Из дневника Миши

После занятий я ходил к Ромину. Он - руководитель нашего ансамбля. В этом году заканчивает училище. Отмаялся три года, теперь понял, что его призвание - музыка, а не профессия столяра, которую он терпеть не может. На гитаре Вадим играет отлично, а вот поет слабо, - нет голоса.
Вообще он отличный парень. Сам хоть и хилый, но очень самостоятельный и держится всегда с большим достоинством. Очень любит кого-нибудь осмеять. Но когда смеется сам, то глаза серьезные. Они у него такие, будто олово расплавлено, а туда добавлена горчица.

У Ромина мне понравилось. В его комнате стоят только шкаф и раскладушка, а у окна - стереомагнитофон. Половина шкафа занята пленками. Вадиму очень повезло с соседями. Когда я спросил, не ругаются ли жильцы, что у него громкая музыка, он сказал, что соседи иногда кричат, чтобы он сделал погромче. А летом перед его окнами танцуют.

Вадим достал на время американские стереонаушники. Он дал мне в них послушать музыку, и она зазвучала сильнее и правдивее.
Вообще я очень люблю слушать музыку.
Наша музыка - искусство будущего. Она принадлежит нам, потому что мы идем в будущее. Мы встанем на места наших отцов, а они - на места дедов... Когда слушаешь музыку, то перед тобой открывается совершенно другой мир. Иногда он не очень красив, не очень справедлив, но всегда искренен. Он чужой, но близок нам. В нем мы переживаем чьи-то судьбы. Чужие, но близкие. Они сложны и кажутся недосягаемыми, но ты попадаешь в них и живешь какие-то мгновения единым целым с ними.
И когда музыка становится возвышеннее всего на свете, то моя еще нерастраченная любовь встречается с ее потоком, вышедшим из берегов человеческого сознания. И музыка затопляет самые глубины моей души, в которые не проникает никто. О которых никто не догадывается. О которых никто не думает. Я не понимаю текста многих песен, но они никогда не обманывают меня. Я чувствую их, и верю, и иду за своей музыкой туда, куда она ведет меня. И от нее зависит, останусь ли я жив или погибну. Она - вечна! Я - смертен! Но я не боюсь смерти в глубинах своей музыки. Может быть, когда погибну, то опущусь на самое дно этого величества и увижу всю красоту до предела. Захлебнусь этой красотой.

Иногда, когда слушаешь, тебя охватывает внутренний ритм, если танцуешь, то всю музыку сжирает твое возбужденное тело. Я предпочитаю слушать не двигаясь. Просто весь замираю, когда слушаю. В нашей музыке все настоящее. Такое, как есть. Она - разная. В одной я вижу нависшие надо мной дома, которые вот-вот раздавят меня, и не будет слышно даже хруста. Они смеются надо мной. Стекла в их окнах блестят, как обнаженные зубы. Я вижу вооружившихся наркоманов, которые бросаются и зверски убивают в своем разрушительном беспамятстве. Вижу сексуального маньяка-садиста, терзающего девчонку, и тело, истосковавшееся по тому, чего никогда не знало. Вижу самоубийство, тонущее в крови, и насилие, смеющееся своей бесчеловечности, и сожженные напалмом тела. Вижу порожденный безумным человеческим гением гриб, нависший над планетой, над испуганными, остолбеневшими в последнем миге ужаса лицами землян.

В других музыкальных вещах меня поражает свежесть цветов, подаренных девушке, и невольно подслушанное признание в любви: истеричное. Но такое, как все наше поколение. Меня поражает искренность чьей-то исповеди, поведанной мне своей музыкой.