Уважаемые дамы и господа, продолжая тему сновидений, представляем вам произведение Иегуды Мендельсона в рубрике " Дискуссия о снах". Редколлегия.

 После 5-ранений, 3 контузий, плена и двух шрафных батальонов отец вернулся с войны капитаном, орденоносцем, но с полностью подорванным здоровьем... Он ушел от нас в свои 49 лет...

24 года (двадцать четыре!) отец приходил ко мне во снах: вначале раз в неделю, затем - в две недели, остальные годы раз в 3-4 недели постоянно. Он всегда выглядел больным, серым, измученным, обыденно одетым... Отец НИ РАЗУ не заговорил со мною во снах, только молча глядел в глаза, пытаясь что-то высказать взглядом. Я обнимал его, прижимал к груди, целовал, говорил с ним бесконечно, а он - молчал все эти годы.

Когда я вернулся к Истине и стал говорить КАДИШ (Освящение) по умершему, отмечая его годовщины, отец стал приходить все реже. Но все в том же виде.

Умер мой дядя Лева, брат матери, и я вынужден был произносить по нему КАДИШ. В конце года у меня волосы встали дыбом: оказалось, что д. Лева умер или в один день, или разницей в день с отцом. Получилось, что целый год я говорил Освящение, каждый раз имея в виду отца, по которому в свое время не говорил, ничего об этом не зная. Вся суть рождения, жизни, смерти и сжигания тела дяди в крематории были лишь для того, чтобы я мог освятить имя ушедшего отца...

Отец ушел из снов после трех "цветных" сновидений. Ушел совершенно., придя еще раз трижды уже после гибели мамы под поездом на перекрестке Атлит...

   ИЕГУДА   МЕНДЕЛЬСОН

ПАДЕНИЕ  В  ПРОПАСТЬ 

(дискуссия о СНАХ) 

 Одинокому очень ужасно 

Так тяжело ежечасно 

Что даже голые стены  

Где лишь качаются тени 

Могут казаться живыми 

И говоришь ты вдруг с ними...  

После 24-хлетнего «исправления» души, связанного со многими событиями, переживаниями, волнениями, отец больше не приходил во сне, кроме трех раз, о которых я хочу рассказать.   

В эти разы отец снился мне совершенно в другом виде: живой, полный сил, цветной (цвет здоровой кожи, с загаром), энергичный и деловой, каким он был в жизни до болезни.

  Два раза из трех он, почему-то, был в военной форме армии обороны Израиля.    Отец в этих снах уже говорил, хотя очень лаконично, и это вопреки гробовому молчанию в течение предыдущих 24-х лет.

Падение в пропасть

Военная, крытая брезентом автомашина «команд кар» несется по крутой горной дороге. Это серпантин с очень резкими поворотами, иногда почти под прямым углом. Бешеная скорость, страшные зигзаги. В пятидесяти метрах позади за машиной следует военный вездеход типа "джип". На крутых поворотах задний автомобиль старается не потерять из вида ведущий. Кто находится в первой машине, не видно. Сквозь слюдяные стекла «джипа» видны два человека: мужчина крепкого телосложения с бородой за рулем и рядом с ним парень-брюнет. Они ни о чем не говорят, а только стараются угнаться за передним автомобилем. Путь опасный. Страшная, крутая, узкая горная дорога без всякого покрытия. Скорость все нарастает, как и нарастает выражение напряженности и заметного страха на лицах догоняющих...

И вдруг на одном очень крутом повороте «джип» срывается и летит в бездну, в бескрайнюю пропасть. Ужас... Сдавленные крики. Из машины на лету вываливаются двое. Тяжелая машина падает быстрее, а они, тормозимые развевающейся на лету одеждой, чуть медленнее, над автомобилем. Паренек падает первым, а мужчина - за ним. Мужчина что-то кричит сквозь рвущийся ветер, напряженно сверху протягивает ему руку...

Не дотягивается. Падение продолжается, расстояние между ними все увеличивается...*

  ****

Мать с Аней и с ее трехлетним Саликом после моей голодовки срочно выпустили. Вначале они поселились у нас в кибуце «Амир», а потом переехали в Хайфу.  Аня была в проблемах, а мама не могла с ними обоими справиться. По рекомендации специалистов Салик перешел жить к нам.  Год они жили у нас в кибуце. Салик, видя, что дети меня называют отцом, как-то подошел ко мне и спросил: «Могу ли я тебя называть отцом?» Я с радостью согласился, и с тех пор был для него отцом, а Лея матерью (ее он называл - има, а Аню - мама).  Окончательно Салик поселился у нас с 1976 года в Кирьят-Шмона. Он был нашим шестым сыном в полном смысле этого слова все десять лет.  Лее пришлось обучать его всему по-новому, хотя ему уже было шесть лет. В семье дети научились относиться к нему как к равному члену, со всеми вытекающими положительными и отрицательными последствиями. А бабушке это видеть было нелегко.  Затем мы бежали в Хайфу, где прожили до гибели матери в 1991 году. После девятого класса Салик пожелал учиться в иешиве. С трудом мы устроили его в лучшую иерусалимскую иешиву «Атерет Исраэль». Это был пик восхождения по религиозной лестнице.  Ему исполнилось 16 лет.

Этот «цветной» сон с отцом приснился в Иерусалиме, где мы ночевали в Рамот-алеф. Ночью мне приснился отец. А после этого Шауль ушел от нас... 

****

Он был полон сил, энергичен, как в прошлой жизни, со здоровым цветом лица, загорелый. Почему-то отец был одет в форму израильской армии. Он ехал впереди на военной машине «командкар», а я с Саликом следовал за ним в военном джипе. Отец рывком выскочил из своей машины, помахал мне и громким голосом сказал:

-Езжай за мною. Быстро. Осторожно. Берегись. Поторопись...

Мы помчались по извилистой горной дороге «серпантин» с очень крутыми поворотами. С одной стороны были гранитные, голые скалы, а справа - обрыв в пропасть. Мы мчались, Салик сидел возле меня, справа, ветер свистел в ушах. Окна джипа были открыты, или их вообще не было. Я только успевал поворачивать руль. Было страшно. Я боялся выпустить из виду, бешено мчавшуюся впереди военную машину, которую вел отец. Стало темнеть. Повороты становились все круче и круче. Мы мчались почти что «вслепую».

Вдруг на одном повороте наш джип сорвался в пропасть - направо. Первым вывалился Салик. Мы летели вниз. Джип падал чуть в стороне. Салик падал снизу, медленно удаляясь. Я безумно кричал: «Салик! Салик!», протягивая ему руку. Он вначале, оглянувшись вверх, начал было тянуть мне навстречу руку, но потом опустил ее.

-Салик, держись за руку!..

И тут я проснулся в холодном поту, со страшным сердцебиением, в настоящем ужасе. Хотел тотчас же разбудить Лею и рассказать ей, но пожалел ее. Долго еще я не мог заснуть...   Назавтра я рассказал ей сон .

Вечером этого дня Салик как обычно пришел из иешивы. Мы сели за стол, ели, беседовали. Ничто не предвещало необычного, хотя, задним числом, я могу припомнить, что мама с Беллой как-то необычно переглядывались. После ужина Салик сказал мне, что хочет поговорить. Мы вышли в соседнюю комнату вместе с Леей. Там он внезапно, чувствуя какую-то неловкость, заявил:

-Я жил с вами всю жизнь. Теперь я хочу начать новую жизнь...

Все закружилось у меня перед глазами, Лея - побледнела.

В памяти промелькнул ночной сон: «Неужели это то падение?» Вся совместная жизнь проносилась перед глазами мелькающим фильмом. Салик - почти умирающий малютка. Салик - маленький мальчик. Сколько бессонных ночей, сколько вызовов в школу... Визиты к психологам...  А падение с бомбоубежища, когда он потерял сознание и сломал руку...

Я только молил Б-га, чтобы сдержаться, не закричать, не сорваться... Ужасные мгновенья. И это расплата за 10 лет нелегкой жизни, когда так непросто растили сына?! Я сдержанно произнес несколько фраз:

-Ты - наш сын, как и все остальные дети. Мы делали для тебя все, что могли. Сейчас ты взрослый, и твое право решать свою судьбу. Знай, что в любом случае ты остаешься навсегда нашим сыном. Если будет трудно, у тебя есть твой дом и твои родители, которые отдали тебе часть жизни...

Мне было трудно. Мне было безумно трудно говорить сдержанно. Хотелось кричать, рыдать, забиться в истерике. Еще тяжелее переживала Лея - его преданная, верная и любящая мать...

Он стал постепенно «спускаться». Потом ушел в армию...  Было временное сближение, когда мы в течение недели проводили бессонные ночи у постели его умирающей бабушки...  Я беспрерывно молился о нем долгие годы, по много раз в день...

Так закончился первый «цветной» сон с отцом.

         "Живые"  сны

Мама после смерти приснилась мне только трижды

Первый раз мама приснилась во время «Шив'а», когда мы сидели на полу в ее квартире. Кстати, дорогие, новые мезузы, поставленные в ее доме после случая, когда ее ограбили, после смерти матери оказались испорченными.  Она приснилась какой-то несобранной, будто составленной из отдельных частей, с бледно-синюшной кожей. Ничего мне не говорила.

Второй раз после «шлошим» она была уже более совершенной, почти такой, какой была при жизни. Но и на этот раз ничего не говорила, только приблизилась ко мне, боясь обнять. Ее глаза будто бы вопрошали: «Можно?» Услышав от кого-то, что с мертвыми нельзя обниматься, я был в сомнении. Так мы и не обнялись. Мамочка, моя мама, как нам всем не хватает тебя, сколько еще прекрасных лет ты могла бы прожить. Как часто я тебя обижал, безумно любя?!  Мы так мало ценим близких людей при жизни! Через несколько лет я пришел к тебе на могилу и босиком в присутствии десяти мужчин просил у тебя прощения. Мать всегда прощает своим детям.

В третий раз был очень теплый, «домашний» сон.

Вроде бы это происходит где-то в небольшом городке, хотя и не в Речице. Я иду по улице, вокруг деревянные заборы, за которыми шумят листвой деревья садов. Улица пустынна, ни души. Не помню, сколько я шел, вспоминая детство, радости и друзей тех лет.   Поднимаюсь на высокое крыльцо, приоткрываю без стука дверь и оказываюсь в довольно просторной, деревенского типа комнате. Она светлая, чистые свежевыкрашенные деревянные полы. Посреди комнаты стоит простой деревянный стол, ни чем не застланный. Возле стола два стула или табуретки. На одном стуле, вполоборота, спиной ко мне сидит отец. Видно, что он сидит уже давно, удобно разместившись на сиденье. В комнате чисто и уютно. Мать что-то подбирает с пола, собирая в корзинку или коробку. Они оба «цветные», живые, как были прежде в молодые годы. О чем-то негромко спорят, как иногда бывало в жизни, но очень добродушно, по-домашнему. Я стою в дверях и не могу понять: это во сне или наяву.  Они говорят своими прежними голосами, дружелюбно подкалывая один другого. Семейная идиллия. Чувствуется, что им обоим хорошо, что они, как всегда, любят друг друга.  Волна теплых чувств залила меня, перехватила дыхание так, что тихие слезы навернулись на глаза. Было очень хорошо на душе.   Я бросился помогать матери подбирать разбросанное на полу. Нагнулся ближе и вижу, что весь крашенный пол устлан какими-то незнакомыми крупными купюрами денег, и еще много неизвестных мне монет, очень большого, необычного размера, рассеянных между купюрами. Я стал их подбирать и -проснулся.  Уже после пробуждения на сердце было светло и приятно. Отец и мать вновь вместе, по-прежнему любят друг друга. А что еще нужно для человеческого счастья? Видимо, их души встретились в раю...

В последующей жизни мне пришлось очень много пережить, особенно с моими любимыми детьми. Не раз разрывалось сердце, не раз казалось, что наступает конец, больше выдержать невозможно. Я не только видел разные сны, но и часто просто чувствовал, что происходит с детьми, даже если между нами были тысячи километров.    Но пока что больше никогда отец мне не снился.

Я не «сновидец», снам не верю, не придаю им значения, сразу же стараюсь их забыть. Но что я могу сказать, когда все, о чем я писал, действительно происходило в течение моей 63-хлетней жизни?..   Мои дорогие родители были всегда в моих глазах и в глазах всех окружающих прекрасной парой: красивые, сильные, добрые, отзывчивые, душевные люди. Для меня они всегда пример. Пусть будет их душам в лучшем мире добрый отдых от всех мучений и страданий, наполнявших их земную жизнь. 

Всю жизнь они отдали своим детям. Пусть это будет нам добрым примером по отношению к нашим детям, внукам и правнукам.