Кирпичи.

Старший лейтенант милиции Пичужкин, мучимый жутким похмельем сидел в своем кабинете, и с ненавистью взирая на портрет Феликса Эдмундовича, прислушивался к громким крикам и глухим звукам ударов, доносившихся из соседней комнаты.
- ...Да что же вы меня все время бьете? Что я вам такого обидного сказал? Ой! Я назвал вас легавыми? Оооох! Да какие же вы к лешему легавые? Те сыскари были, достойные люди, про них кино снимали....Помните: «Место встречи»....Ах! Да что же вы все по печени? Там что у меня, мишень нарисована? Конечно вы не легавые...Вы самые обыкновенные мусора...
Ой! В зубы - то, в зубы-то зачем? Ну, оговорился я, с кем не бывает? Конечно, для самого обыкновенного мента слово мусор допускаю, вполне может быть и обидным....Ой, ей-ей-ей...
Да что опять не, слава Богу? На мента обиделись? Ну, я не знаю...Что ж мне вас, мильтонами величать? Так вы же боюсь, возгордитесь, и еще сильнее драться будете...У-е-е-е...!
Да попридержите вы этого молодого, в сапогах который, пусть лучше меня сержант пинает, все ж - таки «Скороходы», это вам не кирзачи какие-то...
...Как отчего возгордитесь? Так ведь Мильтон человек-то, какой был, знаменитый! Писатель кажется. Ай! Что, вам и мильтоны в падлу? Так вы, небось, и на фараонов обидитесь? А-а-а!
Ну, вот видите, обиделись.... А понял....Вы хотите, что бы я вас полисменами назвал!? Ну, ни хрена себе полисмены....Те я читал, могут даже роды на улице принять, а вы с вашими дубинками разве что обратно младенца загоните...Козлы!-
Пичужкин не выдержал и, пошатываясь, вошел в соседний кабинет.
-Что здесь у вас происходит?-
морщась как от зубной боли, спросил он у того, который в «Скороходах».
- Сержант промокнул фуражкой прозрачные капли пота со лба и, приложив ладонь к непокрытой голове, доложил:
- Товарищ лейтенант, эта спекулянтская харя вот уже как минут сорок над нами издевается, обзывает и дерется...
Пичужкин наклоняется над ползающим по полу задержанным, и брезгливо спрашивает.
- Кто такой? Как зовут? За что задержали?
Весь окровавленный, в соплях и слюнях мужичонка поднимается с грязного линолеума и протягивает лейтенанту руку.
- Мыкола Самуилович Сидоров, к вашим услугам...
Милиционер, слегка обалдевший от подобного коктейля имени, фамилии и отчества, неожиданно для себя самого пожимает грязную мужичонкову ладошку и слегка потерянно спрашивает его.
-Вы кто ж по национальности-то будете?
- Ох, батенька, лучше и не спрашивайте. Наши предки такого наворочали, а мы за них отдувайся. Вспомните нашего незабвенного классика Булгакова, так он вообще умудрился в жилах самой обыкновенной Московской дуры отыскать королевскую кровь, а что ж тогда про меня говорить? Надеюсь, вы меня понимаете? О! Вы не можете меня не понять! Я вижу на вашем челе печать интеллекта...
Милиционер, поплевав на пальцы, потер свой лоб, словно пытался смыть с себя эту самую печать...
- Грязь, наверное - пробурчал он, глядя в рот говорливого задержанного.
А мужичок тем временем присев на стул, жестом предложил лейтенанта присесть рядом. Тот растерянно садится...
- Вот у вас, уважаемый лейтенант, какая фамилия?
- Пичужкин, кажется... -
Неуверенно произносит Пичужкин, оглядываясь по сторонам.
- Вот видите!- Торжествующе вскричал Мыкола Сидоров.
А кто знает, может быть, вы вообще должны отзываться на фамилию Фогель, или не дай Бог на Фогельман. А ну-ка, повернитесь в профиль.
- Слушай, ты! - взревел постепенно выходящий из прострации лейтенант.
-У меня в паспорте записано, что я Пичужкин, и что я русский. Понял?
- Так и у меня в паспорте записано, что я - Мыкола Самуилович Сидоров. Так что, я могу быть свободным?
Пичужкин барственно махнул рукой и только у порога вдруг спохватился...
- А за что ж тебя взяли - то?
Сидоров приостановился, покопался в задрипанном рюкзаке и, вытягивая оттуда кирпич проговорил:
- Вот, на блошином рынке кирпичами из Ипатьевского дома торговал...
Лейтенант взял кирпич, недоверчиво осмотрел его и робко спросил.
- А что это в ромбике написано «ГОСТ-1963»?
- А, заметили?- обиженный мужичонка вновь убрал свой кирпич на место, в рюкзак.
- Вот и тот, который меня еще на рынке первым бить начал, монархист вшивый, тоже заметил.
Вот тогда я и закричал на свою голову, менты, на помощь!
А когда ваши прибежали и меня сюда привели, вся эта бодяга и началась...Часа уж два как я у вас тут ошиваюсь.-
В кабинете повисла предгрозовая тишина. Сидоров повертел своей костлявой шейкой в грязном воротнике рубахи и по выражению лица стражи порядка догадался, что этот самый страж, то бишь лейтенант так ни хрена и не понял, потерянно спросил Пичужкина.
Опять что ли начинать все рассказывать, история-то длинная?
Лейтенант милостиво разрешил:
- А вы с самого конца, чтоб покороче...
- С конца? -
наморщил лоб Мыкола и заорал:
- Менты козлы...! Оййййййй....