Времена не выбирают

                                                                                                          В них живут и умирают.

                                                                                                           (Александр Кушнер)

Слово «Евангелие» означает «благая весть».

Сегодня, разбирая луковицу своей памяти, я по-новому пытаюсь взглянуть на человека, который был рядом.

Татьяна была для нас благой вестью во плоти…

 Была ли она послана Богом в нашу жизнь?

Несомненно, но смогу ли я здесь и сегодня дать объективную оценку её деяниям?  

Есть три ипостаси Бога. Для меня она была четвёртой…

Есть люди, которые не теряются в бездорожье лет даже после смерти.

В каждой личности заключены четыре человека:

-- тот, которого знают люди

-- тот, которого знают близкие

-- тот, которого знает он сам

И тот, которого знает Бог.

Как известно, лицом к лицу, лица не разглядеть. Большое видится на расстоянии.

Это были первые годы эмиграции. Была трагическая обреченность маленького человека в столкновении с беспощадными жерновами жизни, где каждый был сам за себя, а дьявол против всех. Помню, как усиленно искал опору, искал в подворотнях, в которых было пусто. Мы барахтались в сетях обстоятельств, пили на брудершафт со своей не судьбой. Куда –то уносились обломки иллюзий, и как из простреленной бочки, вытекала радость жизни.
Проблемы висели на нас ёлочными гирляндами. Но всегда жила надежда, что кто-то должен был остаться островком надежды, незыблемости, чести, совести и морали, всепрощения, мудрости и терпения. Тот, который умеет сохранить чистоту в сердце в наше непростое время.

-- Блаженны чистые сердцем, ибо они узреют Бога (Евангелие от Матвея).

Жизнь в эмиграции напоминает ходьбу вслепую по минному полю. Здесь нужен сапёр.

Мы барахтались на своих пробитых лодках в безбрежном океане среди скал, кошмарных алгоритмах жизни, мы были с намокшими крыльями, мы нуждались в маяке у тихой гавани. И такой маяк нашелся. И гавань нашлась…

Это была Вера и Бог.

Появились люди новой формации, которые не ощущали тягот миграции, потому что жили не в стране, а в Вере. В эмиграции, где из людей как шило из мешка, вылезает все худшее, очень трудно представить человека с набором только позитивных качеств.

Какой знали мы её?

Была человеком с красивой душой и чистым сердцем.
Обладала редким даром - сочетанием мудрости и внимания.

У неё на всех хватало времени!

Её лицо было эталоном зрелой красоты, особенно притягивало милое олово её глаз, полное аквариумных рыбок. А её слова были нитями, сшивающими раны души.

Мягкий, размеренный, негромкий голос. Этот голос забирался во внутрь, путешествовал по душе и поселялся в ней навсегда. В любой разговор она вкладывала частицу своей чистой и слегка наивной души. И происходило это потому, что её огромный внутренний мир любви был готов принять в себя десятки страждущих душ, даже тех, у кого был ад внутри и ад снаружи, тех, кто оказался в цуцванге. Даже у них она умела открывать дверцу в сердце.
Говорила:
-- Бог даёт тебе второй шанс, чтобы ты исправил свои ошибки. Верь, спаситель есть. Он Бог чудес! И ещё:
-- Изо всех сил старайся сохранить в себе человека!

Как она умела согревать всех вокруг себя, избавляя человека от одиночества. Того самого, что спрятан глубоко внутри нас и от которого избавляет только любовь к ближнему. Показывала планку, которую каждый может взять!

В ней была та доброта, которая всем бросается в глаза, и та, о которой никто не догадывается. Стоявшие далеко от неё могли судить только по её финансовой щедрости, но она была предрасположена к широкому диапазону доброты. Например, умела искать и находить в людях хорошее. Сознательно запускала в работу внутренний генератор любви, который всегда был подключён к космическому источнику. Была синонимом слова «милосердие» и творцом любви. Каким-то непостижимым образом всегда создавала вокруг себя пространство любви и вероятно это была её главная задача…

Десять минут общения с ней – и отлетает захмелевшая душа, сердце наполняется бальзамом. Залог человеческого общения – открытость. Обладала необычайной открытостью. Была живой иллюстрацией места из послания к Колоссянам: -- «Более всего облекитесь в любовь, которая и есть совокупность совершенства».

Обладала постоянным спокойствием, этим величайшим проявлением силы. За этим стоял колоссальный опыт аскезы и стоицизма. Богу было угодно, чтобы она, коренная москвичка, взяла на себя эту особенную миссию. Её жизнь и миссионерская деятельность были непрерывным диалогом со смертью, и именно этим можно объяснить её контакты с десятками людей, живущими на грани. Мне всегда хотелось перенять хоть частицу этого опыта, ведь её маяк светил из глубины её личных невзгод, отпущенных ей сторицей.

Её выбор христианства, как и у отца Меня был осознанным. К Иисусу Христу, сыну Божьему, она пришла, пройдя через учение мессианских евреев.

Не знаю почему, но мне хочется сравнить её с соловьём, сладкоголосой птицей, у которой забот и врагов не меньше, чем у всех остальных. Но она невзирая ни на что множество ночей на пролёт радует мир своим божественным пением…

Душепопечительство.

Это старинное полузабытое слово сегодня вспоминают редко. Но именно этим она выделялась среди остальных, мать Тереза русского Берлина. Редкая доброта души и забота об упавших. Говорила: -- Нет падших людей, есть люди, которые не вписались в сложные виражи жизни. Но от этого они не перестают оставаться людьми.

И об этом я думаю всякий раз, когда отправляюсь на встречу с теми, кто живёт под мостами.

Говорила: -- Бог послал лучшего на небе, чтобы спасти худшего на земле.

Спасение хоть одной души – это праздник для Бога!

Радовалась каждому спасаемому и делилась этой радостью с другими. Считала, что несёт христианскую ответственность за происходящее с ними. Помогала подняться им с самой низкой ступени существования. –Бог всесилен! Он исцеляет от любого недуга, любой зависимости…не давайте места дьяволу!  Если у вас нет Веры , то с силами зла вам придется сражаться без оружия !

Некоторых своих подопечных она считала своими детьми, а они относились к ней как к матери.

Опытные рыбаки знают: в подводном мире есть рыбы-целители. Они покрыты толстым слоем слизи. Больные сородичи подплывают к ним и трутся, избавляясь от проблем…

Дистанцировалась от всего мирского, в первую очередь – от политики. Руководствовалась одной целью – спасением душ. Ни всех удавалось спасти, но для десятков упавших, она была светом в конце тоннеля. 

Здесь, в Германии, ничего ни делается без термина – заранее оговорённой встречи.

Но к ней можно было прийти запросто, в любой момент. Всегда встречала в дверях, выглядывая в коридор… Никому ни в чем не отказывала, и этим пользовались авантюристы и проходимцы. Страдала от их поступков… и продолжала своё душепопечительство.

Для многих из нас её дом был школой христианской мудрости. Помогала духовному становлению верующего, учила, как полагаться на Бога, чтобы обрести цель в жизни. Щедро делилась знаниями, дарила книги, журналы, кассеты и диски. Учила ценить каждый прожитый день. Считала, что верующий должен направлять своё усилие по двум направлениям: добиваться положительных изменений в себе и в окружающих.
И хотя жизнь то и дело пыталась обмануть ее веру , вера неизменно оказывалась сильнее

Её дом был домом праведника. Об одной удивительной особенности, связанной с этим домом: -- часто вечером у неё за столом я незаметно засыпал во время разговора. Такого никогда и нигде больше не было. Это было место, где была полная релаксация…

Имела ли недостатки? Вероятно, личности такого масштаба нельзя нарисовать одной краской. К примеру, после недавней канонизации Матери Терезы в Риме, на неё в интернете стали выливать вёдра грязи.

До появления интернета, мы часто собирались, разбирали Библию в домашних группах. С ним началось разъединение. Мощь и сила интернета оказались сильнее. И вместе с тем это была иллюзия. Иллюзия общения, дружбы, иллюзия жизни, её суррогат. Десятки и даже сотни виртуальных друзей, но каждый сам за себя. А дьявол против всех.

Скопище одиночеств, дрейфующих по ментальным окраинам. Повсеместно набирает силу презрение к падшим. Кругом проступают рыла Гобсека, Плюшкина, Собакевича, персонажей Гоголя, Островского, Салтыкова-Щедрина, Шишкова…

Как нам всем не хватает живого человеческого общения, не говоря уже об общении с праведниками! В этом несовершенном мире, мы, несовершенные, по-прежнему отчаянно нуждаемся в том, кто бы воплощал в себе эталон чистоты и справедливости…

Маленькое отступление.

Недавно я был в городе, где все люди вместо «здравствуйте» говорят «Gruss Gott!»        

(Приветствие Богу!) И там в одном монастыре я увидел эпитафию:

-- Das kostbarste vermachtnis eines Menschen ist unseren Herzen zurukgelassen hat.

Wir denken an Dich! -- Бесценным завещанием человека является след, который оставляет в наших сердцах его любовь. Мы помним о тебе!

Исполнилась библейская полнота времени и за ней пришли, чтобы вознести на небо.

Богу было угодно, чтобы она, коренная москвичка, окончила свои дни в Берлине.

При её жизни мы все привыкли к тому, что в любой момент к ней можно прийти, поплакаться, помолиться вместе, подзарядить аккумуляторы… И вдруг её не стало!

На месте фамилии Dmitrieva в её доме на Schlangenbader strasse (Улица плывущей змеи) висит другая. И туда больше не надо стремиться. Там никто не ждёт. Никто!

Десятки людей после её смерти почувствовали, что не стало члена их семьи, родного человека. Некоторые из тех, кого она привела к Богу говорили мне: -- Если бы нашёлся такой пастор как она, я ходил бы в эту церковь… Не нашелся. Зато появились пастора-селебриты, жены которых разгуливают по церкви в модных рваных джинсах, а разговоры о помощи бездомным у них вызывают только ухмылки …

В этом городе, в этой жизни стало кого-то не хватать. Мы обеднели…

После её смерти, поначалу казалось, что ничего не произошло. Город жил своей жизнью, а все мы продолжали жить по его законам. Но вдруг стали замечать, что христиане вокруг как-то помельчали, сникли.

Параллельно, в мире стало больше худших людей. Или это только кажется? Постепенно приходит осознание невосполнимости утраты. Такой, как она, больше нет и не будет! Так же многие до сих пор не могут понять её феномен, как современники Иисуса не понимали его.

Я пишу эти строки и надо мной лёгкой тенью скользит она.

 Каждый день на своём маяке она зажигает огонь. Смотрю в вечную синь и спрашиваю: -- Как тебе там живётся?

Я точно знаю, что она ушла лишь на время, как и то, что через ливни забвения, идущие в памяти, всегда будет светится её образ…  Мы жили рядом с ангелом…

Остался огромный мегаполис – неповоротливый, хищный зверь, который никуда не двигается, чтобы не случилось. Он ленив и неуклюж, но всегда имеет успех в охоте на нас…

Пока существуют все те, с кем она общалась, с кем встречалась, кому помогала, кого поднимала, она будет жить и светить, как свет далёкой звезды…