Я приду к тебе,

когда ты совсем меня не ждёшь,

и украду тебя у жизни...

Вильям и Рихард жили в Лондоне по соседству и были  друзьями с детства.
Они учились в одной школе, а потом вместе поступили в Королевский Колледж на медицинский факультет. И  каждый из них выбрал то направление, которое его привлекало: Вильям - хирургию, Рихард - психиатрию. Но давно отшумели буйные студенческие годы, вечеринки с подружками, попойки, дискотеки, мальчишники.
Им обоим было уже за сорок, и у каждого из них была  семья.

Вильям стал ведущим травматологом в клинической больнице и заведовал отделением. Рихард добился более высоких результатов. Получил звание профессора медицины. Имел научные труды. Работал в центральной психиатрической клинике Лондона и успешно преподавал в Оксфордском Университете.

В современном, быстро текущем времени с бешеным ритмом жизни искренняя дружба имеет особую ценность и друзья поддерживали её. Они встречались на семейных торжествах и ездили на рыбалку, к которой оба питали особую страсть. 

Однажды утром у профессора в кабинете раздался телефонный звонок. В трубке звучал тревожный  взволнованный голос друга:

- Рихард, мне срочно нужна твоя помощь!

- Дружище, что случилось? Ты меня пугаешь...

- Это очень серьёзно. Боюсь, что развязка может быть непредсказуемой.

- Что случилось?

- Не по телефону.  Когда ты сможешь принять меня? Прошу, поторопись.

- О чём речь, Вилли? - Спросил не на шутку встревоженный профессор, - Я готов выслушать тебя в любое удобное тебе время.

- Спасибо, дружище. Завтра же возьму отпускной день на работе и ровно в девять буду у тебя.

- Хорошо, договорились. Буду ждать.

Волнение, охватившее профессора во время разговора с другом, держало его в напряжении целый день. Что-то необъяснимо странное, незнакомое услышал он в голосе своего друга, и его как психиатра это насторожило. Дома супруга обратила внимание на необычное рассеянное состояние мужа. На вопросы, которые она задавала по ходу общего разговора, он отвечал невпопад. Такого она не могла припомнить за всю их совместную жизнь. Конечно, ее реакция была предсказуемой:

- Что с тобой? Какие-то серьёзные неприятности?

- Нет, нет, дорогая, не обращай внимания, всё в порядке.

Жена с сомнением покачала головой, но решила не тревожить мужа своими расспросами.

Утром следующего дня Рихард проснулся раньше обычного. Гнетущее состояние и предчувствие чего-то необъяснимого вызывало внутреннее волнение. Он даже отказался от завтрака и выпил лишь чашечку кофе.

Приехав в клинику, стремительно прошёл в свой кабинет, даже не обратив внимания на приветствия медицинского персонала и секретаря. Чем вызвал неподдельное удивление - такого с педантичным профессором еще не было...

Надев халат, посмотрел на часы. Стрелки показывали без четверти девять. Профессор стал нервно прохаживаться по кабинету. Раздался тихий стук в дверь, а ему показалось, что в дверь ударили чем-то тяжёлым.

- Нет, так не пойдёт. - Сказал он сам себе. И дал установку - успокойся! Пока ещё ничего не произошло. К чему беспричинное волнение? Собрав всю свою волю, как можно более безмятежно, громко произнёс:

- Да, да, прошу, войдите!

В дверях показался Вильям. Друзья обменялись крепким рукопожатием. Рихарду сразу бросился в глаза бледный нездоровый цвет лица друга и то, что он резко похудел.

"А ведь виделись мы всего месяц назад" - подумал профессор.

Так приятно тогда провели время на рыбалке - рядом с ним был энергичный здоровый мужчина, а сейчас...

Однако Рихард не подал вида, что заметил изменения.   

- Как я рад, дружище, что снова вижу тебя! Но, откровенно говоря, никак не ожидал, что эта встреча произойдёт здесь в клинике. Вилли, ты можешь полностью рассчитывать на меня. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы помочь тебе, если это будет в моих силах, договорились?

В это время, постучавшись, в кабинет вошла секретарь:

- Господин профессор, вы уже готовы начать приём? Вот список пациентов...

- Нет, нет! Ко мне никого! Я буду занят... Да, вызовите ко мне доктора Стефана.

Секретарь вышла. Он повернулся к Вильяму:

- Присаживайся, дружище, расслабься! Чувствую, разговор наш будет не лёгким и возможно затянется.

Секретарша по селектору доложила, что доктор Стефан ожидает в приёмной.

В кабинет вошёл молодой человек лет тридцати. Профессор обратился к нему:

- Доктор Стефан, хочу попросить Вас об одном одолжении...

- Слушаю вас, профессор!

- Сможете ли вы вместо меня провести приём пациентов в течение двух часов? Это не будет для вас обременительным?

- Конечно же, нет! Я сейчас свободен.

- Спасибо, доктор. Возьмите, пожалуйста, список пациентов у секретаря. Успехов Вам! Как только освобожусь, дам Вам знать.

Стефан вышел из кабинета.

- Знаешь Вилли, этот молодой человек уже имеет ученую степень доктора медицины. Очень талантлив, как говорят. врач от Бога! Ну, всё! Выключаю телефоны и я полностью в твоём распоряжении.

На что Вильям понимающе улыбнулся.

- Слушаю тебя, дружище, выкладывай всё подробно и по порядку. Что тебя беспокоит? Я весь внимание...

- Даже не знаю, с чего начать... Вот уже в течение двух недель я ежедневно вижу один и тот же сон. Его сюжет стремительно развивается и с каждой последующей ночью он обрастает всё новыми и новыми подробностями.

- И чем же этот сон так взволновал тебя?

- Как тебе это объяснить? Я не воспринимаю его, как сон. Я живу в нём полноценной жизнью. И сейчас ты это поймёшь. 

Рихард всем своим видом дал понять, что он готов выслушать друга. И Вильям начал...

Вижу сон - нахожусь в Египте, в Каире. Тринадцатый век. Египет завоёван мамлюками-кипчаками, которые образовали тюркскую династию мусульман. Улус Джучи - мамлюки султана, выходцы из Золотой Орды. Государство называется Каирским Султанатом. Правит Египтом султан Бейбарс.

Идут большие строительные работы, в которых я принимаю активное участие. Спешно сооружаются мощные крепостные стены и башни с бойницами. Я нахожусь на службе у султана в качестве специалиста по строительству. Султан Бейбарс постоянно ощущал угрозу своему государству, и всегда находился в боевой готовности. Потому он уделял огромное внимание обороне столицы. Султан направил меня в помощь бахритским мамлюкам, которые с моей помощью строят базу-крепость Ас-Салихом на одном из островов в дельте Нила. Бейбарс создал боеспособное отважное войско, состоящее из конницы и пехоты.  Командовал им предводитель по имени Атабек аль-Аскер, что означало - Отец Воинов.

Закончив строительство базы-крепости, я вернулся в Каир, где сразу же был приглашён султаном во дворец. Мне были выделены шикарные апартаменты для проживания. Поверь, это была не жизнь, а восточная сказка. Такую роскошь и красоту невозможно представить себе в наши дни: вся утварь и окружающие предметы - из чистого золота и серебра, украшенные драгоценными камнями.

Обслуживали меня рабы и рабыни, ублажая все мои прихоти. Великолепные сады и оазисы удивляли и восхищали окружающих струящимися прохладными фонтанами и бассейнами с золотыми рыбками. А вокруг - сказочные цветы яркой невообразимой окраски и пышная зелёная растительность. Казалось, сам воздух был пропитан сладострастием, дурманящим ароматом - волновал кровь, рождал фантазии и страстные желания...

   Султан Бейбарс часто устраивал празднества. Изящные танцовщицы, одетые в прозрачные воздушные шелка исполняли танец живота. Рабы обслуживали знать и приближённых султана. Исполняли любое их желание. Полулежа на подушках обтянутых золотой парчой, я курил кальян, пил тягучий сладкий напиток шараб и вкушал божественные восточные сладости. Раб, стоя у изголовья, обмахивал меня опахалом из павлиньих перьев. Голова шла кругом, и я решил выйти в сад. Солнце перед уходом на покой выплеснуло на небо остаток багряной краски. Дневная жара медленно уступала вечерней свежести. Было впечатление, что и птицы безумно рады приближению вечера - так громко и радостно выводили они свои тирады.

Я заметил сидящую у фонтана девушку в богатой красивой одежде. Это было так необычно! Меня охватило непонятное волнение, и я решил приблизиться к ней. Девушка от неожиданности вскинула голову, и её брови, подведённые чёрной краской, поползли вверх. Подвешенные к прекрасной головке девушки золотые монеты зазвенели нежными колокольчиками. Навстречу мне распахнулись  блестящие глаза-звезды, обрамлённые пушистыми загнутыми вверх ресницами. Это оказалась совсем юная, необыкновенной красоты, девушка. Сердце моё дрогнуло от вонзённой в него стрелы Амура. Я задохнулся от внезапно нахлынувших на меня чувств и не мог пошевелиться. Золотые украшения на девушке, усыпанные драгоценными камнями, сверкали и переливались в лучах заходящего солнца. Поражённый красотой незнакомки, я не мог отвести от неё взгляда. Странно, но и она не отвела глаз и продолжала смотреть на меня. Наконец я обрёл дар речи:

- О, солнцеликая, кто ты и откуда? Неужели ангелы спустили тебя на землю, для того, чтобы ты сразила меня своей красотой?

Алые пухлые губки тронула улыбка, а на щёчках заиграл румянец смущения.

- Нет, чужестранец, - ответила она, - Я - земная принцесса... Дочь султана!

- Да?! - Удивлённо воскликнул я, - Так почему же ты здесь одна? Где твои слуги?

- А я сбежала от них. Мне так захотелось посидеть  в саду. Насладиться ароматом цветов, налюбоваться закатом солнца, услышать восхитительное пенье птиц.

- И ты, божественная, не боишься отцовского гнева?! Ведь тебя, скорее всего, уже ищут по всему дворцу, и с минуты на минуту будут здесь?

В ответ девушка снисходительно улыбнулась, обнажив белоснежные жемчужные зубки.

А я уже не мог остановиться:

- Как же ты прекрасна и восхитительна, луноподобная принцесса! Ты покорила моё сердце! С этой минуты я - твой пленник и раб, и готов выполнить любое твоё желание... А как тебя зовут, мой сказочный цветок?

Нежным, мелодичным голосом она - не сказала - пропела:

- Меня зовут Тарана, синеглазый чужестранец.

- А что же обозначает такое удивительное имя?

- Соловей...

- Боже, какое изумительное имя! И как оно подходит тебе, моя ненаглядная певучая «соловушка»!

Вдруг сквозь сгустившуюся темноту послышался тревожный девичий голос, который звал её по имени. Она подняла лежащую рядом паранджу и быстро накинула на себя.

- Это голос моей сестры Пярвар, чужестранец.

И уже уходя, шепотом проговорила:

- Приходи сюда завтра, синеглазый красавец. Когда стемнеет. Ты давно мне нравишься...

И метнулась в сторону дворца.

Я не мог придти в себя после её слов. Мне не хватало дыхания. Сердце готово было выскочить и птицей взлететь в небо. Его удары сотрясали грудь, и, казалось, что она вот-вот разорвётся от переполнявшего меня счастья. Я воздел руки к ночному небу, луне, звёздам и закричал в надежде, что они услышат меня и разделят со мной радость пришедшей любви...   

Вильям резко вскочил с кресла. Воспалённые глаза горели неестественным огнём. Он обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону.  И возбуждённо, в повышенных тонах, торопливо, боясь, что его остановят, продолжил.

- Рихард! Ты себе представить не можешь, как мы любили друг друга! Ведь я уже давно не мальчик и достаточно искушён в любви, но то чувство, всепоглощающая огненная страсть, которая захватила нас, не могла сравниться ни с чем!

Он остановился на секунду, и со страстью в голосе продолжил:

- Тарана, мой звонкий соловей, душистый цветок, отдалась мне при третьем свидании. Я просто обезумел от нетронутой девственности, от её чистоты, от упругой девичьей груди, похожей на два спелых  персика.

Он перевел дыхание... 

- Её шёлковая кожа трепетала от моих прикосновений. Хрупкая, нежная фигурка обвивалась вокруг меня как лиана, сливаясь с мощным стволом. Мы не могли насытиться друг другом. Каждый из нас знал, что рано или поздно нам придется расстаться, и от этой безумной мысли мы сходили с ума. Она растворялась во мне, и мы становились одним целым в окружающем нас мироздании.

Вилли ушел в себя, вспоминая, видимо, Тарану. Профессор не мешал ему... 

- Я не раз предлагал ей совершить побег. У меня были связи и друзья, готовые помочь в любую минуту, и даже приготовлен план побега. Но она категорично отказывалась от него. Наши свидания продолжались около двух месяцев. Я удивлялся тому, как она ловко могла обойти стражу, няню, которая неотступно следила за тремя сестрами. Тарана среди них была старшей. Ей исполнилось четырнадцать лет. Её готовили выдать замуж за богатого хана из Золотой Орды. Оказывается, чтобы встретиться со мной, она подмешивала в чай няне траву со снотворным.

И снова пауза... Рихард вновь промолчал.

- В этот вечер я ждал возлюбленную, как всегда в условленном месте. Время шло, а она не появлялась. Волнение, сомнения, страх стали вползать в мою душу. Вдруг я услышал тихий шорох в кустах и еле слышный шепот:

- Эй, чужестранец, подойди поближе... Моя сестра больше никогда не придёт к тебе... Тарана умерла. Её отравили...

Это была Пярвар - средняя сестра. Она плакала и горько всхлипывала.

Я лишился речи. Голова закружилась, и я еле-еле устоял на ногах.

- Скажи, умоляю, как, как это случилось?

Но сестра молчала...

- О, Боже! За что?! За что ты так жестоко покарал меня? И я не смог сдержать рыданий...

Неожиданно Рихард воскликнул:

- Ты ещё спрашиваешь Бога? Забрался в чужой сад, украл у его владельца самый ценный прекрасный запретный плод и отведал его, как последний грешник. Ты совершил безнравственный и подлый поступок...

   Вильям стремительно развернулся и гневно, со злобой, совершенно не свойственной ему, закричал:

- Что-о-о?! Что ты сказал, ничтожный?! Как ты посмел открыть рот на своего господина! Да, я тебя сейчас  раздавлю, как паука...

   Ситуация стала неуправляемой. Профессор своим необдуманным высказыванием словно вошёл в роль и стал непосредственным участником давно минувшей драмы тринадцатого века.

   Придя в себя, он сильно ударил рукой по столу. Хрустальная пепельница и ваза с цветами с шумом упали на пол. Пепельница разлетелась на куски. Оба от неожиданности вздрогнули и удивлённо посмотрели друг на друга. Рихард, как ни в чём не бывало, сказал, обращаясь к Вильяму:

- Продолжай, дорогой, я тебя внимательно слушаю...

- Так вот, её сестра рассказала мне... С утра Таране стало очень плохо. Её тошнило, рвало. Она не могла подняться с постели. Срочно вызвали придворного доктора. После осмотра он сказал, что у неё будет ребёнок. Мы все ужасно испугались! Няню сразу же бросили в колодец со змеями. Сестру долго мучили, били, спрашивали - кто отец ребёнка. Но она молчала и не сказала ни слова. Потом ей дали выпить яд, чтобы, не дай Аллах, никто не узнал о случившемся позоре. Доктору отрезали язык, теперь он никогда не сможет выдать тайну. Отец кричал, что Аллах покарает нас, если мы не скажем, кто был с сестрой...  

- Пярвар, всхлипывая, продолжала говорить, а я никак не мог осмыслить - о чём она говорит. Ощущение было такое, что мои уши забиты ватой. Голос Пярвар доносился откуда-то издалека...

- Чужестранец, ты слышишь? Перед смертью сестра просила передать тебе этот мешочек и умоляла бежать как можно скорее. Всё равно отец узнает, кто был её возлюбленным. Вот-вот воины Атабек-аль-Аскера схватят тебя и казнят. О, это будет страшная казнь! Беги, беги отсюда подальше, чужестранец! И она бросила к моим ногам мешочек. Он был доверху набит золотыми монетами.

Вильям внезапно зарычал, как смертельно раненный зверь, и стал метаться по кабинету.

Рихард вздрогнул от пронзившей его догадки. Сейчас перед ним находился не его друг, а тот синеглазый красавец, чужестранец, который продолжал жить во дворце султана Бейбарса.

Здесь, с точки зрения медика, налицо психическое расстройство, и даже ясен был диагноз - раздвоение личности. Необходимо было как можно скорее вернуть его обратно в современную действительность. Промедление может усугубить психическое состояние, а этого допустить было никак нельзя.

Профессор быстро поднялся и подошёл к другу. Бережно обняв его за плечи, вкрадчивым тихим голосом сказал:

- Вильям, дорогой, прошу тебя, успокойся. Давай выпьем по рюмочке коньяка, расслабимся, а потом продолжим.

Вильям, ничего не понимая, блуждающим взглядом смотрел на профессора и никак не мог понять - кто это. И что он хочет от него? Секунда, другая и лицо его приняло прежнее осмысленное выражение.

- А... Что? Прости, ты что-то сказал, Рихард? Знаешь, со мной последнее время творится неладное. Ты предлагаешь выпить? Что ж, хорошая идея. С удовольствием.

- Я очень прошу, тебя, дружище - возьми себя в руки. Ведь, ты же врач! Не думай о плохом. Я - с тобой! Всё будет хо-ро-шо! Вот увидишь...

Он попросил секретаршу принести чай. Катрин вошла в кабинет и обратилась к профессору:

- Сэр, вам звонит секретарь учёного совета Оксфорда. Что ему сказать?

- Скажите - у меня срочная консультация. Я перезвоню ему, как только освобожусь.

Во время чаепития Рихард вёл активный разговор на отвлечённую тему, желая успокоить друга.

Однако цель посещения ещё не была доведена до конца. И как бы тревожно не было у него на душе, профессор понимал, что всё равно придётся продолжить разговор.

И, как бы, между прочим, спросил:

- Надеюсь, дружище, сон твой закончился?

- Нет, что ты! Он продолжается, и я ощущаю его предсмертное дыхание.

- Что ты такое говоришь, Вилли?

 И Вильям взволнованно продолжил свой рассказ.  

Я смутно помню как бежал. А куда, зачем? Не мог понять. Заплатил крестьянину, который на повозке, запряжённой быками, подвёз меня к Нилу. Там непдалеку жил мой друг, и я провалялся два дня в лихорадке. Метался и бредил. Фарис, так звали моего друга, не отходил от меня ни на шаг. Поил травяным настоем, прикладывал компрессы из листьев подорожника. И, наконец, я пришёл в себя. Чтобы не подвергать его опасности, я попросил Фариса купить хорошего коня и после захода солнца покинул дом. Цель была одна - добраться до моря и там, на одном из кораблей, заходящих в порт, покинуть эту опасную страну. Я благополучно доскакал до порта и там решил избавиться от коня. Мимо проходил какой-то странник в лохмотьях. Я подозвал его и отдал коня. Он долго благодарил меня и бесконечно кланялся.

Диск кроваво-красного солнца опускался за горизонт. Море спокойно покачивалось в своей колыбели. Мелкие волны суетливо набегали на прибрежную кромку песка, целовали его и  откатывались обратно. Свежий морской ветерок ласкал моё разгоряченное лицо и шаловливо трепал кудри цвета спелых колосьев пшеницы. Тарана так любила зарываться в них лицом. Успокоенный монотонным шумом морского прибоя я провалился в глубокий сон...

Проснулся резко, словно от удара плетью. Постель была мокрой от пота. Во рту - страшная сухость. Не мог пошевелить языком. Постепенно начинал воспринимать действительность, и то, что я нахожусь дома, но чувствовал себя полностью разбитым. Надо идти на работу - а там общаться с коллегами, оперировать больных. Ситуация, как ты понимаешь, не из лёгких. А вчера ночью конец предыдущего сна повторился, но прибавилась дополнительная подробность.

И Вилли продолжил: 

- Рассвет еще только вступал в свои права и окрасил нежно-розовыми румянами гладь моря. Всё вокруг дышало свежестью, покоем, гармонией. Раздевшись, я с разбега бросился в изумрудные волны. Тёплые, ласковые, они как руки любимой гладили моё усталое тело. Я повернулся на спину и вдруг вдалеке заметил движущееся облако песка. Оно могло возникнуть только от быстрого бега лошадей. Внутри меня что-то оборвалось...

Долго не мог придти в себя и, наконец, принял решение посоветоваться с тобой. Понимаешь, я чувствую всем своим нутром приближение непонятной развязки.

Рихард молчал. Он понимал всю сложность создавшегося положения и искал выход из данной ситуации. Такого яркого, и в тоже время сложного случая, в его практике еще не встречалось.

Решение возникло само собой:

- Вильям, давай сделаем так...

Рихард задумался. 

- Я положу тебя в клинику под наблюдение. Согласен?

- Да ты что, Рихард! А как быть с работой? У меня назначены плановые операции. И что скажет Аннет? Дети? Что я сошёл с ума?

- Все понимаю, дружище, но ничего не поделаешь. Скажу откровенно, ситуация сложная, и у тебя просто нет другого выхода. Ты же врач и сам всё понимаешь. Советую тебе сейчас поехать на работу и уладить все дела. Дома скажешь о срочной командировке в Кембридж. В восемь вечера буду ждать тебя в клинике. Пока, Вильям, до вечера...

Вильяму ничего не оставалось, как  воспользоваться советом друга. Дома, конечно, поверили в его срочную командировку. Аннет собрала и уложила в спортивную сумку всё необходимое для трёхдневной поездки.

В восемь вечера Вильям был в клинике. Его поместили в изолятор, окна которого были зарешечены, а у дверей поставили охранника. Никто из посторонних не мог проникнуть в изолятор.

Профессор с доктором Стефаном установили в палате электронный аппарат. Антенной для передачи сигнала на аппарат служили датчики, прикреплённые к голове пациента. При сильном возбуждении больного в нервных клетках головного мозга изменялись химические реакции. В результате чего автоматически срабатывал сигнал опасности. Включался звуковой сигнал. Он-то и выводил больного из сна. Сигнал опасности поступал и на небольшой электронный экран, закреплённый на руке охранника, и тот вызывал дежурного врача.

Закончив все приготовления, взяв кровь на экспресс-анализ, профессор и его коллега стали прощаться. Вильяму ввели препарат снотворного, и пожелав спокойной ночи, покинули палату.

Домой Рихард приехал поздно. Дети давно спали, и только супруга не ложилась, терпеливо дожидаясь мужа. Она подогрела ужин и присела рядом. Её встревожило странное лицо мужа. 

- Что случилось? Может, поделишься своими неприятностями? Я же вижу, тебя что-то беспокоит...

- Ты права... - Тихо проговорил он, - Случилась беда с нашим близким другом. Я вынужден был положить его в клинику. Очень надеюсь, что всё обойдётся, и что через три дня он вернётся домой. Убедительно прошу тебя, ни в коем случае не говорить на эту тему с Аннет. Для неё, Вильям уехал по делам в Кембридж.

- Конечно, конечно, милый, - со слезами на глазах проговорила жена, - Можешь положиться на меня. Будем надеяться на Божью милость - всё обойдётся. 

В половине девятого утра профессор уже был в клинике и слушал отчёт дежурного врача о состоянии пациента прошедшей ночью.

Врач сказал, что в три часа ночи его по тревоге вызвал охранник. Пациент был беспокоен. Метался. Лицо - бледным, в крупных каплях холодного пота. Пульс - сто тридцать. На аппарате сработал показатель опасности.

- Я ввёл назначенный вами препарат и через десять минут пациент успокоился. Дыхание стало ровным, пульс нормализовался. Аппарат показал наступление глубокого сна.

Профессор поблагодарил врача и направился в изолятор. Вильям радостно встретил друга. Он уже успел привести себя в порядок и завтракал.

- Ну, дорогой, чем порадуешь меня? Надеюсь, сновидения не мучили тебя? 

- Не могу порадовать тебя, профессор. Сон продолжился с того самого момента, как я заметил вдали облако песка. Оно увеличивалось, быстро приближаясь. И я уже стал различать силуэты коней и трёх всадников. Вдруг почувствовал толчок и услышал резкий звуковой сигнал. Меня насильно вырвали из сна. Открыв глаза, увидел сидящего рядом врача. И сразу успокоился.

- Ну, слава Богу! Хоть и незначительное, но всё же, считаю, улучшение есть. Отдыхай. Можешь зайти ко мне взять газеты, журналы. А хочешь, погуляй в саду. Между прочим, у нас очень красивый ухоженный сад.

День прошёл незаметно. Приближался вечер, и состояние Вильяма стало ухудшаться. Его снова охватило необъяснимое волнение. Он знал, что опять увидит продолжение сна. Лекарственные препараты оказывали своё действие лишь на определённое время. Так оно и случилось...

- Я вышел из моря, оделся и сел на прибрежный песок, который успел немного нагреться под утренними лучами солнца. Огненный шар медленно поднимался над горизонтом и его горячий язык облизывал морские волны.

Вильям вытер пот со лба. 

- Показались всадники. Это были воины Улус Джучи, мамлюки египетского султана. На голове одного из них красовался высокий тюрбан из золотой парчи, в центре которого сверкал огромный сапфир в золотой оправе - знак особой власти. Я узнал в нём самого Атабека аль Аскера - предводителя войска мамлюков...

- В руках мамлюков поблёскивали острые кривые ятаганы. Воины заметили меня и пришпорили своих коней. Ощущение страха наполнило меня. Сердце готово было выскочить из груди...

- Вдруг, резкий звуковой сигнал вторгся в сознание, и я проснулся...

Рассказ Вильяма привёл Рихарда в замешательство - с таким стойким нарушением сознания профессор сталкивался впервые. И он решил собрать консилиум и выслушать мнение коллег.

Наступала третья ночь. Всё шло как обычно. Но после приёма лекарств и ухода врача, Вильям твёрдо решил - во что бы то ни стало досмотреть сон и покончить с ним навсегда. Для этого он сдёрнул с головы электронные датчики, и тут же провалился в глубокий сон.

И увидел, что продолжает сидеть у кромки воды. И не только видит совсем близко искаженные ненавистью свирепые лица воинов, но и слышит храп загнанных лошадей. Ещё минута и раздается свист разрезаемого воздуха сверкнувшим ятаганом над головой, а дальше - обрушившаяся лавиной темнота.

Рихард в эту ночь спал особенно плохо. Предчувствие беды не оставляло его.  Жене передалось волнение мужа. Потому она не удивилась, когда муж рано утром помчался в клинику.  

Медицинский персонал удивлённо провожал взглядом бегущего профессора в сторону изолятора. Охранник с радостной улыбкой поднялся ему навстречу.

- Доброе утро, сэр! Удача! Ночь прошла спокойно.

Не говоря ни слова, профессор отстранил охранника и распахнул дверь изолятора. От увиденной картины у него потемнело в глазах, и подкосились ноги. Он еле удержался, чтобы не упасть, схватившись за дверь руками.

На залитой кровью постели Рихард увидел обезглавленное тело друга. А рядом, на полу, лежала отсечённая голова.

Синие глаза Вильяма были широко распахнуты...

В них застыл ужас смерти...

Коридоры клиники потряс душераздирающий нечеловеческий крик профессора.