Игорю и Нине Портным 

На фоне сирени, цветущей сирени,
ты выглядишь феей, зовущей Сиреной;
парящею пчёлкой, манящим нектаром,
порхающим чудом с улыбкой янтарной.
На фоне сирени, цветущей в апреле,
на фотобумаге - мы фотомодели:
и фотопрекрасны, и юны, и вечны -
в сиреневый вечер беспечны.
Беспечны...

На фоне сирени, орущей сирени,
не слышно,
не слышно,
не слышно сирены;
не видно, как где-то взрывается мальчик,
а с ним... дискотека,
а с ним... ресторанчик;
и сотни, и сотни взрываются где-то;
и дети, и дети...
Взрываются дети...

На фоне сирени, на фото-сирени
останется вечер - счастливый, весенний;
останемся вечно на фотобумаге,
цветущие в море сиреневой магии;
на фоне сирени спокойны, смиренны -
на фотобумаге...
не слышно сирены.

  Цфат, Израиль, 2004

   *  *  *

ОНИ  УЙДУТ 

А через год они уйдут:
опять на север и на юг,
оставив запад и восток, -
границу, проволоку, ток,
спеша от сводок, чисел, дат,
теряя тысячи солдат,
где в междуречье - две реки,
а между - красные пески,
где был когда-то райский сад,
а в наши дни - иракский ад;
не получив ни "нет", ни "да",
начав не с теми, не тогда,
опять не то, не там, не так,
оставив раковый Ирак,
где нефть и кровь,
и кровь и нефть,
а мира -
не было
и нет.

    ИСХОД

  ( дочерям)

Вот и всё -
наконец-то взлетаем,
отрываясь от грешной земли;
за века не прирученной стаей
поднимается в путь птичий клин.
Всё отобрано - память и сердце,
всё оставлено - Родина, дом;
даже наше "счастливое детство"
где-то в прошлом - уже за бортом.

Вот и всё -
скоро будет граница,
раньше годы - теперь это дни;
не забудем родителей лица:
остаются в слезах и одни.
И обласкана - как только можно,
и обыскана - мог ли помочь?! -
на руках, повзрослев на таможне,
засыпает двухлетняя дочь.

Вот и всё -
под ногами, в болотах,
даже город сегодня плаксив:
из-за туч куполов позолотой
провожает - Господь вас спаси.
Знаешь, с неба "державы", "границы" -
миражи, нужно только взглянуть;
оттого ль перелётные птицы
так легко собираются в путь?

Вот и всё -
так решили мы сами,
надоело нам в пасынках быть,
от рожденья другими глазами
видеть мир, по-другому любить.
Виноваты по роду, по вере -
старый колокол снова звенит.
Сожжены миллионы евреев
точно так же - в печах - без вины.

Вот и всё -
никому не мешаем,
не едим чей-то хлеб, чью-то соль,
вы хотели - и мы уезжаем,
забирая с собой только боль.
Хватит ждать, что доказывать дальше?
Нас никто не спасёт от беды.
Уезжаем от злобы и фальши,
мы - евреи, но мы - не жиды!

Вот и всё -
спит Египет и слепо
отпускает бегущих рабов.
Фараоны меняют на хлеб их,
не до них - сохранить бы богов.
Тыщи лет продолжаем Исход мы,
чтоб себя как Народ сохранить.
Уходили мы из Преисподней -
улетим из постылой страны.

Вот и всё...
И волнения ропот...
Вот и Вена!
И трап подвели!
Первый шаг по свободной Европе,
и последний - с Советской земли.
Где мы будем, я точно не знаю, -
на каких говорить языках...
но проснулась и, сладко зевая,
улыбается дочь на руках...

Вот и всё...

 1989, Ленинград, Вена, Рим
 2002, Нью-Йорк

  *  *  *

БЛИЖНЕВОСТОЧНОЙ  ОХРАНОЧКЕ

   Ms. Portnoy

Её мы не звали - сама подошла,
работа такая и звание тоже,
и с формой девчонку роднила душа,
а может, душа - даже формы построже.
И, судя по бирке, наверно, родня,
но, судя по званию, дальняя-дальняя,
и шила мне дело умело она -
Портная - вопросами острыми, сальными.

А что вы везёте? Откуда? Куда?
И кто паковал вам? Чужие? Вы сами?
Везём впечатленья! Отсюда туда!
Друзья паковали, - раскопки и храмы.
Но, судя по тону, не кончит никак,
и сотни вопросов она переводит:
Не знаете иврит?! И идиш?! Вот так!
А что же вы в штатах, такие, живёте?

И, судя по бирке, - совсем не вдова,
и, судя по личику, - не одинока...
Ах, девочка, как ты сейчас не права
на Ближнем - и снова далёком - Востоке.
Наверно, не там я живу... и не с той;
приехать бы надо давно - с автоматом;
но я же впервые сюда, как домой,
а ты на меня... Хорошо, что не матом.

Я всё понимаю, но тон! Этот тон!
Меня и в Нью-Йорке разули, раздели...
Но всё уважительно! Это при том,
что самое нежное место задели.
Ну, хочешь, разденусь? Вот здесь, где стоим?
Верти наизнанку карманы и вещи,
но только не душу, - там Иерусалим,
Эйлат и Масада - ты с этим полегче! 

Охрана не дремлет - отобрано всё:
восторг от страны, - от раскопок и  храмов...
Искала арабов, а нас? - ё-маё! -
за что ты домой провожала как хамов?

        И, судя по бирке, она не одна,
        и время такое, и всё очень сложно:
        такая работа, такая страна...
        Хотели б иначе...
        Пока невозможно...