Неоконченная автобиография.

     Мое детство теперь стало особенным. Как и у многих других.  Потому что это ушедшая эпоха. Но когда я приезжаю в свой тихий провинциальный город, я понимаю, что не так все и изменилось. Изменилась я и мой мир. А там  время приостановилось. Даже полы в школе скрипят как на моих переменах, и пахнет краской перед началом учебного года, как раньше...  И мама живет в доме, из двора которого через дырку в заборе я оказывалась на школьном дворе...

     Родители поженились поздно. И наше воспитание со старшей сестрой было еще более старомодным, чем у сверстников. Жили просто и довольно скромно. Все летние выходные семьей проводили на даче. Мы же с сестрой эту дачу тихо ненавидели и мечтали побегать во дворе. Сестра была старше меня на три года. Я никогда не попадала в ее игры. Мы так и не стали с ней близкими людьми.  А с каждым годом взрослой жизни у нее появлялось все больше поводов сравнивать свою неудачную судьбу с моей, вроде как бы состоявшейся.

   Папа был для меня всем. Наматывая  круги  на лыжах во дворе нашего разбитого двухэтажного дома, мне достаточно было каждый раз видеть его одобрительный взгляд из-под «горбатого» запорожца, который ремонтировать надо было всегда. В эти минуты мы были вместе, понимали друг друга. А еще он учил со мной уроки. Просто слушал мое детское, наивное представление об истории, литературе, жизни. Слушал серьезно и с уважением. Что-то рассказывал из прочитанных им книг, что-то из личного опыта. Когда он умер, я не плакала, я точно знала, что это не навсегда.

   Потом в моей жизни появился еще один мужчина. Он появился слишком рано. Я даже и не вспомню, в каком классе я впервые смутилась от его пристального взгляда. Его наивное детское проявление внимания было перемешано с какой-то недетской страстью. Это меня и пугало и завораживало одновременно. Над нами не смели шутить одноклассники. И до сих пор моим самым ярким переживанием юности осталось то чувство, которое вызывало его настойчивое ухаживание.  Я стеснялась, негодовала, но было в этом во всем что-то необыкновенно сильное и притягательное. Потом, поступив учиться в педагогический институт в областном центре, я поняла, как мне не хватает его постоянного внимания. С этого момента другие мужчины перестали для меня существовать. Через три года я перевелась на заочное отделение и мы поженились.

   Наша взрослая семейная жизнь началась по меркам провинциального города неплохо. Родители мужа взяли многие бытовые хлопоты на себя. Мы жили в свободной квартире родственников. Я работала в школе, училась заочно. Муж числился студентом, а по вечерам зарабатывал нам на жизнь. Через три месяца я вспомнила, что нужно платить за свет, воду, газ. Отец мужа делал это молча за нас. От такой чрезмерной заботы мы абсолютно искренне жили так, как представляли жизнь наши родители. Маленький провинциальный город был для нас единственным миром, из которого мы и не стремились убежать. Все казалось логичным и правильным. Окончив институт, муж пошел служить в армию. В течение года службы родители мужа продолжали опекать меня, время от времени собирая к нему на свидания. Вернувшись, он устроился на работу. У нас родился сын, и жизнь потекла опять по привычным законам.

   Моя профессия была для меня и закономерной, и случайной. По окончании школы я понимала, что совсем не знаю, чего хочу.  90-ый год еще не принес в нашу жизнь весь мир, и мыслила я очень просто. Инженер, врач и учитель - три интеллигентных профессии, из которых нужно было выбирать. И моя любовь к книгам привела к логичному решению. Сдав большинство вступительных экзаменов посредственно, я выехала на литературе и  поступила на филфак педагогического института. Три года очного и два с половиной заочного обучения оставили в моей памяти несколько ярких преподавателей, научили учиться и окунули в мир людей, которые в жизни имеют какие-то цели. И вот теперь моя жизнь должна была стать понятной и прогнозируемой. Но бунтарский дух не дал этому случиться. Работа в школе была для меня очень серьезным делом. Я переживала не столько за свою репутацию в коллективе, сколько за соответствие идеальному образу учителя из книг и фильмов. И оно, конечно же, случилось. Это столкновение представлений о том, как должно быть… Мое «идеальное» и наивное видение было остановлено громким окриком в школьном коридоре: «Послушайте, молодая учительница!». Это ко мне обращался опытный педагог-завуч школы, в которой я начала свою профессиональную деятельность. Так как бороться  с матерыми представителями от педагогики я еще не была готова, через некоторое время я перевелась работать воспитателем в детский сад и благополучно ушла в декретный отпуск. Этот эмоциональный перерыв длился года четыре, три из которых я осознанно посвятила своему сыну. Вторая попытка стать правильным педагогом длилась недолго, но так же эмоционально. Теперь это был профессиональный лицей. Давняя знакомая моей мамы работала там завучем. На мои слова, что мама мне посоветовала обратиться к ней, она ответила вызывающим «и что?» и с этой минуты стала моим добрым и надежным наставником. Работа с литературой программы старших классов доставляла мне удовольствие. Дети, которые мне казались совсем взрослыми, робко сопротивлялись моему «Вы». Литература русского зарубежья тогда еще была открытием. И сейчас мне уже кажется наивным мое упоение Шмелевым. Не менее яркими были мои впечатления и от жизни в этом женском устоявшемся коллективе. Моя единственная молодая ровесница не была так принципиальна, но  оказалась вынуждена примкнуть ко мне. И за небольшой отрезок времени работы я переживала интриги, провоцировала на борьбу, получала одобрения и уколы, жила по всем законам жанра… Опять в мой адрес звучало неодобрительное «молодая учительница». Но закончилось все быстро и неожиданно.

    Параллельно со мной у мужа шла своя борьба за выживание. Его неудовлетворенность работой привела к решению уехать ради начала карьеры. И вот тут мое провинциальное «я» испугалось, потом немного подумало и согласилось. Так я впервые поняла, что есть другая жизнь... Под Питером мы прожили около семи лет. Мне пришлось забыть о своей профессии. И если муж упорно тянул лямку в одном направлении, то я работала там, где пришлось. Теперь моя работа не была такой интеллигентной. Но я, как обычно, находила себе врагов, боролась с ними, переживала и получала удовольствие. Специфика предприятия состояла в том, что все работники заселились в служебные квартиры трех рядом стоящих домов,ходили друг другу в гости, отмечали вместе праздники, отдыхали. И все это напоминало жизнь военной части с соответствующими правилами и обычаями. А мы наконец-то оторвались от родителей и заработали право на свою собственную жизнь. Это было приятное ощущение. Мы, родители 4-летнего сына, стали самостоятельными. Красивые места финского залива, рядом Питер, Выборг, Финляндия. Мы с мужем равномерно развивались, менялись. А через несколько лет все стало двигаться по кругу. Каждый новый год повторял предыдущий. И мне стало скучно. Все чаще  задавала себе вопросы: «И что – это уже все навсегда?», «Ничего нового в моей жизни больше не будет?». Что именно меня так пугало, я не понимала. Да, я как всегда умела радоваться простым вещам: красивым соснам на берегу, хорошей погоде, лесным прогулкам, отпуску на море, хорошему спектаклю, шашлыкам с друзьями… Только сейчас я смею предположить, что мое чувство неудовлетворенности больше можно было отнести к личной жизни. Как и многие семейные пары мы жили, потому что не было повода разводиться. Жили вместе и одновременно параллельно. И наши параллельные жизни связывал наш сын, непосредственный и наивный, открытый и дружелюбный. Типичная семья. Мы становились больше друзьями, чем любимыми. А может это только про меня? Я все время слышала от мужа «люблю». Сама же говорила это редко, почти совсем не говорила. Но мы так крепко держались за руки, что нас считали счастливой семьей. И мы в это верили.

   У мужа начались неприятности на работе. В какой-то момент мне показалось, что наше совместное благополучие просто стало вызывать зависть коллег. Некоторые из них имели право решать. И началось...
Муж мой человек орячий. Поэтому его легко оказалось вывести из равновесия и показать «кто в доме хозяин». Несколько правильных, с точки зрения трудового законодательства, шагов, и выбор небольшой: либо соглашаться на должность пониже, либо увольняться. В выходной мы возвращались из Питера под впечатлением от происходящего. Я чувствовала - муж переживает. Завтра ему принимать решение. Но мне показалось так все просто.
Я сказала: « Если тебе завтра трудно будет это сделать - увольняйся. Я поддержу. Переживем. Это не вся жизнь».
Какое облегчение я увидела в тот момент на его лице! И он сделал этот «неблагоразумный шаг». Мы пережили. Год он поработал рядом. А потом ему предложили должность на Севере.

     В начале весны я собрала мужу смену белья, пару теплых вещей. Он отправился на собеседование за несколько тысяч километров и остался там работать. Я собиралась доработать до окончания учебного года, собрать вещи, отправить контейнер и уехать к нему вместе с сыном. Родителей решили не расстраивать и ничего им не говорить. Это было легко. Так как на их вопрос по телефону «как дела?» я, ничуть не обманывая, отвечала, что все хорошо. Никто же не уточнял, где кому хорошо. Мне – под Питером, или мужу – на Севере. Сына мы приняли в заговорщики. Муж звонил не часто. Работал много. Но у меня все чаще и чаще появлялась мысль о том, что между нами стало холодно. И я думала о том, что может быть его отъезд самое удобное время для очень важного решения. Решения о том, что наши отношения исчерпали себя. Он занят собой, карьерой. Я все чаще ощущаю себя на втором месте. И так безболезненно можно просто остаться. Отвыкнуть друг от друга и расстаться без боли. И без боли пережить это сыну. Для него папа будет в командировке. И это почти правда. У меня есть, где жить, работать. Вокруг много друзей.  И все-таки я поехала… Мое увольнение восприняли с удивлением, видимо не верили в «жен декабристов». Те, кто приехал с Севера, говорили с сочувствием, что уехать туда легко, а вот вернуться… А я, отправив сына к бабушкам, начала сборы. К тому времени у нас жила полугодовалая немецкая овчарка, ее предстояло взять с собой. И две недели мы с ней собирались. Как две подружки. Утром прогулка, потом - кофе. Лина, так звали собаку, садилась в кресло рядом с журнальным столиком. Я пила кофе перед телевизором, она составляла мне компанию. Потом я собирала вещи. Лина ходила за мной по пятам и тыкалась всюду носом. По-моему, она мне помогала. Так мы и справились с ней вместе. Отправили контейнер с вещами. По дороге в Питер ее страшно тошнило. Друзья везли нас на машине, а я всю дорогу держала ее морду в пакете. Через три недели я с сыном и собакой отправилась  поездом в Москву, чтобы оттуда на самолете лететь к мужу. Переезд и перелет был безумным, веселым и сумасшедшим. Нездоровая психика нашей собаки везде привлекала всеобщее внимание. Проводница в поезде предлагала нам чай в маленькую щелочку открывающейся двери, в аэропорту все оборачивались на жалобный вой. А пролетев в клетке в багажном отделении 5 часов, Лина такой пулей выскочила из здания аэропорта, что встречавший нас муж не успевал за ней.

  Северная глубинка произвела на меня неизгладимое впечатление. Ощущение «далеко» было физическим.  Кроме того, это оказалось путешествием во времени – на двадцать лет назад. Размеренность и тишина района, в котором мы сняли квартиру, усугубляла это впечатление. Но поддаваться унынию не в моих правилах. Да и сыну надо помочь освоиться на новом месте и в новой школе. В пустой трехкомнатной квартире постелили матрас на троих и начали обживаться. Муж приходил с работы поздно, собирал часть мебели. На следующий день я обживала немного территории. И так в течение месяца. В сентябре сын пошел в школу, нашел друзей, привык. Нашей сумасшедшей собаке перелет не пошел на пользу. Она доставляла нам все больше хлопот. Но сколько привязанности было в ней к нам!  

  Скоро и я вышла на работу. Я начинала все с начала. Женский коллектив как всегда покусывал и не давал расслабиться. А безумный режим рабочего дня не оставлял ни капли сил. И когда вечером с готовой едой из магазина я возвращалась домой, мне казалось, что я белка в колесе. Не раздеваясь, я тащила собаку на улицу, быстро разогревала ужин и безумно ждала выходных.  Конечно, я умела находить плюсы и в этой круговерти. Например, дешевое такси заменило нам личный автомобиль. Через месяц диспетчер узнавал моего мужа по голосу и сам называл адрес. Отдых на берегу водохранилища очень напоминал наши выходные на берегу финского залива. Лыжи, коньки и даже вполне приличный театр. Правда была еще одна специфика у этого города. Очень многие артисты зимой не долетали до него, и огромное количество афиш оказывалось несостоятельным. Мы уже приобрели квартиру и готовились прожить здесь лет пять. Вмешалась судьба. Муж получил предложение отправиться вслед за руководителем на грандиозную стройку на юге России. На решение было дней пять, на сборы три дня. Так закончилась наша северная жизнь. И, встретив новый год и рождество в настоящих северных краях, уже в середине января мы приземлились на берегу теплого Черного моря. Все имущество осталось в только что приобретенной квартире. И мы налегке начинали нашу новую  жизнь. Надо сказать, что я восприняла все как избавление. Даже устроила небольшую истерику в ответ на сомнения мужа. А в день отлета уронила обручальное кольцо за неподъемный комод. Не успела его достать - так и улетела, не придав этому трагического значения.

    Много солнца, море, горы, пальмы на улицах… Это моя новая жизнь. Уютная квартира в удобном районе южного города. Я воодушевлена. Отдыхаю после колеса на севере. Родители рады, что это ближе. Сын меняет третью школу за год. Это меня беспокоит. Четыре месяца даром не теряю. К лету сбрасываю двадцать килограмм. Начинаю себе нравиться. Я счастлива. Устраиваюсь на работу. Опять к мужу. И начинаю переживать... У него новый старт не с очень высокой позиции. Но я в него верю. Стараюсь тихо работать и не мешать. Мое любимое занятие осваивать новые территории получает размах. Я и не думала, что так люблю тепло. Наслаждаюсь каждой минутой. Обед – в кафе на набережной. Отдыхающих еще нет, но тепло… Пустые пляжи – это так романтично. Я иду с работы и наслаждаюсь пением птиц, просыпаюсь утром и любуюсь видом из окна. Мне все нравится. Даже на работе не покидает ощущение отпуска. У мужа складывается карьера. Вместе переживаем. Вместе радуемся. Красивые выходные в горах, на море, на водопадах. Безумные отпуска вдвоем. Я все время «любимая» и начинаю видеть в муже сильного состоявшегося мужчину. Еще года два здесь будем жить. Что потом? Не важно. Решим. У мужа эйфория – все получается… Сам! И я рада. Только последнее время давление, как-то рассеян… Я думаю – может остановиться надо? Теряем что-то.

 Да. Остановились. Сначала резко, потом полгода висели где-то посередине. Вспомнила про обручальное кольцо…Потом я однажды взяла билет на самолет. В аэропорту уже с чемоданом я позвонила мужу:«Лечу в Питер. Сыну сказала, что заниматься только что купленной квартирой.Хочешь-поговорим…». Я и сама не очень осознавала, что это начинается еще одна новая жизнь. Уволились разом вместе в один день. Через три недели уже обживались в Питере. Сын остался закончить учебный год. Моя мама и свекровь жили с ним по очереди. Я им горжусь. Он позволил мне это осуществить – переход в новую жизнь… Питер, поиски работы, все как в тумане. Новый поворот, и мы в Москве. Моему мужу безумно везет. Опять хорошая работа, хорошая квартира. Правда он называет меня своим ангелом-хранителем. Я уже не спорю. Я уже ни с чем не спорю. Знаю только, что это не последняя моя жизнь.

  В Москве я снова осваивала территорию. Музеи, театры, выставки, прогулки, усадьбы…Только вот на работу не пошла, потому что «а как по-другому…». Может эта моя новая жизнь будет совсем другой? Такой, о какой и думать боялась. Моя миссия ангела-хранителя выполнена. Муж на хорошей работе, карьера складывается, сын учится и вполне доволен жизнью. Я его очень люблю.  И мужа люблю. Но теперь знаю, что все может быть…  

  А я? Мне почти сорок лет. Я умею радоваться жизни, я сильная.
Может теперь моя очередь…