Они росли и учились недалеко от «Привоза». Образование получили хорошее. Умели курить, ломать деньги, ругаться и не хотели работать.

Лёня был  старшим. Моня был младшим, Азик -  средним. Лёня хотел стать сапожником и через двадцать лет стал им. Моня хотел быть продавцом мяса, а стал дальнобойщиком. Азик не хотел быть никем, и стал карманником. Хорошие одесские ребята.

Они дружили и не могли прожить дня друг без друга. Поэтому ругались постоянно и тут же мирились. Самым весёлым, хитрым и  непредсказуемым из них был Азик. Лёня и Моня никогда на него не обижались. Но если он перегибал палку, то для порядка друзья давали ему пару подзатыльников, что бы знал, кого подкалывать, а кого уважать.

Об этой истории в Одессе знают почти все. Она произошла пятьдесят лет тому назад. Но ещё сегодня о ней рассказывают детям, а дети своим детям, а те расскажут  вашим детям. Итак! Пятьдесят лет тому назад...

В Одессе на улице Советской Армии находится Успенский Собор. То есть православная церковь. Красивое здание. Днём оно всегда открытое и любой человек может туда зайти, помолиться и получить духовную поддержку. Евреи в Одессе в церковь не ходили. Они, между прочим, и в синагогу тоже не ходили. Вернее, они бы ходили, но её просто закрыли. А ответственный за религию на нашей улице водопроводчик дядя Жора сказал, что у евреев Б-га нет. Вот для всех есть, а для евреев нет. Потом, правда, после вмешательства интеллигенции города, синагогу открыли. Но наши друзья туда не ходили. Так как могли лишиться пионерских галстуков, если бы встретились там со старшими братьями - комсомольцами. Из чистого любопытства, и только из чистого, евреям иногда хотелось посетить церковь, чтобы посмотреть на батюшку, на матушку, их детей - "попадят" и на то, что они едят. Но дальше больших деревянных дверей евреев не пускал страх.

Лёнина бабушка рассказывала, что давным-давно в одной церкви батюшка кричал, что у евреев на голове растут рога, и что все рыжеволосые и длинноносые люди -  евреи. Да в хорошем настроении она не только это рассказывала. Но кто ей верил? Хотя, бабушка редко обманывала. Она говорила, что жизнь - весёлая штука. Но друзья тогда этого ещё не понимали.

Одним словом, весёлые люди -  евреи, шутники. Так вот. Тёплым летним днём три друга проходили мимо Успенского Собора. Лёня, как учил его папа, отвернулся и сделал вид, что церковь его не интересует. Азик, наоборот, с любопытством заглядывал в открытые двери. Наши друзья были смелыми ребятами и на страх внимания почти не обращали. Правда, Моня, скосив глаза, со страхом всё время посматривал на свой нос.

У Азика созрел план.

- Ребята, давайте зайдём. Сегодня же Пасха. Может, нам крашеные яйца дадут и паску.

- Ты Азик-  дурак! Нас ведь побьют. Посмотри на Монин нос. Это же ключ от синагоги.

- Можно подумать у тебя, Лёня, голубые глаза. Тебе, Лёня, до чистого арийца, как мне до украинца! Тебя сразу вычислят и настучат по рыжей голове. А нос мой не трогай.

- Ребята, никто нас не вычислит. Мы наденем панамки. Всё! Решили и пошли.

Три товарища переступили порог церкви. Людей было много, но им удалось пробиться на самую середину. Они остановились рядом с батюшкой. У батюшки в руке была странная сумочка. Батюшка размахивал ею, а из неё валил дымок.

- Эй, дядя, у вас сумочка горит, - сказал Моня.

Азик прошептал:

- Идиот, это не сумочка, а кадило. И какое тебе дело, что у батюшки горит? Пусть горит. Молчи!

Но было поздно. Батюшка обратил внимание на молодых людей в панамках. Он подошёл к Лёне и, не прекращая размахивать кадилом, попросил:

- Молодые люди, панамки снимите. В церковь в головных уборах не заходят.

Лучше бы он попросил их снять штаны. Или туфли. Но панамки...

- Снимайте, ребята, снимайте, так положено.

Азик снял панамку первым. Лёня вторым. Моня снял и быстро опустил голову. Но батюшку провести было трудно. Он внимательно посмотрел на Моню, на красавец нос.

И тут Азик не выдержал и закричал на всю церковь:

- Православные! Братья! Товарищи! Что же это делается? Сил от них нет! Братья, жиды в церкви! Бей жидов!

И Азик юркнул за батюшку.

Спустя много времени в Америке чернокожий бегун на короткие дистанции установил мировой рекорд. А тогда, в церкви, Моня и Лёня установили мировой рекорд по бегу с препятствиями. Перепрыгивая через головы и пролезая между ногами, они покинули церковь так быстро, что православные и батюшка так ничего и не поняли. Остановились друзья у входа на «Привоз». Отдышавшись, они дали слово убить Азика.

Прошло пятьдесят лет. Друзья живут в Берлине. Иногда они встречаются и за бутылочкой «Московской» вспоминают шутку Азика. И ещё они удивляются, как тогда не убили его.

А как они могли его убить? Ведь он принёс им крашеные яйца и паску.

Подарки Азик получил от матушки. Она подошла к бледному Азику и сказала:

- Глупенький ты, ну кто вас обидит, да ещё в церкви? У меня почти все подружки еврейки. А ты кричишь :-  "Бей жидов."  Нехорошо это. И дала Азику подарки.

Недалеко от входа на «Привоз» друзья съели всё. И не умерли. А Лёнина бабушка говорила, что евреи, съев крашеные яйца, могут умереть. Или стать русскими.

Я же говорил, бабушка и не такое могла рассказать. Перед тем, как отправиться за дедушкой в рай, она сказала Лёне, что из него получится хороший человек. И что из Азика тоже что-то получится. А вот из Мони... Бабушка долго думала, что сказать, но махнула рукой. Лёня, действительно,  стал хорошим человеком. Азик стал дедушкой. А Моня... Бабушка  - таки оказалась  права.

Вот такая история. Весёлая. Азик и Лёня в синагогу ходят только по большим праздникам. В церковь они ходят только на Пасху, когда вспоминают Моню. Моня пропал. Встал как-то утром и сказал, что хочет поговорить с Б-гом, и ушёл. Вопросов у Мони собралось много, а ответить ему никто не может. Ушёл, и всё! Одним словом,  юморист!

Бабушка оказалась права, жизнь - штука весёлая. И друзья это поняли.