EN
Старый сайт
Десять Оттенков Красного
Рассказ с толстой сексуально-фрейдисткой подкладкой
Женя Красный родился весьма фиолетовым, приобретая с каждой минутой все более голубоватый оттенок. Пуповина обвилась вокруг шеи младенца, не позволяя ему сделать первый самый главный вдох жизни и свободы. Врачи и медсестры долго боролись за жизнь новорожденного, но, несмотря на все их усилия, Женя выжил.
Помимо этого драматического инцидента он был вполне нормальным бело-розовым (50/50%) краснощеким упитанным младенцем, а затем и ребенком. Женя менял свой устойчивый цвет на густой оттенок багрового только когда орал и отчаянно скандалил, бросался на пол и сучил ногами, не желая есть манную кашу или надевать кусачие шерстяные рейтузы. (В остальное время его оттенки не отличались ничем примечательным.)
Но бабушка умела настоять на своем, будь то рейтузы или каша.
В голубой юности бабушка, тогда Ривва Шульман, была завзятой комсомолкой, а потом и коммунисткой, героически сражалась за Родину, за Сталина и высокие идеалы. Партизанила Ривва во время войны, взрывала, доставляла, связывала городских и сельских подпольщиков и в итоге все ее документы пропали.
Тогда молодая бабушка взяла фамилию «Красная», вместо сомнительной, почти немецкой «Шульман», напоминавшей по звучанию жуликоватых «шулера» и «шельму». Из Риввы молодая коммунистка превратилась в Раю. Ее наградили, пропечатали в газете с мутной фотографией и вознесли на одно минутку, но потом совсем забыли.
Бабушкин муж, в девичестве Зильберберг, в браке с ней тоже стал Красным. Муж преклонялся перед Раей и передал свое восхищение вместе с фамилией всему размножившемуся семейству. Папа маленького Жени, его сестра и два брата боялись пикнуть в мамином присутствии, подчинялись героической Рае беспрекословно и трепетали. Только маленький розовый Женя, идол всех родных, мог почти безнаказанно препираться и спорить со своей грозной бабушкой.
В детские Женины годы его мама, анемичная рыжеватая блондинка, запуганная боевой свекровью, завела тайный роман с участковым милиционером. Возможно, слабая и робкая мама привыкла подчиняться авторитетам, особенно с пистолетом на боку. Или наоборот - связь с представителем власти, пусть даже скрытая, давала ей ощущение собственной силы и значимости, чего в семье ей не досталось. Не исключено, что сыграли роль соблазнительные кошачьи усы милиционера и хитро прищуренные, веселые голубые глаза... Все это останется покрытым мраком неизвестности, поскольку мама, несмотря на слабый характер, никогда не откровенничала.
На Женю мамин роман не произвел никакого впечатления, поскольку никогда ничего не знал он и был по горло занят своими делами.
Бабушка Рая бодрым шагом водила внука на английский в «Дом Ученых», на рисование во «Дворец пионеров» и на занятия детского хора в клубе завода «Арсенал», где они с мужем проработали всю жизнь и почетно вышли на пенсию. (Жена трудилась мастером на заводе, а муж подвизался в клубе.) Кроме того к Жене приходила частная учительница музыки обучать его игре на пианино. Мальчик по выходным играл в теннис в белом спортивном костюмчике, а вечером трижды в неделю ходил на фигурное катание в синих вязаных бабушкой рейтузах и свитере. Девочки в пышных юбочках кружились возле Жени: их размытые радужные контуры напоминали танцовщиц на полотнах Дега, знакомым ему по репродукциям. Юнициы вызывали в нем легкое головокружение. Он даже слегка осунулся от усиленных занятий, бело-розовый цвет изменил свою пропорцию в сторону белого 70/30%. Но ему было не до увлечений.
Конечно, Женя замечал и хорошеньких девочек с разноцветными бантами во «Дворце пионеров», а так же фигуристок разного возраста и формы, в обтягивающих трико и символических юбочках, или без оных.
Дама, обучавшая мальчика теннису, тоже представляла определенный интерес, несмотря на свой преклонный возраст двадцати девяти лет. Когда стройная тенисистка становилась за спиной мальчика, упираясь солидным бюстом чуть повыше лопаток, и, обхватив его локоть, показывала, как наносить удар, что-то странное происходило с его дыханием. В такие минуты Женя смущенно розовел, и пропорция розово-белого опять возвращалась к 50/50%, а иногда - 60/40%.
В остальное время бабушка Рая лично занималась Жениным воспитанием. Она показывала внуку художественные альбомы с репродукциями знаменитых картин. Те страницы, где на картинах была обнаженная натура любого пола, бабушка собственноручно задраивала наглухо, используя листы белой бумаги и металлические скрепки. Чего только Женя не воображал за этими белыми листами!
В музеях пожилая эстетка, побрякивая медалями, осторожно проводила внука за руку мимо голых статуй и полотен, изображавших женскую и мужскую плоть, крепко закрывая глаза мальчика сухой шершавой ладонью.
В кино Женю водили только на фильмы, предварительно просмотренные и одобренные Раей. Когда дома смотрели телевизор, бабушка тоже была начеку: если показывали объятия, поцелуи, женщин в купальниках или без, Рая заслоняла внуку глаза иссохшей, но все еще могучей дланью.
Бабушка так же читала внуку классические произведения, с жестокими купюрами по своему усмотрению, оберегая детскую невинность.
В подростковом возрасте Жене удалось отбиться от хора и пианино.
За «музику» приятели его дразнили во дворе «бабушкиным внуком» и «повцом с помойки», дринчалкой, пищалкой, зубрилкой и вопилкой, если опустить более крепкие выражения, и вообще всячески потешались. Не велика потеря для Жени и пианино, и пение: в хоре были одни мальчики, а учительница музыки положительных эмоций не вызывала.
Тогда же папа Жени, инженер-строитель, на работе увлекся молодой копировальщицей Мусей. Папа Красный побледнел и похудел от страсти, проводил много времени на работе. Он совершенно перестал интересоваться женой и сыном и даже стал меньше бояться своей орденоносной мамы.
Утомленная двойной жизнью супруга Красного вздохнула с облегчением (милицейские радости продолжались под сурдинку на заднем плане и отнимали много сил), а Женя на отца надулся. Но жестокая Муся сменила гнев на милость и папино настроение заметно исправилось. Много было в папином производственном романе занятного, поучительного, необычного и даже поражавшего воображение, но это опять же осталось тайной для всех, включая Женю, но исключая двух Мусиных близких подруг.
Бабушка о многом догадывалась, но молчала как партизан на пытке, чтобы не вносить разногласия в семейную жизнь и не выносить сор из избы. Она еще строже следила за нравственностью внука и натренировала Женю самому крепко закрывать глаза в сомнительных ситуациях.
Впрочем, случались и проколы: однажды Рая повела Женю к своей подруге молодости, вдове известного художника. Бабушка считала, что преклонный возраст подруги, длительное вдовство, их общее боевое прошлое - верный залог отсутствия дурных влияний. Мадам Красная надела довоенную синюю шелковую блузку с желтыми цветочками, купленную в 1941 году на толкучке и нацепила все свои медали и ордена, а Жене надушила «Ландышем» галстук-бабочку с музыкальных времен, отчего мальчик немедленно начал чихать.
Подруга бабушки жила в коммунальной квартире на пятом этаже роскошного (в начале двадцатого века) вычурного каменного дома с химерами. Они долго поднимались по широкой лестницы, интенсивно пропахшей мочой, но с витыми чугунными перилами, долго соображали, в какой из восьми звонков нужно звонить, долго ждали пока вдовая подруга дохромает до входной двери.
К общему ужасу бабушки и внука первое, что им бросилось в глаза в комнате вдовы была гигантская фигура совершенно обнаженной женщины.
Живописное полотно занимало почти всю стену. На оставшемся пространстве висели карандашные и масляные эскизы и наброски, изображавшие ту же голую даму в различных завлекательных позах. Подруга некоторое время любовалась произведенным эффектом:
- Правда, изумительное полотно? Покойный Сеня обожал мое тело, не уставал писать меня... я и впрямь, была чертовски хороша. Какая грудь! Какие формы! Бедра! Плечи! От них остались одни воспоминания... посвисли сиси как у выдоенной коровы! А уж бедра... - Подруга хрипло захохотала и хлопнула себя по обвисшим старушечьим бокам. - Знаете, сколько раз музеи выпрашивали у меня эту картину? Ни за какие деньги... Лучше я сдохну без жратвы и сигарет... Раечка, тебе нехорошо? Сядь на кресло... Кому сейчас хорошо? Воды? А может, водочки тяпнем, по старой памяти? Двести пятьдесят? Оотполируем коньячком - и как рукой снимет! Ну что ты столбом стоишь, парень и за бантик держишься? Поддержи бабушку, балда! Да и коньяк у меня давно уже не водится...
Внук подтащил бабушку к креслу, розовея пятнами и упорно глядя под ноги на потемневший, изъеденный паркет. Рая жадно ловила ртом застоявшийся воздух коммуналки, пропахший табаком, колбасой, прелой лавандой и нашатырным спиртом. Подруга принесла воду, закурила. Дала бабушке понюхать нашатырь - от всего помогает! Убедилась, что гостя помирать не собирается и опять зачирикала... нет, скорее закаркала о своей бурной послевоенной молодости.
Старуха тарахтела, не замолкая, останавливаясь только чтоб затянуться сигаретой. Припоминала своего любезного Сеню и знаменитых художников, с которыми встречалась, лауреатов различных премий. (Все они не стоили Сениного ногтя!) А так же поминала злым и громким весжма нецензурным словом их знаменитых любовниц: актрис, балерин и просто «очаровательных женщин богемы». Когда Рая немного отдышалась, подруга подала чай в изящных фарфоровых чашечках на почерневшем серебряном подносе. Женя устал смотреть на пол, и уставился на потолок. На нем в плафонах еще сохранилась часть облупившейся росписи: фрагменты крутобоких богинь в розовом неглиже, голопопых купидонов и наглых сатиров. Мифологические сцены окружались гипсовыми надбитыми гирляндами из цветов и винограда - половина эллипса. Друга половина была отрезана перегородкой и принадлежала комнате за стеной, где соседи громко ругались матом за стеной на продолжении всего чаепития. Прямо над бабушкой располагались чьи-то пышные ягодицы и рядом хвост, филейные части и копыта исчезнувшего сатира.
Развеселившаяся вдова продолжала хрипло щебетать. Она перешла на описание своих собственных романов, и как Сеня ее жутко ревновал, хотя и сам был не прочь завалить натурщицу:
- Ну, знаете, как это, среди художественной элиты! Чуть что - под коленку и на раскладушку. Я не обижалась - у самой рыльце было в пушку. Да вы кушайте сухарики! Кушайте! Еще чаю? Я в него чуть-чуть ликера добавила, для вкуса... Чего стесняешься, молодой человек, при бабушке? Небось, сам с приятелями в подворотне уже не только шмурдяк, но и самогон попробовал, а?
Бабушка подавилась сухарем.
- Не тушуйся, вьюнош нежный, знаю я современную молодежь, не зря столько лет живу в коммуналке. А когда-то вся квартира принадлежала моему дедушке...
- Нам пора... засиделись! У Женечки фигурное катание... - бабушка попыталась выбраться из продавленного кожаного кресла, но оно цепко ухватило ее в свои объятия.
С Жениной помощью одуревшая Рая кое-как выкарабкалась из развалин элитной мебели, холодно попрощалась с подругой и даже не пообещала заходить, несмотря на слезные заклинания одинокой вдовы.
Ни бабушка, ни внук никогда не вспоминали вслух о странном визите. Но Женя по ночам часто мысленно возвращался в душную каморку, увешанную совершенно неприличными картинами и перебирал в уме реминисценции многоопытной веселой вдовы.
Сезоны сменяли друг друга: сверкающая весна плавно перетекла в скучное жаркое лето, осень замела город желтыми и рыжими листьями, словно на полотнах Левитана. Пришла зима с пушистыми снежинками, ангинами, насморками, переменным дождем и снегом, со скользкими накатанными дорогами, которым не хватало только розвальней боярыни Морозовой. Декабрь угнетал души долгими холодными, безнадежными ночами.
Любовные романы Жениых родителей начали слегка увядать, как все живое. Усатый милиционер неожиданно получил повышение и переехал в Тулу, а сотрудница Муся утратила первоначальное обаяние новизны и молодости, но начала качать права и грубо намекать на супружество.
Тогда родители вдруг опомнились: под двойным грузом чувств сильной вины и слабого раскаянья.
Мама с папой обратили, наконец-то, внимание на сына.
Они двинулись единым фронтом против милитаризованной бабушки, освободили Женю от рисования и фигурного катания, а взамен, после долгих переговоров, записали его на каратэ.
Бабушка сперва осуждила новое занятие восточным спортом, как буржуазное иностранное увлечение к тому же опасное для «хрупкого ребенка». Однако пораскинув умом, припомнила много полезных цитат в поддержку боевого спорта: «Сила солому ломит. В здоровом теле - здоровый дух. Кто смел - тот два съел», и стала поощрять любимого внука.
Но и этого родителям показалось мало. Чтобы продемонстрировать отпрыску свою любовь. Мама притащила мальчику мохнатую сибирскую кошку Косю.
Папа, желая перещеголять супругу, купил породистую собаку миттел-шнаузер на день рождения Жене , когда мальчику исполнилось тринадцать лет. Псину назвали Грэй в соответствии с ее расцветкой. Новый друг человека Жени отличался странным, весьма упрямым нравом, совладать с которым могла только железобетонная бабушка.
Мальчика же собака или игнорировала, или терроризировала; он быстро попал к ней под башмак, то есть под лапу.
С кошкой же сука Грей подружилась. Возможно, животные по ночам строили козни против своих незадачливых хозяев, а может просто спали, обнявшись крепче двух друзей, как Мцыри с барсом, и грелись друг об друга.
Совместная деятельность, разгоревшаяся любовь к сыну, а так же интриги против бабушки Раи настолько сблизила папу и маму, что у Жени неожиданно появилась сестричка. Мусе-копировальщице осточертела ее работа и папина бесперспективная поздняя страсть, притравленная семейной виной и муками совести. Пресытившись его душевными излияниями и сексуальными изысками, Муся вышла замуж за незатейливого молодого специалиста и тут же уволилась, так никогда и не встретившись с Женей и не оставив в его душе никакого следа.
В классах каратэ «домашнего» Женю Красного изрядно тузили во время уроков, а более «дикие» ученики даже ездили на нем верхом и нещадно лупили после занятий,. Но он стоически переносил все страдания, потому что хотел вырасти большим сильным и привлекательным мужчиной, как его папа, и быть достойным своей героической бабушки с медалями. Когда после особенно бешеной скачки (на нем) кровоподтеки расплывались по его бокам, Женя напоминал коня в яблоках. Лиловые пятна постепенно становились желтыми, меняя форму, как материки в период формирования планеты. Когда же подбили глаз, и перемена Жениного цвета стала очевидна всем, и в первую очередь бабушке. Он смотрелся пугающим персонажем с Гойевских «каприччос». На этом занятия боевым спортом навсегда завершились к большому Жениному удовлетворению. Он утешился тем, что на папу и так похож. Все, что он запомнил о карате: удары могут наноситься как руками, так и ногами, что еще больнее. И долго еще после этого он во сне лягался и вскрикивал: «Цуки, гяку-цуки! Ой цуки! Маваси цуки!»
Весной в доме надолго отключили горячую воду. Бабушка рвалась выкупать любимого внука в корыте, как в детстве, но папа, при поддержке Жени, настоял на своем и пошел с сыном и с дедушкой в баню. Там Женя увидел много неожиданного и странного. Он понял, что на папу пока совершенно не похож. Мальчик молчаливо решил, что если когда-нибудь станет таким как дедушка и другие голые старики в бане, он застрелится из бабушкиного именного пистолета. Но до этого было еще далеко... А как солидно и благообразно старички выглядели одетые, в отутюженных просторных костюмах, в плечистых пиджаках, обвешанных орденами! Хоть картину с них пиши в духе соцрелизма! После этого Женя мылся в корыте, но бабушку, понятно, близко не подпускал. Спину и холку ему намыливал папа.
После развала Советского Союза и коммунистической партии, бабушка загрустила. На престол, после долгой смуты, взошел Путин, прыгнул бывший КГБист с поста директора Федеральной службы безопасности на пост Президента Российской Федерации. Рая схватилась за голову. Когда же Путин получил в дар копию шапки Мономаха от благодарного народа, это вызвало у Раи Красной жестокое несварение желудка.
И много еще чего произошло...
Бывшие партийные боссы стали истово креститься и зажигать свечи в церквях, кторые раньше так рьяно разрушали.
В любимых уютных музеях появились странные выставки с совершенно непонятными картинами жутких расцветок. Новые фильмы пестрели сценами убийств, насилия и разнообразной эротики, а дикторы и комментаторы вообще несли черт знает что.
Бабушка не успевала закрывать Жене глаза и затыкать уши.
В итоге она вообще запретила домашним включать телевизор. В душе Раи зрела и собиралась буря, которая должна была рано или поздно грянуть. И грянула! В один совсем не прекрасный день, когда сообщили, наконец, о гибели подводной лодки «Курск» и всего ее экипажа, Красная бабушка вдруг злобно плюнула в темный экран нового цветного телевизора. В ней с новой силой вспыхнуло "наслажденье битвой жизни".
Рая решительно подтянула пояс своего красного байкового халата, словно на нем все еще висела тяжелая кожаная кобура (которая теперь покоилась в тумбочке, рядом с партбилетом и военными орденами-медалями).
Старуха подняла желтовато-пергаментно, обтянутое морщинистой кожей лицо к давно небеленому потолку, издала боевой клич, сверкнув очами: «Поехали!» и рубанула воздух половником словно шашкой.
Папа "робко спрятал тело жирное" за ванной и застонал как гагара.
Дедушка посерел от ужаса.
Мама побледнела, папа покраснел.
Восторженный Женя пунцово вспыхнул, бросив восхищенный взгляд на свою лихую бабушку.
Кошка метнулась под диван, а давно нестриженый шнаузер Грэй истерически залаял.
Это было проще воскликнуть «Поехали!», чем сделать. Несмотря на бабушкин авторитет, в клане Красных пошли брожения и смуты. Старший брат папы опасался лишиться пенсии, заработанной тяжелым трудом.
Его жене жалко было оставлять пригородный огород и сад с вишней, малиной и клубникой.
Младший сын бабушки соглашался ехать только в Израиль, а дочка - только в Австралию, подальше от всех и особенно от родителей...
Бабушкина сестра не хотела бросать родные могилы, а холостой брат - любимый шахматный клуб на улице Володарского, где он проводил все свободное время. Дедушкина сестра не любила бабушкину, и во всем ей противоречила, иногда меняя свое решение на диаметрально противоположное несколько раз за день. У племянников и племянниц с их супругами и супружницами - у каждого было свое мнение, иногда даже по два одновременно...
Семейные переговоры, сборы и оформление документов для людей и собаки, прививки, распродажа имущества и прощальные визиты заняли изрядный промежуток времени, за который Женя подрос, вытянулся и превратился в голубовато-бледного заученного юношу с темными кругами под глазами и радужными прыщами на носу и побородке.
Собаку решено было взять с собой, из уважения к ее родовитости, а кошку - оставить знакомым. Неизвестно как об этом проведали домашние животные, поскольку переговоры происходили за закрытой дверью. Видно нюхом учуяли звери, куда западный ветер дует, но с этого момента они больше не общались друг с другом. Грей ходила с гордым видом, торжественно переставляя лапы, словно конь на параде, а кошка забилась под кухонный шкаф и только шипела, когда ей предлагали еду.
«Наш Женечка мог бы здесь окончить здесь школу с золотой медалью», - печально заметила мама, когда настал последний час. «Медаль все равно из самоварного золота...» - сказал папа. Родители затуманились печалью, как утро сырое и нивы продрогшие, снегом покрытые...
Но проверить ни одну из этих теорий не удалось: поредевшая армия Красных снялась с насиженного места и добровольно последовала в Америку за своей командиршей. Кошка взвыла на прощание из-под шкафа дурным голосом: то ли она рыдала о несбывшейся Жениной медали, толи о неверных хозяевах, покинувших ее в самый разгар холодов, то ли о своей грустной животной судьбе.
Но вернемся к Жене и его оттенкам. В Америку приехали ранней весной. Маме все нравилось, папа все осуждал, Женя всему изумлялся, собака поджала породистый хвост, дедушка пугливо молчал и смотрел на бабушку. Рая Красная сурово осматривала Новый Мир, но мнения своего не высказывала. Мартовские затяжные желто- серые дожди рассыпались сеззановскими цветными точками на окнах старенького Бьюика - их новой машины, которую папа осторожно-осторожно вел через унылые рабочие пригороды Чикаго. Потом с озера Мичиган поплыли перламутровые туманы и размыли пейзажи как на картинах Манэ и Моне.
После короткой борьбы с бабушкой, летом родители отправили Женю в еврейский лагерь для мальчиков, который принимал новых эмигрантов бесплатно.
К августу он сильно загорел, стал оливковым, а потом и светло-коричневым. Его шпыняли и лупили меньше, чем других эмигрантских мальчиков, потому что он неплохо говорил по-английски. (Спасибо настырной бабушке.) «Маленький русский» много и живо рассказывал о своей кровожадной русской чрезвычайно борзой собаке по кличке Грэй, которая может запросто загрызть кого угодно. Иногда в увлечении он приписывал псине суровые черты характера своей бабушки Раи, и выкрикивал неожиданно: «Цуки! Ояма Масутацу! Маваси цуки! Гяку-цуки, ой цуки!», чем запугал наиболее слабонервных солагерников до заикания.
Благодаря знанию языка Женя мог читать английскую и американскую литературу в подлинниках. Многие знакомые романы оказались гораздо длиннее и интереснее, чем в русских переводах, к большому Жениному изумлению. Рая волновалась, чтобы внук не узнал чего-нибудь непотребного. «Чего ты там все мурыжишь? - интересовалась Бабушка. - Книжку? Какую? Перескажи прочитанное по -порядку! Почитай мне лучше газету. Я свои очки куда-то задевала... (будто в очках она могла читать по-английски!) Тут не разберешься даже по русскому радио - голубые, радужные, зеленые какие-то ни к селу, ник городу. По телевизору ихнему - сплошной разврат, хуже, чем в России. Да... У нас было проще - красные и белые! Кто не с нами - тот против нас! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!»
Новая жизнь, чужой язык и странное окружение смущали бабушку-ветеранку, но она из гордости не подавала вида. Старуха плохо спала, ворочалась по ночам, вскрикивала
«Пробъемся штыками!», не давая спать дедушке. А днем красная партизанка смотрела в окно и ждала, когда же внук вернется из школы. Она очень волновалась за Женю.
Когда внук уехал в колледже в загадочный штат Висконсин, Рая не находила себе места. Но не долго пришлось бабушке волноваться и нервничать - она ушла в те миры, где нет ни красных, ни белых, ни голубых. За ней вскоре, как всегда, последовал и дедушка: он тихо лежал на опустевшей кровати, уставившись в давно не беленый потолок. И в один серый день- неслышно уплыл на невидимой ладье туда где любые оттенки и фамилии не имеют никакого значения.
Смерть бабушки произвела на Женю тяжелое и сильное впечатление. Словно с него сняли постоянное давление, привычное как атмосферное или притяжение земли, и он оказался в безвоздушном пространстве в состоянии невесомости. Оказывается, давление необходимо нам для существования - подумал он, и записался в класс каратэ, пошел по проторенной дорожке.
Приемы каратэ - все эти стойки, блоки, удары, броски и их комбинации подействовали на него ободряюще. Изыски бесконтактного, полуконтактного и контактного боевого спорта, ката, соединения стоек, позиций, перемещений и ударов чем-то напоминали ему отношения с бабушкой и сверстниками. Женя продолжал занятия, особенно усердно изучая удар ребром ладони. В «тамэси-вари», технике боевого карате, которую адаптировал Ояма Масутацу под стиль «киокусинкай», от удара ребром ладони ломаются семидюймовые доски и срезаются, будто ножом, горлышки бутылок. Однако, Женя понимал, что такое мастерство требует многолетних тренировок. Нравились ему также приемы, в которых участвуют удары руками, они служат не только для нанесения повреждений противнику во время «кумите», но и при тренировках развивают мышечную ткань. Овладение спектром ударов руками помогало ему развить диапазон движений всего тела, которые необходимы для эффективного боя с противником. Также они развивали мощь Жениного удара, хотя не они являлись основополагающими приемами каратэ.
Привычные и знакомые перемены цвета синяков, примочки, перевязки растянутых конечностей и регулярные визиты к хиропрактику отвлекали его от размышлений о бренности всего земного и загадках смерти. Но свернувшуюся душу труднее вправить, чем вывихнутое плечо...
Несмотря на физические упражнения, Женя Красный чувствовал себя весьма неприкаянным в изменившемся странном мире. Мама вдруг из рыжеватой блондинки превратилась в жгучую брюнетку, точно как покойная Рая. (Бабушка до последнего дня отказывалась смириться с сединой и красилась в пугающий черно-синий цвет «воронового крыла»). Мама начала резко набирать вес, и в прямом, и в переносном смысле. Ухватив обвисие вожжи семейного американского шарабана, она стала править, резко покрикивая на домашних, а папа наоборот совсем притих. Женин отец неожиданно увлекся изучением Талмуда и Торы, проводил много времени в местной синагоге. Стал неузнаваемым, отрастив рыжую злокачественную бородку и пейсы. Папа тайно подумывал о переходе на девичью фамилию своего отца Зильберберг. Даже о возможном обрезании размышлял он и запоздалой бармицве, но боялся признаться преображенной суровой супруге. Собака же, поседевшая до желтизны, оказалась долгожителем. Немощная псина Грей продолжала таскаться в бывшую бабушкину комнату и заунывно выла, глядя на шкаф с книгами.
Женя не слишком задумывался о причине и сущности семейных перемен. Он был занят собственными переживаниями. В колледже им был прочитан эротический роман британской писательницы Э. Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого» («Fifty Shades of Grey»), который произвел на Женю Красного большое впечатление.
Занимательное чтение слегка вывело молодого человека из столбняка. Истории отношений между предпринимателем Кристианом Греем и выпускницей университета Анастейшей Стил была не столь уж любопытна, но в книге содержатся сцены откровенного сексуального характера, в том числе с БДСМ. Поразило Женю что Анастейша Стил - была скромной девственницей в начале повествования. Он и не подозревал, что такие еще существуют. Эта необычная студентка литературного факультета жила вдвоём с близкой подругой-сокурсницей Кэтрин «Кейт».
За неделю до выпускного в университете Анастейша, или Стася, как ее окрестил Женя, по просьбе заболевшей Кейт заменить её, берёт интервью у миллиардера Кристиана Грея. Мало того - финансовый воротила еще оказался в добавок молодым красавцем. (Имя героя- алигарха «Серый» как у его собаки, тоже импонировало Жене, и приближало его к канве повести.) Интервью Стаси сложилось не очень удачно. Мисс Стил не думала, что они когда-либо встретятся вновь с миллиардером. Неожиданно Грей появился в хозяйственном магазине, где девушка работала продавцом. Хитрец купил там кабельные стяжки, скотч и верёвку, два рабочих комбинезона. Опасное знакомство продолжается.
Скромница Стася с внутренней дрожью (любопытства) постепенно узнаёт о тайных сексуальных увлечениях привлекатльного богача. Она, несмотря на свою простоту и незатейливость, а так же весьма ограниченный лексикон, становится предметом его одержимости.
«Впрочем, и сам Кристиан ничем особым, кроме миллиардов и своеобразного сексуального опыта, не отличается, - подумал Женя. - Если бы он развесил свои хлысты, нагайки, цепи и прочие безделушки, скажем в своем трейлере на окраине захолустного городка где-нибудь в Висконсине, а не в шикарной вилле, Греем бы сперва заинтересовалась местная полиция. (Промелькнул образ усатого милиционера с нахальной улыбкой, и скрылся в развалах памяти.) А потом голубчик Кристиан в рваных джинсах и с пивным животиком стал бы предметом насмешек в местной баре. И, в лучшем случае, обнищавший странный господин Грей без определенных занятий стал бы объектом третьесортного телевизионного ток-шоу в провинции...»
Прервавшись ненадолго для этих критических размышлений, Женя опять погрузился в сексуальные перипетия сюжета:
Уже в качестве возлюбленной, с новыми познаниями, Стася, преодолевая страхи, сомнения и физические неудобства определенных поз, продолжает познание Кристиана, в обычном и в библейском понимании термина на минусовом расстоянии. Она храбро принимает участие в осуществлении его необычных (для нее, но вполне тривиальных, для любого, кто хоть что-нибудь читал о БДСМ) фантазий... Повествование всего романа ведётся от лица невиннейшей Стаси, впрочем, легко вписавшейся в игривое хобби своего зажиточного воздыхателя.
Проштудировав роман «Пятьдесят оттенков серого», Женя решил сам поэкспериментировать. Он купил плетку, очень похожую на ту, что описана в романе. Первый опыт он произвел на животном- собаке во время каникул.
Грей, подслеповатая и оглахшая с возрастом, сначала не обратила на плетку никакого внимания. Женя осторожно поглаживал ее рукояткой по спине и хвосту. Но когда псина рассмотрела суровую плетку, она зарычала, лениво оскалила зубы и похромала в бывшую бабушкину комнату, где теперь спала мама. Эксперимент не удался...
Тогда Женя взялся анализировать свои сексуальные наклонности. Его немного смущало, что большую долю среди читатльниц роман «Пятьдесят оттенков серого» составили замужние женщины старше 30 лет. Это привели к тому, что книге дали прозвище «мамино порно». Ему пришло в голову, что следует обратить внимание на зрелых женщин. Соученицы его не занимали - ни одна из них даже отдаленно не походила на лихую девственницу Стасю.
Просмотр фильма «Выпускник» поддержал Женю в мысли обратиться к старшему, более опытному поколению дам. Он стал присматриваться к маминым новым подругам. Их был три и ничего интересного ни в сексуальном, ни в интеллектуальном отношении ни одна из них для Жени не представляла.
Но он припомнил бабушкино высказывание, что при удаче из карася можно сделать парося, и приблизиля к дамам вплотную для ближайшего внимательного изучения.
Одна, самая крупная, мясистая и жгучая, в близком контакте сильно пахла сладкими духами, горькими лекарствами и хмельным забористым потом.
У Жени в непосредственном приближении кружилась голова и слегка поташнивало как на карусели. Подруга дышала жаром и паром, щедро пользовалась ингалятором и когда не говорила - тихо посвистывала на манер старинного асматического музыкального органчика.
Вторая - тощая дама козьих пропорций, энергично блеяла на все животрепещущие темы, побрякивая браслетами и ожерельями, словно колокольчиками на пастбище. Эта пожилая коза одевалась пестро, пышно и вызывающе, но раздеть ее совершенно не хотелось.
Третья, ничем не примечательная, все больше молчала, курила как паровоз, выпускала лилове клубы и в них улыбалась загадочно, скосив глаза в собственное широкое декольте. Женя туда тоже осторожно заглянул и не впечатлился.
Все они читали роман «Пятьдесят оттенков серого», но обсудить прочитанное с ними оказалось невозможно. Кода Женя упомянул роман, все три единодушно заблеяли, захрипели невнятно и совешенно одинаково скосили глаза на молодого человека и придвинулись пугающе близко. Он тоже запыхтел и заблеял в тон, дал задний ход, вернее умчался в необъяснимом страхе. Правда потом долго корил себя за упущенные возможности.
Но вскоре к своему утешению он прочитал, что, по данным учёных одного из американских университетов, «Пятьдесят оттенков серого» чаще читают люди с нездоровым поведением. Взрослые женщины, читавшие это издание, чаще страдают от запоев, бспорядочно меняют половых партнеров, мучаются от расстройств пищевого поведения и жалуются на своих любовников и являются жертвами жестокого грубого поведения.
Вопрос, повлияло ли на вышеперечисленные черты само чтение книги, или женщины обладали ими изначально, в исследовании почему-то не рассматривался.
Женя пришел к выводу, что женщины среднего возраста - для него не велика потеря! Пищеварение у младшего Красного было отличное, все, что нужно происходило регулярно; запоями он не страдал, что же до половых партнеров, то ему бы хоть один, вернее одна досталась бы для начала... а там видно будет! Нет, комментарий видного университета его не задел.
Другой внушительной частью аудитории читательниц романа «Пятьдесят оттенков серого»стали девочки-подростки и студентки. Это и понятно, девчонкам всегда нужно над чем-то похихикать. Женя так же выяснил, что администрация Амазона в Англии объявила о том, что «Пятьдесят оттенков серого» по количеству продаж обогнала всю серию о Гарри Поттере, которого Женя Красный тоже любил и почувствовал за него кровную обиду. В результате писательница Джеймс стала самым продаваемым британским автором, вошла в список «100 самых влиятельных людей мира» издания «Тайм», лихо переплюнув создательницу школы волшебников Хагварда.
Это было несправедливо, но Женя не мог оторваться от перечитывания романа и серьезных размышлений...
Женя углубился в потенциально эротические воспоминания детства и юности. Мальчики в хоре и девочки в классах танцев и рисования слились в единую бесцветную массу. Он вспомнил, как мальчики каратисты ездили на нем верхом, больно погоняя его пятками и отчаянно хлопая по заднице. Никаких дополнительных эмоций кроме злобы это воспоминания не вызвало. Припомнил он так же, как маленькая сестричка щипала его за попу, поскольку долгое время выше не доставала, но и тут никаких скрытых сексуальных ассоциаций не возникло. Только образ тренерши по теннису вызвал некоторую теплоту и пульсацию внизу живота и вдоль позвоночника.
Девчонки в школе не проявляли к Жене должного внимания, и вообще никакого. Пару раз они толкали его, тыкали под ребра или наступали на ноги. Одна даже залепила ему пощечину, вообразив, что Женя лезет ей под юбку, хотя он - ни сном, ни духом! Честное слово! Случайно зацепил ее своим портфелем, проходя мимо... Да и девчонка была незавидная, коротконогая толстушка с прыщами на веснушчатом носу и щеках. Только благодаря пощечине он ее и запомнил. Может она самоутвердиться хотела - вот, мол, и на меня обратил кто-то внимания, а я такая вся недоступная: раз - и по морде. Он потер щеку. А может, он этой прыщавой толстухе нравился?
От подобного предположения Женю передернуло. Неужели женщины его доминировали? Когда же он начнет их?
В его классе каратэ занимались и женщины наравне с мужчинами. Прельстившись черноокой Сюзан, одной из каратисток, Женя предложил ей попробовать его доминирующее влияние: для начала он предложил связать ее и пройтись плеткой...
На этом прелестная воительница прервала Женины объяснения, залепив ему смачную пощечину. Поскольку Женя не был высоким и красивым миллиардером, а наоборот тощеньким безденежным студентом, у которого растительность на макушке начала заметно редеть, ловкая Сюзан нанесла ему прямой удар «гяку-цуки», который выполняется с так называемой «задней» руки. За ним последовал «ой цуки» - версия «гяку-цуки», который проводится с «передней» руки. Но и этого ей показалась мало, и оскорбленная каратистка проделала хук, круговой удар, который называется «маваси цуки». После этого веского довода неудачливый садо-мазохист побелел как полотно от обиды и счел продолжение беседы бессмысленным. Женя немедленно догадался, что Сюзан не любит читать и не имела представления о возможных оттенках серого. Скорее всего, судя по реакции, она не заинтересовалась пикантным предложением. Придя к этому выводу, Женя уполз в мужскую раздевалку и долго размышлял в углу о превратностях судьбы и загадочных отношениях между литературой и действистельностью.
Сразу после этого зубодробительного эпизода Женя Красный пожелтел, думая, что от злости. Так всегда поступали неудачливые отвергнутые любовники в романах. Но позже выяснилось, что он неосторожно съел сосиску, купленную у лоточника-мексиканца и вместе с ней слопал вирус. Женя долго болел желтухой и в постели с интересом читал отзывы на любимый роман.
Рецензент издания Entertainment Weekly присвоила его обажаемой книге оценку «B+» за нахождение в «своём собственном классе литературы». Рецензия в The Guardian носила положительный характер и утверждала, что книга «более приятная», чем другие «эротические литературные произведения». С этим Жене легко было согласиться, поскольку он не читал никакой другой «эротической литературы. Негативный отзыв, опубликованный в The Telegraph его огорчил: книга была названа «приторным штампом» и на этом он бросил читать критику и начал подсчитывать свои оттенки.
Справившись с желтухой, Красный старательно принялся подсчитывать свои окраски и оттенки с момента рождения, но больше восьми ему никак не удалось наскрести. Женя понял, что он - серая личность, но и это открытие прибавило ему всего один оттенок. Тогда, позеленев от зависти к выдуманному красавцу миллиардеру Кристиану Грэю, он забросил роман «Пятьдесят оттенков серого» на самый высокий книжный шкаф в бывшей бабушкиной комнате, где все еще хранилась партийная и политическая литература, и никогда больше к анализу своих оттенков не возвращался. Он бросил занятия каратэ, переключишись на шахматы и коллекционирование монет.
О переживаниях и оттенках Жени не была написана книга, которая не была переведена на многочисленные иностранные языки. Вследтвии этого она и не получила широкой популярности. По ненаписанной книге не был поставлен фильм. Красным не интересовались ни девочки подростки, ни студентки, ни женщины среднего и пожилого возраста. Впрочем и мужчины им тоже не интерсовались. И вообще никто не узнал бы о Десяти Оттенках Красного, если бы я о них не написала.
* * *
Киров Николай 
Аарон Борис 
Кац Евсей 
Стефанюк Cтанислав. 
Романов Андрей 
Тубольцев Юрий 
Талейсник Семен 
Буторин Николай 
Полар Эндрю 
Андерс Валерия 
Но я верю, что для моего Жени придет счастливый миг и род Красных продолжится и в Новом Мире.
