- А ты почти не изменился, Муравьев! – лишь чуть-чуть слукавила она. Они не виделись сорок лет, и если бы не этот школьный юбилей, вряд ли бы пересеклись в этой жизни.  

- Признайся, что у тебя проблемы со зрением и ты просто не видишь  моего пивного брюха и плеши на темечке. Или делаешь вид… Ты, кстати, тоже все такая  же, Мотылько! Танечка-Стрекоза... И, кчтати,  нынешней брюнеткой выглядишь куда сексапильнее, чем пегой, как раньше. Хотя и пегость тогдашняя не помешала мне целых три года сходить по тебе с ума! Впрочем, ты этого не замечала...

- Все я замечала. Нет такой женщины, которая не чувствует, что мужчина на нее запал. Просто иногда нечем ответить и проще сделать вид... Кстати, недавно вспомнила наш последний спор. Помнишь, сначала мирно - о Штольце и Обломове, потом на повышенных тонах - о Болконском и Курагине, а когда до Стрекозы и Муравья добрались – пух и перья от них полетели. То есть – от нас с тобой...

Глупые были... Категоричные... А сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что правда в этом споре была на твоей стороне. Стрекозы не живут, а просвистывают свою жизнь. Проплясывают, прохохатывают. А когда спохватятся – приткнуться некуда и не к кому, голая, босая, голодная, одинокая. В общем – несостоявшаяся. Ни в чем. Так что радуйся: ты сделал верный выбор...

- Как у Бидструпа: встретились двое, поспорили, и разошлись в разные стороны. Только собственное  мнение каждый поменял на мнение оппонента. Так и мы с тобой. Я-то пришел к совершенно противоположному выводу, милая моя Мотылько. Танечка... – Муравьев тяжко вздохнул и стал похож на постаревшего Муравья, который,  с трудом дотащив до муравейника последнюю веточку, прилег в ямке в ожидании последнего часа. 

- Ты? На противоположное? Не верю своим ушам. Ты – преуспевающий, богатый, успешный, известный, состоявший в карьере и семье... не понимаю. Ты шутишь? Ты говоришь это мне, живущей под старость лет на квартире с чужой мебелью, не сумевшей помочь детям, изменившей призванию, сменившей сорок рабочих мест, в обратной прогрессии: каждое следующее – хуже предыдущего, во всех смыслах... Мне – похожей на старую проститутку, которая забыла, что пятнадцать лет ей было сорок лет назад, уже и с хвостиком...

- Не вижу у тебя никакого хвостика, хотя многое отдал бы за возможность... А если серьезно, хотя и то было сказано вполне серьезно, - я тебе завидую, Танюша, остро завидую. Ты пришла в этот мир, чтобы им насладиться, и в этом преуспела. И работу ты меняла не лучшую на худшую, а менее комфортную – на более. В результате у тебя уйма свободного времени, а каждая минута стоит дороже всех моих миллионов. Это говорю тебе я, один из самых богатых людей в том городе, где я живу сейчас, да и тут, в Тольятти, не затерялся бы вне пределов десятка местных Крезов.

Видел тебя за день до нашего сбора:  шла под дождем, разумеется, без зонта, и разглядывала небо, лужи, поговорила с мокрыми воронами и собакой... Я не посмел тебя окликнуть, отвлечь. Да и времени не было,  мчался по делам. Даже тут, в родном городе,  где у меня никаких дел, кажется, и быть не может... Родители умерли, брат в Англии живет. Друзей бог не дал... Любимая... она живет в другом мире, чужом, недоступном мне... Я ждал, мы все ждали, что наступит день и твоя легкая жизнь кончится,  ты остепенишься, перестанешь петь и плясать – и приползешь к нам, муравьям, за помощью и поддержкой.

- Возможно еще и приползу. Прогонишь? Нотации читать станешь?

- Даже если прогоню, так только от зависти. Но ты ведь не придешь. Не из гордости. Тебе и в самом деле хорошо и без денег. И в чужой квартире, уверен, ты собираешь компании, вы поете, танцуете, много смеетесь, обсуждаете будущие путешествия...

 – Кончай трепаться, Муравьев! В скольких странах ты побывал? В тридцати двух? А я – только в двух.

- Дело же не в географии. Зато все местные достопримечательности исходила-исплавала-излазала. Рюкзаки, палатки, уха с дымком, песни у костра. Как я все это люблю... Но – некогда. И жена предпочитает пятизвездочные отели.

- А ты?

- А мне все равно. Мне всегда некогда. Пришел в отель, поел в ресторане наскоро и упал без сил. Рано утром вскочил, позавтракал и по делам. В машине с темными стеклами. Чтобы прелести знаменитых городов и не  сбивали со счета. Я, конечно, утрирую, но в целом так  и есть. Жена с детьми стрекозами вьются вокруг меня, а мне и головы поднять некогда. Потом, думал, потом я нагоню, увижу, смогу по-настоящему насладиться. А жизнь проходит. Почти прошла. Мимо... Ради чего я жил?

- Ради детей. Этого мало? Они у тебя Итон закончили, прекрасно устроены, внуки тоже без тоски и страха смотрят в будущее. А мои бьются о жизнь, все бока изранили. А все потому что мамаша их, Стрекоза, порхала, вместо того чтобы работать, пробиваться, заработать детям на приличное образование, квартиру, завести связи, чтобы помочь им устроиться в жизни с максимальным комфортом... Знаешь, Муравьев. Когда они приходят ко мне на дни рождения и праздники, я вся сжимаюсь: сейчас будут говорить мне приятные слова, которых я не заслуживаю. Это ужасно! Не дай Бог тебе это пережить!

- Не даст, не волнуйся. Мои ко мне вообще не приходят. А зачем? Я им уже не нужен, я, как ты говоришь, их уже удобно пристроил в жизни, устлал путь ковровыми дорожками, медвежьими и горностаевыми шкурами. Последней шкурой, о которую они вытерли... вытрут ноги, будет моя.

- Не преувеличивай. Твои дети уважают тебя и, уверена, благодарны в глубине души, даже если не очень охотно эту благодарность демонстрируют. Ведь достаток – это не только дом, стол, образование и путешествия: это еще и  прекрасная библиотека, и видеотека, и диски с лучшими фильмами, спектаклями, операми и мюзиклами, это посещение самых известных музеев и художественных галерей мира. Самый злой и жестокий смягчится сердцем и станет милосердным, если дать ему  шанс – еще в детстве - прикоснуться к лучшему, что создала человеческая фантазия и разум. Тебе это удалось, мне – нет. Но мне есть чем похвастаться тоже: я – Стрекоза, та самая, что сидит в конце сказки у разбитого корыта. Я в своем уме и в твердой памяти, сказок не путаю. Но детей своих я вырастила истинными Муравьями – и этим счастлива. Они пройдут через все тернии и добьются своего. И уж их дети ни в чем не будут нуждаться. Они будут счастливы...

- Как их бабушка. Потому что  вырастут Стрекозами. А мои внуки снова будут Муравьями, как их дед. Потому что Муравьи практически всегда порождают Стрекоз, те – Муравьев. В этом – главный закон жизни и главная ее тайна.  И ровно в тот миг, когда мы полностью разочаровываемся в своем образе жизни, перед нами предстают самые ярые его последователи – наши внуки. Те, кого мы любим больше жизни, те, кто проживет нашу жизнь, ту, в которой мы разочаровались.

- Как это грустно, Лешка...

- Впервые в жизни ты назвала меня по имени, Танечка.  С чего бы это?

- Вдруг заметила – тоже впервые – крылышки за спиной. Две пары прозрачных, стрекозьих...

- Это я от внуков заразился... И от тебя...