EN
Старый сайт
Архетипы и концепции экономического мышления:
от Робинзона Крузо до невозможности и эквивалентности.
Эта статья исследует основные архетипы и ключевые концепции, которые формируют экономическое мышление, включая концепции выявленных предпочтений, экономического равновесия и теоремы невозможности и эквивалентности. Автор анализирует исторические и культурные истоки этих идей и их влияние на современную экономическую теорию. Анализ проводится в контексте углубленного понимания роли, которую играют эти идеи в формировании нашего понимания экономического мира и методов его изучения. Статья предназначена как для специалистов в области экономики, так и для общего читателя, стремящегося понять основы экономического мышления.
-----------------
Ключевые слова: экономическое мышление, архетипы, выявленные предпочтения, экономическое равновесие, теоремы невозможности и эквивалентности.JEL Classification: B41, D01, D501
1. Введение
В каждом специализированном сообществе сформировались определенные модели мышления, которые позволяют его членам идентифицировать друг друга. С развитием научных исследований, язык, используемый их участниками, становится всё более неясным для непосвященных, у которых иногда возникает впечатление, что ученые обладают неким эксклюзивным, недоступным для обыденного понимания знанием. Это в определенной мере можно объяснить специфической лексикой, насыщенной терминами, и необычной формой передачи информации.
Известно, что такой подход имеет двойственную цель: с одной стороны, максимально устранить двусмысленность в речи, а с другой – создать некоторую границу между научным сообществом и остальными. Для экономистов такой контекст особенно релевантен, поскольку данная область исследований вызывает большой интерес у широкой публики. Многие из которых уверены, что для понимания и решения экономических вопросов достаточно просто здравого смысла и практического опыта, отрицая значимость более сложных теоретических аспектов.
Однако образ мышления ученого определяется не только использованием специализированной терминологии и методики.
В каждой области знания существует ряд архетипов – своего рода исходных сюжетов,
служащих основой для формирования научной картины мира. Интересно отметить,
что некоторые из них берут свое начало из художественной литературы. К примеру, в
экономической науке, Робинзон Крузо [38] обретает особую значимость.
Фразы вида “рассмотрим экономику Робинзона” до сих пор используются во введении некоторых теоретических конструкций.
У экономистов также существуют концепции, аналогичные понятиям добра и зла, хотя и в более урезанной форме, сведенные до категории эффективности.
Неэффективность воспринимается как зло, иногда необходимое. В ситуациях, когда эффективность вступает в конфликт с другими индивидуальными или социальными целями, требуется поиск компромисса. В этом контексте происходит своеобразное объединение понятий бухгалтерского баланса и физического равновесия.
Важным аспектом любого мировоззрения является разграничение между представимым и непредставимым, возможным и невозможным.
Экономическая теория создаёт свою макроскопическую картину мира: на мировой арене разворачивается вечная драма, в основе которой лежит неустранимое противоречие между стремлением удовлетворить неограниченные потребности и ограниченностью доступных
ресурсов и производственных возможностей.
Целью настоящей заметки является исследование нескольких подобных ключевых мотивов, которые, несмотря на то что они не всегда очевидны, укореняются в профессиональном сознании.
В целях доступности для неспециалистов, изложение будет проводиться в упрощенной форме. Оно будет фрагментированным:
основные элементы мышления современных экономистов, которые, по моему мнению, наиболее распространены и в некоторых случаях становятся автоматизированными, будут обозначены общими штрихами.
Будут кратко обсуждены следующие темы:
(i) аксиома выявленных предпочтений,
(ii) концепция равновесия,
и (iii) теоремы о невозможности и эквивалентности.
2 Выявленные предпочтения
«По плодам их узнаете их», – гласит Евангелие от Матфея (7:16).
Одной из наших исходных посылок является утверждение, что человеческое поведение определяется предпочтениями.
Нам не дано знать, чего индивидуум хочет, но мы можем наблюдать его выбор и, по крайней мере частично, на основании этого выбора реконструировать его предпочтения. Данная доктрина столь очевидна, что мы редко останавливаемся, чтобы подумать о методологии, которую она порождает, и о нормативном суждении, которое лежит в её основе.
больше: “Аватар” или “Огни большого города”? Социолог проведёт опрос, заботясь
о размере и репрезентативности выборки, минимизации искажений из-за присутствия
опрашивающего (например, проводя опрос на расстоянии и анонимно), и т.д.
Он затем проанализирует собранные данные статистически и сделает выводы,
сопроводив их соответствующими оговорками.
В свою очередь, экономист просто сравнит заполненность кинотеатров на показе “Аватара” и
фильма Чаплина. /1
Здесь нас интересует не то, будет ли результат экономиста существенно отличаться, а то,
почему он больше доверяет результатам своего анализа? Принцип экономиста гласит: слова
стоят недорого [19].
Желания человека связываются с его действиями, которые отражают эти желания
[5, 53]. / 2
Однако при детальном рассмотрении аксиомы становится очевидно, что в её основе лежит по меньшей мере одно ценностное утверждение, а также три скрытых предпосылки, которые гораздо менее очевидны. Во-первых, аксиома предполагает, что индивиду лучше всего известно, что ему нужно.
Вне зависимости от наших личных убеждений по этому вопросу, мы должны признавать, что это утверждение не является этически нейтральным, и мало кто согласится последовательно отстаивать его в реальной жизни.
Не будем вдаваться в детали патологических случаев, таких как алкоголизм и наркомания [23, 26], и остановимся на более обыденном примере – накопительной пенсионной системе [3]. Рассмотрим следующий вопрос: почему государство требует от каждого работника регулярно откладывать часть своего дохода в пенсионный фонд? Разве индивид не способен самостоятельно обеспечить себе финансовую безопасность на старость?
Отметим, что депозит в коммерческом банке обычно обеспечивает большую доходность при сопоставимом уровне риска. Приходится признать, что подобные регулирующие меры рождаются из идеи патернализма [24, 43]: мы все люди и подвержены определенным ошибкам, включая недостаточное бережливое отношение к деньгам и склонность к разбазариванию. Из этого следует, что государство в какой-то степени лучше знает, как гражданам следует управлять своими финансами на протяжении жизни.
Во-вторых, данная аксиома предполагает стабильность наших предпочтений во времени – или, как минимум, их более медленное изменение по сравнению с нашими возможностями [25, 27]. Этот постулат необходим для поддержания прогностической мощности наших аналитических моделей, иначе все наблюдаемые изменения можно было бы просто списать на капризы индивидуального выбора. Современное развитие поведенческoйэкономики [32] предлагает модели с переменными предпочтениями. Компромисс достигается за счет накладывания структуры на эти изменения: они не могут быть абсолютно случайными [17, 45]. Например, мы можем утверждать, что индивидуум, потребляющий товар с наркотическим эффектом, со временем начинает ценить этот товар больше по сравнению с другими продуктами, хотя каждая дополнительная порция приносит ему все меньше удовлетворения [12, 11].
Третьим предположением является идея о независимости наших предпочтений от наших возможностей: желаемость определенного варианта не определяется его доступностью [55].Это предоставляет исследователям в области экономики ценный инструмент для проверки, совместимо ли наблюдаемое поведение с гипотезой о рациональности, и делает возможным выводы о приоритетах. В частности, это позволяет интерпретировать данные по импортозамещению [13, 31].
Введение продовольственных санкций в России в 2014 году, например, привело к заметному увеличению продаж отечественного сыра. Однако, парадокс заключается в том, что это увеличение свидетельствует не столько о пред-почтении российского потребителя отечественного продукта, сколько о его старой любви к импортному пармезану. Смена приоритетов в данном случае была не столько добровольной, сколько вынужденной, вызванной внешними экономическими обстоятельствами. Наконец, данная аксиома подразумевает, что индивидуум действует, исходя только из своих предпочтений и доступных возможностей [51].
Из этого многие неверно выводят, что экономическая теория в своем представлении о мире исключает альтруизм, превращая homo œconomicus в эгоистичное, бесчувственное существо [20].
На самом деле экономическая модель равно-эффективно описывает поведение мецената, отдающего свое состояние на благо общества, и поведение обычного мошенника или серийного убийцы: для экономиста рациональность связана не с установкой разумных или благородных целей, а с достижением их наиболее экономным способом [41].Верно, в повседневной жизни многие наши действия выполняются спонтанно и без осознанного участия. Применение подхода сопоставления затрат и выгод для описания таких ситуаций зачастую бессмысленно [1, 2, 54].
С другой стороны, нельзя все наши действия отнести к экономическим[52, 58, 4].
«Поступки говорят громче, чем слова» –это одно из ключевых утверждений современной экономической теории. Это положение не только направляет нас в интерпретации результатов, но также является своего рода ориентиром для дальнейшего развития науки. В заключении хотелось бы обратить внимание на один аспект. Принцип выявленных предпочтений подвергается нападкам уже не менее полувека, начиная с выхода работы Самюэльсона “Основания” [49].Несмотря на кажущуюся небрежность и наивность аргументов, представленных в защиту этого принципа, его сторонниками, аргументы оппонентов продолжают разрушаться, подобно волнам, разбивающимся оскалы. Почему это происходит? Мне кажется, что истинной причиной отторжения является уже упомянутый этический контекст — утверждение, что каждый индивид лучше других знает, чего он хочет.
Вместе с тем, представители других дисциплин (социология, психология, философия) предпочитают заниматься онтологической критикой, несмотря на нестабильность такого подхода [18].
Если мы согласимся с условием, что аксиома выявленных предпочтений этически нейтральна, то поиск логических противоречий и расхождений с наблюдаемыми данными становится единственной продуктивной стратегией. Посаженная на этически нейтральный грунт, этика исчезает, становясь пустой болтовней. При этом, аксиома выявленных предпочтений играет чрезвычайно важную роль в экономической теории, и от нее нельзя просто так отказаться [30, 48]. Экономисты прибегают к ней наравне с математиками, которые используют метод математической индукции в своих доказательствах, и в определенной степени данная аксиома занимает схожее положение.
3 Равновесие в экономике
В экономике многие понятия заимствованы из физики, включая концепцию равновесия. Хотя я не уверен, что в физике существует универсальное определение равновесия, которое было бы применимо ко всем областям от гидродинамики до квантовой механики, в экономике смысл, вкладываемый в это понятие, может варьировать в зависимости от контекста.
Среди всех определений наиболее общими, и вероятно, наиболее удачным является следующее:
равновесие — это ситуация, в которой все субъекты экономического процесса действуют оптимальным образом (в соответствии со своими целями) и их действия согласованы друг с другом. Поясним, что имеется в виду под согласованностью. Допустим, что поведение всех участников, кроме нас, является данностью. Вопрос состоит в том: выгодно ли мне действовать так, как я действую?
Затем мы проводим аналогичный ментальный эксперимент для другого индивида, затем для третьего и т.д. Если в каждом случае ответ будет положительным, мы заключим, что их действия взаимно согласованы и составляют равновесие. /3
В экономике существуют множество ситуаций, где наши знания неполны, и мы вынуждены делать предположения и формировать ожидания. В таких случаях равновесие должно включать не только согласованность действий, но и согласованность ожиданий: в равновесии наши ожидания должны подтверждаться и соответствовать действительности [9].
Однако это определение может быть сложно применять в практическом смысле, поскольку оно может порождать неоднозначность. Рассмотрим упрощенный пример.
Предположим, в стране X - власть выбирается путем всеобщего тайного голосования.
Допустим, 90% населения уверены, что власть неизбежно исказит результаты в свою пользу. Каждый отдельный гражданин считает, что он один не может изменить status quo, и поэтому не считает нужным идти на выборы. Тем временем, оставшиеся 10% избирателей поддерживают действующую власть и считают выборы честными. В равновесии текущая власть будет переизбрана этими десятью процентами [39].
Таким образом, согласованность ожиданий может включать не только ожидания, которые основаны на точной информации, но и те, которые основаны на предположениях или убеждениях. Действительно, ожидания оппозиционных избирателей оказываются верными, так как президент остается у власти.
Тем не менее, эти ожидания не полностью согласуются с реальностью, поскольку власть переизбирается по справедливому процессу. Это подчеркивает тонкую особенность равновесия, которое, по сути, учитывает гипотетические ситуации.
В представленном случае, сам факт отсутствия голосования (в ожидании фальсификации) становится важной частью контекста, определяющего равновесие. В повседневной жизни мы склонны воспринимать равновесие как состояние спокойствия и стабильности, но это не всегда правильно.
Как показывают работы в области физики [46], в некоторых системах равновесие может отсутствовать [7, 15], в то время как в других системах может существовать несколько равновесных состояний. Более того, равновесие может быть нестабильным и отталкивающим [35], где даже малейшее отклонение может навсегда вывести систему из равновесного состояния. Это приводит нас к важному вопросу: почему и когда равновесие стало ключевым понятием в экономической науке? /4
В отличие от физики, большинство процессов, которые нас интересуют, имеют эволюционный характер, хотя среди экономистов мнения по этому вопросу расходятся[59].
Справедливо заметить, что равновесный и эволюционный подходы не обязательно конфликтуют друг с другом. Однако экономисты, начиная с времен Адама Смита[56], задавались вопросом о том, как текущий порядок мира может возникнуть спонтанно, и какова природа социальных сил, которые удерживают его от хаоса [28, 57].5Элементы экономической жизни различаются по своей стабильности: некоторые очень хрупки и чувствительны к незначительным изменениям обстановки, в то время как другие являются консервативными и характеризуются долговечностью.
Можно предположить, что равновесный анализ, используя метафору, помогает нам оценить степень устойчивости происходящих в экономике процессов и отделить структурно важное от случайного и мимо-летного.
4 Невозможность и эквивалентность
В последние полстолетия было выдвинуто несколько важных теорем, которые можно свести к одной универсальной модели.
Рассмотрим несколько примеров:
Теорема Модильяни-Миллера [40] гласит, что структура капитала компании не влияет на ее стоимость. Таким образом, если вы ищете внешнее финансирование, нет необходимости беспокоиться о том, как именно вы планируете это осуществить (путем привлечения акционерного капитала, выпуска ценных бумаг или получения кредитной линии в банке), в то время как ваш финансовый директор может не заслуживать своего содержания.
Теорема Коуза [14] утверждает, что распределение прав собственности не влияет на рыночные результаты. Например, если в вашем районе планируют вырубить лес для строительства автострады, то не имеет значения, кто владеет этой землей и лесом – вы или строительная компания; главное, что есть возможность вести переговоры! Рыночный результат определяется тем, что более важно: ваше отношение к вырубке или строительство; экономист измеряет силу желания по готовности платить. Если лес принадлежит вам, вам предложат щедрую сумму, достаточную, чтобы вы согласились на вырубку; если лес не ваш, у вас может не хватить средств для убеждения строительной компании. В любом случае, лес будет вырублен.
Теорема благосостояния [16, 34] утверждает эквивалентность рыночного и планового распределения ресурсов. Согласно Парето-оптимальности [44], любое распределение благ, при котором невозможно улучшить положение одних участников без ущемления других, считается эффективным. Формальное доказательство этой теоремы требует математического подхода, но ее суть крайне проста:
до тех пор, пока в экономике есть возможность для взаимо-выгодного обмена, этот обмен будет осуществляться посредством рыночного механизма, если ему не мешают. Этот фундаментальный результат служит мостом между позитивной и нормативной теорией. /6
Теорема Барро-Рикардо [8, 10, 47] является адаптацией теоремы Модильяни-Миллера к бюджетно-налоговой политике правительства. Она утверждает, что способ финансирования государственных расходов не имеет значения. Если государство увеличивает инвестиции в оборонный комплекс, то для привлечения средств оно может увеличить налоги или государственный долг – эффект будет одинаков. В первом случае население сократит потребительские расходы из-за сокращения располагаемого дохода, во втором – из-за увеличения сбережений.
Homo œconomicus понимает, что в конечном итоге государству придется расплатиться по долгам, и налоги увеличатся – если не сегодня, то завтра, поэтому необходимо сберегать.
Теорема Эрроу о невозможности кол-лективного выбора [6, 33] наглядно демонстрирует сложность достижения согласия, особенно в больших группах. Это касается агрегации общественных предпочтений и разработки механизмов коллективного принятия решений. Она приводит к довольно пессимистичному выводу: если мы хотим разработать процедуру, которая удовлетворяла бы набору критериев, аналогичных индивидуальному выбору [50], то мы неизбежно придем к диктатуре, так как только она удовлетворяет всем критериям. Любая антропоцентрическая концепция социального устройства в конечном итоге приводит к тоталитаризму: в обществе, которое действует так слаженно, как здоровая, цельная личность, все члены синхронно поднимают правую руку, выкрикивая: “Хайль!”
Видимо, любое не тоталитарное общество неизбежно должно быть немного шизофренично, полно внутренних конфликтов и неразрешимых противоречий. Если мы хотим навсегда избавиться от этих противоречий, у нас есть только один путь.
Формулировки, представленные выше, являются намеренно преувеличенными и доведенными до абсурда. Целью этого не было упрощение, а скорее попытка более ярко подсветить ключевые элементы. Каждая из этих теорем справедлива при определенных условиях, и для исследователей наибольший интерес представляют именно эти предпосылки, которые были опущены в моем изложении.
Стоит отметить, что в основе каждой из этих теорем лежит то, что на английском языке называется irrelevance, что в дан-ном контексте на русском языке было бы уместнее перевести как “не имеющее значения”.
Таким “чем-то” может быть структура финансовых активов, имущественное законодательство, распределительный механизм, инструменты фискальной политики или форма государственного само-управления. Другой повторяющийся элемент — это равенство или, точнее, эквивалентность видимого результата: дела обесценившейся компании столь же плохи, как и дела компании, утонувшей в долгах; загрязнение окружающей среды будет таким же, независимо от того, кому принадлежат права на чистый воздух; потенциал плановой экономики такой же, как и потенциал рыночной; непроизводительные госрасходы в равной мере вредят экономике, независимо от того, из чьего кармана они производятся; и, наконец, чтобы построить общественный порядок, приходится терпеть либо множество малых зол, либо одно большое.
Трудно сказать, насколько эти утверждения созвучны открытиям физиков или математических логиков в середине прошлого века. Я имею в виду принцип неопределенности Гейзенберга [29] и теорему Гёделя о неполноте [21]. Прошедший век представил человечеству небывалые масштабы краха надежд во всех сферах интеллектуальной деятельности.
Построение научной картины мира столкнулось с фундаментальными противоречиями там, где все казалось предельно ясным, и породило сомнения в истинах, которые ранее считались незыблемыми.
5 Заключение
Некритичное мышление обывателя часто описывает ученого как человека, который всегда сомневается, не принимает ничего на веру и стремится усложнить простые вещи, делая из мухи слона. Даже если он не понимает, чем занимаются химик или инженер, он все же склонен считать это полезным.
В то же время, с точки зрения обывателя, в лучшем случае экономист может создать деньги из воздуха, проведя платную лекцию о том, почему невозможно создать деньги из воздуха.
С моей стороны, я согласен со всем, за исключением мнения, что ученый ничего не принимает на веру.
На самом деле, ученые верят во многие вещи, о которых люди, далекие от науки, редко задумываются. Но в отличие от математиков или физиков, экономисты часто принимают свои предпосылки бездумно и незаметно. В частности, мы можем оправдать это тем, что материал, с которым нам приходится работать, гораздо сложнее и предоставляет меньше пространства для систематического наблюдения и эксперимента, чем в естественных науках. Но, как мне кажется, более весомая причина заключается в том, что экономисты до сих пор не сформировали единую картину мира, хотя они подошли к этому значительно ближе, чем представители других социальных наук.
Заметки
1 Этот пример был приведен в ходе лекции одного из наших профессоров.
2 Или, скажем, вы хотите узнать, что россияне думают о курсе рубля? Вы могли бы задать ему
прямой вопрос; но если респондент отвечает: «Я считаю, что рубль укрепится», и в то же время
активно меняет рубли на евро или доллары – не верьте ему. Рассматривая рыночную оценку как
среднее индивидуальных оценок и при этом помня, что по определению рыночная оценка – это цена
(в нашем примере, валютный курс), мы оказываемся в сложной ситуации: все ожидания рынка о
завтрашнем движении курса уже отражены в сегодняшнем курсе, а следовательно, любое движение
цен непредсказуемо [22].
Это предположение, по сути, действительно сильно ограничивает возможности прогнозирования,
но с другой стороны, оно защищает нас от иллюзии систематического и безрискового заработка на
финансовых рынках. Вместо того чтобы посещать бесплатные семинары по ForEx, вы могли бы по-
пробовать создать вечный двигатель – в случае успеха вы сможете запатентовать его и обеспечить
себя на всю жизнь.
3 Данный подход к определению равновесия был предложен гением Джона Нэша [42]. В теории игр
данное определение звучит примерно так: «Зафиксируем стратегии всех игроков, кроме i-го. Страте-
гия, которую выбирает i-й игрок, s∗
i , будет являться частью равновесия, если она приносит ему больше
выгоды, чем любая другая доступная ему стратегия. Когда это выполняется для всех i = 1, ..., n, то на-
бор стратегий (s∗
1, ..., s∗
n) формирует равновесие по Нэшу». Помимо того, что это определение логично и
интуитивно понятно, оно также предоставляет нам удобный критерий для проверки на равновесность.
В фильме “Игры разума”, ближе к концу, есть трогательный момент, когда молодой студент встре-
чает Джона Нэша в принстонской библиотеке и в ходе разговора говорит ему: “I’ve been studying your
equilibrium”, что в русском переводе звучало как «Я изучал вашу выдержку».
4 Во многих теоретических моделях основным этапом является определение и характеристика равно-
весия; его существование и/или единственность часто подтверждаются в математическом приложении.
5 Когда мы интересуемся, почему западная модель капиталистического развития не укореняется.
на российской почве, и почему то, что приживается, порой принимает более грубую форму, нам сле-
дует смотреть не на нашу уникальность или различия в менталитете (магическое слово, которое
каждый толкует по своему усмотрению), а на то, как социальные институты изменяются в процессе
исторического развития через метод проб и ошибок.
6 Мой научный руководитель однажды сказал мне в личной беседе: «Многие считают вторую фун-
даментальную теорему хвалебным гимном капитализму. Но если поразмыслить, эта теорема говорит
нам обратное: что с помощью рынка мы не можем достичь большего, чем под руководством мудрого
и благосклонного коммунистического правителя» [36, 37].
* * *
Список литературы
[1] Frank Ackerman and Lisa Heinzerling. Priceless: On knowing the price of everything
and the value of nothing. New Press, 2004.
[2] Matthew D Adler and Eric A Posner. New foundations of cost-benefit analysis. Harvard
University Press, 2006.
[3] Manuel Amador, Iv´an Werning, and George-Marios Angeletos. Commitment vs.
flexibility. Econometrica, 74(2):365–396, 2006.
[4] Dan Ariely. Predictably irrational: The hidden forces that shape our decisions.
HarperCollins, 2008.
[5] Kenneth J. Arrow. Rational choice functions and orderings. Economica, 26(102):121–
127, 1959.
[6] Kenneth J. Arrow. Social Choice and Individual Values. Yale University Press, 2 edition,
September 1970.
[7] Kenneth J Arrow and Gerard Debreu. Existence of an equilibrium for a competitive
economy. Econometrica, 22(3):265–290, 1954.
[8] Robert J. Barro. Are government bonds net wealth? Journal of Political Economy,
82(6):1095–1117, 1974.
[9] Robert J. Barro. Rational expectations and macroeconomics in 1984. The American
Economic Review, 74(2):179–182, 1984.
[10] Robert J. Barro. The ricardian approach to budget deficits. The Journal of Economic
Perspectives, 3(2):37–54, 1989.
[11] Gary S. Becker, Michael Grossman, and Kevin M. Murphy. Rational addiction and the
effect of price on consumption. The American Economic Review, 81(2):237–241, 1991.
[12] Gary S. Becker and Kevin M. Murphy. A theory of rational addiction. Journal of
Political Economy, 96(4):675–700, 1988.
[13] Henry J. Bruton. A reconsideration of import substitution. Journal of Economic
Literature, 36(2):903–936, 1998.
[14] R. H. Coase. The problem of social cost. The Journal of Law & Economics, 3:1–44,
1960.
[15] Gerard Debreu. A social equilibrium existence theorem. Proceedings of the National
Academy of Sciences of the United States of America, 38(10):886–893, 1952.
[16] Gerard Debreu. Valuation equilibrium and pareto optimum. Proceedings of the National
Academy of Sciences of the United States of America, 40(7):588–592, 1954.
[17] David Schmeidler Edi Karni. Fixed preferences and changing tastes. The American
Economic Review, 80(2):262–267, 1990.
[18] Malte Faber, Thomas Petersen, and Johannes Schiller. Homo oeconomicus and homo
politicus in ecological economics. Ecological Economics, 40(3):323 – 333, 2002.
[19] Joseph Farrell. Talk is cheap. The American Economic Review, 85(2):186–190, 1995.
[20] Jacques T Godbout. Homo donator versus homo oeconomicus. Gifts and Interests, 32,
2000.
[21] Kurt G¨odel. Some Basic Theorems on the Foundations of Mathematics and their
Implications, volume 3, pages 304–323. Oxford University Press, 2001.
[22] Clive William John Granger and Oskar Morgenstern. Predictability of Stock Market
Prices. Heath Lexington Books Lexington, MA, 1970.
[23] Faruk Gul and Wolfgang Pesendorfer. Temptation and self-control. Econometrica,
69(6):1403–1435, 2001.
[24] Faruk Gul and Wolfgang Pesendorfer. Self-control and the theory of consumption.
Econometrica, 72(1):119–158, 2004.
[25] Faruk Gul and Wolfgang Pesendorfer. The revealed preference theory of changing tastes.
The Review of Economic Studies, 72(2):429–448, 2005.
[26] Faruk Gul and Wolfgang Pesendorfer. Harmful addiction. The Review of Economic
Studies, 74(1):147–172, 2007.
[27] Peter J. Hammond. Changing tastes and coherent dynamic choice. The Review of
Economic Studies, 43(1):159–173, 1976.
[28] Friedrich August Hayek. Individualism and Economic Order. University of Chicago
Press, 1948.
[29] Werner Heisenberg. Physics and Philosophy: The Revolution in Modern Science. Harper,
1 edition, 1958.
[30] Werner Hildenbrand. The weak axiom of revealed preference for market demand is
strong. Econometrica, 57(4):979–985, 1989.
[31] Pavel Kadochnikov. An analysis of import substitution in russia after the crisis of 1998.
Problems of Economic Transition, 49(6):5–103, 2006.
[32] Daniel Kahneman. Maps of bounded rationality: Psychology for behavioral economics.
The American Economic Review, 93(5):1449–1475, 2003.
[33] Jerry S. Kelly. Arrow impossibility Theorems. Academic Press, 2014.
[34] Oscar Lange. The foundations of welfare economics. Econometrica, 10(3/4):215–228,
1942.
[35] Oscar Lange. The stability of economic equilibrium. Cowles Foundation Paper, 8, 1944.
[36] Oskar Lange. Essays on Economic Planning, volume 4. Asia Publishing House, 2
edition, 1967.
[37] Abba P Lerner. Economics of Control: Principles of Welfare Economics. Macmillan,
1946.
[38] Daniel McFadden. Robinson crusoe meets walras and keynes. Mimeographed, University
of California at Berkeley, 1975.
[39] Richard D McKelvey and Peter C Ordeshook. Elections with limited information:
A fulfilled expectations model using contemporaneous poll and endorsement data as
information sources. Journal of Economic Theory, 36(1):55 – 85, 1985.
[40] Franco Modigliani and Merton H. Miller. The cost of capital, corporation finance and
the theory of investment. The American Economic Review, 48(3):261–297, 1958.
[41] DennisC. Mueller. Rational egoism versus adaptive egoism as fundamental postulate
for a descriptive theory of human behavior. Public Choice, 51(1):3–23, 1986.
[42] John Nash. Non-cooperative games. Annals of Mathematics, 54(2):286–295, 1951.
[43] Bill New. Paternalism and public policy. Economics and Philosophy, 15:63–83, 4 1999.
[44] Vilfredo Pareto. Considerations on the Fundamental Principles of Pure Political
Economy. Routledge, 2007.
[45] Bezalel Peleg and Menahem E. Yaari. On the existence of a consistent course of action
when tastes are changing. The Review of Economic Studies, 40(3):391–401, 1973.
[46] Henri Poincar´e and David Goroff. New Methods of Celestial Mechanics, volume 13.
American Institute of Physics, 1992.
[47] David Ricardo. Essay on the funding system. Encyclopaedia Britannica, 1820.
[48] Hugo Sonnenschein Richard Kihlstrom, Andreu Mas-Colell. The demand theory of the
weak axiom of revealed preference. Econometrica, 44(5):971–978, 1976.
[49] Paul Anthony Samuelson. Foundations of Economic Analysis. Harvard University Press,
1948.
[50] Thomas Schwartz. Choice functions, “rationality” conditions, and variations on the
weak axiom of revealed preference. Journal of Economic Theory, 13(3):414 – 427, 1976.
[51] Amartya Sen. Behaviour and the concept of preference. Economica, 40(159):241–259,
1973.
[52] Amartya Sen. Rational fools: A critique of the behavioral foundations of economic
theory. Philosophy & Public Affairs, 6(4):317–344, 1977.
[53] Amartya Sen. Maximization and the act of choice. Econometrica, pages 745–779, 1997.
[54] Amartya Sen. The discipline of cost-benefit analysis. The Journal of Legal Studies,
29(S2):931–952, 2000.
[55] Amartya K. Sen. Choice functions and revealed preference. The Review of Economic
Studies, 38(3):307–317, 1971.
[56] Adam Smith. An inquiry into the wealth of nations. London Printed for W. Strahan;
and T. Cadell, 1776.
[57] Robert Sugden. Spontaneous order. Journal of Economic Perspectives, 3(4):85–97,
1989.
[58] Richard H Thaler. Misbehaving: The making of behavioral economics. WW Norton &
Company, 2015.
[59] Thorstein Veblen. Why is economics not an evolutionary science? The Quarterly Journal
of Economics, 12(4):373–397, 1898.
* * *
Андреевский Александр 
Тубольцев Юрий 
Андерс Валерия 