ЧАСТЬ 1

 Самое начало

       Почти век назад в малодостойном для рождения месте -- в поселке Штергрэс  в Луганске моя красивая мать с библейской внешностью, вернувшись в СССР  после работы деда- шпиона в Аргентине, закончив там школу и в совершенстве  овладев испанским, вышла замуж за главного инженера этого местечка.
Крупный чин для этих мест.

Его семья была тоже не так проста, как и семья моего деда:  сестра отца была в год моего рождения министром культуры Украины.
     В 36-м деда просили отпустить мою мать на войну в Испанию в качестве переводчика, но родилась я и в Испанию полетела сестра матери.
Все должно было идти путем: мать начала учиться в Харьковском политехническом институте, играла в самодеятельном театре Катерину в "Грозе", но как- то неожиданно вернулась не вовремя домой и увидела  отца с любимой подружкой в неподобающем месте и в такой же позе...
Со мной двухлетней крохой через два дня без всяких вещей она улетела в Ленинград к моему деду...
И больше отца я не видела.
     А в Ленинграде мать попала в Библиотечный институт, обзавелась огромной толпой друзей и поклонников, но 22 июня  1941 года  я оказалась в детском саду под Ленинградом, в Сестрорецке, и через несколько первых дней войны в здание моего садика попала бомба...
 Мне 5 лет, но я отлично помню, как меня с подружкой выловили взрослые, дали нам по мешочку пряников и велели бежать через лес на шоссе...
Там нас остановил какой - то военный и довез до города..
Помню четко, что была ночь, он позвонил в дверь и  в открывшейся двери на ярком свете я увидела мать, которая рухнула в обморок...
Она была уверена, что меня убило тем взрывом.


Москва. МГУ

И на протяжении всей моей  школьной учебы я проводила свободное время  в Доме пионеров в чтецкой студии.
 Вела  её у нас мать великого ( впоследствии) режиссера Марка  Захарова, которая сделала  меня победителем на конкурсе чтецов Москвы.

Более того, спустя год, уже в числе победителей самодеятельности факультетов МГУ оказался  мой юридический факультет, который располагался рядом с Консерваторией на улице Герцена, и именно моему факультету было разрешено отметить победу на сцене Консерватории.(!)

Перед началом концерта моя мать, которая привела с собой сотрудников  Ленинской библиотеки, объясняла, что дочь будет участницей  концерта в консерватории.
Они спрашивали: Она будет петь?
--Нет. Она будет ЧИТАТЬ!

И более того,  мне и  выпала честь открывать концерт чтецким номером-- рассказом Серафимовича "Две смерти" о студентах- шпионах, погибших в революции.
Двенадцать минут стояния посредине гигантской сцены большого зала в ужасе и одиночестве, схватившись за микрофон и видя безбрежное море людей, вынужденных слушать ЭТО...
Мне удалость удержаться вертикально, более того, довести себя и зрителей до слез и получить гром аплодисментов...

(Столько лет -- я одна на сцене Консерватории --   так и не смогло забыться, потому что более невероятного в моей жизни уже  не случилось).

Сцена

 ...Ну  и наступают блаженные шестидесятые...
Оттепель, расцвет театров -- молодой Таганки, Современника, репетиции Эфроса в театре на Бронной, куда допускались зрители...
И прямо на знаменитой выставке в Манеже абстрактного искусства, которую на следующий день разгромил Хрущев -- меня приглашают  перейти из чтецкой студии ДК в новый театр-студию «Наш дом» под руководством режиссёров Ильи Рутберга, Марка Розовского и Альберта  Аксельрода - автора и ведущего  передачи на телевидении  КВН.
И начинается  безумная жизнь..

Репетируется спектакль «Прислушайтесь, Время!»

Я успеваю выйти замуж за врача и прекрасного поэта Сандро Белоцкого, и на ночные репетиции он приносит ворох потрясающей еды, которой родное государство одарило его мать -- бывшего члена ЦК Грузии, отсидевшую 10 лет в лагерях и  недавно  реабилитированную…
 Здоровье ее потеряно, а пайки из здания ЦК получали мы -- и вся студия вгрызалась молодыми зубами в невероятные яства, о существовании которых никто из  нас  и не догадывался...

Со мной в студию был принят и журналист Алексей Симонов-- сын поэта Константина Симонова--который в эти же дни работал литконсультантом театра Современник  на Маяковке.
И когда  у нас не было репетиций или своих спектаклей, мы врывались по контрамаркам на все вкусные спектакли, по которым Москва сходила с ума …
« Голого короля» мы смотрели практически всякий раз, когда он шёл, повторяя за актерами  все любимые реплики...

Студия " Наш дом" была популярна не меньше этих театров.
На наши спектакли приходили все режиссеры других театров и кино, устраивали диспуты.

     Увы, через 10 лет студию закрыли за остроту, и часть труппы перетекла на «Таганку" -- Любимов увел Александра  Вилькина ( который позднее был его помощником в постановке «Мастера и Маргариты»), Аиду Чернову ( это она в первой сцене спектакля "10 дней, которые потрясли мир"  высекает своим телом искру  из камня), Александра Филиппенко, Семена Фараду...
И, теперь уже они обеспечивали нам, бывшим коллегам, контрамарки на все спектакли «Таганки», на которые невозможно было попасть...
     И еще одно порождение нашей студии -- Людмила Петрушевская, перешедшая из актеров в разряд всемирно известной писательницы, которую сначала уничтожали, а чуть позже ее спектакли ставили все театры страны...
Много последних лет меня приглашает она на свои концерты --
уже под 80 лет она начала петь потрясающие песни-- в основном свои--в ее театрике "Кабаре", в смешной шляпке, но изумительным низким голосом, поставленным в Гнесинке...

Работа для еды

      Сразу после окончания Университета  меня подобрала советская власть в качестве инструктора Районного Совета депутатов по культуре, образованию и медицине.

     По делу народного образования я проявила себя  борцом за справедливость, поругавшись с какими-то местными воротилами, обидевшими двух крошечных старушек-учительниц, которые в благодарность за помощь  внесли мне в отдел гигантский торт-- высотой до кромки стола,  а на вершине  с трудом удерживал равновесие  такой же гигантский шоколадный заяц, державший в лапах 2 билета на  первый ряд партера в Бльшой Театр на "Евгения Онегина"...
Сидели в  первый раз в жизни практически на сцене.
Сказать, что слюнями от певцов были забрызганы несколько рядов --  ничего не сказать..
Но вид смешных фанерных декораций, раскачивающихся от могучих ( в те времена) голосов,  довели до злобы моего нетерпеливого мужа, и в антракте прямо на площадке между этажами он устроил дискуссию о том, что нормальный человек не может считать такое зрелище  искусством.
Вспомнил Цветаеву, которая ненавидела раскрытые и жующие рты, полагая, что "на людях" приличные люди этого делать не должны...
Увы, слушатели  стали собираться стаями, что навело на нас охрану -- и вечер кончился в том самом скверике у Большого театра, как в анекдоте: Ты в наш скверик не ходи!...
Через два года я поменяла работу ( а заодно и мужа) на Международный Арбитражный Суд--прямо на Красной площади.

Я -- юрист, защитник интересов Родины от попыток поставить в страну  дрянь, что помогло мне не только не дать Родине потерять валюту, но и увидеть все роскошные страны --   Италию, Англию, Индию и все европейские мелкие страны, где меня принимали с известной долей подобострастия, поскольку все международные суды  я у них выигрывала.

Эмигрантов возьмёте?

 Начались блаженные девяностые -- время кооперативов...

 Бросили мы с мужем свою службу и
  вместе с нашим Таллиннским другом организовали  совместное предприятие "Бриг" и стали отправлять в Канаду эмигрантов.
      Друг помог нам найти моих кровных родственников в Аргентине, и оказалось, что еще живая моя тетка-- сестра матери, наплодившая кучу детей, в том числе адвоката, с которым мы создали еще одно совместное общество по прозвищу " Каравелла" и приступили к отправке и туда эмигрантов, оформление которых оказалось проще, а желающих больше, чем в Канаду, и, как описывали Ильф и Петров, подвал наполнился бриллиантовым дымом...
Два года богатства-- и набежали " братки"  с предложением надежной " крыши" и, следом, забежала полиция в поисках преступника, которого мы, якобы, отправили за рубеж...
Обыск в квартире не дал результата, но навел нас на мысль свернуть лавочку немедленно...
Раскидали богатство по банкам -- и радостно встретили… дефолт...
  Деньги пропали за одну ночь, оставив нас нищими до такой степени, что деревня, в которой мы успели купить домик, собрала нам для пропитания картошку, хлеб с солью, чтобы добраться до Москвы..
  Год прозябания-- и рождается наша юридическо - инженерная фирма "Импульс", через которую  мы начали восстанавливать загнивающие заводы.
  А поскольку они загнивают и по сей день-- фирма наша продолжает жить ( тоже тихо отмирая, как и все в наши дни).

  Но  мы успели повидать мир Европы и Америки, о чем стали рассказывать в начавшемся нашем творчестве --в-- прозе и стихах на литературных сайтах разных стран...

...Главный успех оказался на голландском сайте "Андерсвал", где  печатаются авторы российские, израильские, американские, немецкие...
  И набралось читателей  около миллиона человек...
      

ЧАСТЬ 2.

Мой Дед - шпион и его возлюбленная

  Мой потрясающий дед жил до революции в Одессе. 

  Он был человеком необыкновенных способностей.
Сменив в жизни  не одну профессию, он в каждой добивался поразительных результатов.  Начал он грузчиком в Одесском порту, затем стал нелегалом ГПУ в Румынии и Аргентине, а в 50-х годах  был коммерческим директором Ленфильма.

   Дед народил четырех девчонок.

  В 1924 году переместился он с семьей в Аргентину ( в качестве нелегала).

 Спустя 6 лет дед возвращается в Одессу (потеряв в Аргентине жену и выдав замуж старшую дочь).
Здесь дед покупает дом и, озверев от обилия дочерей – идет в приют взять мальчика.

 Выбирает умненького подростка – но ему говорят, что этого могут отдать только с братом-шизофреником.
Дед забирает обоих – и в доме начинается бурная жизнь!
Дочки играют на фортепьяно, поют и танцуют! В доме бывают артисты, богема.

 Ну а царицей в том славном доме была возлюбленная деда--   Елена Станиславовна Городецкая,  имя которой известно всему читающему люду в Советском Союзе:  выведена она под своим именем в романе  «Двенадцать  Стульев»  Ильфа и Петрова  (Евгения Катаева)...

  Последний  в течение трёх лет снимал у неё комнату.
  Описана она в романе  так:
   «Она шла по двору,  тяжело передвигаясь на плоских ступнях. Её полуразвалившийся бюст вяло прыгал в перекрашенной кофточке. На голове рос венчик седеющих волос. Она была старухой,  была грязновата и смотрела на всех подозрительно...»
   А на самом деле  Лена Городецкая,  в прошлом графиня,  была красавицей,  знала шесть иностранных языков,  нечеловечески  остра, играла на фортепьяно..
    Она пользовалась невероятным успехом у одесской богемы,  могла соблазнить любого!..
   После выхода романа Евгений Катаев приехал к ней  из Москвы свататься.
    Реакция Елены Станиславовны была ужасной: схватив фолиант  «12 стульев»,  она со всего размаха огрела   им  гениального автора  по такой же голове:
-  Что ж ты,  сукин сын, сделал?!  И где ты видишь полуразвалившийся бюст?!.. Теперь надо мной вся Одесса смеётся!
   На что  Катаев ответил:
- Дорогая Леночка!  Во-первых твой портрет принадлежит не мне,  а Ильфу...А во-вторых,  какая разница--  рано или поздно ты такой будешь!...
(Набор ругательств в ответ можно домыслить..)
 
   Но ошибся Ильф:  я  проводила у неё в Одессе   все летние школьные и студенческие  каникулы,  когда ей было уже  хорошо за 60,  и она была всё ещё  изящна,   ухожена,  подтянута  и невероятно остра на язык!..
   Правда,  советская власть хорошо поработала над графиней:  материлась она,  как настоящий одесский грузчик,  хотя делалось это легко,  без надрыва и всегда к месту.
  При этом она курила,  не останавливаясь ни на еду,  ни на беседу:  затянется,    отопьёт глоток вина—и   вбросит в беседу   точное нужное словцо!.....

Эфирное тело

 В  студии звукозаписи на улице Качалова мы вместе с Марком Розовским записывали  несколько передач -- стихи и новогоднюю передачу для детей
Запись вел  известный тогда глава детской редакции на радио  Николай Литвинов-- многие помнят его передачи про  Клуб знаменитых капитанов.
В студии мы отделены от режиссера экраном, сквозь который видно, как мы иногда прохаживаемся в ожидании нужной реплики.
И вдруг раздается голос Литвинова:
--Деточка, вы там ходите босиком по ковру, и вам кажется, что вокруг тишина...
А мы слышим как по камням топают  слоны..
  Стоять или будем стрелять!..

Я пришла в восторг от  атмосферы и техники записи...
А  спустя какое - то время я увидела объявление о конкурсе дикторов на радио в новостные программы.
Я прошла три тура и  вышла в финал на итоговый просмотр с конкуренткой, бывшей сотрудницей радио в другой редакции.
Нам раздали тексты, дали минут 10 на подготовку и...
Мне попался текст про то, как на поля завезли навоз...
Мне казалось, что это так просто: я же - профессиональный чтец лирических рассказов.
И по ходу моего прочтения я увидела, как за экраном в комнате режиссера народ зашелся от смеха.

--Что не так? Вы же пропустили меня по всем турам!
 Мне объяснили, что в моих интонациях слышится интимная трещинка, которая  будет мешать навозу лечь грамотно на поля...
Я обиделась и сказала, что  в их постной редакции не хватает как раз интимной трещинки....

С радио не сложилось, но неплохо сложилось со сценой.  

   Мне довелось  участвовать в концертах, которых за ту мою жизнь было огромное количество  на просторах Родины -- от Дальнего Востока и Сибири до Северного полюса, Магадана, Норильска и острова Диксон..

      На этом острове наша университетская команда давала концерт для аборигенов ( чукчей).
На улице 50 мороза, в зале около 15, а я в вечернем прикиде и капроновых чулках
веду концерт, и перед очередным номером бегу за сцену, где оттирают спиртом примерзшие к ногам чулки...
Но самое замечательное было в зрителях:
 В первых рядах сидели дети -- в унтах, варежках, в полном полярном снаряжении, но сидеть они не могли -- они ползли по сцене и гладили мои ноги, не понимая, что же это за одежда..
Но согнать их было нельзя-- мы же были им благодарны за катание на оленьих упряжках и за строганину-- и пришлось продолжать читать им стихи, петь песни  Визбора под гитару и бесконечно сучить бесчувственными  ногами...

После концерта нас отогревали  спиртом  изнутри и даже  растирали  жиром снаружи..
И летчики ночью подняли нас на своем красном арктическом самолетике полюбоваться Северным Сиянием сверху, взлетая выше этих  поразительных цветных полотен -- и разрешив нам  подержаться за штурвал...

О страхах

         "Ужас к ужасу ходил.

           Ужас в ужас приводил..."

  Пора поговорить об ужасах жизни и о том, как  уметь с ними справляться.
Не раз бывали ситуации, когда ты понимаешь, что случилось нечто непоправимое, что ты бессилен  это изменить...
Остается принять эту минуту,  и даже где-то внутри почувствовать некую свободу:  ну да, вот это уже произошло...
Да, одно из самых невероятных потрясений -- авиакатастрофа...

 Вылетев в командировку из Москвы в Питер,  самолет рухнул в густоунавоженное поле и не взорвался : оказывается,  шасси не захотело прятаться уже на взлёте,  а о том,  чтобы вылезти потом--  не могло быть и речи.

 А чуть позже зажужжали над нами  вертолёты,  и пилоты подсаживали нас на верёвочные лестницы.

  Мы - восемьдесят пассажиров- карабкались  внутрь,  как умели,  а наши полы пальто,  измазанные навозом,  развевались,  как флаги счастья…

Но я не помню сам этот миг-- падения самолета..
Это было так мгновенно, что ужас пришел уже после события
А когда "после-"- то это уже не первосортный ужас…

А совсем другой, с трудом пережитый, был, когда я заснула за рулем и вылетела на встречную полосу: в роковую секунду я увидела высоко над собой безумно распахнутые от ужаса глаза водителя фуры, которые вдруг заставили меня в последний миг повернуть  руль машины...
Это был мой ужас впритык к чужому  ужасу...
В голове раздался взрыв...
Однако, на дороге справа была только машина мужа, на глазах которого разворачивалась драма...
Мы оба бросились  друг к другу:
--Что это было?!
--Смерть...Вот тут ты должна была лежать...

 Потрясение "после" уже можно пережить...
  А сам ужас длился секунду...

Но был и другой ужас, который вызвал чувство абсолютной обреченности, когда возникает  ощущение  свободы: ну что ж, это уже произошло,...
Уже ничего не поправить--с этим придется жить дальше...
Так случилось несколько лет назад, когда мы приехали в лес за грибами-- абсолютно безлюдный.
  Мы уже собирались возвращаться, и вдруг прямо у машины появился волк, который схватил за шиворот нашего маленького пуделя и умчался в лес...
  Наши крики, бросание палок, попытки догнать были бесполезны...
  Мы повалились на землю и в эту секунду решили, что все кончено -- собаки больше нет...
  И надо только помочь друг другу перейти через этот кошмар...

  ...И вот когда где- то далеко раздался свист, и мы увидели, как волк выплюнул нашу собачку, и она, ковыляя, двинулась к нам-- какое-то уже новое опустошение не   позволило нам подняться, и мы остались ее ждать на земле..
Спустя несколько минут  мы выехали из этого места и обнаружили двух старичков с огромной кавказской овчаркой, похожей на волка-- она просто принесла старикам свою новую игрушку...
И дальше уже все не имело значения -- ни просьбы стариков извинить их за недосмотр, их желание  подарить нам весь свой грибной улов, корзину с яблоками и прыжки роскошного пса, который пытался подластиться к нашему пуделю-- это был уже ужас " после", но до него можно было и не дожить в полном здравии...
(Эх, хорошо бы, чтобы была школа подготовки к ужасам...)

ЧАСТЬ 3.

Хочется карнавала!

  Как говаривал Бендер, подталкивая  в бок Корейко:
-- Мамаша , пройдемте в закрома!..

  В закрома памяти...Туда, где много света, радости, диковатости.
  Да можно и поблизости: из Москвы в Питер.
  В вагоне Сапсана входишь в туалет и обалдевешь-- ты внутри зеркального кокона!.. И ты уже не одинок-- вокруг  бесконечное количество тебя!..
  Найти себя в таком месте, где тебя обрадует карнавальное представление жизни...
Чудненько!..

А вот другой поезд-- Москва-Ницца.Ранней весной, когда мало туристов.
А едешь через семь стран.

  Купе маленькое. Жарко.
И проводник предлгаает разжечь тепло в душе.
  Поезд погромыхивает на стыкх, ты в маленькой уютной кабинке, держась за скобки, чтобы  удержаться, испытыая блаженство  и не забывая поглядывать на мчащееся за окном чужое великолепие леса -- сначала в снегу, а на следующий день уже в пальмах..

  А в ресторане сегодня поляки будут подавать свой кисельный острый суп в крошечных горшочках- очень глубоких, чтобы не сразу облить тебя.
И придется мелкой ложечкой вычерпывать эту вкусноту, трясясь вместе с вагоном от радости простого бытия..

  Ну а если вдруг вспомнится огромный игровой зал в Лас-Вегасе, залитый карнавальным огнем , где народ в неистовом азарте проигрывает накопленное богатство и испытывает только радость бытия, в  которой  ты-- необходимая часть этой игры судьбы...

  И в той же части земного шарика ты увидишь себя на крыше 104- го этажа одного из Близнецов в Нью- Йорке,и опять возникнет ощущение чуда, но не здесь, на простой крыше, а лишь глядя в телескоп, направленный вниз-- туда, где течет жизнь со всеми ее  трудностями и прелестью , которые ты ощутишь, только взлетев над ней, словно птица: да,  ты чувствуешь, что здесь и сейчас у тебя раскрываются крылья.
 А вот пониже, под Лондоном в местечке Хэмптон-Корт, за углом от королевского дворца ты забежишь в таверну--"Грум и твоя лошадь, зайди!"...
И тебе принесут маленькую жаровню и кусочки мяса, и ты вбросишь их на нее-- и брызги вызовут радость людоеда, схватившего свою добычу вовремя..

  А на стенах будут висеть портрет палача в колпаке и с секирой, а  напротив -- портрет  короля Генриха восьмого с поломанной рукой, что  завершит  картину маленькой уютной преисподней...

  Ну а в Милане в каком- то подвальчике тебя усадят за стол с крошечной гильотинкой, под которую надо набрасывать орешки, и она будет их разрывать с громким свистом, выбрасывая тебе на колени шкурки и ядра.

  Восторг от разрушения вызовет ощущение карнавальности существования...

  Но можно и никуда не уезжать из Москвы, где будет свой карнавал-- в мае этого года пандемия вырубит движущуюся жизнь, и ночью можно будет промчаться в машине по Тверской-- абсолютно пустой и ярко освещенной-- прекрасной и нарядной, где ты увидишь то, что по ночам видит усмехающийся Пушкин: да, Москва очень похорошела!
 
  Хорошо бы всегда ей  оставаться такой   безлюдной с наполненной радостью  душой!

                                           *  *  *