Он в сторону отводит взгляд,

щеки моей едва касаясь влагой.

И ты… не на моё крыльцо.

Который (каждый!) год подряд

вновь улетаешь в солнечную Прагу.

Пришпилен гвоздиком закат.

Ах, сердце,… мне – мой дезертир.

Отдай долги: в долг брать нам  не пристало!

Маршрутом, взятым напрокат,

Я – в монастырь…иль в Монастир?..

Всё лгу.                                                         

И лгу себе.                                     

И всё мне мало.

Отводит глаза ожидания зал:

Не ждали? Не ждали… три года – как в воду.

Я въехала в Прагу, попав в непогоду.

Сентябрь в слезах. И мечта  что слеза.                  

На Вацлавской ветер шныряет, и дождь

наперегонки и на пару –  фальцетом.

Тепло под запретом, с зонтом бабье лето,

и зонт этот на отреченье похож.

Но патлы у крон зелены и буйны,

чуть желтым означен их возраст осенний:

их постриг на зиму грозит облысеньем.             

Что  делать?.. Цирюльник сбежал из страны.

Я храбро сырею от сих и до сих:

всем видом моим климат жаждет позора.             

Вспылила бы! Но отсыревший мой порох

ничем не разжечь: хоть мечтай, хоть проси.

У башни узорчатой, Пороховой

безлюдно. Под аркой – сырой указатель

куда-то стекает  к реке – на расплату,                    

простудой, остудой, травой-муравой.

Брусчатка толкает в подошвы: назад!

От Вацлава, мимо музея, к Сокольской.

Нежданной никто не обязан, постольку,                  

поскольку – всё против.  За «против» все – за!   

Туч хмурых – юр-юром! Отчётлив лишь путь.        

Отложим на после прогулку, на завтра.

А завтра – на мост. За мечтой, как за правдой.

Гляди, наглядись! И запомни. Забудь.

И нет непогоде! Дождь тот же турист.               

Гуляет по Праге и мокнет на пару

со мною и с Влтавой, и  ратушей старой.               

Он юн и пронырлив, но важен, как барин.

Под ручку с дождём – и на Карлов, на Карлов!

Над дверью отеля, как птица, как парус,

нос по ветру держит кружащийся  лист.

В ночь эту зеркалам в отеле

сны подсмотреть не удалось.

За отраженьем проглядели,

что судеб ход на самом деле

незрим

              и слышен еле-еле:               

не смазана земная ось.

Но шелест душ и стрелок шелест

в рассвет… Час пробил!

                                    Началось!

Бег по брусчатке.  Вот надо же? Надо же.

К Унгельту, к Тынскому храму и к Ратуше.

На Староместскую, в прошлое – волоком,

где ежечасно срывается колокол.                    

Настежь оконца! – и лики Апостолов

к нам – благосклонно ли, сонно ли,  постно ли?..

Не разглядеть: всё звенит и вращается!

Радость внимать или весело каяться?            

Солнце, Луна – всё приходит в движение.

К нам – отражения, мы – в отражениях?

Палкой стучим и трясём сбереженьями.

В зеркало смотримся истово, к почестям.             

Рядом, как тени, услужливо топчутся:

турок безнравственный, смерть с колокольчиком…

Всё это пыжится, движется,  звякает:

дни мироздания, диск с зодиаками.

Меч вознесённый. Архангел с волхвами:

нас охраняет? Приставлен ли нами?

Сцены на сценах и сцены за сценами…

На отражения цены бесценные.

В зеркало смотрим мужьями и женами.

Сами судьбой и собой отраженные.

Каркнет на башне петух заполошеный:

враз отрешимся от пришлого прошлого!

По Парижской (не к Парижу!)  –

близкий путь. И  время вспять.

В Пражском Граде дождь по крышам

черепичным, рыжим-рыжим!

Здесь дома кучней и ниже.

Меньше спать – пораньше встать.                

Старонова синагога,

преклонённый Моисей.

Каждый камень помнит многих,

кто за Бога, кто у Бога…

Вековечная тревога

И судьба – одна на всех.

Голем глиной, Голем прахом:

свиток с именем Адам.                             

Неустанно время-пряха!

Мириам, танцуй без страха,

бей в тимпан, им – ад воздам!

Улиц шрамы, морем память.

Шесть лучей, шесть синагог.

Судьбами-слоями – камни,                              

Души – птицами-послами...                                       

Что же с ними?.. Что же с нами?..

Нам – урок, Ему – зарок.    

Карлов мост, как Невская проспекта –

многолюден, шумен, говорлив.

Эти – самолётом из Орли,

Те – набор из северных столиц                 

педантичных, но весёлых лиц:                     

типажи на всю палитру спектра.                

Старый мост с замашками богемы:

толпы модных статуй. И людей.                  

На волнах качает лебедей

Влтава. И изменчивой воде

в каждом всплеске вторит  этот день:

кто мы? Были кем и стали кем мы?..

Древний мост, извечный диксиленд.

Чисел магия, театр копий.

Дождь нещадно настроенье топит:

стоило ломать так много копий,

чтоб взойти, пройти в толпе утопий

Копии моей вослед и в след?

Карлов мост! Реален, как мечта.

Призрачен, как шесть веков. Стоящий

на века. Не выпасть бы несчастьем

мне за борт, где волны чаек тащат,

чуть присевших. Где сыграли в  ящик

бабье лето – это,  песня – та.

Река, река, мостов каскад.

В воде свинцом тоска.

Над ней, как неф центральный, –

сплошные облака!

На птичьи трали-вали –

закатная рука.

Под мост, где водяной рукав

Чертовки,  к кочке островка

спущусь по лесенке. Пока

на Кампе тишина:

ни прачек, ни идальго.

Не сдвинет ни на миг волна

дома, нырнувшие до дна

реки  зеркально.

Я помолюсь за нас.

Я отражусь. Одна.

«Бросил – брошусь»  –

Что бросаться, если

никогда и не бывали вместе?

Брошенные, в близости – всё дальше:

вместо – душам вместе – месть из фальши!

Страстных слов полушки отшелушивали.

Не сердца, а наготу подслушивали.

Страсть – деляга! Сердце наго…                                                                

Как тебе? Не снится Прага?

Нелюбимая не снится,

смуглолицый рыцарь?

К берегу – с поклоном:

Брунсвик удивленный…

Под песчаным склоном

возложу две кроны –

на мечты схороны…

А теперь вне мечты, вне судьбы – налегке

пробегусь по проулкам и улицам.

Преподай мне, подай, погадай по руке

Прага! Дай мне от счастья зажмуриться!

Окунуться в осеннюю замять садов:

право слово – свободна от прошлого!

Мне  услуга такая заслугой за то,

что рассыпала грошева крошево

на забаву ветрам и дождю на зубок:

что стихиям рассеять? Без бремени!

Мне  ж обиды – не в лад, мне печали – не впрок.

Мне – холмы, мне – река, я – вне времени.

И по пражским садам, и по пражским мостам

прогуляюсь, свободная, лёгкая!

Даже дождь отступил – пререкаться устал.

Столько в Праге Домов,  где у Бога я

защититься могу, повиниться могу,

исповедаться в кружевах каменных.

В монастырь не пойду, в Монастир не сбегу.

 Разве вот полетать над холмами мне?..

Через сад «На валах», где в бассейне на дне

(к возвращенью!) монет россыпь белая,

по аллее, к стене, где в закатном огне

пражских крыш маков цвет …                        

                                                полетела я!

Напоследок  мне  признаться –

реку перейти.

Расставаясь, не расстаться –

встреча впереди.

Помнить мне  (а как иначе?)

временный мой Дом.

Прага, я себе назначу

встречу «под хвостом»*                      

средь влюблённых, среди юных.

В трёх годах ходьбы.

Посреди Европы шумной.

Посреди судьбы.

Я вернусь сюда, я знаю,

Дождь пройдёт и грусть.

Ты – земная, я – земная.                 

Прага, я вернусь!

сентябрь 2007 – сентябрь 2010 (февраль 2011)