ОТВЛЕЧЕНИЯ                

              Самые, то ли полуодетые, то ли полуобнажённые  сёстры и санитарки обитают обычно в операционном блоке, где необходимо сменить свою одежду на больничную. Там всегда тепло, там надо вертеться как белки в колесе, там надо чувствовать себя свободно, чтобы не стеснять движений, и, наконец, там часто нет ни посторонних, ни даже своих хирургов, ибо без проведения или участия в операциях присутствие докторов там ничем не обусловлено. Исходя из всего вышеперечисленного, женский персонал операционного блока меняет одежду - одевается или разоблачается -  довольно свободно, а уж про девчонок и говорить нечего. Этим только дай пощеголять в самой минимальной одежде, что соответствует современной прогрессирующей тенденции обнажения и так едва прикрытого женского тела.

Не могу, разумеется, утверждать от имени всех хирургов,  как они относятся к подобной вольности, но не припомню, чтобы я сам или мои коллеги когда-нибудь противились этому. Эротичные картинки эти, порой весьма привлекательные, не только ласкали мужской глаз, а и позволяли при возможности отвлечься, отнюдь не в ущерб напряжённым моментам операции, создавая периоды расслабления и передышки.

До начала и, естественно, после проведения операции, наступали самые удобные минуты для того, чтобы действительно обратить внимание и сосредоточиться на выставленных напоказ женских прелестях. Можно было, при желании, разглядеть подробности и пошутить в соответствии с интеллектом или мерой испорченности каждого. Само собой разумеется, что в давно сложившемся коллективе люди заведомо знали, с кем и какую можно позволить себе шутку, двусмыслицу, намёк, какого свойства анекдот или смешной случай, внезапно пришедшие на ум, рассказать. Ситуации порой возникали самые любопытные.

           Довольно крупная, фигуристая и сексуально расторможенная, не лезшая за словом в карман, санитарка,  свободно обращавшаяся с врачами всех уровней - от рядового хирурга до профессора, охотно отзывалась на всякие намёки и шутки. При том она всегда чётко и добросовестно выполняла всю положенную работу, предугадывая нередко дальнейшие действия ещё до получения указаний. Грудь женщины призывно выступала вперёд, наподобие ростра или кариатиды  корабля, невольно привлекая взгляды мужиков.

          Однажды, стоя с уже помытыми для операции, как обычно согнутыми в локтях, поднятыми и облачёнными в хирургические перчатки, руками, я откровенно признался девушке при всех, что когда-нибудь не выдержу и схвачу её за соблазнительную грудь. Решительная санитарка, безо всякого стеснения, подошла ко мне поближе и с вызовом произнесла: «Ну, так возьмите  хоть сейчас, я не возражаю!». Отвечая подобным образом, она прекрасно  понимала, что я, уже  соблюдая стерильнось, был полностью подготовлен к операции ("стерилен", как мы говорили), и рассчитывала на то, что не посмею прикоснуться к аппетитным округлостям. Однако, я, что называется, посмел и произвёл соответвующее действие, чем поверг её и всех  окружающих вначале в испуг, а затем и в безудержное веселье, поскольку никакой трагедии на самом деле не произошло.  Девушка, слегка покраснев, смеялась вместе со всеми ничуть не обидевшись. Я же перемыл руки наново и с хорошим настроением приступил к операции.

          Вспоминается также, как во время одной из вольных дискуссий перед операцией, в ожидании пациента, между присутствующими обсуждался вопрос о том нужно или не нужно женщинам носить лифчик, точнее, в какой период девушкам приходит пора надевать бюстгальтер. В те далёкие целомудренные времена подобные вещи  ещё становились темой для обсуждения.

           Кто-то из участников диалога неожиданно поведал о существовании совершенно исчерпывающего критерия: если карандаш удерживается под грудью, то носить лифчик не обязательно, а в случае, если карандаш падает,  то небезызвестный предмет женского белья уже необходимо надевать. «Какой анахронизм!» - удивлённо воскликнут нынешние молоденькие современницы, и будут правы. Теперь-то женскую грудь, да и прочие прелести можно не только разглядеть, но и попробовать на ощупь и на вкус в довольно юном возрасте, и никого такое больше не смущает!


                                      СОСЕДКИ 

                                                   «...Мне тех бы апельсинов в сетке                                                          да душных мыслей о соседке                                                         (досугов русских грызуна)...»                

                                                                     (Иосиф Бродский)

        Безусые юнцы  с неясными волнующими  чувствами посматривают на хорошеньких соседских девчонок. С совершенно определёнными желаниями, мечтая о возможных свиданиях, поглядывают на привлекательных соседок молодые мужчины. С вожделением смотрят на эротичных и сексапильных, живущих по соседству женщин зрелые мужчины, и даже отцы семейств. Похотливые взгляды на молоденьких кидают соседские старички, вспоминая былые подвиги полноценного мужского лихолетья. Симпатичная и обаятельная женщина - соседка, то и дело возникающая в поле зрения, становится нормальным объектом интереса и любопытства со стороны живущих рядом мужчин.

        Поведавший мне историю о двух своих соседках приятель, получил тогда квартиру в центре города. В пятиэтажном доме сталинской постройки были высокие потолки, обширные окна, просторные и не очень крутые лестничные пролёты. Стоя на балконе, удавалось  осматривать шумный перекрёсток и постоянно заполненную транспортом широкую улицу, затенённую с обеих сторон от тротуара высоченными пирамидальными тополями. В период окончания цветения деревья превращали асфальт в сплошное белое покрывало из пуха, залетавшего в окна,  форточки,  попадавшего даже в глаза и  рты прохожих. Число посещений поликлиник и врачей - аллергологов пациентами, страдающими сенной лихорадкой, в такое время, естественно, возрастало. Городской управой принималось очередное решение о срубе тополей и замене деревьев на другие, но рука для совершения, как казалось, акта вандализма, ни у кого не поднималась, и стройные, как свечи, тополя, как и прежде, украшали город. Проблему решали просто - сметали, стряхивали, сплёвывали пух, сердясь на городские власти до той поры, пока время цветения на заканчивалось, и пух сам по себе не исчезал.                                                  

        Летом, в первую половину дня, на балконе присутствовало постоянное солнце, и дверь туда держали закрытой, занавешенной корейскими деревянными шторами.  Вечером, возвратясь после работы, было приятно выйти из комнат и постоять на балконе, осматривая поверх крыш близлежащие окрестности. Дома напротив были пониже, и новые жильцы, находясь на  балконе, наблюдали за соседями, также вкушавшими прохладу летнего вечера на своих «обзорных площадках». Постепенно люди, более или менее тесно, знакомились друг с другом.

         Внимание  моего приятеля-новосёла, в первую очередь, привлекла частенько выходившая из подъезда дома напротив и возвращавшаяся в него, статная элегантная, всё ещё красивая, несмотря на предполагаемый возраст за 50, женщина. Прежде всего обращала на себя внимание её эротическая походка, исключавшая безразличие к положению стоп, движению бёдер и величине шага. Создавалось впечатление, что дама вполне могла работать манекенщицей. Так впоследствии и оказалось - представительная соседка приятеля демонстрировала модели одежды для дам зрелого возраста. Ничего удивительного - рост и фигура у неё была идеальными, а лицо с чертами, полными достоинства и благородства, рождало мысли о возможной высокой родословной или дворянском происхождении. Причёска её и туалеты всегда соответствовали цели выхода из дома  и гармонировали со временем суток и погодой. Всё в этой красивой женщине привлекало внимание окружающих и, само собой разумеется, восхищённые взгляды мужчин.

         В равной степени и дочь её, очаровательная молодая женщина, была хороша. Округлой формы славянское лицо со слегка выступающими скулами и ямочками на щеках при улыбке поражало миловидностью. Чувственный рот манил взоры припухлыми губами, в придании формы которым Купидон не поскупился.  Чуть вздёрнутый носик лица не упрощал, а огромные карие глазищи, опушённые густыми длинными ресницами, смотрели пристально, словно прочитывая производимое на собеседника впечатление, и никогда первыми не отводились в сторону при взгляде. Волнистые, цвета свежего каштана, волосы, украшали голову пышным ореолом, а чёлка лишь слегка прикрывала лоб. Шея молоденькой соседки была не короче, чем у Нефертити, жены египетского фараона, запечатлённой на многочисленных рисунках. Изгиб шеи плавно перетекал в линию  плеча и груди. Царственная шея превосходно гармонировала с довольно высоким ростом. Дочь манекенщицы была замужем, но роды не испортили фигуру молодой женщины - в ней, по существу, не было изъянов, а длинные красивые ноги и изящная,  всегда со вкусом подобранная обувь компенсировали немалый размер стопы. Природа щедро одарила это эротичное создание.                                      

         Муж молодой героини повествования довольно часто и подолгу находился в командировках, будучи офицером гражданского морского флота. Возвращаясь, он, по слухам, поколачивал жену. Как сплетничали между собой соседи, не столько за то, что она, якобы, была ему неверна - явных доказательств у него не было, сколько в целях профилактики возможной измены. Соседи  возмущались,  не имея возможности объяснить себе кажущуюся несправедливость. Они, разумеется, понимали, что подобные красота и обаяние не могли не вызывать притязаний окружающих мужчин и допускали, что у обладательницы столь роскошных достоинств, верно, существовало достаточно поводов для соблазна, в особенности, в периоды длительных промежутков в её сексуальной жизни. Прямых улик против неё ни у кого не оказывалось, но и святым  агнцем девушку тоже не считали, и, как показали дальнейшие события, вполне справедливо.

         Приятель мой, которому она сразу же понравилась, познакомился с ней посредством нескольких незначительных реплик с балкона на балкон, а позже, при случайных столкновениях во дворе, либо в подъезде, диалог между ними оказался продолжен. Непринуждённые беседы становились всё длиннее, а их тематика разнообразнее. Постепенно стали позволительными комплименты, шутки, и со временем возникла взаимная симпатия.  Молодая женщина нравилась другу всё более и более, но он долго не решался предпринять попытку сближения с казавшейся неприступной, но часто столь одинокой красавицей.

Как-то раз, чисто по-соседски, она  попросила приятеля подбросить её на его машине, обычно стоявшей во дворе дома, к подруге в соседний город, с целью забрать у той приобретённые по знакомству импортные югославские сапоги. Просьба сама по себе обычная, ничего, на первый взгляд, не означавшая, но приятель почувствовал, как ёкнуло у него внутри, и несколько участился пульс.

         После примерки сапог, посидев для приличия у подруги несколько минут, пока хозяйка упаковывала сапоги и рассматривала заодно водителя-соседа, молодые люди двинулись в обратный путь. Проезжая вдоль лесопосадки, за которой сквозь деревья поблескивала водная гладь небольшого пруда, не обмолвившись ни словом, мой приятель свернул с шоссе   и остановил машину в непросматривающемся со стороны дороги месте. Соседка, смекнув в чём дело, молча перешла на заднее сидение, а водитель отодвинул передние кресла. Разоблачившись, девушка села  лицом к ставшему на колени перед ней водителю, и обняла его своими очаровательными длинными ногами, почти замкнув его в своеобразных объятиях.

Так, при полном и молчаливом обоюдном согласии, впервые сблизились давно вожделевшие друг друга соседи. Всё происшедшее им обоим настолько  понравилось, что сексуальные поездки, по разным поводам и без таковых, периодически повторялись. Отправлялись они «крутить любовь» без лишних слов и объяснений и возвращались из сладострастных путешествий с плотской плутоватой улыбкой на лицах, как у нашкодивших подростков.

Спустя незначительное время, приятель рискнул наконец пригласить соседку к себе домой  на чашку кофе, та согласилась тут же, не прибегая к излишнему кокетству и жеманству. Бутылка «Шампанского» за разговорами оказалась незаметно распитой почти до дна, а признания в давних симпатиях звучали и воспринимались обоими, как сами собой разумеющиеся. Соседка даже несколько удивилась нерешительности кавалера и дала понять, что не видит ничего дурного во взаимном желании продолжать сексуальные контакты в новых, «домашних» и более привычных условиях.

Как любовница, молодая женщина не была развратной, похотливой и избалованной половыми излишествами, не требовала изысков, не изображала деланную страсть, а  вела себя естественно и спокойно, получая от этих встреч удовлетворение,  разряжая напряжение и уменьшая  свою привычную  тоску по сексу...

         Их отношения и в дальнейшем не изменились - встречи были редкими и даже случайными, без каких либо обязывающих слов, признаний и обещаний. Ни один из них из них не полагал, что они встречаются только друг с другом. Ни тому, ни другому в голову не приходили мысли о выяснении числа возможных партнёров.

Муж периодически возвращался в дом, и тогда она некоторое время отсутствовала, брала больничный лист - то ли для проведения дней безоблачного совместного счастья после долгой разлуки, то ли на время прекращения «цветения» синяков после очередных побоев. После чего всё возвращалось на круги своя, встречи продолжались - приятель удовлетворял своё желание обладать роскошной женщиной, соседка тайно решала собственные сексуальные проблемы.                                        

         Мать и дочь по-прежнему оставались самыми красивыми и заметными женщинами дома, подъезда и двора. Многие мужчины, как и раньше, засматривались на них - одни испытывали чувство восхищения элегантной красотой матери, пытаясь представить себе, какой та была в молодости, другие с вожделением взирали на дочь, предаваясь фантазиям, испытывая несбыточное желание обладать такой женщиной, строя предположения о неприступности и недосягаемости для них такого совершенного создания. Соседские мужчины, должно быть, грешили с обеими, как теперь говорят, виртуально, ибо давно сказано: «кто с вожделением посмотрел на женщину, тот уже прелюбодействовал с нею в своём уме» (Евангелие от Матфея, 5:28). Сами не догадываясь, обе восхитительные соседки  заставляли вспоминать эту древнюю как мир  премудрость.