МОЯ РАЗВЕСЁЛАЯ FAMILIA
Одесса-мама
Вначале было слово - и слово это - Мать! Моя! Одесская!
Она была смешлива и непредсказуема!
Когда в 10-м классе я сломала на катке мою длинную (до колен) руку, и ее обложили гипсом - а спустя месяц стали аккуратно вырезать руку из гипса - мать выпросила этот длинный красивый гипс и спрятала его на антресолях нашей коммунальной кухни(!?).
А в квартире жили армяне, евреи и братья-татары, периодически бившие друг другу морду.
В очередной раз с криком: - «Русские, идите сюда, сейчас я его убью!» - один братишка погнался за другим и, пробегая мимо нашего стола с лежащими в дуршлаге макаронами (а стол - как раз под антресолями!), бегун под номером один со всего маху надел дуршлаг на голову бегуна номер два, и в этот момент на голову первого грохнулся c антресолей мой (дивной формы, длины и веса) гипс!
Боже мой! Как веселились мы все! Как орали татары, - а громче всех мать - потому что любимый гипс потерял свою роскошную форму и дуршлаг из круглого стал треугольным!!
Но вид страдальца, обвешанного макаронами, треугольным дуршлагом и разрубленной на части гипсовой рукой был непередаваемо прекрасным (посильнее «Фауста» Гете)!
*****
Ну а потом роскошная мать еще не раз смешила своих коллег по Ленинке, где она работала всю жизнь, являясь красой, радостью и гордостью всех её курилок. Сменив свои когда-то дивные зубы на такие же дивные протезы, она величественной походкой спускалась по белой мраморной лестнице и, заглядевшись на молодого генерала, выронила одну из челюстей , и та быстро-быстро покатилась - белая по красному ковру - вниз по лестнице!
Мать кинулась вдогонку, но ее опередил молодой генерал и с криком «Вы что-то потеряли - я сейчас помогу!» бросился ее перегонять!
Мать ловко подставила ножку - и генерал покатился по лестнице, перегнав челюсть!
Мать вышла победителем в этой гонке, а Ленинка, икая, еще два сезона передавала этот подвиг из уст в уста!
*****
В конце жизни у матери всё на той же мраморной белой лестнице Библиотеки после очередной затяжки "Беломором" случился инсульт, и она потеряла дар своей острой, замечательной речи.
И теперь чётко она умела говорить только: «Вот-вот-вот, Женя, сволочь» и все слова на буквы «ж», «х» и «п».(Врачи объяснили, что с инсультниками это бывает почти всегда...).
А дальше наше государство поставило ей персональный телефон в новой квартире и указало его номер как справочную аптек.
Телефон, само собой, звонил ежеминутно, и на все просьбы указать, где достать лекарства, мать четко отвечала всеми вышеуказанными словами!
Причем все слова она произносила в бешенстве, чем вызывала дикую оторопь у звонивших.
Если же звонки раздавались вечером и трубки брали мы с Женькой, люди жалобно спрашивали: почему на простой вопрос, где достать марлю, их материли и сволочили.
Мы мягко объясняли, что мать просто пыталась назвать другой номер телефона, но делала это только доступным ей теперь способом!
А еще врачи советовали нам для развития ее речи заставлять ее вспоминать стихи.
И мы начинали с ее любимого Маяковского:
- «Я волком бы выгрыз...»
И вдруг мать четко произносила: «бюрократизм».
Мы: «К любым чертям с матерями ....»
Мать: «Катись!»
Мы умирали от хохота, потому что вслед за этими словами шли смачные и привычные: «сволочь! х... ж...!»
Мы умоляли: «Мать! Кончай симулировать! Ведь ты же всё помнишь! Так уж лучше читай по телефону Маяковского, иначе у нас отключат телефон!..."
Она ушла в 67, когда все друзья её юности-- одесситы-ещё были живы, и на её проводах они так живо вспоминали все похождения своей яркой юности, что, несмотря на боль-- хохотала даже я!..
Подумала, что при схожих обстоятельства я бы хотела такого же веселья в мою честь...
А вот - маленький мой панегирик:
Мама улетела стремительной жар- птицей,
оставив блеск оперенья и широту крыльев.
И уже ждёт меня.
Наверное, чистит пёрышки-и зазывно машет крыльями,
показывая самый короткий путь.
Только бы не разминуться...
Но я увижу издали красоту оперенья и, конечно,-
жар души, который будет согревать моё сердце на всём
незнакомом пути...
ДЕД, ЛЮБОВЬ И КГБ
Дед.
Ну, одессит... Ну, остряк, балагур и балабол.... Ну под два метра ростом. Ну трость с роскошным набалдашником...Ну пол-Ленинграда на его проводах...
Словом, так бывало у многих.
Но спустя каких-то 30-40 лет оказалось, что мой дед-- ШПИОН!..Да какой!
Я узнала лб этом, когда все действующие лица уже ушли за горизонт-- в доме свято соблюдали тайну.
И проговорился не кто-нибудь, а Павел Судоплатов-- правая рука Берии-- в начале 90-х годов в своих книгах о разведке, где он рассказывает о лучшем своем агенте в Аргентине - Исааке Кримкере - (моем деде!):
«Он был «обаятельный человек необыкновенных способностей. Сменив в жизни не одну профессию, он в каждой добивался поразительных результатов. Начал он грузчиком в Одесском порту, затем стал нелегалом ГПУ в Румынии и Аргентине, а в 50-х годах перешел на крупную хозяйственную работу в Ленинграде и даже был коммерческим директором Ленфильма».
Вот тебе раз!..Такой большой и нежный, правда-- с царственной поступью, всегда в окружении толпы и, главное-дам, поразительно роскошных...
А оказывается вот оно что...
Теперь понятно, почему по возвращении в страну в 30-м году (уже вдовцом) он поселился в Одессе в двухэтажном особняке с тремя дочерьми.
В двух словах о дочерях, чтобы не отвлекаться от главного: средняя- пианист, старшая- ввиду своей нечеловеческой красоты играла в любительских спектаклях, а младшая - Симона-абсолютная оторва: глава местных хулиганов-подростков, воровала яблоки в чужих садах, лазала через заборы, оставляя на них куски своей -- пока ещё роскошной-одежды, дралась и была не раз бита.
А в 36-м году её со знанием испанского языка направляют в Испанию переводчиком.
Но характер берёт своё- и Симона сражается в рядах повстанцев на равных, и даже врывается в Мадрид на танке.
По возвращении Калинин вручает ей орден Красного знамени...
Во время войны она сражается под Ровно в отряде Дмитрия Медведева и гладит раскаленным топором мундир легендарного разведчика Николая Кузнецова --Пауля Зиберта-, а затем всю оставшуюся жизнь она--разведчик в Латинской Америке (а вокруг ее бюста на Новодевичьем пионеры завязывали красные галстуки).
Итак, 1930. Одесса. Девчонок слишком много, и дед решает усыновить мальчишку.
Выбирает умненького подростка - но ему говорят, что этого могут отдать только с братом-шизофреником.
Дед забирает обоих - и в доме начинается бурная жизнь!..
Дочки играют на фортепьяно, поют и танцуют!..На вечера собирается вся местечковая интеллигенция-- литераторы, актёры, художники, музыканты...
В доме воцаряется настоящая «лилябриковская» чекистская интеллектуальная богема-- ведь интеллигенция всегда нуждается в том, чтобы её направляли, куда следует, и наблюдали за ней.
И такими направляющими и наблюдающими были мой дед и его любимая коллега по специфическому цеху- Эмма Каганова-- умная, образованная, резкая, властная, со стальной хваткой...
За свою отличную работу она была вознаграждена и, спустя короткое время, она стала женой самого Павла Судоплатова. Доросла до чина генерала КГБ-( она и в молодости по характеру была такой же) - и честно ждала его из тюрьмы (его не расстреляли после смерти Берии, а посадили на 15 лет в психушку, так как все 15 лет он разыгрывал психа!) Под конец срока он перестал его разыгрывать, написал гигантский труд о разведке, сдал всех агентов, вышел в 1968 году на свободу и долго преподавал в школе КГБ.
Вот такая история одной из возлюбленных деда.
Мой дед-шпион из ведомства Судоплатова, агент в Аргентине.
Слева внизу - моя мать, а над ней- младшая дочь деда -Симона-будущая партизанка в Отряде Дмитрия Медведева и агент КГБ в Латинской Америке.
Ну а царицей в том славном доме была другая возлюбленная деда-- Елена Станиславовна Городецкая, имя которой было известно всему читающему люду в Советском Союзе: выведена она под своим именем в романе «Двенадцать
Стульев» Ильфа и Петрова (псевдоним-Евгения Катаева), который в течение трёх лет снимал у неё комнату.
Описана она в романе так:
«Она шла по двору, тяжело передвигаясь на плоских ступнях. Её полуразвалившийся бюст вяло прыгал в перекрашенной кофточке. На голове рос венчик седеющих волос. Она была старухой, была грязновата и смотрела на всех подозрительно...»
А на самом деле Лена Городецкая-в прошлом графиня-была красавицей, знала шесть иностранных языков, остроумна, играла на фортепьяно и аккордеоне - (это помогло выжить после революции). Она пользовалась невероятным успехом у одесской богемы, могла соблазнить любого!
После выхода романа Евгений Катаев приехал к ней из Москвы свататься.
Реакция Елены Станиславовны была ужасной! Схватив «12 стульев», она со всего размаха огрела книгой гениального автора:
- Что ж ты, сукин сын, сделал?! И где ты видишь полуразвалившийся бюст?!.. Теперь надо мной вся Одесса смеётся!
На что Катаев ответил:
-Дорогая Леночка! Во-первых твой портрет принадлежит не мне, а Ильфу...А во-вторых, какая разница-- рано или поздно ты такой будешь!
А вот и нет! Я проводила у неё в Одессе все летние каникулы, когда ей было уже хорошо за 60-и она была всё ещё изящна, очень ухожена и подтянута и невероятно остра на язык.
Правда, советская власть хорошо поработала над графиней: материлась она, как настоящий одесский грузчик, хотя делалось это легко, без надрыва и всегда к месту. При этом она курила, не останавливаясь ни на еду, ни на беседу-затянется- и отопьёт глоток вина..
И вокруг всегда были зрители и непрекращающийся смех...
в нижнем ряду -моя мама слева, а Эмма -справа
* * *
НЕМНОЖКО О МОЁМ РАЗВЕСЁЛОМ МУЖЕ
(Что наша жизнь? Игра?)
С моим мужем скучать было некогда.
Помню, в Москве гремел спектакль «Сирано де Бержерак» с Шакуровым в главной роли... Мы бегали на него десятки раз (и даже родителей на него водили!).
И однажды я попросила мужа написать пару благодарных восторженных слов Шакурову и бросить их с цветами на сцену.
Он помолчал и выдал:
Сирано, вы не француз,
И не русский парень,
Не узбек, не белорус,
А ТУПОЙ ТАТАРИН!
Все! Нас чуть не вывели из зала, так мы хохотали!
Собаки бежали рядом с нами по всей жизни.
Моя раболепа, собачка моя,
Ну как же нелепо, что ты, а не я
И любишь «от бога», и, чуть почеши -
Кладешь у порога изнанку души...
У нас с мужем был период лечения какими-то американскими порошками - которые надо было принимать каждые 15 минут.
Помню - после лекции около 11 вечера мы подъехали к магазину на Лубянке за молоком, вышли из машины, и будильник напомнил нам, что надо срочно принять порошок.
Мы достали порошки, высыпали на руку и стали вдыхать - и сразу же выскочили чекисты и схватили нас под белы руки! Мы долго уговаривали их понюхать и полизать наши порошки, но они не любят нюхать, а предпочитают принюхиваться.
Принюхались-- и отошли..
*****
Вот еще пара перлов.
Я вдруг начинаю забывать какие-то термины - и говорю: -Фамилия твоей жены теперь Альцгеймер!
- По мужу! -- Мгновенно добавляет он.
*****
*****
Я объясняю мужу, что буду тренировать память, заучивая Пастернака.
Хожу и бубню стихи (даже в бассейне).
Он подслушал и выдал:
- Поведает вам «нелюдимый филин»,
Обидевшийся летом на мороз,
О том, как вы «прекрасны без извилин»,
Поскольку пьете «горечь тубероз»!
*****
Был и такой эпизод:
Я разглядываю его спину и говорю: «А у некоторых здесь растут крылья!»
Он, быстро обернувшись: «А у меня - рога?!»
*****
Была у меня подружка со смешной фамилией Магазинер.
И был у нее друг - с еще более смешной фамилией - Рабинерсон.
Когда я их познакомила с мужем- он тут же выдал экспромт:
- Вас не открыл бы даже ВИНЕР -
Рабинерсон и Магазинер!
*****
Я: «Звони мне, я люблю говорить с мужьями по телефону!»
Он: - Поэтому я не могу дозвониться!
*****
И еще пара неприличностей:
Мы как-то спорили, что важнее для человека: наполнить сосуд знаниями или сгореть за идею, как факел.
Муж: - Конечно, лучше сгореть! Потому, что сосут все, а посветить некому!
*****
Вспоминаю еще одну его черту:
Кремень! Крепкий и жадный орешек! Он опозорил меня на весь Лас-Вегас!
Мы сидели за рулеткой - на высоченных табуретках - и смело делали ставки - Муж выделил на наш проигрыш 300 баксов.
Но на шее у него на веревочке висел матерчатый мешочек с большими деньгами на прожитие еще в двух городах.
Уже к рассвету, когда мы продули 300, затем выиграли еще 400 и снова всё проиграли- я стала просить еще денег - он стал кричать: «Все хочешь проиграть?! Не дам! Денег нет!» Но я-то знаю, что деньги на шее есть - и я накинулась на его шею и стала рвать мешочек! Он так отбивался, что мы оба слетели с табуретов под восторг нерусских зрителей!
На полу помирились и, счастливые проигрышем, поползли в номер!
Позднее нам рассказали, что в зал пускают веселящий газ, и все проигрывают с радостью и блеском в очах!..Врут, конечно...
Ну и напоследок ещё его стишки:
Я странен, как мулла,
Играющий на лире,
И прост, как формула,
Как дважды два - четыре,
А ты на помеле,
Летая возле где-то,
По этой формуле
Считаешь скорость света!...
* * *
Знаменитая Симона
* * *