В Израиле лето идёт на спад - ещё жарко, но раньше налетает вечерний холодный ветер из пустыни,  повысилась влажность, и магазинах буйствуют сезонные распродажи пляжных товаров

             .Катится назад, оседает в архиве времени очередное лето

Тяжёлым и раскалённым оно было. С газетных полос смотрели прекрасные молодые лица солдат, и цвет страниц был чёрным. И утренние группы пенсионеров в парке, напряжённо вслушивающиеся в знакомый голос русскоязычного диктора из маленького приёмника. Бассейны южных городов, заполненные детьми с Севера. Исступленные молитвы солдатских матерей у Западной стены разрушенного Храма

           Стихли глухие удары и звуки разрывов на еврейской земле

Жители севера возвращаются домой. Дети, подуставшие от затяжного пребывания у родственников или малознакомых людей, предвкушают встречу с друзьями, с любимыми куклами и книжками, с бабушками и дедушками, которые, в основном, никуда не уезжали

           Мой дядя, участник второй мировой войны, вернулся с неё на одной ноге - девятнадцатилетним лейтенантом. И новые ненавистники евреев целились в него, уже старика, обрушивая ракеты недалеко от дома в Хайфе, где он провёл эту войну.         

             Люди ехали домой. Новое скоростное шоссе открыли для свободного проезда жителей север. Моя племянница уселась у окна с белым плюшевым барашком в руках и стала ждать брата, который отвезёт её к родителям. Он приехал - прямо с военной базы - в измазанной мазутом форме, со взрослыми и жёсткими глазами на загорелом лице

                         Другой мой племянник за две недели войны пробыл дома одну ночь. Он приехал домой, свалился и заснул. Мать постирала ему форму, погладила, и он уехал на базу в полусырой одежде. Худенький улыбчивый парнишка, любит чтение и футбол. Как хватило ему сил таскать снаряды по семнадцать часов в день такими тонкими руками

                        Люди возвращались домой. Сестра из Хайфы рассказала по телефону, как бросались навстречу друг другу соседи, как радовались и целовались при встрече

             Последний день войны пришёлся на день рождения мой сестры. Она, человек компанейский и общительный, наскоро приготовила угощение и позвала остававшихся в их подъезде людей - хотела подбодрить соседей, снять напряжение. Но посидеть за столом не удалось - атаки следовали одна за другой. Сирена не смолкала. Ненависть врагов пылала до последней минуты

         Моей подруге три раза за этот месяц звонила бывшая сотрудница из Москвы русская женщина). Основной вопрос её был: "Чем я могу вам помочь

"Ты помогаешь уже тем, что солидарна с нами" - отвечала подруга. Многочисленные московские родственники другой моей подруги - образованные и весьма материально обеспеченные - не позвонили ни разу, не поинтересовались, как там их сестра, со своими юными красавицами - дочерьми

             А другая знакомая, вернувшаяся и России, поведала, с каким озлоблением  накинулись там на неё еврейские родственники. "Вы убийцы!" - кричали они, одурманенные лживой и враждебной к Израилю прессой. Никакие доводы и объяснения не действовали. Она была ошеломлена этой атакой ненависти

            Я давно не была в России. Мне трудно понять, почему её еврейские граждане равнодушно молчали, когда Израиль в одиночку встретил военный удар.

            Восемнадцатилетние мальчики дрались за право Израиля за существование, в конечном счёте - за право евреев жить и дышать

            А те, что равнодушно отвернулись... В их мире не было этого - не было еврейских солдат - в поту и грязи - бегущих к санитарному вертолёту с раненым товарищем на носилках, не было ракет, нацеленных в жилые кварталы израильских городов. Они не хотели видеть детские комнаты с разбитой мебелью и разодранными игрушками

          И когда я думаю об этом, горечь наполняет моё сердце