельно взятом замке. Сколько мебели и бесценного фарфора переломали, сколько борзых щенков передавили да прислужников малолетних, чтоб под ноги не попадались - не опишешь в словах.

Добрались они в пылy боя до верхушки башни (той самой с которой последняя мадам Борода братьев высматривала). Был там разбит предыдущей женой - светлым ангелом зимний сад с экзотической флорой. Веселая девица, понятное дело, сад не очень поливала, и пришел он в полное запустение. Но какие-то кактусы или там засыхающие азалии еще сохранились. И что там, не башне произошло, не могу вам точно сказать. Может, зацепилась баронша каблуком за горшок с рададендроном, а может на лиане тропической поскользнулась, а возможно барон взял ее за грудки да и перекинул через невысокий парапет, но только полетела с этой башни шестая супруга как фанера над Парижем и грохнулась в приусадебные владения на грядку с капустой. Только мокрое место от нее осталось да куча тряпок и костей. И отлетел ее распоясавшийся дух в тартарары.

Ну как же было не прикончить бедняге синебородому и уже немолодому последнюю жену, о которой сказка сказывается? Другой бы в монастырь ушел после шестой, или погрузился в глубокую депрессию, а Борода еще питал какие-то надежды, можно сказать иллюзии, что следующая подруга жизни лучше будет. А вдруг на этот раз повезет? Не сложил он руки или что там... Боролся за свое семейное счастье. И то с последней девицей он держался до последнего, согласно версии великого сказочника Шарля Перро, даже помолиться ей разрешил. Может барон ее пугнуть только хотел. Вот помолилась бы она, покаялась за свое празднее любопытство, а борода ей - «чего уж там... с кем не бывает. Впредь так не делай и веди себя разумнее». А ножиком яблоко бы ей очистил из призамкового сада... Ведь мы не знаем чем бы у них дело кончилось! Чего в супружеской жизни не бывает. Он был уже мужчина умудренный, а она - простота... Совет им да любовь.

Так нет - налетели озверевшие от феодальных междуусобиц братья и, не разобравшись толком, снесли напрочь голову пожилому человеку нестандартной окраски. Разве так порядочные люди поступают?

Взгляните объективно на тернистый извилистый жизненный путь Синей Бороды. Весь супружеский опыт барона - чистый кошмар. Он много любил, и многое ему можно простить за неиссякаемы оптимизм и энергию. Семь жен - не шутка! Не считая мимолетных связей и увлечений... Кто из читателей может таким багажом похвастаться? Да хлипкий современный человек любого пола на пятом супружестве уже лапки протянет и разочаруется, а то и на четвертом... Разве что кроме тех, кто миллионами ворочает или в кинематографе подвизается, и меняет жен как перчатки. Или так окрылен музами, что смены партнеров не замечает, а весь в эмпиреях.

Если пораскинуть умом, не трудно догадаться что Синяя Борода - тот же Дон Жуан, которым тайно мечтает стать каждый мужчина, даже самый плюгавый и несортовой. Тот, что не мечтает больше ни о чем, кроме банки пива и продавленного дивана. А туда же обвинять Бороду!

Да, Дон Жуан, о котором грезит всякая женщина в секретном опасном провале между сном и злобой беспощадного дня. Самая завалящая бредит этим героем повышенной сексуальной активности, даже ожиревшая, истощавшая, под сеткой морщин и в пелене забот. Но и женщины на Синюю бороду окрысились, не хуже мужчин.

Чем же Дон Жуан так привлекателен, что и оперы и поэмы ему посвящают, а Синюю Бороду по боку? Хотя последний как порядочный человек на всех женился по очереди, а Дон Жуан ни разу не удосужился. Замок свой обустраивал Борода, налаживал семейные отношения, как умел, в то время как Жуан мотался по свету и только всех смущал развратным поведением.

Несправедливость эту следует исправить - написать парочку другую душещипательных сонетов и поэм в честь Синей Бороды. Оперу состряпать с полным симфоническим оркестром или мюзикл. Хорошо бы балет поставить современный, где все жены в хронологическом порядке будут отплясывать в красочных одеждах. Сначала в натуральном виде, а в последнем акте - в прозрачном шифоне и газе пастельных тонов, в образе призраков или зомби.

Неплохо бы написать эпохальное полотно или фреску, где оклеветанный барон предстанет перед потомками в обнимку со всеми своими разнообразными женами и служащими замка в аллегорических позах. И обязательно в гирляндах цветов и листьев, занесенных в красную книгу погибающей флоры. Может даже на фоне увядающего тропического леса. Следует создать скульптуру, в скалах что-нибудь изваять на тему Бороды. Фестиваль устроить ежегодный в его память с песнями, зажигательными танцами, возможно и с саблями. Горячительные или прохладительные напитки по сезону. А собранные средства передать лицам с нетрадиционной растительностью.

Словом, нужно срочно обелить Синюю Бороду, у которого был реальный прототип. Следует скорректировать по всем параметрам клеветническую сказку. Посему призываю всех читателей срочно принять участие в этом долгожданном и совершенно необходимом процессе реабилитации.

А тем, кто все-таки сомневается, советую ознакомиться со статьей Юрия Лопатина «Синей Бороде вернули доброе имя» в издании "Эхо планеты" № 1, за 1993 г. и другой подсобной литературой.