АКЦИИ

Илья Ведерников встретил перестройку с воодушевлением и надеждой.

- Ну наконец-то для простых людей откроются возможности свободного предпринимательства, - с упоением думал он, втайне лелея мечту о своем собственном бизнесе. О каком конкретно бизнесе, Илья не задумывался, но надеялся, что жизнь сама подскажет ему род занятий и откроет перспективы распахнутых для деловой инициативы горизонтов. Заводской народ кипел и бурлил, одно за другим проводились собрания, где шустрые начальнички намекали на долю в прибылях для «всех без исключения» работников завода.

Собрания проходили на ура и завершались бурными и продолжительными аплодисментами. Между собраниями всех призывали идти на баррикады и защищать до последней капли крови демократические завоевания. Поскольку деморализованных солдат СА спровоцировать на стрельбу без приказа было невозможно, стреляли откуда-то сзади, с крыш, засевшие там загадочные снайперы. Стреляли из чешского оружия, которого у наших солдат никак не могло быть.

Под шумок собраний и митингов, как-то сам собой, затерялся в пути миллион валютных средств, выделенный буквально накануне перестройки на закупку нового производственного оборудования, тихо исчезло со складов все более-менее ценное имущество, незаметно, без помпы, растворились миллионные накопления сверхприбыльного предприятия, производящего и реализующего пепси и кока-колу в условиях повышенного спроса и тотального дефицита товаров в неподдающихся исчислению количествах.

Чтобы как-то отвлечь людей от повсеместного бандитского произвола, наверху было решено использовать механизм межнациональных распрей, столкнуть лбами латышей и русских, а если этого будет мало для отвлечения внимания народа - попробовать разделить людей на сторонников демократии и их идейных противников. Пресса вовремя подкидывала поленья в этот костер, время от времени разражаясь разгромными «изобличительными» статьями, то коммунистов, то, отданных на заклание, «новых русских».

Илья Ведерников с грустью смотрел на этот веселый цирк, и ему совсем не было смешно. Небольшую часть акций предприятия, банкротирующего с космической скоростью, за символическую цену, постарались всучить самым тупым и горластым трудящимся, чтобы потом тут же выкупить их обратно.   Все русскоговорящее население, и Илью в том числе, заставили изучить в спешном порядке латышский язык, сдать экзамены и получить сертификат, удостоверяющий знание языка на соответствующую знаниям категорию. Перестройка набирала обороты, а Илья расставался с последними иллюзиями.

Между тем, главная задача была успешно выполнена.

УСКОРЕНИЕ НА ТОРМОЗАХ

А главной задачей было - в кратчайшие сроки добиться того, чтобы предприятие перестало быть прибыльным. С этой задачей руководство справилось блестяще. Уж не знаю, не стану врать, кто и как его, это самое руководство, заинтересовал в этом.

Сию трудную и важную задачу значительно облегчило правительство, повысив цены на энергоносители и за коммунальные услуги таким образом, что и производства, и население тотчас столкнулись с проблемой ВЫЖИВАНИЯ, которая свела покупательную способность населения и оплату труда к веселенькой черте вымирания и нищеты.  На общем экономическом фоне проглядывался уверенный и стабильный стремительный рост - рост нищеты и армии бомжей.

Остальные графики напоминали эпидемический спад эрекции в прошлом гордо и неуклонно растущих кривых и ломаных линий на пике «сосилисического» оргазма.

Тормоза крепли, залежи продукции покрывались плесенью, работы по переклейке этикеток и выливанию напитков в канализацию не прекращались ни на минуту, народ был неусыпно занят в подвалах на морозе и сквозняках. Зарплаты не хватало на оплату квартир, сокращение шло по всей стране ускоренными темпами, приводя в трепет и ужас работников функционирующих производственных объектов.

Илья не был исключением и, как и все, дрожал и цеплялся за свое место, соглашаясь с любыми требованиями вконец распоясавшихся руководителей. Завод втаскивали в долги, работникам платили все меньше и меньше, людей сокращали десятками, каждый обреченно ждал своей очереди на увольнение, понимая, что за этим - выселение из квартиры за долги и смерть под забором.

Эти страшные годы тянулись для Ильи мучительно долго. Илье с женой пришлось расстаться практически со всем своим имуществом, чтобы расплатиться с непомерными долгами за квартиру, а главное, чтобы дать приличное образование детям.

Общество уже было поделено в строгой пропорции на имущий класс и бедноту. На нищих взирали равнодушно, без всякого сочуствия, как на слабоумных неудачников, и это было невыносимо. Илья замкнулся в себе и работал, стиснув зубы, за четверых, но тех крох, которые ему платили со всеми доплатами, едва-едва хватало, чтобы не умереть с голоду.

Когда на заводе осталось пять человек, Илья решился и подал заявление об уходе. 22 года каторжного труда принесли Илье, помимо нищеты, преждевременную старость, целую кучу неизлечимых болезней, нервных расстройств и ненависть к окружающему враждебному миру.

ПОИСКИ

Ежемесячное пособие по безработице, которое с трудом удалось получить Илье, мало чем отличалось по размеру от платы за каторжный труд. Илья впервые зажил, не вскакивая в 5 часов утра, и не возвращаясь затемно измочаленным физически и изнуренным морально. Дома к его решению отнеслись с пониманием и даже некоторым сочуствием.

Предложений по работе дворниками и грузчиками было достаточно, но Илья решил ими воспользоваться в самом крайнем случае. Хотелось заняться солидным делом. Постепенно Илья понял, что бизнес, как и партийные льготы в прошлом, как и прочие лакомые места в офисах, достались «своим» людям, к которым Илья, конечно же, не относился, не смотря на то, что прожил в этом городе всю свою жизнь и имел прекрасное образование. Илья окончательно понял, что ему здесь ничего не светит.

На арене жизни блистали успехом лидеры организованных криминальных групп, бывшая фарца, расторопные руководители, суетливыые представители партийно-профсоюзной номенклатуры, комсомольские вожаки.

Незаметно для себя Илья освоился с интернетом, попробовал писать. Дала себя знать застарелая страстишка к стихам, которую бедный Илья долгие годы таил где-то на дне души. Дело пошло, и уже буквально через год, в местном альманахе «Снежный Ком» появились его первые стихи. На презентации альманаха присутствовали авторы, в 2-3 раза моложе Ильи, он чувствовал себя в их среде неловко, и предпочел удалиться от юношеской поэтической тусовки.

Литературное общение Илья ограничил комментариями на сайтах, на которых периодически стал выставлять свои, не Бог весть какие, работы. Появились друзья по переписке, жизнь постепенно приобретала полноту и смысл.

Подвернулась работа в охране, однообразная, изнуряющая, но уже не требующая прежних непомерных физических усилий. За счет лишних дежурств удавалось заработать немного денег, которых вместе с заработком сына, пенсией тещи и зарплатой жены уже хватало на оплату жилья и на еду.

Работы Ильи стали периодически появляться в популярном альманахе «Край городов», куда его пригласил для сотрудничества Саша Титов, главный редактор альманаха и прекрасный человек, в питерском альманахе «Новая волна». Илья умудрился опубликовать свои работы даже в харьковском альманахе «Эпилог» и в одном эксклюзивном сайтовском сборнике «75 лучших строк».

Прежде чем завершить свое нехитрое повествование, Илья задумался, а вызовет ли у читателя интерес эта печальная его исповедь? Эти размышления о страшном времени социального перелома, размышления жертвы, заложника очередной «русской революции»?... Будет ли интересно узнать простому читателю то, что уже долгие годы не давало Илье покоя, грызло изнутри, подтачивало уверенность в собственной состоятельности? И уже напрашивался сам собой, извечный для авторов, сакраментальный вопрос: "А кому это все нужно, а не убрать ли этот рассказец куда подальше?"

Не без некоторых колебаний и внутренней борьбы, Илья все же рискнул оставить это неприглядное, но живое свидетельство непростого нашего времени.

2006.09.16.