Стрелки часов сомкнулись на двенадцати...
Время остановилось...  
Резко скрипнула дверь, и  шутник-сквозняк небрежно бросил к Аськиным ногам нечто слизкое, чёрное, подобное  вязкому гнилью или трясине.

Аська не испугалась. Она давно ждала Всемогущего ...
Просила у него   помощи, когда раскладывала на столе  растрёпанные картонки  бабушкиных гадальных карт... 
Пыталась прочесть Его потусторонние наставления, выплёскивая в раковину горячую темень кофе... ...
А Великий лишь усмехался  пятнами зернисто-влажной гущи, дразнился козырным тузом и казнил пиковой дамой ее застенчивые мечты...

Аська  без раздумий подняла  пульсирующую студенистую массу.   Существо цепко схватилось за подушечную мягкость Аськиной ладони и тяжело, переходя с  птичьего  свиста  на тревожный стон, задышало.

Аська посчитала до трёх:

Один! Луч солнца, золотым ковриком свернулся и исчез за серостью гардин...

Два! Пол покрылся  паутинчатыми  трещинами, стало по подвальному  сыро...

Три! Существо затрещало, как сломанный в лесу сук и  обрело цельную тугую форму...

Аська зачарованно смотрела  на новоиспечённого, и сильная дрожь прокатилась по  её смуглому телу.

Пришелец  выплеснул из себя раскатисто- промозглый смех,  и металлической стружкой просыпались на пол мелкие листочки обожженного смертью фикуса.

Девушка до  последнего звука выслушала их прощально-звенящее опадание и пламенно прошептала:

- Говори, прошу тебя, говори...

И Он  зашелестел оловянными губами, тщетно пытаясь спрятать за угольными копьями зубов длинный, как траурная ленточка язык:

- Хочешь смиренного, расслабленного  счастья, выутюженного как белый воротничок?  Хочешь выкупанные  в бесстрастном спокойствии будни? Тогда покинь угрюмую планету, отравленную людской греховностью,  и лети  свободным метеоритом к Одиночеству. Там, в розовых кружевах сонливой тишины, ты найдешь своё неторопливое счастье ...

- Ты думаешь, оно живёт вдали от людей? - недоверчиво спросила Ася, всматриваясь в горящие  раскалённым металлом зрачки маленького существа...

На лице пришельца появилась зловещая улыбка, подобная  кривому  зеркальному отражению. Уродец пружинисто покашлял и, перебирая руками-змеями отполированные временем камушки, ехидно зашипел:

- Счастье придумали люди, они его и уничтожают... Повтори, что случилось с тобой за последние полгода и кто был в этом  виноват...

            Холодными вспотевшими ладонями Аська прикоснулась  к  шершаво- матовому панцирю пришельца и с ученической подчинённостью произнесла:

 -    Меня бросил любимый накануне нашей свадьбы и  уехал за границу с молоденькой моделью. Насмешливая ажурность купленной фаты до сих пор стоит перед моими глазами...   Директор торговой фирмы, где я работала более пяти лет,  уволила меня, назначив на моё место свою дочь. А потом я заболела.  Был виноват четырёхлетний соседский мальчик, за которым я присматривала в выходные дни. Это он  «отблагодарил» меня   ветряной оспой. А еще  родители... Их житейские прививки подобны комариным укусам. После неприятных  откровенных разговоров невозможно найти себе место, будто всё чешется... Долго, болезненно заживают крохотные плешки совести, прожженные родительскими наставлениями.

- Да, во  всём виноваты люди... Это они нагло пожирают наивное счастье, смакуя твою неуверенность, неустроенность, доверчивость... Ты еще про подруг забыла..., - собрав на Аськиных глазах пазлы из  коротких реплик и воспоминаний, заметил пришелиц. - Помнишь, как они метко стреляли  по твоему самолюбию...

Аська скользнула взглядом по ожившей на полу картинке:

 - Пальтишко старое!

- Ты толстая жирная пигалица, скоро ни в одно платье не влезешь..

- Подумай! Тебе скоро тридцать, а что ты в жизни видела...

- К тебе ходит, а женится на другой...

Язвительные колкости   подруг звучали переливчатым эхом, и Аська не в силах была вырвать из памяти больно жалящие  слова.

- Да, так и было..., - пробормотала Аська, - они убийцы, они пожирали моё счастье...

 Губы пришельца тронула  глумливая усмешка. Он был доволен Аськиной покорностью:

- А теперь собирайся, милая, в мир, приносящий успокоение... Тебя там заждались.

 И Аська  вдруг  почувствовала мотыльковую эфирность. Засаленный домашний халат, впитавший  кислый  кухонный  запах, как лягушачья шкура,   медленно и ломко стянулся на пол.  А под ним засияло накрахмалено-снежинчатое платье, расшитое по низу алыми  чешуйками.  
Аська была по кукольному  стройна,  она видела свою рисунчатую красоту в отражении  мертвенно- желтых зрачков пришельца и её было необъяснимо  весело. Мелодичным  водопадом ниспадали на  плечи серебряные проволочки её дивных  волос, и фарфоровая белизна правильных черт лица была непревзойдённо  хороша своей возвышенной холодностью.     
А впереди  пурпурный  огонь   вылизывал пламенем  длинный зеркальный  подиум...
Заливаясь лихорадочным смехом, Аська скользила по нему, неслась к обманчивому свету, глотала летящие перчинки-искорки...                                     

Пробуждение было приятным... На синем атласе неба слабо покачивались одуванчиковые пушинки  облаков. Маргаритковой каймою за морем выступал рассвет. Аська с трудом выпуталась из  нежных ласк одеяла и выпрыгнув гибкой кошкой в окно понеслась к морю... За спиной оставался застрявший  в сетях плюща красночерепичный  дом.

- Я счастлива! Я дьявольски счастлива! - смеялась Аська, плёскаясь в тёплом хрустале море.  - И если это ад, то каков же рай? Или прав был Великий - рая нет?

Человечишки заблуждаются... Они в ловушке иллюзий. А я  - свободна !!! 

Беспечной русалкой Аська ныряла в солёную пучину моря, грациозной ланью бегала по плодородным лесам, шустрой ящерицей ввинчивалась в  щели неизведанных пещерок, а по вечерам горделивой  ласточкой плавно парила над одиноким островом.

            Но в какой-то момент Аськино счастье вдруг стало безвкусным, тусклым, изнурительным...

- Интересно, какая я? - пытаясь уловить своё отражение в быстроте морских волн, думала Аська. - Красива ли  и сколько мне лет?

Однажды Аська нашла жемчужное  ожерелье... Из под желтого песчаного ковра торчали его белые зубчики, нанизанные на золотую нить...

- Глядите, что я нашла! - воскликнула Аська и, всматриваясь в размытую белой гуашью небес даль, разочарованно замолчала... Никого не было рядом.

Всё было невыносимо бессмысленно...
С каждым днём лёгкое счастье опустошало её,  сводило с ума своей нескончаемостью... 
И она стала мечтать о сочной  борьбе - болезненных  пощёчинах и внезапных падениях, после которых так приятно подниматься.  И что б каждый кусочек трудно заработанного сладострастия  был радостен! И что бы случайно найденного жемчуга хватило на всех...
Аська не сомневалась в своей щедрости...

 Только как вырваться из сетей  унылой праздности? Где выход? Аська не знала... Истаптывая острокаменные лоскутки   оазиса,    она  неделями искала выход. Грязные потрескавшиеся до крови  ступни почему-то не болели, искусанные насекомыми руки не зудели...
Аська пыталась вообразить голод, жажду, испепеляющую тело боль, но чувствительность не просыпалась...
Дьявольская анестезия  была непревзойденной.

- Нет, я не одна, - стонала Аська, с мольбой глядя на  горные  истуканы.- Ведь кто-то обронил  ожерелье?

 Скалистые богатыри были безмолвны...
Аська  ненавидела их давящее безразличие, презрительную величественность, застывшую серость... 
С гневом разорвав золотую нить, она бросила ожерелье наземь. Жемчужное драже вдохнул сухой песок, а тонкая  нить золотой бабочкой долго трепыхалась на ветру. Аська сделала шаг вперёд и  увидела дорогу в подземелье.

Спешно протиснувшись между двумя влажными глыбами, она опустилась на покрытые ледяной корочкой каменные ступени и   в смятении замерла...
Внизу был человек !
Истерзанный  временем, почерневший от сырости и грязи старик отрешенно смотрел на свечу.  Изъеденные язвами руки не шевелились, и только по костлявым плечам можно было понять, что он дышит.

- Я нашла, нашла Вас, - просительно простонала Аська, кинувшись к нему на шею.   Её сознание воскресало...Она неистово целовала сальные стариковские волосы,   впалые щёки, коряжистые  руки...

- Я знал, что ты придешь, - Глухо отозвался старик. - Лукавое счастье пришлось не по вкусу? Знаю...Знаю...  Слишком пресное! А душа твоя всё-таки не окаменела... Значит будут силы вернуться назад...

- Я хочу назад, спасите меня, - взмолилась Аська...

-  Посмотри на верх... Видишь крест каменный? Коли назад хочешь - унесёшь, а коли нет - уходи. - Промолвил старик.  
Аська посмотрела вверх...
Массивными   цепями к куполообразному потолку был приделан  мощный тяжеловесный крест.

- Он меня убьёт, не унесу, батюшка! -  разочарованно ответила Ася.

-  Безволие и сластолюбие придется оставить здесь, дочка моя,- с ухмылкой ответил старик. - А силы духа у тебя хватит. Смелее...

Ася с боязнью отвела глаза от неподъемного пресса.   Узницу счастья ждала нелёгкая дорога...

-  Что ж , другого выхода у меня нет, - после напряжённой минутной паузы порывисто произнесла  Аська.  - Я согласна...

Старик  дёрнул цепи, и крест тяжело опустился ей на плечи... Сотнями раскалённых пуль боль пронзила Аськино тело. Осторожной тигрицей-тенью смерть подкрадывалась к ней... Аська пыталась зубами схватить её за бесцветную  шкуру, но она ускользала -  белая птица бесстрашно била её крылом и кричала отрывисто-печальным голосом:

- Асенька!!! Солнышко моё... Ася... Очнись!

Внезапно Аська  открыла глаза и испуганно посмотрела по сторонам... Рядом сидела заплаканная мама... Ася с отвращением посмотрела на выпитую вечером бутылку коньяка, небрежно задвинутые гардины  и беспомощно расплакалась.

- Зачем   столько с непривычки  пить? - с грустью произнесла мама. - Думала легче станет?

- Первый и последний раз!- стыдливо ответила дочь...

Мама тяжело наклонилась,  подняла с пола знакомую золотую нить и мрачно добавила:

- Прабабушкино жемчужное ожерелье теперь  придется в ремонт нести...

Аська виновато потёрла ладонями воспалённые глаза   и с тревогой посмотрела на подоконник. Фикуса не было.

- Ветер ночью  был, - уловив немой вопрос в глазах дочери, произнесла  женщина. -

 А ты открытое окно фикусом подпёрла.   Вот он и упал.  Жаль... Пришлось выкинуть цветочек.         

«Значит, Он не вернётся, - глядя на них, подумала Ася.- Я спасена!»

Взгляд её перешел  на старые часы, что стояли на камине. Она долго смотрела на прыгающую секундную стрелку, конец которой из сердечка переходил в остриё. Секунды уходили в прошлое, и Ася вдруг почувствовала, что освобождается от него. Она спокойно подошла к часам, положила  на каминную доску лист бумаги и стОя, набросала на нём несколько строф.    

Любимые часы с узором строгих чисел
Бесстрастно бег минут отсчитывают в такт.
 Мы мчимся в никуда в межвековом провисе,
 И жизнь пройдёт, как день. Ржавеет циферблат

Неисполнимость просьб  - коротких судеб горькость,
На счетчике небес неисполнимость - блажь,
У времени нет слез, лишь только чисел горстка,
Безликое   «тик-так» - безрадостный  мираж.                

  Забывчивость и лень я прячу под подушкой,
Помножив год на год, не отнимаю час.
И подпираю  шанс  надеждой- безделушкой, 
Поверив, что лечу, ступая на палас...

Каминные часы с узором строгих чисел,
Как верный часовой отсчитывают такт. 
Идём мы  в никуда , мы -в вековом провисе.  
Но время -не для тех, кто счастлив и крылат !