В Нижнем Новгороде 28 марта 1868 года в семье столяра Максима Савватьевича Пешкова родился мальчик, Алексей Максимович  Пешков, которого позднее мир узнает как писателя под псевдонимом Максим Горький.

Не будем останавливаться на биографии  замечательного поэта, писателя, драматурга и издателя,  хорошо нам известной по школьной программе  и многочисленным статьям. Отметим лишь отдельные  моменты или аспекты его насыщенного жизненного пути.

Как известно,  Горький рано осиротел и ему пришлось работать ещё с детства, с 11 лет,  когда  его дед  разорился и мальчик  был вынужден зарабатывать на хлеб. С тех пор много профессий ему пришлось поменять,  многое пережить.
Но позднее благодаря таланту, интеллектуальному труду (журналист, поэт, писатель) и благоприятной окружающей среде, Горький стал признанным беллетристом, был принят в высшие слои творческой интеллигенции.
Он был знаком и дружил с  известными писателями, поэтами, художниками в России и в Европе. 

 Лев Толстой, с которым  Горький не раз встречался, так о нём писал в 1900 году:
 «Я очень, очень был рад узнать вас и рад, что полюбил вас. Аксаков говорил, что бывают люди лучше (он говорил — умнее) своей книги и бывают хуже. Мне ваше писанье понравилось, а вас я нашел лучше вашего писания»

  А вот отзыв Чехова о Горьком:
«…О Горьком судить трудно, приходится разбираться в массе того, что пишется и говорится о нём.
Пьесы его „На дне“ я не видел и плохо знаком с ней, но уж таких рассказов, как, например, „Мой спутник“ или „Челкаш“, для меня достаточно, чтобы считать его писателем далеко не маленьким. „Фому Гордеева“ и „Трое“ читать нельзя, это плохие вещи, и „Мещане“, по-моему, работа гимназическая, но ведь заслуга Горького не в том, что он понравился, а в том, что он первый в России и вообще в свете заговорил с презрением и отвращением о мещанстве, и заговорил именно как раз в то время, когда общество было подготовлено к протесту. И с христианской, и с экономической, и с какой хочешь точки зрения мещанство большое зло, оно, как плотина на реке, всегда служило только для застоя, и вот босяки, хотя и не изящны, хотя и пьяны, но все же надежное средство, по крайней мере оказалось таковым, и плотина, если и не прорвана, то дала сильную и опасную течь. ... По-моему, будет время, когда произведения Горького забудут, но он сам едва ли будет забыт даже через тысячу лет. Так я думаю, или так мне кажется, и быть может, я и ошибаюсь.»

Дмитрий Быков считает, что Максим Горький вызывает смешанные чувства:
" – Его слава и статус в Советском Союзе были в значительной степени искусственными, - спущены в порядке директивы. Но первоначальную свою, причем международную славу он завоевал сам. В этом качестве Горький был, пожалуй, едва ли не первым примером того, что потом стали называть массовой культурой с ее идолами. Он был тогдашний, начала двадцатого века, поп-стар (pop star). Его герои-босяки были тогдашними хиппи, которыми искренне пленились интеллигентные читатели с их народническим культом, с их уязвленной совестью народолюбцев. Тем более импонировал сам автор, его эксцентричная биография выходца из народа и некоего бродяги Всея Руси: самородок, талантливая натура. "

  Из отпущенной ему 68 летней жизни, Горький провёл в эмиграции в общей сложности более 18 лет,
включая 15 лет — в Италии.  При этом он не овладел ни одним иностранным языком.

В 1932 году, когда Горький  вернулся из эмиграции, из итальянского города Сорренто, ему Советское правительство предоставило чудесный особняк С.П.Рябушинского.  Этот знаменитый особняк, - творение архитектора Шехтеля,  был построен одним из братьев Рябушинских -третьим поколением известнейшей купеческой династии,  основавших первые автомобильные заводы в России.
Здесь Алексей Максимович  провёл всю свою оставшуюся жизнь.  Он лишь немного изменил интерьер, ориентируясь на свои предпочтения комфорта — например, кабинет он обустроил новой деревянной лакированной мебелью.
Но основные достопримечательности великолепного дома все же остались нетронутыми.

 

Что касается семьи Рябушинских, предыдущих владельцев дома, все братья после революции 1917 года подверглись гонениям, кто не успел уехать за рубеж- попал в ГУЛАГ, а известный дом конфискавали, он отошёл государству.

А. М. Горький никогда не встречался с бывшим хозяином, но сыграл спасительную роль в судьбе его брата: в 1918 году он добился освобождения из ЧК Дмитрия Павловича Рябушинского, который после выхода на волю, перед тем, как покинуть родину, был у Горького в Петрограде, в квартире на Кронверкском проспекте, благодарил Алексея Максимовича за хлопоты.
 А Горький тем временем продолжал  жить и работать в этом особняке у Никитских ворот.
Там бывали  известные писатели и поэты,  а также - видные деятели правительства.

  Фото М.Ф. Андреевой из Википедии

 

 

Главной женщиной в жизни Горького была Мария Федоровна Андреева. Женщина, с которой связана была его американская катастрофа, его примирение с Лениным, его советская судьба. Конечно, музами его были в разное время и первая жена, и первая любовь - героиня рассказа «О первой любви», и Мария Будберг, которой посвящен главный роман «Жизнь Клима Самгина».

Портрет М.Ф. Андреевой кисти И.Репина

Но, все-таки, Мария Федоровна Андреева, главная красавица Московского Художественного театра, несчастная любовь Саввы Морозова, тоже женщина во всех отношениях роковая. Она в жизни Горького стала не то чтобы главной, но самой известной. С ней он, прежде всего, ассоциируется во многом, потому что роман драматурга и актрисы – это очень устойчивая сценарная конструкция, и самые человечные мемуары о Горьком оставила именно она. Можно предположить, что он был единственным мужчиной, которого она по - настоящему любила. А любила она его, потому что он никогда не принадлежал ей до конца"
/Дм.Быков-  «Максим Горький и Мария Андреева». История великих пар.

 

 

 

 

Горький - самый издаваемый в СССР советский писатель:
за 1918—1986 годы общий тираж 3556 изданий составил 242,621 млн экземпляров.
Если же принимать в расчёт всех русских писателей, то Горький уступает лишь Л. Н. Толстому и А. С. Пушкину.
Полное собрание сочинений Горького составляет 60 томов: художественные произведения изданы в 1968—1973 годах, публицистика — после 1985 года, письма полностью не изданы до сих пор.

С 1932 по 1990 год имя Горького носил его родной город — Нижний Новгород, а до Перестройки,  когда в Горьком жил сосланный академик Сахаров, оппозиционеры  шутили, - не переименовать ли город в Сладкий? 

Особенно близким для молодежи является период  раннего творчества Максима Горького.
Этот период связывают с ницшеанством, с мечтой о «новых людях», свободных и бесстрашных, обладающих высочайшими интеллектуальными и физическими способностями.

 Основные взгляды Горького, его эстетические воззрения и отношение к интеллигенции, её поиски и колебания хорошо отражены в одной из лучших пьес -"Дачники", два  стихотворных отрывка из которой приводим ниже.
И как пример  "раннего Горького" предлагаем также его небольшую романтическую "Элегию" (как А.М. её назвал) -"Часы".

 ---------

 * * *

                      Часы

Тик-так, тик-так!

Ночью в тишине и в одиночестве жутко слушать бесстрастное красноречие маятника часов:
звуки монотонные и математически правильные, однообразно отмечающие всегда одно и то же – неустанное движение жизни. Тьма и сон объемлют землю, всё молчит, – лишь часы холодно и громко отмечают исчезновение секунд… Маятник стучит, и с каждым звуком жизнь сокращается на секунду, на крошечную частичку времени, данного каждому из нас, на секунду, которая уже не вернётся к нам. Откуда являются секунды, и куда они исчезают? Никто не ответит на это…

И есть ещё много вопросов, на которые не отвечено, есть другие, более важные вопросы, и от разрешения их зависит наше счастье. Как жить, чтобы сознавать себя нужным для жизни, как жить, не теряя веры и желания, как жить, чтоб ни одна секунда не исчезала, не волнуя души и ума? Ответят ли когда-нибудь на всё это часы, движению которых нет конца, – что скажут на это часы?

Тик-так, тик-так!

Нет ничего на свете бесстрастнее часов: они одинаково правильно стучат и в момент вашего рождения, и в то время, когда вы жадно срываете цветы грёз юности.
Со дня своего рождения каждый день человек становится ближе к смерти. И когда вы будете хрипеть в агонии – часы будут сухо и спокойно считать её секунды. В их холодном счете – прислушайтесь – звучит нечто всезнающее и уставшее от этого знания. Ничто, никогда не волнует их и не дорого им. Они равнодушны, и нам, если мы хотим жить, – нужно создавать себе иные часы, полные ощущений и мысли, полные действий, чтоб заменить эти скучные, однообразные, убивающие душу тоской, укоризненно и холодно звучащие часы.

 03

Тик-так, тик-так!

В неустанном движении часов нет неподвижной точки, – что же мы называем настоящим? За одной родившейся секундой рождается вторая и сталкивает первую в бездну неизвестного…

Тик-так! И вы счастливы. Тик-так! И вот вам в сердце вливается жгучий яд горя, и оно может остаться на всю жизнь с нами, на все часы данной вам жизни, если вы не постараетесь наполнить каждую секунду вашей жизни чем-либо новым и живым. Страдание соблазнительно; это опасная привилегия; обладая ей, мы обыкновенно не ищем другого, более высокого права на звание человека. А его так много, этого страдания, что оно стало дёшево и почти уже не пользуется вниманием людей. Поэтому едва ли стоит дорожить страданием, – следует наполнять себя чем-либо более оригинальным, более ценным, – не так ли? Страдание – обесцененный фонд.

И не следует жаловаться на жизнь кому бы то ни было: слова утешения редко содержат в себе то, чего ищет в них человек. Всего же полнее и интереснее жизнь тогда, когда человек борется с тем, что ему мешает жить. В борьбе незаметно промчатся тоскливые и скучные часы.

04

Тик-так, тик-так!

Жизнь человека до смешного кратка. Как жить? Одни упорно уклоняются от жизни, другие всецело посвящают себя ей. Первые на склоне дней будут нищи духом и воспоминаниями, вторые – богаты и тем и другим. И те и другие умрут, и от всех не останется ничего, если никто не будет бескорыстно отдавать жизни свой ум и сердце… И когда вы будете умирать, часы бесстрастно будут считать секунды вашей агонии – тик-так! И в эти секунды родятся новые люди, по нескольку в каждую, а вас уже – нет! и ничего не останется в жизни от вас, кроме вашего тела, которое будет дурно пахнуть. Неужели же ваша гордость не возмущается этим автоматическим творчеством, которое бросило вас в жизнь, потом вырвало из неё и – только?

Укрепите же в жизни память о себе, если вы горды и оскорблены вашей подчиненностью тайным задачам времени. Подумайте о вашей роли в жизни: был сделан кирпич, потом он лежал неподвижно в одном здании, потом рассыпался и исчез… И скучно и пошло быть кирпичом – не правда ли? Не походите же на кирпич, если у вас есть ум и душа и если вы хотите испытать в жизни хорошие, полные чувствований и дум, бурные часы.

            05

Тик-так, тик-так!

Если вы задумаетесь о том, что теперь значите вы в беспредельном движении часов, – вы будете подавлены сознанием вашего ничтожества. Да оскорбит вас это сознание! Да возбудит оно в вас гордость, и пусть вы почувствуете вражду к жизни, унижающей вас, и да объявите вы ей борьбу. Во имя чего? Когда природа лишила человека его способности ходить на четвереньках, она дала ему, в виде посоха, – идеал! И с той поры он бессознательно, инстинктивно стремится к лучшему – всё выше! Сделайте это стремление сознательным, учите людей понимать, что только в сознательном стремлении к лучшему – истинное счастье. Не жалуйтесь на бессилие, и ни на что не жалуйтесь. Единственное, что может принести вам ваша жалоба, – это сожаление, милостыня нищих духом. Все люди одинаково несчастны, но более всех несчастен тот, кто украшает себя своим несчастием. Эти же люди более всех других жаждут внимания к себе и менее всех достойны его. Стремление вперёд – вот цель жизни. Пусть же вся жизнь будет стремлением, и тогда в ней будут высоко прекрасные часы.

                   06

Тик-так, тик-так!

«На что дан свет человеку, которого путь закрыт и которого ты окружил мраком?» Это старый Иов спрашивал у бога. Нынче уже нет таких смелых людей, которые, помня, что они дети бога и созданы им по образу и подобию его, говорили бы к нему, как Иов, и вообще дёшево ценят ныне люди себя. И мало любят жизнь, и даже себя любят неумело. И в то же время боятся смерти, хотя никто не избежит её, как это известно. Неизбежное – законно. Ведь человек с той поры, как явился на земле, – всё умирает, и к этому надо привыкнуть, пора. Сознание выполненной задачи может уничтожить страх смерти, и честно пройденный путь жизни даст покойный конец. Тик-так… И от человека остаются только одни дела его. И прекращаются для него часы вместе с его желаниями, и наступят иные часы – часы оценки его жизни, суровые часы.

           07

 Тик-так, тик-так!

В сущности, всё довольно просто в этом запутавшемся в противоречиях, во лжи и злобе живущем мире. И было бы ещё проще, если бы люди всматривались друг в друга и каждый имел за собой друга.

Один, если он и велик, всё-таки мал. Необходимо понимать друг друга: ведь все мы говорим темнее и хуже, чем думаем. Человеку не хватает много слов, чтоб открыть своё сердце пред другим, и поэтому много крупных и важных для жизни дум пропадает бесследно, оттого что для них своевременно не нашлось нужных форм. Рождается мысль, есть искреннее желание воплотить её в слова, в твёрдые и ясные слова… а слов – нет.

Больше внимания к мысли! Помогайте рождаться ей, она всегда окупит ваш труд. Везде и во всём есть мысль, – даже в трещинах камня вы прочтёте её, если захотите этого. Если люди захотят, они всего достигнут; если они захотят, они будут владыками жизни, а не рабами её, как теперь. Только бы явилось желание жить, гордое сознание силы своей, и вся жизнь представит собой прекрасные часы, полные явлений силы духа, поражающие благородством подвигов, – великие часы.

  08

             

 Памятник  Максиму Горькому в Ялте
** ** **

 По теме очерка-

Особняк С. П. Рябушинского на Малой Никитской  -    
https://mos-holidays.ru/osobnyak-s-p-ryabushinskogo-na-maloj-nikitskoj/

--------------

Быков Д.Л. "Насилие и ложь. К 150-летию со дня рождения Максима Горького" - https://www.svoboda.org/a/29125381.html
                                                                                                                   * * *