СТОЛБЫ 

     
 


Столбы, как восклицательные знаки,
Всю жизнь стояли на моём пути,
Напоминали мне, про совесть, что я в браке,
И призывали честь свою блюсти.

Упрямые и с твердостью бетонной
Увереные в том, что никогда
Я не сверну с дороги освещённой!
Но я сворачивал, бывало, иногда.

В том самом переулочке далёком,
Где нет столбов, где тихо и темно,
Без скрипа и как будто ненароком
Распахивалось для меня окно.

Но, поплутав по закоулкам тёмным,
Хлебнув немного жизненную муть,
Вновь возвращался я к дороге, освещённой
Столбами... продолжая "светлый путь". 
    
  
   
                  

 
Мчусь вперед по той же колее,

Роба кочегара нараспашку.

Стрелочник, открыв дорогу мне,

Скатанным флажком дает отмашку.

Дом вдали, за домом сеновал.

Мой остался в юности беспечной…

Снова ревизор меня достал!

– Вам куда?

– Не видишь?
До конечной!

Промелькнули села, города,

Где я лихо жизнь свою базарил.

Есть стоп-кран. Рвануть? Но ведь тогда

Я нарушу главное из правил.

Потерплю, ведь скоро уж домчусь,

Проскочил свой пик полураспада.

На конечной малость посвечусь,

Там, я слышал, тьму развеять надо.

                                     ЗИМНЯЯ ЭЛЕКТРИЧКА            

Тьма за окном, мерзнет лодыжка,

Бабка напротив и девушка с книжкой,

Парень в ушанке с вихрами вприпрыжку,

Троица дальше хлебает винишко,

Дама в лисице, наводит красу,

Мальчик с трудом ковыряет в носу,

Пес заскулил на холодном полу.

Парочка жмется в дальнем углу,

Дернулась дверь – и испуганный взор,

Кто-то волнуется: вдруг контролер?

Так вот платформы, вокзалов перроны

Распределяют нас по вагонам.

Капля судьбы в этом есть, без сомненья:

Время и место, одно направление.

В темном окне отражаются лица,

И лишь дуга на морозе искрится.

Сквозь пелену замерзающих зон

Всех нас несет холодный вагон.

Может быть, в вечность?

Нет, это уж слишком!

Бабка выходит и девушка с книжкой.

            

У АЛТАРЯ

Я знаю, впереди последний шаг,

Уже готовлю заключительное слово,

И не один захорошеет враг,

Когда я скроюсь под земным покровом.

Ну а пока пишу и говорю,

Пока ещё по жизни я шагаю,

Пока своих врагов нещадно бью,

Завязывать мне рано, так считаю.

Хотя врачами я предупреждён,

Могу прожить и три, могу и двадцать,

А годы хоть и тянут под уклон,

Но не хочу годам я поддаваться.

Когда же мысли, что я лишний здесь, придут,

Глотну стопарь, за ним - дымочек сизый,

И ноги меня сами приведут

В храм Божий за последней визой.

Покаюсь я за свой за вольный стих,

За мысли, чуть крамольные, быть может,

И вдруг услышу глас небесный:

– Псих!

Куда торопишься?