Мастер-класс Ольги Николаевой

Надкушен солнца сочный край
сверкающим клыком вершины,
вдали от копоти машинной
твоя высокая игра.

Здесь детский смех и слез каприз
спокойно царствуют над бытом,
здесь всем, по правилам побитым,
торжественно вручают приз -

кусочек камня или вид
подножья, спящего у моря...
Здесь пик блаженства или горя
еще лишь в гроздь тугую свит,

что вызревает, не спеша,
клоня лозы бесценной крону,
здесь подчиняется закону
перерождения душа.

1980.

  Этот хрупкий мир

В мир, раздолбанный вдрызг безверьем,
ткань озоновая тонка,
сквозь зовущие брешью двери,
хлынет черных пустот река.

Магма недра земли покинет,
вод остаток застынет в лед,
и в космические пустыни
мертвый камень начнет полет.

Что напомнит тогда о людях
в вечной космоса тишине,
ведь второго земного чуда
не найдется среди планет.

Я не верю в миры иные,
и не дам за них ни рубля.
В мертвом мире плывет доныне
одинокий Ковчег - Земля.

2007.03.10.

  Промысел

Бросаю, в который уж раз, я свой невод в соленое Мертвое море...
Нет рыбы, нет крабов, креветок, и тех нет, бродяге на горе...
В хурджине кусочек мацы от Песаха остался и фляга,
в той фляге на дне едва плещется теплая влага.

Какою судьбою я занялся промыслом сим бестолковым?
Искал я артель, а нашел только черную грязь и оковы...
И каждое утро, я снова, и снова, и снова
бросаю свой невод в юдоль омертвевшего слова...

Не ждет меня больше с уловом моя Афродита,
ушла восвояси, разбив о башку мне корыто...

2007.04.11.

  Свобода

В местах, где давно навсегда поселились иллюзии,
где синему дыму простор в воздыхании матовом,
стремится ужиться впотьмах с одиночеством блюзовым
от собственной мощи растерзанность мыслей на атомы,

где встать в полный рост, как захочется, так и получится,
на фоне безвозрастном это пройдет без внимания,
на душах щеколды, запоры, замки, что без ключика,
и непонимание вовсе не мода, а мания.

Из мест этих вырваться в грезах, увы, не получится,
скукожена жизнь до предела, как кожа шагренева,
отрезать кусок, все равно что навеки отмучиться,
отсечь то что сверху, над шеей, с умом и с мигренями.

Но втиснули все же, ох нелюди, в ложе прокрустово,
и душу, и тело, и силы, и годы, и радости,
несладко в том ложе обрубку костями похрустывать,
и слух подставлять свой под глупости, чаще, под гадости.

Такая свобода вокруг и простор - закачаешься!
Как строки стучатся из клавиш, мне лично неведомо,
цыпленок долбит скорлупу на пределе отчаянья,
за этим отчаяньем жизнь обязательно следует.

2007.04.28.

      Кто бы знал на все ответ

Кто бы знал на все ответ, я не против, непростого ко всему интереса,
хороводиться любили вопросы вечерами у потертого кресла,
в желтый круг все сорок свеч разом собирались у моей лампы,
в душу прятались из книг фразы, где их было не достать лапой.

По весне грачи горластые с неба докричаться сотни лет чают,
незавидное у них кредо - возвращаться от разлуки к печали.
По ветвям стекает сок у березки, по стволу сползает капля из ранки,
от картин таких родных и неброских, вся душа моя опять наизнанку.

2007.05.05.

   Вот-вот, и вспыхнут фиолетом ветви

Что было меж цветеньями сирени?
Мерцанье дней, приливы и отливы,
вселенский мрак для самых терпеливых,
невыжатыми штангами катрены.

Вот-вот, и вспыхнут фиолетом ветви,
моя душа в твоих руках, плутовка,
ты развела сиреневые сети,
охотно увлекаемому ловко.


Там тонок аромат и небо чище,
обман еще не вписан в рамки правил,
там человек любви своей не ищет,
а в ней живет и в ней же умирает.

2007.05.13.