КАЛЕЙДОСКОП ПАМЯТИ      

- Не набивай полный рот, молча ешь, не торопясь, - Сима погладила Шоника   по головке.

- Не получается.

- Что не получается?

- Молча кушать. Пока прожую, забуду, что спросить хотел.

- Это с одной стороны, а если ты заговоришь с полным ртом, да еще вдруг закашляешься - еда разлетится по сторонам…  Представь себе эту неприглядную картину, старичок ты мой.

- Почему я старичок?

- Так это старички все забывают, а маленькие мальчики все должны помнить.

- Понял! Я все понял! Надо во рту место оставлять - для разговоров. - Шоник  поправил очки. - Бабуль, как это у тебя такая вкусная лапша получается? Она сама в рот наливается.

- Наливается?

- Смотри, она же длинная, как струя из крана, значит наливается.

- Так готовила бабушка Люся и ее мама. А мамы всегда готовят вкусно.

Сима  вспомнила стол, покрытый цветастой клеенкой. На нем большая доска, скалка и полотняный мешочек с мукой. Мама, совсем девчонка, улыбаясь отцу, надевает фартук. Мягкими движениями собирает волосы в пучок – шпильки, шпильки и еще шпильки. Они не удерживают, и волосы падают, рассыпаясь по спине. Отец убирает их в косу, что-то шепчет, целует маму за ухом и подает косынку. Мордашка Симы на уровне стола.   Сыплется мука из сита, белая, как снег. Мягкие, сильные руки мамы месят и раскатывают тесто.   Тоненькое, прозрачное, желтое, почти лунного цвета. Мама нарезает лапшу, она долго потом лежит на столе – сохнет. А когда запускает ее в бульон, лапша    увеличивается, наливается соком, золотится…

И еще Сима помнит, как из комнаты родителей  два человека на простыне вынесли отца. Положили на пол, зажгли свечи.

-«Почему на пол, ему же холодно? - подумала девочка,- простудится еще, - она собралась было спросить, но соседка Геня, подхватив ее на руки, понесла к себе домой.

- Боренька, - с криком кинулась к папе мама. Она трясла его, трясла и кричала.

Потом, когда Сима была почти взрослой и училась на последнем курсе техникума, тетя Геня рассказала, что отец долго болел и умер во сне. Ничего не подозревая, мама спала рядом. Утром, приготовив кашу, она пошла кормить мужа.

- Боренька, просыпайся, каша стынет. - Не слышит.

«Пусть поспит, - подумала она, - наверное, снотворное поздно подействовало. – Проснется, поест».

Поставив кашу на столик у кровати, она ушла на работу.

Геня, отведя Симу в детский садик, вошла к больному забрать тарелку.   Еда не тронута.

« Что-то не так, - подумала Геня и позвонила подруге на работу. – Люся, приезжай, мне кажется, что с Борей что-то случилось…»

Два дня Люся не давала хоронить мужа:

- Ты ничего не понимаешь, - говорила она Гене, - а вдруг он спит. Бывает же. Я его похороню, а он проснется под землей… .Ты понимаешь, о чем я? Понимаешь? – она вдруг накинулась на Геню и стала трясти.

- Отпусти меня сейчас же, - крикнула Геня, и Люся опустила руки. Ее лицо скривилось, из груди вырвался истошный крик. Она заломила руки и рухнула рядом с мужем.

Со смертью отца все изменилось. Почему-то Сима долго жила у тети Гени, а мама была где-то далеко, в какой-то больнице, куда никого не пускали. Когда она вернулась, Сима не узнала ее. Вместо волос   по самый лоб натянута косынка. Прежней мама никогда не стала. Целый день она шила, чего раньше никогда не делала. Швейная машинка стрекотала под ухом у Симы и не давала уснуть. Мама шила все – тапки, лоскутные одеяла, лоскутные сумки из каких-то кусочков кожи… Где она только их доставала? Больше всего она любила перешивать старые платья, которые ей отдавали соседи. Так у Симы появлялась новая одежда. Как говорила тетя Геня, у Люськи, появился «пунктик» - дочка должна быть одета лучше и модней всех. Надо сказать, что у неё это неплохо получалось.

Как-то к ним зашел высокий мужчина весь в черном. У папы все рубашки были светлыми, а у этого – черные.

И опять девочка жила у Гени, а мама «путалась с этим Черным». Потом он исчез, пропал навсегда, и Сима была очень рада, что снова живет дома. Нет, ей было совсем неплохо у тети Гени, но дома-то всегда лучше. Потом мама опять ненадолго исчезла и появилась с малышом:

- Это твой братик, Семочка. Посмотри, какой он красивый. Ты будешь любить его?

Семочка был кудряв и очень похож на Черного.   Мама не отходила от него ни на шаг, даже спать   с собой укладывала. Гулять водила в парк, Симу с собой не брала - надо делать уроки. Девочка не обижалась. В парке было не интересно. На качелях не покачаешься - их там нет. Через веревочку не попрыгаешь - не с кем. То ли дело во дворе – и тебе скакалка, и тебе классики, и в прятки поиграешь, и в ловитки. А еще можно… . И Сима с удовольствием оставалась дома.

Вот куда ходили все вместе, так это в театр. Сима любила театральную атмосферу. В просторном фойе гуляли люди.

- Почему ходят по кругу?

- Демонстрируют наряды.

- А что в них особенного? Платья, как платья… .

- А я мечтаю, чтобы у тебя были особенные.

Зал не всегда был полон. Люди неспешно рассаживались по местам, просматривали программки, настраивали бинокли. Как только гас свет,   мама с Люсей, с галерки быстро пересаживались в партер. Маленький Сема никогда не капризничал, а к концу третьего акта засыпал, да так крепко, что мама несла его до дома на руках.

После окончания седьмого класса Сима решила пойти в техникум. Учиться нравилось. Коллектив   приятный, доброжелательный, не то, что в школе. Сима расцвела и стала очень похожа на мать, только подбородок был отцовский – упрямый, волевой.

Однажды, к ней подошла   Маринка - девушка мягкая, дипломатичная и очень доброжелательная. Взяла Симу под руку, нежно так взяла и отвела к окну, где никого не было.

- Ты не пугайся, я спросить хочу.

- Что – то случилось?

-То, о чем я скажу, не знает никто, а может быть знает, но молчит. А я не люблю, когда за спиной шушукаются, а спросить боятся.

- Да говори же, у меня душа в пятки ушла.

- Твоя мама с братом в парке гуляет?

- Всегда.

- Я их вчера видела. Она милостыню просит. Ты знала об этом?

- Зачем, мы же не нищие. Я же ей всю стипендию   отдаю, да и она кое-что получает.

- Может быть, она тебе на новое платье собирает?

- Собирает… ужас какой-то. Знаешь, я никогда не задумывалась, как и на что мы живем. Спасибо тебе.

Детство кончилось, сорвалось в пропасть, разбилось. Его осколки в виде воспоминаний иногда всплывали в памяти, будоражили душу.

После окончания техникума Сима сразу поступила в институт – работала и училась. Геня пристроила Люсю к себе в аптеку уборщицей.

- Должность у тебя ответственная, - объяснила Геня, - вот тебе белый халат, в нем ты будешь похожа на фармацевта. Сделай так, чтобы наша аптека засверкала чистотой полов и белизной стен. Поняла? Это очень ответственно.

И Люся очень старалась. Мечта о прекрасных нарядах юной дочери отодвинулась из-за усталости на второй план. Люся больше не ходила в парк, тем более, что Сёма подрос и на руках его не поносишь. И все стало хорошо, и было бы прекрасно, если бы однажды Люся снова не попала в больницу. Как оказалось, она долгое время не пила лекарства, думая, что   справляется и без них. Из больницы она больше не вышла, и Сима заметалась между Сёмой, работай, учебой и больницей. Если бы не Геня, пришлось бы забыть об образовании.

Геня - это Симин ангел- хранитель. Личная жизнь Гени не сложилась, хоть в молодости женихов было хоть отбавляй. Все выбирала, выбирала… Достойные давно женились, а те , что остались… В общем, довыбиралась. Сима и Сёма стали для нее родными,   и Геня, глядя на Симу очень боялась, чтобы девочка не повторила ее судьбу.

- И что ты одна да одна, - говорила она девочке, - пригласила бы кого-нибудь в кино-театр.

- Зачем кого-нибудь, пошли в театр, я тебя приглашаю. Сёму под мышку, он у нас парень привычный.

- Все шутишь, - обижалась Геня.

- Да нет. Пошли.

- Пошли уж, все лучше, чем дома сидеть.

Сима поступила в аспирантуру в тот год, когда Люсе стало совсем худо. Она плохо ела, перестала спать. А однажды попросила у Симы персик.

Оббегав базары и рестораны, Сима, наконец, нашла то, что искала.

Персик был красив. При виде его мама улыбнулась и надкусила бочок.

- Ты так старалась, дорогая, спасибо. – Она вытерла набежавшую слезу и пристально посмотрела на дочь. – Как ты выросла, я и не заметила. Береги себя, Сёму и Геню, слышишь, Геню береги, она нам не чужая. А где папа? Пойду, поищу его. Нагнись, хочу тебя поцеловать.

Сима обняла мать. Она твердо знала, что в этот момент она была в здравом уме.

- Возьми, - Люся протянула персик, - я съем его потом, обязательно съем, он такой вкусный.

Она вздохнула, и этот вздох был последним.

Беломраморное лицо с тонким заостренным носом ничем не напоминало живую мать, и Сима впервые с сожалением подумала, что настоящей, здоровой матери она и не знала.

На улице шел дождь. Подняла воротник, натянула на голову широкий шарф. Зонта не было – старый сломался, а новый еще не купила. Старый был папин, и она его не выкинула, а просто завернула и положила в ящик, как память.    Подумалось, что со смертью мамы  ушел и ее, Симин кусок жизни.

Как принято говорить: время текло, бежало, летело.   Сима закончила аспирантуру и защитила диссертацию. На защиту пришли Геня с Сёмой. Они сидели в последнем ряду, а рядом лежал огромный букет роз, который Сёма после защиты торжественно вручил сестре под аплодисменты зала .  

- Какой у вас красивый сын, весь в маму, - улыбаясь, сказал подошедший мужчина с пышными усами, - вы мне подпишите ваш реферат?

- Зачем   вам автограф?   Это же не театральная программка.

Он не ответил и протянул книжечку.

- Напишите просто – Стиву.

- Ладно,- кивнула и написала: «Удачи».

Когда все разошлись и Сима с Геней убирали чертежи в тубы, Стив снова появился в аудитории:

- Помочь?

- Думаю, что сами справимся.

- А до машины донести? Моя недалеко стоит.

- Донесите. Спасибо.

Отшумели поздравления, исчезли искусственные   улыбки, стерлась со щек поцелуйная помада. Потекли обыкновенные   будни со своими заботами, радостями и неурядицами. Однажды Симу вызвал Ученый секретарь и сказал, что комбинату в довольно большом городе требуется заведующий   НИ лабораторией.

- Конечно, это не столица, но должность с квартирой, а для тебя это немаловажный фактор. Подумай, Сима. У тебя есть время до декабря.

Вечером долго взвешивали все за и против и решили ехать   вместе,   а квартиру Геня сдаст хорошим людям, за которыми присмотрит ее давняя подруга.

- Не передумаете, тетя Геня, не бросите меня? Ностальгия не замучает?

-  Так это же будет потом.

И Сима дала согласие. В декабре, как и положено природой, пошел снег. Утром она с удовольствием разглядывала белый двор через окно, затянутое узорчатым   инеем.

«А там у нас будет балкон. Лоджия, как сказала секретарша. Слово-то какое красивое. Значит, у меня будет лоджия».

Надо было подумать о контейнере и, наконец, решить берут ли они громоздкое старинное трюмо Гени или оставляют его здесь, «чужим людям».

Всю ночь у Сёмы болел зуб. Геня положила ему на десну сало - по заверению соседки Марии, это должно было помочь. Не помогло и, еле дождавшись утра,   они поехали к врачу. Зуб вырвали, а на выходе, прямо в дверях, столкнулись со Стивом, тем самым, который помог донести тубы до машины.

- Досталось? – спросил он Сёму.

- Ерунда. А вы тоже на вырывание?

- Не знаю, врач решит, он строгий.

- Счастливо.

А вечером Стив позвонил.

- Откуда у вас мой номер?

-Дело нехитрое. Сима, у меня два билета в театр. Могу я вас пригласить?

Сима растерялась. Нельзя сказать, что это было первое приглашение в ее жизни, но все это было давно. В голове звучала знакомая, заученная фраза: « Извините, я не могу,   занята…» и дальше банальная причина, объясняющая, чем занята барышня.

- Так что, вы пойдете? – голос требовал ответ.

«А почему бы и нет», – вышла из ступора.

- Что за спектакль?

- У нас же Ленком гастролирует. Мне заехать за вами?

- Заехать.

События развивались быстро. И началась та самая безумная любовь, о которой пишут в книгах, поют в песнях. Та, от которой и потерять голову недолго. Но Сима не тот человек, Сима головы не теряла, хоть и полюбила всем сердцем.

- Сима, девочка моя, ты не жалеешь, что ехать надо?

- Понимаешь, тетя Геня, я девушка с «приданым» и очень хочу, чтобы он любил не только меня, но и моё «приданое» тоже.

- Но…

- А что «но»? Не все ли равно, сын мне Сёма или брат, тетя ты мне, или пришелец из космоса? Вы моя семья в любом статусе. Так что мой отъезд это проверка чувств.

                                       *      *      *

- Мои дорогие, вы дома?

- Стивушка, мы на кухне, лапшу готовим.

- Дедуля, мы не только готовим, а еще и едим.

- А мне? – Стив поцеловал внука.

- Цена порции – поцелуй, - засмеялась Сима. - Заплатишь - получишь.

- С преогромным удовольствием.

                                     *  *  *