ЧЕРНЫЙ  ВОРОН

По дорогам бредя неустанно,
Оглянуться всегда я боюсь
И увидеть во мгле полустанок
Под названьем «Великая Русь»,
И услышать не вой паровоза,
А больного в кровавых бинтах,
Оперированного без наркоза.
Боль... Отчаянье... Ужас в глазах...
И остовы сгоревшего леса,
И - о Боже, ты где же еси? -
Четвертованная на рельсах,
Баба в черной дорожной грязи,
Толп согбенных хрипящие глыбы,
Полувдовы полумертвецов,
И солдат на часах, как на дыбе,
И грохочущий ржавый засов.

Пыль да дым, глаз крутые разрезы,
То колчан, то наган в кобуре,
Кони, то во плоти, то в железах.
Шашки - вон! - Под Луной в серебре.
Кровоточат стрелецкие казни,
Трупы сваливают во рвы,
И бессмертен над Волгою Разин,
Как на рудах сибирских гробы.
Там окопы могильные роют,
Водружают простреленный стяг,
Там каналы ненужные строят
На костях, на костях, на костях.
На погибель сгоняют народы
Жизни - миги: блеснула - лови!
Все дворцы на костях, а заводы
На крови, на крови, на крови.

Золотистое русское поле,
Засыхает несжатая рожь,
Кандалами обрамлена воля,
В репродукторе наглая ложь.
Ложь, как птичка: сама невеличка,
А горячею пулей летит,
Как сарынь, хоть убейся - на кичку!
И в пути не претит, не претит.

Каждый город не стар и не молод,
Двери в шрамах, подъезды в дерьме.
За подбитыми окнами холод.
Каждый город пристроен к тюрьме.
Каждый дом, от лачуги окраин
До бетона и мраморных плит
Втиснут в камеры лагерных правил
И душою болит и болит.

И отряды идут за отрядом,
И в окне угасает свеча,
И с ордою монгольскою рядом
То Котовский идет, то Колчак.
Караваны с богатым уловом
(То Ермак до Сибири достал)
Погуляли и делом и словом,
Черный ворон поел досыта.

«Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь» (Анна Ахматова)

Нет, не стройте невинные мины,
Вам никто там не пек пироги.
Нет, Ахматова, Русь не безвинна,
В черной крови ЕЕ сапоги.
Сына Вашего жалко до боли,
Миллионы других сыновей
Обрели вожделенную  волю
В миллионах абсурдных смертей.
Сколько раз вас молили витии?
Кто ж прислушался к их голосам?
О «хулителях» вашей России
Гениально писал Александр
«Не шумите!» - воскликнул он в оде,
Душу боле не смейте травить
Разговорами о свободе.
Дайте Руси по-русскому жить.

Были были, пути и пороги.
О гробы спотыкались гробы,
И дороги, дороги, дороги...
Вдоль дорог верстовые столбы

ВЕРСТОВЫЕ СТОЛБЫ

Верстовые столбы.
Вдоль дорог немощенных
Подневольный мужик
Вас упорно вбивал.
Погляди: будто встал
Бронтозавр истощенный
И, в осенней грязи,
Поскользнувшись, упал.

     И - нет мочи - не встал,
     Позвонками ощерясь,
     Прочертя сквозь тайгу
     И пургу этот путь,
     В черноту, в мерзлоту
     Раздробленную челюсть
     Обреченно уткнул
     И не может вздохнуть.

     Верстовые столбы,
     Мегаметры дороги.
     Из убогих домишек
     Шлют "ау!" огоньки.
     Верстовые столбы,
     Поклонитесь-ка в ноги
     Всем, что вас до конца
     Прошагать не смогли.

     Верстовые столбы.
     Вдоль прорубленных трактов,
     По чужбинам и родинам
     И судьбе поперек.
     Верстовые столбы
     В демоническом такте
     Похоронной мелодии
     Человеческих рек.

     То ли шли вдоль столбов
     То ль катились, гонимы,
     Или градом валились,
     Как с лесов кирпичи,
     Звезды в небе светили,
     И надежды хранили,
     И хлестали по спинам
     Ожиданий бичи.

  Полутрупы, но шли,
  Хоть и не было силы,
  Полумертвые, жили
  И валились, хрипя,
  И, считая столбы,
  Дни свои торопили,
  Кто упал, хоронили,
  Искры жизни ловя.

     Верстовые столбы.
     Вдоль крутых, прокаженных,
     - Будьте прокляты! - трактов,
     Криков, стонов, смертей.
     Верстовые столбы,
     Сами вы заключенные
     За колючею проволкой
     Транссибирских свищей.

  ***
  По протоптанным трактам,
  По ухабам и заметям,
  В кандалах нашей памяти
  Повторяя свой путь,
  Снега синими брызгами
  Тех колодников призраки,
  Буквари нашей грамоты,
  Нам навстречу идут.


     И, как прежде, сгибаясь
     Под немыслимой ношей
     И дрожа от озноба
     На распутьях крутых,
     Бсконечно считают
     Полосатые призраки
     Полосатые робы
     Столбов верстовых.

     ***

     Унесут ли вас прочь
     Новых веяний ветры
     Иль застынете млечным,
     Бесконечным путем,
     Все равно, верстовые,
     Ваши души бессмертны,
     Ваши полосы вечны
     Вам века ни по чем.

     Пусть история вас
     Упакует в котомки.
     И, в потемках блуждая,
     Спотыкаясь не раз,
     Километры и годы
     Пусть листают потомки
     И на всех перекрестках
     Крепко помнят о вас.

***
А иных и не вспомнят, за тем что
Эти не были в наших годах.
То ли годы текли быстротечно,
То ли воздух наш трупно пропах.

Но не стало у нас им случиться,
Ни молиться, ни спину согнуть,
Ни минуты найти, чтоб родиться,
Ни причины навеки уснуть.
***

  В ослепительном блеске
  Серебристого дня
  Леса синие всплески,
  Насекомых возня.

  Небо плещется морем
  Голубой глубины.
  Парень с девушкой спорят
  За кустом бузины.
  *
  За забором горбатым
  Люди спины горбят,
  Землю роют солдаты,
  Не жалея лопат.
  *
  Вне судеб и историй,
  И реальных вещей
  Парень с девушкой спорят,
  Ласки чьи горячей.
  *
  За колючим забором
  Черных смертников ряд.
  Карабины с укором
  С черных вышек глядят.
  *
  На постели горячей,
  На зеленой крови
  Парень девушку прячет
  Покрывалом любви.
  *
  За дрожащим забором
  Кто-то вдруг зарыдал,
  Кто-то щелкнул затвором,
  Подавая сигнал.
  Полыхнуло из гроба
  Голубой глубины,
  *
  Разом вздрогнули оба
  За кустом бузины.
  *
  Заржавеют лопаты,
  Постареют солдаты,
  Будет память измята
  Болтовней тишины.

  И ни словом, ни взглядом
  Не стрельнет не зачатый
  За кустом бузины.

ВОЙНА

Оставляет война
Только бронзово-бравых,
А уносит война
Молодых-молодых.
У войны нет, увы,
Ни виновных, ни правых -
Только редкие те,
Что остались в живых.

Генерал, он умен,
Приналег, раз - и в дамках,
А историк ему
Правоту сочинит,
А для мамки останутся
Петя с Ванечкой в рамках.
Вот и вся их победа,
Меч и знамя, и щит.

Таковы ваши битвы,
Буть-то нынче иль прежде,
Такова ваша слава,
И таков ваш итог.
Раньше всех за молитвой
Умирает надежда.
Дай-то Бог, чтоб судил вас
Не историк, а Бог.  
 
***
  Когда не видать ни зги,
  А бравые генералы
  Отвешивают, отмеривают
  Состраивают и отслеживают
  По хрупкой земле шаги,
  До Рима и до Москвы,
  До Рио и до Читы,
  До Лондона, до Ванкувера,
  Неаполя и Ганновера,
  До Токио и Варшавы.
  Отвешивают, как соль,
  Расписывают, как роль,
  По прошлому, но для вечного,
  К текущему, но конечному,
  Для будущего, для славы,
  Для - быть ей неладной - славы.

  Париж, ты опять не спишь,
  Белград, снова ты в дыму,
  Берлин, ты не спишь, ты в дыму,
  ты горишь,
  А страдать и рыдать
  И в тоске ожидать -
  Оглянись - больше не-ко-му...

  И только - на рану соль,
  И всем, кто исполнил роль,
  И всем, кто не не умер, кто жив, кто остался,
  Кто болен и прячет, стыдится и плачет,
  Отмерена только боль.

***
И укрылась земля
Пламенеющим пледом,
Мертвецы - ваши братья
Молодые - лежат.
Неприлично и гадко
Упиваться победой,
Если умер при этом
Один солдат...

Чтобы кратер земли не взорвался бы снова

Чтобы кратер земли не взорвался бы снова,
Чтобы в лаве соседям опять не гореть,
На границе своей пригвоздите подкову,
И  Империей более не будьте вы впредь.

А пока паровоз безнадежно испорчен,
И до самой Чукотки, кричи - не кричи -
Но корежат родимую язвы да корчи,
Звезды смерти, как прежде, не гаснут в ночи.