Что там, что там
Что там, что там за жуткой темью?!
(Даже утро её не белит)…
Я лечу бестелесной тенью
По пугающему тоннелю.
Отделилась душа от плоти,
То, что мучилось, отболело.
Может, в эту минуту плотник
Тесный ящик готовит телу?
А во мне с чередою вспышек,
Нарастая, сигналит зуммер…
Что же это? Ведь я всё слышу.
Значит, сплю.
Значит, я не умер…
Реже мрак.
И душою вижу:
Чёрно-выпуклых вод скольженье.
Берег гол. Он всё ближе, ближе…
А на том берегу – движенье.
Кто там, кто там?
Рукою манит.
Тень черна, но близка до щеми.
Узнаю её… Мама, мама,
Я – в твой мир, за твоим прощеньем!
Заметалась душа. Где лодка?
Вижу брод – он гремуч, порожист.
Мне бы крикнуть, да как без глотки?
Тень кричать без неё не может.
Рвусь к губительной той стремнине,
Вот уже я к воде качнулся,
Вот уже я на середине…
Но услышал вдруг: «Он очнулся…»
Свет! Лежу в простынях-полотнах
Кем-то купленной безделушкой…
Отшвырнул свой рубанок плотник –
И ушел, матерясь, в пивнушку.
* * *
НЕЛЬЗЯ ПРИВЫКНУТЬ К СОЛОВЬЮ...
Нельзя привыкнуть к соловью.
В каком бы он ни пел краю –
Неповторим и неподделен –
Импровизации творец,
Немало он пленил сердец
Своей причудливою трелью.
Умолкнув, не поёт на бис.
И как непризнанный артист
Лишь узкому понятен кругу.
Ему известность ни к чему,
Он – соловей, и потому
Так манит пением подругу.
Он одинок, как пилигрим,
В своих скитаниях незрим –
Не подманить и не окликнуть.
Поёт про радость или боль,
Но в горле маленьком – любовь.
Любовь… А к ней нельзя привыкнуть.
* * *
В РАЗЪЕДИНЕНЬЕ РУК...
В разъединенье рук –
Холодных, как молчание –
Статистика разлук,
Ещё одно отчаянье.
Когда – уже без слов,
Когда – уже с горячкою –
Сведённые узлом,
Из пальцев рвутся пальчики.
Всё яростней, всё злей
И горячей пощёчины
В испытанном узле
От боли пальцы корчатся.
Ещё лишь только миг,
Ещё одно движение –
И разорвётся мир,
Двух душ соединение.
Печален лик луны,
И звёзды – словно оспины…
Две ледяных спины.
Две иноходных поступи.
* * *
К СТЕНЕ ВЕЛИКОЙ УХО ПРИЛОЖИ...
К стене великой ухо приложи,
Невнятный шёпот выслушай с колена –
Услышишь из небытия и тлена,
Как прорастает правда из-под лжи.
Её неясный отзвук различи
(Как ломки её хрупкие побеги)…
Но чтоб понять, что истина в разбеге,
Молчи и слушай,
Слушай и молчи!
Всплакнёшь ли у заплаканной стены,
Когда из трещин в ухо хлынут звуки?
Не отступи и не отдёрни руки,
Почувствуй, как ладони солоны.
Здесь, призрачно прозрачны, голоса
Взывают из замшелого чертога.
Душа твоя распахнута для Бога,
Устремлена молитва в небеса.
…И отзовётся,
И услышит Бог,
Ты от него всего в едином шаге.
Перо неровно пляшет по бумаге –
Вершится он, великий Диалог.
Помимо воли горбится спина.
И сушь во рту, и руки холодеют,
И входит в твоё сердце Иудея,
Тобой давно забытая страна.
* * *
На мгновенье запрокинь лицо,
Лишь глаза прикрой – и ты увидишь
Старый дом, где говорят на идиш,
Тихое еврейское сельцо.
И заслышав скрипку из окна,
Ёкнет светлой радостью сердечко.
Вот оно, еврейское местечко,
Отчий дом, родная сторона!
Клочья сена, выдранные с крыш,
На ветру мотаются коряво;
В синагоге жалобно, картаво
Правит ребе горестный кадиш.
Где-то рядом, на версту окрест
Чья-то свадьба долго не стихает,
И кричат весёлое «Лехаим!»
Плясуны под клезмерский оркестр.
На скамьях, у полинялых изб,
Под лучами солнца кости грея,
Обсуждают старые евреи
Внеочередной заумный «изм».
…Вечереет.
Скрипнуло крыльцо,
Бухнул ставень, звякнули задвижки,
Лишь зарниц оранжевые вспышки
Озаряют старое сельцо…
Стой!
Не засыпай!
Не уходи!
Ты ведь рядом, где-то недалечко.
Ты живёшь, еврейское местечко,
Под рубашкой русскою в груди.
* * *
УТРОМ, ПОДБОЧЕНЯСЬ...
Утром, подбоченясь,
Встану у окна,
И отвиснет челюсть…
«Батюшки – весна!»
В полдень сигареты
С полки потяну,
Глядь в окно – там… лето.
«Лето?!
Ну и ну!»
Вечер.
Вот и проседь.
Не завить колец…
«Неужели осень?
Неужель, конец?!»
…Два венка у гроба.
Ночь. Покой и тьма.
Насыпь из сугроба.
Вот и всё.
Зима.
* * *
ВОТ ОПЯТЬ ВАГОННАЯ ТОСКА...
Вот опять вагонная тоска
Под колёс глухие перестуки.
Рюмка водки, хлеба полкуска –
Средство ненадёжное от скуки.
Жгучих три глотка не веселят,
Лишь слегка укачивают душу.
Километры… Что они сулят?
Боль разлуки… Чем её разрушу?
На разбеге чуть кренит состав,
Рвёт локомотив вагонов сцепы.
Будто в пьесе, судный час настал –
Автора разлуки звать на сцену.
Он ли нервно мнётся у кулис,
Не его ль публично освистали?
Автора не вызвали на бис –
Поезд скорый «Бис» ему подали.
…И теперь он в тамбуре стоит,
Лоб окном холодным остужая.
Весь его багаж – тоска и стыд...
Вёрсты...
Водка...
Сторона чужая...
* * *