(Страницы воспоминаний из жизни Елены Громовой)

ОЧЕРЕДНАЯ ВСТРЕЧА С СОСЕДКОЙ

Прошли майские праздники и самый Великий Священный день -  День ПОБЕДЫ. Это был  1969-ый год, двадцать четвертая годовщина Великой Отечественной войны.
Ленка, как и многие жители Баку, встречала его на площади Ленина у дома правительства. Там, перед трибуной президиума компартии Азербайджана, прошёл парад всех видов войск Аз ССР с участием военной техники, а затем на специально возведённой открытой сцене, обдуваемой ветрами древнего  Хазара,  выступили ансамбли песни и танца ПВО и Каспийской флотилии.
В приподнятом  настроении Лена вернулась к бабушке Юле, где собрались дети, внуки и правнуки, чтобы встретить этот великий праздник со слезами на глазах и   почтить память  погибших  бабушкиных сыновей и  зятьёв. Её две дочери  остались молодыми вдовами --  у каждой трое детей на руках.
А уже одиннадцатого мая, с утра, Лена записалась на приём к заведующему Райздрав отделом Наримановского района, доктору Керимову. Заведующий, просмотрев документы Елены Громовой, стал листать список свободных вакансий. Ленка следила за выражением его лица и каждым движением. Нервы были на пределе. Задумчиво покачав головой, доктор проговорил:
- Да, Елена, к сожалению, у меня нет свободной фельдшерской ставки. Однако. остался ещё один вариант, но его надо обсудить с главврачом 4-ой городской поликлиники доктором Исмайловым. Приходи завтра…
Расстроенной Ленке пришлось возвращаться домой, но не успела она  войти в подъезд, как её окликнула соседка Вера:
- Ленок, милая, привет! Боже мой, как я рада видеть тебя! Ты, как солнышко, то появляешься, то исчезаешь. Страшно соскучилась! 
И, обняв, она расцеловала подругу:
- Давай ко мне, продолжим отмечать День Победы! Всё равно холодильник твой пустой…
- Ну, ты скажешь?! Я же не с пустыми руками возвращаюсь домой. Пожевать что-нибудь-то надо? Ах, Вера, настроение паршивое. С работой пока не ясно. Бездельничать не привыкла, да и жить на что-то надо…
- Да ладно, Ленок, вот увидишь, всё образуется! Пошли ко мне. 
Вера давно развелась с мужем. Однажды он уехал в командировку в другой  город. После непродолжительного служебного романа у  его бухгалтерши родился ребёнок. Ничего нового, жизнь, как жизнь…
Усадив подругу в кресло, Вера придвинула журнальный столик,  уставленный фруктами, восточными сладостями и вином. Первый тост – за День ПОБЕДЫ.
– Урааа!!! 
Облизав сладкие от вина губы, Вера, спросила: 
- Слушай, Лен, а ты пойдёшь в театр Оперы и Балета на премьеру балета «Лейли и Менджнун»? Твой Вовка Плетнёв танцует в роли Менджнуна. Вот смотри!
 Вера подала Лене газету «Бакинский Рабочий», где на лицевой странице стояло объявление и фотография сольной пары. «25-го мая в Государственном театре Оперы и Балета имени Ахундова состоится премьера спектакля «Лейли и Менджнун». Музыка композитора Кара Караева, постановка Н. Назировой – Лауреата Государственной премии. Партию «Менджнуна» танцует солист театра, Заслуженный артист Азербайджанской ССР, Владимир Плетнёв, партию «Лейли» танцует Тамила Мамедова».
  - Ну, как? – подождав, когда я закончу чтение, спросила она.
- Вер, клянусь, я от всей души рада за успехи Володи, но попасть на премьеру нереально. Билеты давно раскуплены высокопоставленными товарищами. Возможно,  потом удастся посмотреть спектакль, но сейчас, поверь, мне не до театра…
- Ну, ты могла бы пройти в театр со служебного входа и вызвать Володю. Представляю его радость при встрече с тобой и, контрамарка была б у тебя в кармане…
- Вер, думай что говоришь! Прошло уже пять лет, как мы расстались и, как поётся в песне, «Возвращаться плохая примета, но я его никогда не забуду!» Всё хранится в заветном мозговом сундучке…
- Лен, не обижайся, вы так любили друг друга! Слушай, а ты не забыла своё  обещание рассказать про танцора из Еревана? Тогда ты сказала, что история поездки Володи в Ленинград в Кировский театр на стажировку, повторила судьбу Эдуарда из Армении, помнишь?
- Помню, помню… Вер, ты меня достала! Да, обещала, и признаюсь тебе, это была сумасшедшая любовь!
- Ленусик, умоляю, расскажи! У тебя не жизнь, а сплошной роман, только почему-то с печальными финалами. Честное слово, поражаюсь твоей силе духа!
- Ладно, упросила. Возможно, ты и права по поводу печальных финалов, но любовь, которой окружали меня возлюбленные,  несла  в небеса к звёздам, дарила неземное блаженство. Такова Карма моя, с ней не поспоришь, а горечь расставаний я научилась преодолевать. Давай, подруга, наполняй бокалы и слушай…
 
ГАСТРОЛИ ЕРЕВАНСКОГО ТЕАТРА ОПЕРЫ И БАЛЕТА

В мае 1962-го шла усердная подготовка к летней сессии и большое внимание  уделялось практическим занятиям.  Подружка моя, Донара Газиян, не отходила от меня. Я взяла над ней шефство и помогала в учёбе.
Родом она из состоятельной армянской семьи. Дед её был домовладельцем, но после революции его доходные дома и двухэтажный дом, что стоит напротив Сабунчинского вокзала, отобрали. Однако оставили за семьёй квартиру на втором этаже, со значительной квадратурой. Им повезло тем, что отец её в чине подполковника служил на Китайской границе. Но с ним случилась беда – инсульт, и вся семья -  муж, жена и трое детей вернулись в Баку в собственное жильё. Вскоре отец скончался, однако семья не бедствовала, благодаря дальновидности, как отца, так и покойного деда. Дом был заполнен антикварными изделиями, которые тётя Женя, мама Донары, при острой необходимости продавала. Надо было поднимать на ноги троих детей. Кроме этого, владея большой жилищной площадью, она предложила свою квартиру    театральной организации. Жилплощадь взяли на учёт по обеспечению жильём актёров цирка и разных театров, приезжающих в Баку на гастроли. Мест-то в гостиницах не хватало.   Представь себе их квартиру:  большой наружный балкон, зала –  тридцать два кв. метра, вторая комната такой же квадратуры, но от неё отделили боковушку в пять метров, чтобы была спальня для мамы. Затем, большая веранда, выполняющая роль кухни и столовой, а из неё вход в просторную кладовку. Территория самого  дома квадратной формы с внутренним двором и общими азиатскими туалетами. Чтобы попасть в квартиру, надо было пройти по общей деревянной террасе окаймляющей весь второй этаж. На террасе в начале и в конце её стояли общие азиатские туалеты. Первый этаж дома был отдан под магазины, аптеку, детский сад, почту и прачечную…  
Когда я пришла к Донаре в дом на её День рождение, то просто обалдела от увиденного. В зале на стенах,  на тахте, диване, на полу персидские ковры. Пианино, кресла у журнального столика, стулья и стол с гнутыми фигурными ножками из натурального дерева, класс!
Сестра её, Ира, заканчивала Государственный Университет - факультет биологии. Донара училась со мной в мед училище, а Лёва, младший брат, служил в армии.  Так вот, приехав в училище, Донара сообщает мне новость:
- Лена, ты в курсе, к нам на гастроли приехал Ереванский театр Оперы и Балета им А.А. Спандиярова со спектаклем «Спартак» и оперой «Аида»?
- Да, - отвечаю ей, - слышала объявление по радио...
- Лена, коллектив театра большой, и маме предложили взять для проживания пятерых танцовщиков кордебалета. 
- Да ты что?! Ужас! И что, мама согласилась? Комнаты ведь  проходные и ребята будут проходить через вашу с Иркой комнату? Зала у вас, как ни странно, находится на заднем плане квартиры с видом на проспект, где
раскинут сад им. Самеда Вургуна и видна площадь городского вокзала. Вид шикарный но, признаюсь, неприятно, что посторонние парни будут проходить через вашу комнату.
- А что делать, Лена? Предложили хорошую оплату, доставку раскладушек и постельного белья. Для двоих хватает места --  диван и тахта, а остальных обеспечивает театральная организация.
- Да, как говорится пословице " Не мала баба хлопот, так купила порося". В общем, ваша квартира превратится в общежитие, так что ли? Нечего сказать, весело…
- Ленусик, дорогая, можно я буду приходить к тебе с ночевкой, когда ты не на дежурстве? Ведь сессия на носу, а без тебя я не справлюсь, да и товарищи танцоры слишком шумные.  Гастроли продлятся до конца мая. А то, что ребята будут проходить через нашу комнату, не беда, мама всегда ставит ширму, даже когда мы одни...
- Слушай, а приставать они к вам не будут? Мама ночью спит, да и вы тоже не на посту. Ой, страшно-то как!
- Нет, это исключено. У них очень строгий директор. Он сказал маме:
- Если со стороны ребят будут малейшие поползновения к вашим  девочкам я, уважаемая Евгения Самвеловна, тут же, по возвращению в Ереван, их уволю. 
- Да ты что?! 
- Да, подруга, так и сказал...
- Дона, а ты не забыла, что у нас квартира с гулькин нос? Мама уходит на смену через день, и только тогда у нас будет разгрузка -  спать раздельно. Да, проблемы... Ну, не переживай, справимся.
 В ответ она чмокнула свою спасительницу.
- Лен, чуть не забыла, мама сказала, если ты согласишься мне помочь, то после училища мы должны будем обедать у нас дома. Ты согласна?
- Ха, конечно же, согласна! Как готовит твоя мама, знаю, пальчики оближешь… 
Так после занятий мы отправились на обед к Доне. Из залы, доносились звуки музыки, смех вперемешку с громким разговором на армянском языке. Между прочим, в её семье чистокровных армян, как это ни странно, никто в совершенстве не владел родным языком. Скорее всего, повлияли те обстоятельства, что семья проживали по месту службы отца, да и младший брат  родился на Дальнем Востоке. Так вот, тётя Женя быстро накрыла на стол и подала аппетитную горячую долму. На столе осетровый балычок, соленья и свежая зелень – кинза, нана, тархун и зелёный лук,  обалдеть!                   
Проголодавшись, мы  уплетали вкусный обед и не обращали внимания на доносящиеся из зала смех, песни, игру на пианино.   Вдруг на веранду вышел один из жильцов и, расплывшись в улыбке, поздоровался  с нами. В ответ мы кивнули головой, рты-то заняты едой. Он обратился к хозяйке дома с ужасным акцентом:  
- Тота Женья, можна пить чай? Скора ми идём в тиатр…
Теть Женя ответила:
- Без проблем, и тут же пошла к плите,  готовить для них чай, сказав: 
- Хачик, когда чай будет готов, я позову тебя, ты заберёшь поднос… А парень-то не торопиться уходить, он с интересом разглядывает меня. Потом говорит:
- Дона джан, эт твой падруг? А зачим ти не хочишь знакомить нас с ний? Ти для нас, как систра и твой падруг тожа… Мы прыснули со смеха, и Дона ответила:
- Хачик, вас слишком много и подруга не запомнит ваши имена…
- Вай, а почиму ти так гаваришь? Слюшай, обижаишь…
В это время раздались голоса из залы:
- Хачик, а где ты? Давай быстрей, опаздываем… 
Теть Женя, улыбаясь, подозвала парня, указав на поднос, уставленный армудами (грушевидной формы стаканчики для чая), сахарницей с колотым рафинадом, и большим фарфоровым чайником.
– Спасиба, тота Женья! - сказал он и  ушёл. 
Но, похоже на то, что он рассказал друзьям, о моём присутствии в доме, мол, у Донары есть подруга, русская симпатичная девушка, блондинка, вай! 
- Вера, и пока мы пили чай, из залы вышли сразу пятеро парней мыть руки, ха-ха-ха! Концерт! Ты знаешь, я любила и люблю свою подружку Доночку, сейчас она  живёт в Закаталах, переписываемся, но в то время я сопереживала её неудачам в личной жизни. Она на два года старше меня, а никто из парней не проявлял желания познакомиться с ней. Одним словом, некрасивая девушка, и рядом со мной это особенно бросалось в глаза. Смуглая волосатая кожа, да ещё в очках. Но с волосяным покровом наши кавказские женщины научились бороться. Постоянное бритьё ног, подмышечных впадин и лобка. Лицо чистили в парикмахерской обыкновенными нитками, сплетёнными в форме восьмёрки. И как виртуозно мастерицы владели этим простым «инструментом». Кожа лица становилась чистой. Я, взяв с подруги пример, стала систематически брить ноги и всё остальное и по сей день. Ей стукнуло двадцать четыре года, а ты знаешь, что для кавказской девушки это уже  многовато. Я в двадцать один побывала замужем, правда всего один меся. Квартирная проблема сыграла зловещую роль, но от ухажёров не было отбоя. Один Александр Сергеевич  чего стоил. Однако учёба, работа и художественная самодеятельность в госпитале забирали всё моё свободное время.   Теперь, подруга, представь себе, как на веранду выходят сразу  пятеро молодцев и, улыбаясь, начинают называть свои имена:
- Хачик, Арам, Гарик, Рубен, Эдик.
- Ой, Вера, умереть на месте. Концерт! Ну, они же не знали, с кем имеют дело? Я тоже актриса,  только театрального жанра. Поднявшись, отвесила им поклон и, вскинув голову, произнесла:
- Я безумно счастлива,товарищи пришельцы из горной поднебесной Армении, приветствовать вас в нашем славном солнечном, обдуваемым морским ветром седого Хазара, древнем городе Баку! Я, Елена Громова, желаю вам громких аплодисментов и ответной любви от нашей благодарной Бакинской публики - ура!!! 
Боже мой, если бы ты видела выражение их лиц, то "уписалась" бы от смеха. Скорее всего, до них не дошёл смысл моего выступления. Тетя Женя застыла, словно изваяние, а Донара сидела с открытым ртом, не понимая, что происходит? Не выдержав, я рассмеялась, и обстановка сразу же разрядилась. Из пятерых парней особенно выделялся самый высокий стройный с пышной смоляной шевелюрой. Его звали Эдуард. Он, как завороженный, не сводил с меня блестящих агатовых глаз. Мне стало как-то неловко, но заводила Хачик, вдруг выступил с речью: 
- Дарагие наши сестри Дона джан и Лена джан, ми приглашать вас смотреть наш балет «Спартак». Ми получим у наш директор билети для вас. Тота Женья, ви тоже будет в театр, карашо? Мы, с Донарой, хором ответили:
- Огромное спасибо, ребята! – но я продолжила разговор… 
  - Ребята, лично у меня проблемы со временем. Кроме учёбы я ещё работаю в госпитале и участвую в художественной самодеятельности. Так что, имейте в виду, лишь в ближайшую субботу я буду свободна. У вашей «сестры» нет проблем и, обернувшись к её маме, спросила: 
- Тёть Жень вы согласны увидеть этот шикарный спектакль?
- Леночка, разве можно отказаться от такого предложения? Но, у меня есть встречный вопрос:
- Хачик джан, а ты забыл, что у меня есть вторая дочь? Если вопрос идёт о приглашении в театр всей семьи, то без Ирины я не пойду, а вы, девочки, не теряйте такую редкую возможность и обязательно используйте её… И тут вдруг свой голос подал молчавший до сих пор Эдуард. Речь его оказалась более грамотной, но лёгкий акцент присутствовал.
- Дорогая тётя Женя, вы не сомневайтесь, мы сегодня же решим этот вопрос с директором и вечером поставим вас в известность…
- Хорошо, подождём, - ответила она. В это время со стороны проспекта раздался автомобильный сигнал.
- Вай, мама! - вскрикнул Хачик, - эт за нами! Дэвушки, до сваданья… 
- Пока, - ответили мы хором.
– Удачи! - Вера, мы с Доной не сомневались в положительном исходе нашего семейного похода в театр. Как видишь, и я поневоле стала членом семьи Газиян. Готовились, марафетились. Я решила надеть своё свадебное платье из серебристой парчи и подобранные к нему бижутерии. Конечно же, театральная сумочка на цепочке и чешские белые лодочки. Начало спектакля в восемь вечера, и в половине восьмого я уже была в доме подруги. Поймав такси, подъехали к театру. Ты же знаешь, весь этот район относится к центру города, и проблем со временем не было. Тётя Женя предъявила на входе четыре билета с указанием мест, но не в партере, конечно, а в  амфитеатре, однако первый ряд. С замиранием сердца смотрели этот поистине великий спектакль и хлопали до боли в ладоши. Балет люблю больше, чем оперу. В нём все чувства выражаются игрой красивого тела, все движения отточены и, тебя невольно охватывает восторг.  Простившись с «семьёй» сказала:
- Дона, завтра с утра жду тебя. Нужно заняться фармакологией. Ой,  мой самый нелюбимый предмет, но самый основной в медицине и надо будет попотеть над ним. Пока! – и, сев в автобус, поехала домой..
 Донара явилась ко мне в десять утра. Позанимались. Поели борща, приготовленного мамой, и в семь вечера расстались. Я на дежурство, а ей пришлось возвращаться домой. Утром, после дежурства сразу в училище. Частенько на лекциях засыпала, но выручала память и предыдущее окончание курса военных медсестёр. На работе, сидя на посту, умудрялась подремать, хотя делать это строго воспрещалось.  На занятиях, Донара сообщила очередную новость:
- Лена, ты помнишь самого высокого и красивого парня? 
- Конечно, помню, кажется, Эдуард? Он выделяется среди своих друзей и на сцене мы сразу узнали его… - Так он не дал покоя ни маме, ни мне. Без конца расспрашивал о тебе…
- И как вы справились с таким натиском? - Справились. Лен, а что нам было скрывать? Главное для него было знать, ты замужем или нет? А я не стала скрывать и сказала правду. Лена была замужем, но разошлась. Ты не представляешь, как расцвело его лицо, и заблестели глаза. Потом спросил меня:
- Дона джан, а когда Лена придёт к тебе? – Я ответила, не знаю…
- Дорогая моя, правильно ответила. Я сегодня у вас не буду, у меня репетиция. Я говорила тебе, что  двадцать пятого июня в Баку состоится третий Фестиваль Молодёжи Азербайджана, и наш коллектив в запарке. Как я буду успевать с практикой, экзаменами, -  не знаю. Ты к шести вечера приезжай ко мне с ночевкой, хорошо?
- Да, обязательно... 
- Странное любопытство со стороны танцора Арутюняна, - сказала я.
- Ленок, мама сказала, что он влюбился в тебя с первого взгляда!
- О-о-о! Даже так?!
- А что, я верю в это. Вспомни, как он не сводил с тебя глаз. Слушай, а как он понравился моей сестре, представляешь? А на меня ноль внимания только и слышу:
- Дона джан, наша дорогая сестра, мы тебя любим, - и угощают шоколадом и пирожными... 
- Ха-ха-ха! Ну, и на этом спасибо. Ничего, Доночка, твой суженный отыщет тебя. Ты только жди и верь в свою судьбу, она не обманет.
Дни, заполненные учёбой, работой, пролетали незаметно. Гастроли Ереванского театра Оперы и Балета проходили с огромным успехом. О них писали в газетах, журналах, говорили по радио и по телевидению. Так пролетела неделя. Донара постоянно передавала мне приветы от пятёрки кордебалета и обиду мамы, за то, что я не прихожу на обед. Ну, что делать, времени катастрофически не хватало. В госпитале готовили очередной концерт с поездкой в войсковую часть, что в районе Шихова, а на носу ещё  фестиваль Азербайджана...  Во вторник мне всё же удалось попасть на обед к гостеприимной семье. Тётя Женя пожурила меня за долгое отсутствие. И ты знаешь, мне здорово повезло, ребят не оказалось дома. Часть труппы с фрагментом одной из сцен спектакля повезли в город Сумгаит, и «наш» кордебалет оказался там. Мы, пообедав, поехали ко мне.  
 
СЛУЧАЙНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
 
Часов в шесть вечера раздался громкий стук в парадную дверь. Цагик, мама Рантика, открыв дверь стала отвечать на вопросы вошедшего на армянском языке. Разговор слышался с трудом,  дверь в мою комнату была закрыта.
- Вер, ты, конечно же, не помнишь мою соседку, она умерла раньше, чем ты получила эту квартиру. Ой, а какая нелепая смерть скосила её... Она собирала старые вещи с мусорных баков, плесневелый хлеб и всё приносила на кухню. Вонь стояла страшная. Мама просила её не делать этого, но она кричала на неё, обзывая чахоточной, напоминая, что это её квартира, а мы нахальные квартиранты и, чтоб убирались к чёрту! Меня ненавидела из-за того, что Рантик по уши был влюблён в меня и несколько раз делал предложение, а я, даже слушать не желала его признаний, и  не  воспринимала ни его, ни его мамашу. Кухонька-то общая и туалет. Так что частенько приходилось сталкиваться в «боях» за чистоту своего тела и держать оборону.   Тряпки и хлеб сушила на общей плите и продавала тем, кто держал свиней в сарайчиках, недалеко от дома. Раньше здесь были пустыри и люди, чтобы выжить, строили сараи и разводили там разную живность. И вот однажды она принесла стоптанные мужские парусиновые туфли и, надев их, спустилась во двор за водой к общему крану. Вода тогда не поднималась ни на второй, ни на третий, только тоненькой струйкой текла на первом этаже. Так вот, это случилось в октябре 1962-го. Шёл дождь и, Цагик, наполнив ведро водой, успела сделать первый шаг и,  поскользнулась на стоптанной резиновой подошве, упала на спину, и ударилась затылком о каменный бордюр. Однако встала в горячках и поднялась на второй этаж в свою квартиру, но с пустым ведром. Я в своей комнате была не одна, с Донарой, а сын её на работе. 
Вдруг слышим страшный грохот, выбегаем в коридор. Цагик, успев распахнуть дверь своей комнаты, лежит на пороге, а ведро с грохотом отлетело на середину комнаты. Телефона ни у кого нет, чтобы вызвать скорую помощь. Мы с большим трудом затаскиваем её в комнату и укладываем на диван. Донару посылаю к универмагу, он рядом с домом, там будка с телефон автоматом. Она вызывает скорую помощь, благо сама станция не далеко. А у меня всегда наготове шприцы, аппарат для измерения давления, фонендоскоп. Хватаю аптечку, где ампулы кофеина, кордиамина, лобелина, нашатырный спирт и к ней. Принимаю интенсивные меры для восстановления пульса, дыхания, но, безрезультатно. Делаю искусственное дыхание рот в рот, наружный массаж сердца, однако признаков жизни нет. А тут и врач с медбратом входят. Увы, им приходиться констатировать смерть. Предварительный диагноз – «Перелом основания черепа» и при вскрытии он подтвердился. Я реву белугой и Дона вторит мне. Соседи, у которых сын работает вместе с Рантиком на заводе, звонят директору завода и сообщают о случившемся несчастье. Ну, тут всё и закружилось, завертелось, ужас! Ой, прости, занесло меня не в ту степь…  Так вот, Цагик стучит ко мне в дверь и, кричит:
- Слюшай, Ленка, кэ тэбе икто-то пиришол… Открываю дверь, и вместо человека передомной появляется  большой букет красных гвоздик и следом возникает звук чувственного баритона:
- Лена джан, извини, что без приглашения, но я очень хотел видеть тебя…
- Ну, раз пришёл, заходи, будь гостем...  А сама подумала, без Донки здесь не обошлось. Посмотрела на неё, а она, как мышка притихшая сидит за столом, и ни звука. Ты, конечно,  догадалась, что это был Эдуард. Чтобы пройти в комнату с убогой обстановкой, ему пришлось наклонить голову. Помимо цветов шампанское с коробкой наборного шоколада. Я, убирая со стола конспекты книги, спросила:
- Эдик, а кто тебе дал мой адрес? Хорошо, можешь не говорить и так всё ясно. Может, скажешь о цели своего визита? Смутившись от моего допроса, он ответил:
- Лена джан, ты очень нравишься мне. Меня тянет к тебе, как магнитом. Что со мной происходит, не понимаю?! Ты просто приворожила меня и,  помолчав, добавил, прости, я приглашаю вас в кино. И ещё, прошу,  чтобы ты с Донарой приходила в театр пока мы здесь, на гастролях. Я буду вас встречать и провожать в театр… 
- О, даже так! – воскликнула я.
- Приятно слышать от артиста такие признания. А насчёт театра не обещаю, у меня просто нет времени, но мы согласны идти в кино, и посмотрела на подругу таким обжигающим  взглядом, что та невольно вздрогнула. Сейчас приготовлю чай, посидим и пойдём на восьми часовой сеанс, хорошо? И всё же, Эдик, как ты мог не пойти в театр? Это же твоя работа?
- Лена джан, ребята сказали директору, что у меня высокая температура и что тётя Женя лечит меня…  В общем, Вера, посидели хорошо, болтали на разные темы. Пили шампанское и чай с конфетами, а потом пошли в кино. После сеанса поблагодарили его за прекрасный вечер и, попрощавшись, пошли домой. Эдуард, взяв такси, уехал. Я загрызла Донку за то, что дала мой адрес, объяснив ей, что мне сейчас не до романов, тем более с приезжим танцором, который через несколько дней покинет Баку. Донара расстроилась до слёз и,  попросив прощение, сказала:
- Нет, скажи честно, Лена разве не нравится тебе Эдик? Ирка моя и я, влюбились в него, а ты так сердишься на меня…
- Ладно, - сказала я ей, - что сделано, то сделано. Забудем. Но учти, подруга, чтобы такое больше не повторялось. В поклонниках у меня нет нужды, было бы желание и время отвечать взаимностью... Однако не скрою от тебя, Эдуард не может не нравиться, среди своих друзей он заметно выделяется своей привлекательной внешностью, но повторюсь, мне ни к чему роман с приезжим на несколько дней гастролёром. Больше к этой теме не возвращаемся, понятно?
– Донара в знак согласия закивала головой… Оставалось два дня до завершения гастролей Ереванского театра Оперы и Балета им Спандиярова. Донара, придя на занятия, с сияющим лицом сообщила новость.
 
  МОРСКАЯ ПРОГУЛКА  
 
- Ленусик, администрация Бакинского театра Оперы и Балета организовывает для Ереванских актёров поездку на море. В Армении-то моря нет! Для желающих поехать заказали два автобуса, а на берегу для них устраивают шикарное угощение. Главное блюдо -  шашлыки из свежей осетрины, рыбаки сами привезут её на лодке. Вот это кайф!
- Ну, и в добрый час! Приятного им аппетита, – ответила я. - Нас это не касается…
- Ошибаешься! Все ребята бросились умолять маму отпустить меня  с тобой на море. 
- Умора! А причём я? Ха-ха- ха, возможно они уже породнили нас? А что, Доник, мы, как сёстры неразлучны с тобой.
- А я счастлива, Лена, быть твоей сестрой... Оказывается, ребята  занесли нас в список актёров. Лен, давай поедем, а? Между прочим, мама разрешила, но только под твоим контролем... 
- О-о-о, приятно сознавать, что тебе так доверяют. Конечно, Дона, тебе легче решать этот вопрос, у тебя есть какой никакой настоящий  болгарский купальник, и грудь третьего размера.  Уверена, она будет привлекать взоры мужиков, а у меня, как и у балерин, чуть ли не прыщики – первого или
нулевого размера ха-ха-ха! К тому же,  и купальник мой самоделка. Мама сшила трусики на пуговицах из синего сатина и лифчик,  потом вырезала из белой бязи две чайки и нашила их на своё изделие. Она у меня такая рукодельница, что диву даёшься...   
- Ой, так это ж красота, Лена! Представляю тебя в этом купальнике, и реакцию со стороны наших танцоров. Тебе есть чем похвастаться, да! Фигурка-то классная, не то, что моя. Талии почти нет. Тут никакой купальник не поможет…
- Ха, кушать надо поменьше, дорогая моя! Мама твоя так готовит, что трудно удержаться от переедания и результаты налицо. 
- Ладно, Лен, не нажимай на «больную мозоль». Кстати, у них-то хватает своих тощих балерин, но новенькое притягивает, как магнит...
- Хорошо, Дона, я подумаю. Слушай, скорее всего, актёров повезут в Бильгя, где кардиологический санаторий для служащих НКВД. Там благоустроенный пляж. Раздевалки, душевые, беседки и столы, а готовить застолье, скорее всего, будут повара из санатория. Бакинцы не позволят себе ударить в грязь лицом перед приезжими. Да, я уверенна, мероприятие пройдёт на высоком уровне... И ты знаешь, Вера, подумав над предложением, я решила устроить себе отдых с таким знаменитым коллективом и, безусловно, никаких эротических поползновений не могло быть на глазах администрации театра. Мероприятие назначено на воскресенье и, удачное совпадение, и оно  оказался свободным. Донка рассказала мне, как она прыгала от радости, а глаза Эдуарда выплёскивали искры восхищения и счастья, после того, как узнал о моём согласии присоединиться к ним. 
   В автобусы рассаживались шумно и весело. В том автобусе, где оказались мы с подругой, неугомонный Хачик занял два сиденья. Одно для себя и Донары, а другое -  для меня и Эдика. Хачик болтал без умолку, больше на армянском языке, иногда вставляя русские словечки. Дона частично понимала его остроты и смеялась, как и все сидящие в автобусе. Я же, уставившись в окно, молчала, молчал и Эдик. Однако он не сводил с меня горячих глаз, я чувствовала это каждой клеточкой кожи.   
Путь до посёлка Бильгя не близкий, около двух часов. Ребята угощали нас лимонадом, абрикосами, черешней и лавашем с брынзой. Вообщем, не скучали. Компания артистов интернациональная, кого только не было в ней и это ещё больше сближало всех нас.  Наконец-то доехали и стали торопливо готовиться, чтобы поцеловать волны Каспия. Плавно покачивая, как крутыми бёдрами, бирюзовой гладью, море манило нас к себе, обещая ни с чем несравнимое блаженство и мы, как сумасшедшие, с криком ринулись в его ласковые объятья. И всё смешалось и слилось воедино с ликующей красотой природы. Танцоры поднимали своих балерин, и кружились с ними, возвышая пенистые волны вокруг себя. И нас с Донарой захватил танец морской  страсти. Рядом с ней кружился Хачик, но я не выпускала её из вида, так как тётя Женя доверила свою девственницу мне. Ты же знаешь, с этим вопросом в кавказских семьях очень строго. И если не выйдет замуж, то останется старой девой, но девственницей. Около меня, раскинув руки, дельфином покачивался Эдуард, и никто не решался приблизиться к нам. Крики радости и смеха неслись к небесам, распугав всех чаек и рыб. С берега доносилась музыка, и несколько поваром из санатория колдовали у столов, расставляя разные салаты и приправы. А над стоящими в стороне мангалами  поднимался дымок от жарящихся осетровых шашлыков, и аромат их щекотал ноздри и заставлял сглатывать не прошеную слюну...  А теперь, Вера, на минутку закрой глаза и представь себе:
необъятное тёплое море, яркое солнце над ним и два красивых тела в его изумрудных объятьях. Руки парня сплетаются с руками девушки и они, переполненные кавказским темпераментом, чувствуют, как электрические искры страсти скользят по их молодым телам. Ему, двадцать три, а ей двадцать два. Ну, Вера, скажи, как устоять  от охватившей их бушующей страсти?
- Лена, – закричала Вера, - сжалься! По моему телу уже ползёт эта страсть. Я уверена, на все сто, им не устоять, ни за что!  
Но, спасает крик директора стоящего у кромки воды:
- Товарищи актёры, купальный час закончен! Прошу всех к столу! Выскользнув из рук Эдуарда, которые поддерживали меня на волнах, я устремляюсь к берегу, как спасательному кругу. А он не   мог выйти из воды, так как возмущённый фаллос никак не хотел опускать голову, требуя свои законные права быть удовлетворённым...  На берегу, обняв сияющую от счастья подругу, спросила: - У тебя всё в порядке? Рядом с тобой крутился, как хищная акула,  Хачик... 
- Лен, было так смешно, но и приятно. Нет, ничего лишнего он не позволил себе, я так счастлива! Как жалко, что они во вторник  уезжают… Вдруг за спиной слышим негромкий разговор ребят шедших за нами. Сразу узнала голос Хачика:
- Слюшайти, Эдик наш прапал! Вах, вах, вах! Точино вилюбился в Ленку! И шито будит си ним? Он жи гарячий, вай! Стол ломился от вкусной восточной кухни, а осетровые шашлыки, это настоящий деликатес. Эдик сидел рядом и ухаживал за мной, подкладывая мне в тарелку разные вкусности. Женская половина пили грузинское вино, а мужчины «Армянский коньяк *****» и холодный лимонад. Вера, такое не забывается… 
- Я думаю, подруга, чуть не подавилась слюной… Нет, всё было в норму, так как вечером у них же спектакль. В автобусе всех разморило, и уже не было слышно ни громкого разговора, ни смеха. Донара дремала, положив голову на плечо Хачика. Эдик же,  обхватив меня рукой, прижал к себе. Было надёжно и приятно. Он что-то нашёптывал мне на родном языке и даже напевал известную песню «Сирун» - «Любимая». Его шёпот и жар я воспринимала издалека сквозь дрёму...
Когда садились в автобус, я попросила водителя сделать остановку около  Универмага по Московскому проспекту, а это рядом с моим домом.  Автобус остановился и водитель крикнул:
- Лена, приехали, можешь выходить! Я вздрогнула от неожиданности и, откинув руку Эдуарда, поспешила к выходу.  Он ринулся за мной, шепча на ходу:
- Любимая, я жду тебя в театре. После спектакля мы поедем к тебе… Резко вскинув голову, я повернулась к нему и, ответила:
- Ни в коем случае! Дома я не одна, со мной мама – и, обведя сияющим взглядом всех сидящих, поблагодарила за прекрасно проведённый день, пожелав оглушительных успехов. Уже спустившись на одну ступеньку, чувствую, что Эдик не отпускает мою руку.  Строго глянув на него, спросила:
- Что ещё?
- Леночка, а в понедельник ты придёшь на проводы театра? Будут представители власти театральные деятели Республики, а потом прощальный банкет… Чтобы отвязаться от него и не задерживать автобус, ответила:
- Да, обязательно приду - и, послав Донаре воздушный поцелуй, спустилась на тротуар. Автобус тронулся, Эдик, прильнув к окну, махал рукой… Вера я знала, что ни на какие проводы я не пойду. Порыв страсти, навеянный дыханием моря и прикосновением сильных мужских рук, утих. Мысль чётко продиктовала мне:
- «Однодневный роман с гастролёром окончен. Театр возвращается в родной город Ереван. Милая, не забывай, что после развода с мужем, когда ты чуть не покончила жизнь самоубийством, прошло всего пять месяцев. Боль и  разочарование ещё не покинули твоего сердца и продолжают  напоминать о себе»...
 

АХ, ЭТО СУМАСШЕДШАЯ ЛЮБОВЬ…
 
Вторник, первое июня, занятия в медучилище закончены, и в холе вывешено расписание дат, на которые назначены экзамены. Первая дата – пятое июня. Ой, наконец-то передышка. Мне теперь не нужно после ночного дежурства бежать на лекцию, но считать себя свободной я не могла, так как, не успев нормально отдохнуть, я должна была уже в два часа дня быть в госпитале на очередной  репетиции и  только в шесть вечера вернулась домой.  Войдя в комнату, увидела изумительный букет чайных роз стоящих в вазе на столе. Мама накрывала на стол, время ужина. От удивления у меня округлились глаза, и я застыла на месте:
- Мамуля, поздравляю! Это какой такой тайный поклонник подарил тебе прелестный букет, а?! Недаром народная пословица гласит: «В тихом болоте черти водятся»! - и, рассмеявшись, расцеловала её. 
Она, всплеснув руками, смеясь, проговорила:
- Доча, ну ты и учудила! Ей Богу, ну, как ты могла подумать об этом?! Цветы принёс тебе молодой человек…
- Мам, ты о чём? Какой молодой человек и когда?!
- А вот полчаса тому назад. Высокий интересный, скорее всего армянин. Постучался и, извинившись, спросил тебя. Я ответила, что ты ещё не вернулась из госпиталя, но скоро будешь. Он протянул  букет и, сказал:
- Эти цветы для вашей прекрасной Елены! – и, ушёл. Я так удивилась! Лена, а кто это? Ты говорила, что у тебя никого нет, так как нет времени заниматься романами… Вера, я была обескуражена и не могла понять, откуда взялся  Эдуард, так как все приметы описанные мамой совпадали с его внешностью. Их театр с утра покинул наш город. Сомнение закралось в душу и я, спросила:
- Мам, а ты, случайно не перепутала, описывая внешность парня?
- Леночка, да как же так? Я ещё даже не пенсионерка, чтобы страдать старческим маразмом…
- Мам, прости, прости! Понимаешь, приметы парня совпадают с артистом Ереванского театра Оперы и Балета, что были у нас на гастролях, а сегодня с утра они все уехали. 
Мама лишь развела руками и покачала головой.
– Ладно, мамуль, не будем забивать себе головы, пойду, вымою руки и -- ужинать. 
Вер, открыв дверь, я  неожиданно ударилась головой о грудь стоящего за ней Эдуарда. Он,видимо, собирался войти. Моя голова доходила ему до подмышек. От неожиданности, я вскрикнула:
- Это ты! Откуда! Как это понимать?!
Он неожиданности, ошарашенный вконец Эдик, молча, хлопал густыми ресницами. Подошедшая мама разрядила непростую обстановку:
- Добрый вечер, молодой человек! Меня зовут тётя Зина, а вас?

- Эдуард, Эдик…  - Вот и познакомились.  Что вы стоите в дверях? Лена, пропусти гостя в комнату… А меня так и подмывало ляпнуть очередной пословицей«Незваный гость, хуже татарина», но, посторонившись, проговорила:
- Проходи, я сейчас, - и побежала приводить себя в порядок. Вернувшись в комнату, пригласила его к столу. Помявшись, он нерешительно произнёс:
- Лена джан, я хочу пригласить тебя в ресторан, а потом пойдём в кино. Умоляю, не отказывайся…
Я, молча, переваривала неожиданный визит балерона. Как, почему он оказался в городе?! Мама лукаво поглядывала на меня, отлично понимая причину явления гостя. Повисла неловкая тишина, и она не выдержала:
- Лена, ответь, принимаешь ли ты приглашение молодого человека или нет? Неопределённость хуже всего… Глянув на внезапно повлажневшие глаза Эдика, ответила:
- Я принимаю твоё приглашение, пожалуйста, подожди меня во дворе… Вера, он бросился ко мне и стал целовать руки, не стесняясь, мамы, а она лишь улыбалась. Я, отстранив его, проговорила:
- Эдик иди, а то я могу передумать, - и его, как ветром сдуло, но  успел сказать на прощанье:
- Тётя Зина, спасибо вам за помощь. Вы очень добрая женщина. До свидания! За дочку не волнуйтесь… Мне стало смешно, и в то же время я никак не могла придти в себя от его визита. Каким образом он оказался в Баку? От этих мыслей,  казалось, ещё немного неопределённости и я взорвусь! Уходя, на всякий случай предупредила маму:
- Мам, если не вернусь, значит, ночую у Донары…
- Хорошо, доченька. Удачного вечера, а парень очень интересный…  Спустившись во двор, пригласила его посидеть на скамейке стоящей среди зелёной посадки. Старушки, сидящие у подъезда, сразу же, зашушукались между собой. Ха, темой обсуждения, конечно же, была моя личность.  Эдик насторожился и не сводил с меня горящих глаз. Присев на скамейку, я тут же пошла в наступление:
- Эдуард, пожалуйста, я жду объяснений. Что значит твоё присутствие в городе, когда я точно знаю об отъезде театра? Я думаю, что твоё явление, так сказать, продолжение спектакля, но в другом формате, драматическом, не так ли?
- Лена джан, зачем ты так строго говоришь? Разве ты не поняла, что я сразу влюбился, когда увидел тебя, и уже не знаю, как буду жить без тебя?! - О-о-о! Как романтично! И правильно говорить нужно так - «Я влюбился в тебя с первого взгляда». Понятно, здесь национальные издержки знания русского языка... 
- Любимая, я умолял директора и режиссёра дать мне три дня за счёт будущего отпуска, чтобы решить вопрос о нашей жизни... 
- Даже так?! Прекрасно! И что ты предлагаешь?
- Любимая, не надо смеяться. Я не знаю, что со мной происходит? Почему я полюбил тебя? Я готов пойти на всё, только быть рядом с тобой…
- Эдуард, ты меня удивляешь! За три дня ты хочешь решить этот вопрос? Недаром в разговоре между собой ребята говорили, что ты очень горячий и можешь натворить ошибок. Они беспокоились за тебя...
- Да, мы очень дружим и помогаем друг другу. Лена джан, ты  прости меня, может я сказал что-то не так. Я же не русский и не могу правильно говорить, но чувствую сердцем, что я тоже нравлюсь тебе, я почувствовал это там, на море. Мне, кажется, мы всегда будем вместе…
- Вера, видя его пылающие глаза и от волнения дрожащие руки, я подумала, а почему нет? Быть может Судьба решила сделать мне щедрый подарок после неудачного брака? Он действительно нравился мне и не только мне, но и Донаре, и её сестре Ире, которые, вздыхали по нёму. Однако Эдуард был предельно вежлив с ними и, не более того…  Однако основной причиной недоверия и сдержанности к нему, его место жительство - Армянская ССР со столицей Ереван. Но, если парень ради любви пошёл на такой «подвиг», то стоит подумать о его предложении, тем более что нас связывала безграничная любовь к театру, но не торопится с решением. Всё не так просто…  Помолчав минуту – другую, ответила: 
- Эдик успокойся. Не будем бежать впереди паровоза, надо хорошо подумать, прежде чем принимать такое важное решением, а сейчас я согласна провести с тобой вечер. Поехали в город, там, на месте, решим, куда нам пойти…  Он вскочил и обхватил меня так крепко, что я, задыхаясь, еле смогла выговорить:
- Осторожно, задушишь! Ослабив объятья, впился в мои губы жарким поцелуем, да так, что оба стали задыхаться от охватившей нас страсти. Опомнившись, слегка оттолкнула его и, прошептала:
- Эдик, перестань! Кругом соседи! Могут увидеть, стыдно! – и мы, спешно покинув зелёный приют, поймав такси, помчались в город. По дороге Эдик, сказал:
- Лена джан, я не знаю вашего города, скажи, в каком ресторане ты  хотела бы посидеть?
- Ну, возможно в «Гёй – Гёль»? - и водитель, услыхав название,  остановил у входа в этот ресторан. Будничный день, понедельник, и потому оказалось много свободных столиков. Эдик заказал Шампанское и коньяк «Арарат», но я тут же предупредила его, что не пью крепких напитков, а тем более смешивая с шампанским, и он отменил коньяк. Официант разлил по бокалам холодное искристое «Советское Шампанское», стоящее в ведёрке со льдом и пожелал нам прекрасного вечера. Конечно же, он заметил, что мы не сводим глаз друг друга, и остальной мир перестал существовать для нас. Вера, надо отметить, кухня там отличная, так что трапеза проходила на высшем уровне... Вера, горя от нетерпения, спросила:
- Лена, а ты не узнала, у кого же он остановился? Ведь кроме  Донары у него нет знакомых в Баку? Слушай, а может он рассчитывал остаться у тебя, но присутствие тёти Зины смешало все его планы?
- Ты знаешь, я не сразу догадалась спросить его об этом. Шёл одиннадцатый час и я, захмелевшая, подумала о возвращении домой. Вот только тогда и  спросила его: 
- Эдик, ты, конечно же, остановился у тёти Жени? Теперь ты один желанный гость в этой шикарной квартире...
- Нет, любимая, ответил он, я снял номер в гостинице «Бакы», что напротив «Детского Мира».
- Да-а-а?! – удивлённо вскинув брови, протянула я.
– Однако это дорогое удовольствие товарищ артист!
- Лена джан, ты не представляешь, какие у меня преданные друзья! Как они переживали за меня, видя, что я схожу с ума от любви, и решили помочь мне… 
- Теперь понятно то-утверждение, которое ходит в народе – «Кавказская дружба крепче стали»… От ресторана до гостиницы всего пятнадцать минут ходьбы. И вот мы в холле. Регистраторша, подавая ключи, недовольным взглядом шарила по моему лицу и фигуре.  Затем, строгим голосом надзирателя, предупредила:
- Посещение до одиннадцати часов. Не советую нарушать распорядок советской гостиницы...  До одиннадцати оставалось полчаса. Мы поднялись на второй этаж и Эдик, открыв дверь в номер, проговорил: 
- Ой, солнышко, забыл у дежурной взять пакет, его для меня оставили ребята. Располагайся, через минуту вернусь… Вошёл в номер, сияя от счастья, с бутылкой грузинского вина.  Я сидела на диване и вдруг, в какой-то момент меня сковало напряжение, и сквозь бурлящие пузырьки шампанского в голове промелькнула  беспокойная мысль: "Лена, что ты тут делаешь?! Не будет ли очередной ошибкой твоя близость с незнакомым человеком? Он временный гость, остановись пока не поздно!" Резко поднявшись, тряхнула золотистыми прядями волос и, сказала:
- Эдик прости, но я передумала оставаться. Поступок свой считаю  легкомысленным. Я пошла на поводу природного зова – и, направилась к двери... 

ВЗРЫВ НЕОБУЗДАННОЙ СТРАСТИ
 
От неожиданности Эдуард застыл на месте, держа в руках бокалы с вином. Метнувшись к столу, поставил их обратно и, одним балетным прыжком, закрыл собой дверь. Рухнув на колени, крепко обхватил  за талию и прижался к моей груди.    Голова и плечи его как-то подозрительно стали подрагивать. Я ужаснулась от мысли, что такой сильный красивый парень плачет у моих ног. Я приподняла его вихрастую голову и стала целовать мокрые от слёз агатовые глаза и губы. Ураган  страсти закружил нас. Не помню, как оказалась обнажённой, прижатой к его торсу и, как он, со стоном, вошёл в меня. Тело моё трепетало в его руках, как пойманная птица, и выгибалось, подставляя для поцелуев маленькие нежные груди с торчащими сосками. Он сходил с ума, поочерёдно впиваясь поцелуями то в грудь, то в губы, и кружился со мной в танце сумасшедшей любви...
Вера, вскрикнув, схватилась за сердце:
- Ой, Ленка, ей богу, ты меня убьёшь! Пощупай пульс! Ну, убедилась? Уже за девяносто! Да и трусы стали мокрыми. Вай, вай, какую любовь дарили тебе мужики, с ума сойти!
- Всё подруга, не буду продолжать, раз ты так реагируешь на мои воспоминания... Сложив молитвенно руки, она прошептала:
- Ленок, прости, прости! Но я умру от любопытства, если ты не расскажешь до конца про эту сумасшедшую историю любви…
- Вер, а меня тоже возбуждают мои эротические воспоминания. Наш южный темперамент не задушишь, не убьёшь ха-ха-ха! Ладно, прощаю! Давай выпьем вина для полного кайфа. 
- Согласна, передышка необходима…
- Я хочу рассказать тебе историю аналогичную моего случая. Когда училась в мед училище на курсах военных медсестёр, со мной в одной группе находилась очень вальяжная белокожая аппетитная азербайджанка, Фрянгиз, ну, настоящая ханум! Так у неё состоялась свадьба. Мы, молодые девчонки, девственницы, окружив её, расспрашивали о брачной ночи. Так она сказала:
- Ой, девочки, я чуть с ума не сошла. Муж не давал мне спать, по семь раз за ночь совершал половой акт, и так три ночи подряд. Хорошо, что я взяла больничный.  Ой, мы так смеялись, но она была очень аппетитной девушкой с пышной грудью, не то, что мои прыщики первого размера. Я не представляла её в роли медсестры. Зачем понадобились ей вечерние курсы, не знаю? Муж всё равно не разрешил бы ей работать. Ревность его зашкаливала до небес. Ой, если мне не изменяет память, она так и не окончила курсы...  Отвлеклась, но, почти тоже самое происходило и со мной. Эдик то садился на стул, то ложился на кровать, не выпуская меня из своих объятий и, не переставая, шептал:
- Люблю, люблю, люблю! Леночка схожу с ума от красоты твоего тела! От твоей белоснежной шёлковой кожи! Ты моя Венера!
- Лен, с ума сойти! – не выдержала Вера.
- Именно так, подруга. Целовал каждый сантиметр тела, начиная от пальцев ног и дальше, но побить рекорд мужа Фрянгиз он не сумел, но и четырёх раз было более чем достаточно сопровождаемые восторженной прелюдией. В один из моментов нашей близости, я отключилась, и  заснула в его объятьях. Сколько времени прошло, не знаю. Сквозь сон вдруг чувствую его прикосновение и тихий шепот прямо над ухом:
- Любимая, просыпайся! До восьми мы должны покинуть гостиницу, а то дежурная получит выговор, и её уволят за нарушение Советского закона…  Еле открыла глаза, он, подняв меня на руки, понёс в душ, и под тёплыми струями опять вошёл в меня, захватывая в рот то одну, то другую мои маленькие торчащие груди вместе с водой. От стонов и криков исходящих при оргазме я даже охрипла, но и у него на плече остались следы моей неуправляемой страсти - укусы дикой кошки. Он подставлял плечо, чтобы заглушить мой крик, на который могла прибежать дежурная по коридору. Наконец-то мы привели себя в порядок и, без пятнадцати восемь, до начала другой смены покинули гостиницу. Дежурная регистраторша,  улыбаясь, помахала на прощанье рукой.
- Ой-ёй-ёй! – прижимая руку к груди, простонала Вера.
– Я представляю всю эту картину и тоже умираю…
- Может вызвать скорую? Диагноз – угроза смерти от сексуального перевозбуждения ха-ха-ха! Вер, ну ты даёшь! Значит, кипят в тебе гормоны страсти. А что, в 37 ещё рано сдавать позиции и, улыбаясь, продолжила:
- Эдик предложил зайти в чайхану, взбодриться, но я отказалась, сказав: - Только домой...
Остановив такси,  он подвёз  до дома и, не выходя из машины, сказал:
- До вечера, любимая… У него оставались ещё два дня и две ночи. Из будки телефон автомата позвонила в госпиталь в своё отделение и предупредила старшую медсестру, что из-за высокой температуры не смогу выйти на дежурство. Она похвалила меня за своевременное предупреждение, так как могла своевременно организовать замену мне. А я, добравшись до кровати, уплыла вместе со своей любовью в морскую даль, за горизонт. То же самое сделал и мой возлюбленный. Днём он зашёл в гости к тёте Жени. Семья собиралась обедать и, увидев его, от неожиданности ахнули! Оказывается, никто из ребят не обмолвился ни словом о решении друга остаться в городе из-за сумасшедшей любви.  Вера, не буду утопать в подробностях повторяющейся огненной бушующей страстью двух следующих ночей, но они стали немного мягче, бережнее…  
Вечером второго дня пошли в Музыкальный театр на спектакль «Сильва», оттуда на бульвар  поужинать в знаменитом кафе «Садко» стоящем на сваях прямо в море. Ты была в нём? Ох, красотище! Потом пошли в гостиницу, где провели ночь, наполненную не угасающей страсти... 
На другой день, после отдыха встретились днём. Посетили музей «Низами», зашли в ГУМ, где в ювелирном отделе Эдуард купил мне в подарок янтарный кулон в красивой серебряной оправе на цепочке и янтарный браслет, изделие Латвийской Ювелирной фабрики. Посидели в ресторане, выпила немного коньяка. Кода направились в гостиницу, предупредила, что на  ночь не останусь, так как в шесть утра он должен быть на вокзале, а мне к восьми на работу. Ему ничего не оставалось делать, как согласиться.  Прощальные три часа провели, не отрываясь друг от друга и, в половине одиннадцатого вечера покинули «любовный ковчег». Сидя в машине, он уже не обращал внимания на водителя и, не размыкая рук, продолжал покрывать меня поцелуями. Водитель, поглядывая в зеркало, цокал языком и качал головой. А когда остановился, сказал:
- Ай, красавица, как он любит тебя! Будь счастлива!
-  Спасибо, - ответила я, и поспешила домой. На этой же машине Эдик вернулся обратно. Оказывается, он неплохо, по тем временам, платил то одной, то другой дежурной за нарушение Советского режима…  
- Да, Ленка, высший пилотаж! Сумасшедшая любовь! – с томным вздохом промолвила она.
– Слушай, а почему Эдик не купил серьги? Был бы полный комплект…
- А у меня в то время мочки ушей не были проколоты. Я пользовалась только клипсами. К каждой сумочке, к платью, к блузке или обуви подбирались клипсы, у меня был целый набор.
- Тоже неплохо. Лен, а что вы решили о ваших дальнейших отношениях?  Да, а как он мог решать вопрос без родителей? Ты же знаешь наши кавказские законы, и слово родителей значит всё! Эдик говорил о совместной жизни, значит, имея в виду женитьбу, не так ли? - Понимаю. Папа Эдуарда, как и мой, погиб на войне. Мама страдала заболеванием сердца, и в шесть лет Эдик остался один. Воспитывался в семье дяди, директора школы. При школе организовали танцевальный кружок, который вёл балетмейстер из оперного театра. Он-то и обратил внимание на мальчика с длинными ногами, который на лету повторял  танцевальные Па. Когда поступил в хореографическое училище при театре Оперы и Балета, ему выделили комнату в общежитии принадлежащего театру. Комната на двоих. В общежитии проживают его друзья и те артисты, которые попадали в театр по распределению из других Республик Советского Союза.
Безусловно, мы обсуждали вопрос брака, но, как-то мимоходом. Бешеная страсть не давала возможности сосредоточиться. Кроме того, всё упиралось в мою учёбу и за пять минут или два дня решить этот вопрос было невозможно.  
Эдик, сказал:
- Лена джан, солнце моё, будем на связи. Я буду посылать тебе телеграммы с вызовом  на переговорный пункт. Дома, используя свои связи и связи друзей, я решаю вопрос твоего перевода в Ереванское мед училище…
- Откровенно говоря, Вера, при моей загруженности ездить на центральный переговорный пункт из нашего посёлка Монтино, отнимало немало времени. Мы же готовились к Республиканскому фестивалю, но любовь звала, манила к себе, сметая все преграды на своём пути...

    *  *  *

ПОДГОТОВКА К ПОЕЗДКЕ В ЕРЕВАН…
 
 Летняя сессия, очень серьёзная, началась пятого июня. От неё зависел переход на третий курс, и мы с Донарой с головой окунулись в их подготовку. Надо было сдать четыре экзамена до двадцатого июня, а двадцать пятого июня начинался - третий Республиканский Фестиваль Молодёжи Азербайджана! Он должен был проходить в центральном парке офицеров. А на двадцать седьмое июня было назначено награждение лауреатов дипломами и медалями. И в честь такого события намечался большой праздничный концерт с участием Морского Ансамбля песни и пляски Каспийской флотилии, и коллективов художественной самодеятельности, занявших призовые места. А на первом месте был наш коллектив! Можешь представить себе моё состояние? Экзамены, репетиции, работа, я разрывалась на части... 
Я попросила Эдика не вызывать меня на переговоры, а писать письма, но он стеснялся из-за плохого русского. Да и я умудрялась ставить знаки препинания, где мне только вздумается, за что и получала заниженные оценки. Я успокоила его, сказав, что не обращаю никакого внимания на ошибки, главное уловить смысл того, что он хочет сказать. Эдик послушал меня и стал посылать письма, переполненные одними и теми же словами: 
- Люблю, люблю, люблю! Не могу и не хочу жить без тебя!!!
В письме я  сообщила ему, что с пятого июля возьму законный отпуск. Он тут же прислал срочную телеграмму с вызовом на переговорный пункт и сказал мне:
-  Как только ты, Лена джан, получишь отпуск, тут же дай телеграмму, с какого числа, хорошо? Я тут же вышлю два авиабилета на самолёт Баку – Ереван для тебя и Донары, с приглашением в гости к нам на три недели. Любовь моя, я жду!
Я, в состоянии эротической эйфории пишу заявление об очередном отпуске с пятого июля 1962 года, но с дополнительной неделей за свой счёт и, после подписи зав отделением, бегу в отдел кадров. Начальник  кадров, майор Неверов, прочитав моё заявление, даёт категорический отказ: 
- Громова, дополнительные дни за свой счёт, не положено, только по установленному закону – две недели.  Тут же, не выходя  из кабинета, пишу заявление об увольнении с пятого июля по собственному желанию... Вера, схватившись за голову, простонала:
- Ленка, и ты могла пойти на такой риск? Ты же ещё не знала, состоится твоё замужество или нет?! Вы были знакомы всего три дня! Ужас! Потерять работу, где на тебя чуть ли не молятся, нет, до меня не доходит, прости… 
-  Ну, что поделаешь, вот такая сумасшедшая любовь в сети, которой я попалась, и она прожигала меня насквозь. Майор Неверов тут же звонит в центральный филиал госпиталя, а их у нас три, замполиту полковнику Гребченко, и докладывает обстановку. Тот требует передать мне трубку, и я слышу грозный командирский окрик:
- Громова, ты что творишь?! Сошла с ума?! Мы готовимся к смотру  художественных коллективов военного округа назначенный на сентябрь, а ты решила нас подвести?! Никак не ожидал от тебя. Нет, мы вынесли благодарность всему коллективу за победу на Республиканском фестивале, взяв три медали, но, пойми, очередной смотр художественных коллективов играет немаловажную роль для нас, а ты хочешь сорвать подготовку к нему? Кроме того, ты забыла, что десятого июля у нас концерт для всего коллектива  госпиталя, включая и филиалы, где мы будем вручать вам грамоты и премию от профсоюзной организации. Да, и ещё, тринадцатого у вас выездной концерт в Насосную - лётную часть. И как понимать твою выходку с расчётом, а? И это после того, как мы шли тебе на все уступки, ради твоего таланта «Ведущей» художественной самодеятельности госпиталя?
- Вера, меня охватила дрожь. Я понимала, что поступаю некрасиво, недостойно, но, чуть не плача, проговорила:
- Простите, товарищ полковник, но я очень устала за прошедший год и прошу немногое-- дополнительную неделю отпуска за свой счёт. Однако закон не позволяет дать мне эту неделю, поэтому я вынуждена рассчитаться, так как уезжаю на отдых в другую Республику. Товарищ полковник, даю вам честное Комсомольское, что обязательно вернусь. Я не подведу ни вас, ни коллектив. У меня подготовленный репертуар, и в нём нет заметных  изменений... Минута молчания, потом, послышался глубокий вздох и, приговор:
- Чёрт с тобой, Громова! Куда ж деваться? Поверю тебе. Скажи майору, пусть подпишет заявление и внесёт запись в трудовую книжку – «Уволена с пятнадцатого июля 1962-го по собственному желанию» тебе ясно?
- Да, товарищ полковник, ясно! Большое спасибо!
- Лен, ну, ты даёшь! С ума можно сойти! – воскликнула удивлённая Вера. - Ну, вот такая я, бедовая дэвушка, как говорил Хачик…  Из госпиталя сразу же еду к Донаре, но сначала захожу в почтовое отделение, что в её доме на первом этаже, и посылаю Эдику срочную телеграмму, в которой указываю дату отпуска... Бегу к подруге и сообщаю ей сногсшибательную новость, но лицо её печально, в глазах блестят слёзы.  Дона, что случилось, выкладывай?
- Лена, Эдуард прислал письмо маме, в нём он сообщал, что коллектив кордебалета, живший у нас, приглашает меня в гости вместе с тобой и просят маму дать разрешение на мою поездку. Но, мама, ни в какую. Она об этом даже слышать не хочет, вот такие новости у меня. У неё только одна забота, как выдать меня замуж девственницей и поэтому жёсткий контроль с её стороны. Вон и Ирка никак не находит подходящей кандидатуры, а ведь учится в Университете, а она старше меня на три года…  На первом этаже, когда идёшь к нам, ты проходишь мимо квартиры, в которой живёт дядя Сурен. Так его племянник, Левон, проживающий в Закаталах, учится заочно в педагогическом институте и в сентябре приезжает на сессию. У него серьёзные проблемы со зрением, но я тоже в очках, но только когда читаю или пишу, ты же знаешь. Так мама постоянно шепчется с ним. Я думаю, они хотят нас сосватать, а я ни разу не видела этого Левона. Отец его директор Центрального мукомольного комбината в Закатальской области, так что и денежки там крутятся немалые…  Ленок, умоляю, поговори с мамой, может она переменит своё решение? Ой, как хочется поехать в Ереван! Ведь я, за всю  свою жизнь ещё нигде не бывала! Уговори маму, и слёзы, не удержавшись, покатились по её щеке. 
- Доник, родная моя, только нюни не распускай! Можешь представить себе, какой решительный шаг я предприняла, чтобы получить отпуск с дополнительной неделей за свой счёт. Видишь ли, а закон не позволяет, так я взяла расчёт, вот так подруга. Это ты, свободная птица и живёшь, как у Христа за пазухой, ни в чем, не нуждаясь, а я с детства переносила одни невзгоды. Ладно, не будем ворошить прошлое, надо бороться за настоящее. Мама, когда вернётся?
- Она с утра поехала на базар и уже должна вернуться. Лен, ты правду говоришь о расчёте? Вай, вай, какая ты смелая! Вдруг со двора слышим крик:
- Дона, доченька, спустись, помоги занести покупки!  - и мы бросились на помощь.  
Проходя мимо сидящего на скамейке пожилого мужчины, тётя Женя поздоровалась: - Добрый день Сурен джан! Как здоровье? Давление снизилось? Участковый врач приходила? - Да, приходила. Спасибо  Женя джан за доброту и заботу. Видишь, как страшно остаться на старости лет одиноким, особенно мужчине. Не думал я, что моя Седа, так рано покинет меня…
- Что поделать, все мы смертны… Сурен, позже я занесу тебе овощи и фрукты. Держись! А мы с Донарой, поднявшись в квартиру, уже раскладывали покупки. Запахло наной, рейханом, кинзой, и другой зеленью, без которой не обходится ни одна кавказская кухня.
- Девочки, вы уже управились? Молодцы! – похвалила нас тётя Женя.
– Поможете перебрать всю зелень работа-то не тяжёлая, но забирает уйму времени… Переглянувшись с подругой, хором ответили:
- Конечно же, поможем, у нас каникулы!
- Леночка, обратилась она ко мне, я очень благодарна тебе за то,  что ты помогла моей дочери сдать экзамены. Правда в её зачётке почти все тройки, но, главное, она перешла на третий курс. Не знаю, как отблагодарить тебя?
- А я знаю, - крикнула Донара.
– Мам разреши мне поехать с Леной в Ереван. Она, ради этой поездки уволилась с работы! Представляешь, какая любовь у неё с Эдиком?! Я не могу поверить, что такая любовь существует! Тётя Женя со вздохом устало опустилась на стул и, глядя на меня, спросила:
- Лена, это правда, что ты ради Эдика взяла расчёт? Вы же с мамой еле сводите концы с концами? Ой, какой большой риск ты взвалила на свои плечи! Удивила! Такая умница, и вдруг, такой необдуманный шаг… Ты же ещё не знаешь ни его, а тем более его родных. Интуиция подсказывает мне, что они не позволят вам соединиться в браке и, весомая причина в том, что ты была замужем. Я понимаю, детство твоё прошло в детском доме, и ты могла не знать строгих кавказских обычаев... 
- Ошибаетесь, Женя, я коренная Бакинка и, благодаря своему окружению, людям разной национальности, впитала в себя эти знания и обычаи, и замуж вышла девственницей... Брак оказался неудачным только из-за бытовых условий. Муж никак не хотел жить в одной комнатке с тёщей, и, как не горько мне сознавать это, его можно понять, а родителей у Эдуарда нет. У него лишь дядя, директор школы, и тётя музыкант, по классу  фортепьяно, преподаёт в консерватории...
- Ну, хорошо... Допустим, я дам согласие на поездку дочери, но только под твою личную ответственность. Она должна вернуться девственницей, так как на сентябрь месяц намечено её обручение с племянником Сурена. Лена, я говорю серьёзно, после возвращения из Еревана я поведу её к гинекологу.
- Вай, какой ужас! Стыдно слышать такие слова от матери, - качая головой, проговорила Вера.
- Нет, ты не представляешь, Вера, каким стало лицо Донары. Мертвенная бледность покрыла смуглое её лицо. Задрожав, она разрыдалась. Я, обняв её, прижала к себе и, укоризненно посмотрев на тётю Женю, поговорила:
- Тёть Женя, никак не ожидала от вас. Разве можно так не доверять своей дочери?! Она итак несчастна. У неё до сих пор нет парня, а ей уже  двадцать четыре года! Она не знает, что такое ЛЮБОВЬ, которая сметает все преграды и несёт тебя к звёздам…
- Лена, успокойся. Не забывай, ты была замужем, поэтому находишься на другой ступени, а дочь моя, как ты правильно заметила, не встретила ещё свою судьбу, поэтому она обязана  строжайшим образом соблюдать наши национальные обычаи. Я опять повторю:
- Я дам согласие на её поездку, но только под твою ответственность, договорились?
- Да! – крикнула я, - договорились! Мы с Донкой бросились целовать её, однако в душе остался осадок горького разочарования...   Донара сияла от счастья. Мы быстро перебрали всю зелень и я, попрощавшись, ушла. Выйдя на улицу, опять зашла в почтовое отделение и дала телеграмму:  «Эдик, передай ребятам, что тётя Женя отпускает Донару в Ереван вместе со мной, отпуск с пятнадцатого июля».
 Через три дня получаю заказное письмо, в котором лежат два авиабилета на семнадцатое июля 1962 года. На подготовку остаётся один день. Тщательно подбирала гардероб, укладывая в чемодан. Ранним утром семнадцатого, мы уже сидели в автобусе и мчались в аэропорт. Провожала нас Ира со своей подругой, ровно в двенадцать, мы взмыли в небо!  
 
ЗДРАВСТВУЙ ГОРОД ЕРЕВАН – СТОЛИЦА АРМЕНИИ!  
 
Мы только вошли в зал аэропорта, как тут же я оказалась в объятьях Эдуарда. Встречали нас, кроме Эдика, Гарик и Хачик. Они по очереди чмокнули Дону в щёчку и закричали:
- С приездом Дона джан и Лена джан! Дабро пажалавать ви наш древней горад Ериван!!!
Оттолкнув легонько Эдика, я, вместе с Доной, крикнула:
- Спасибо!
Ребята подхватили наши вещи и мы, смеясь и перебрасываясь словами, двинулись к выходу. Подошли к автостоянке и Эдик  подвёл нас к «Москвичу» канареечного цвета и, распахнув дверцу, сказал:
- Девушки, садитесь! А Гарик с Хачиком укладывали чемоданы в багажник.
- Вах, - воскликнула я, - какой сюрприз! Эдик, чья это машина?
- Машина папы Гарика. Он имеет три ордена Славы ВОВ и государство вне очереди выдали ему машину, такой вышел указ. А Гарик тут же прошёл курс  вождения и получил права водителя. Когда у него будет свободное время и выходной день, он будет возить нас на экскурсии по историческим местам Армении… - Ой, как здорово! – воскликнули мы с Донарой и захлопали в ладоши.  Хачик сел на переднее сиденье рядом с Гариком, а мы втроём устроились на заднем сиденье. Одной рукой Эдик прижимал меня к себе, а другой, достав плетеную корзинку с фруктами и пирогами, сказал:
- Пожалуйста, угощайтесь, думаю, что вы успели проголодаться, пока были в дороге… Хачик, развернувшись в нашу сторону, протянул бутылку лимонада и стакан, сказав:
- Кушайти, кушайти, дэвушки, ни стеснятеся…
Засмеявшись, мы поблагодарили за угощение.  Машина притормозила у парадного входа гостиницы «Москва». Выйдя из машины, Эдик подал мне руку, а подбежавший Хачик помог Донаре. Мой «телохранитель» не отходил от меня, и работу грузчиков выполняли его друзья. Поднявшись на третий этаж,  мы вошли в снятый для нас двухместный номер. Посередине комнаты стоял уставленный разной едой и напитками стол.  Поставив чемоданы, Гарик с Хачиком сказали:
- Дэвушки, пака! Ми бистро идти в театр и, что-то сказав Эдику на своём  языке, вышли из номера. Тяжело вздохнув, Эдик сказал, обращаясь ко мне:
- Любимая, я должен бежать на репетицию. Не обижайся. Устраивайтесь и отдыхайте. Как освобожусь, прибегу…
- Ради Бога, Эдик, что значит «не обижайся»? Работа на первом месте. Я провожу тебя… Выйдя коридор, он так крепко обхватил меня, и с такой силой впился в мои губы, втянув их в свой рот, что я чуть не задохнулась.
- Лена джан, солнце моё, я умираю! – осипшим от страсти голосом прохрипел он...
Немного отстранившись от него, облизывая опухшие губы, сказала:
- Пожалуйста, Эдик, иди! Ребята ждут, - и, с трудом переставляя ноги,  он направился к лифту. А мы с Донкой включили музыку и, выпив по бокалу вина, закружились в танце. 
- Вера, танцуя мы, смеялись и, кричали:
- Да здравствует СВОБОДА!  Мне-то грех жаловаться на её отсутствие, но подруга моя точно птица выпорхнула из клетки. Она ещё до конца не верила, что это чудо происходит с ней. Спрашиваю её, Дона, ну кто тебе больше нравится Хачик или Гарик?  
Она:
- Конечно же, Гарик, но, я чувствую, что никто из них не воспринимает меня как девушку, в которую можно влюбиться. Каждый из них называет меня – сестра. Лен, ну как стать красивой? – и глаза её заблестели от слёз. Я тут же приструнила её. 
- Дона не забывай, что у тебя намечается обручение с Левоном. Понимаю, о любви говорить рано, вы ещё незнакомы, но, моя дорогая, не забывай, что я отвечаю за сохранность твоей девственности, смотри, не подведи меня… Вера, прослушав все новости, спросила:
- Ну и, как и где вы с Эдиком будете отдаваться любви, когда рядом посторонний человек? Нет, она-то с твоих слов очень близкая подруга, но всё равно, помеха вашим медовым дням. Не понимаю, зачем ребята так настаивали на её приезде, и Эдик почему-то  принимал в этом участие…
- Да, ты права, я тоже думала об этом, но он сказал, что они очень благодарны за оказанное гостеприимство семьи Газиян, поэтому решили вложить средства в один общий котёл, так легче нести расходы и пригласить «сестру» Донару.
- Понятно... Но, понятно и то, что ваша любовь могла пострадать…
- Вер, я старалась не зацикливаться на этом вопросе. Сама себе сказала: "Пусть будет так, как решит Судьба. От неё не уйти и не скрыться…"
 Мы приняли душ и вконец разомлевшие легли спать.  Дона как-то сразу засвистела носом, да и я начала улетать, однако ночник на всякий случай не выключала. Вдруг слышу тихий стук в дверь. В розовой комбинации, отороченной кружевами, босиком я тихонечко подошла к двери и, не спрашивая даже кто там, открыла её. Не успела опомниться, как обжигающий поцелуй захватил мои губы, а сильные руки,  подхватив, понесли на ложе любви. На ходу, задыхаясь, прошептал на ушко:
- Любимая, умоляю, только не кричи! Кусай меня до крови, я всё стерплю, лишь бы Донара не проснулась… Я прошептала в ответ:
- Не волнуйся, я шарфик положу на плечо… Сорвав с себя одежду, а с меня  комбинацию с трусиками, бросил всё на пол, и мы полетели в Космос... 
- Обалдеть! – выдохнула Вера.
– А как же с нарушением советского закона? Неприступность советской гостиницы в неурочное время?
- Ой, я умоляю, а то ты не знаешь кавказские обычаи? Деньги! Деньги подруга откроют любую дверь, а тем более там, в его родном городе. 
- И когда же он ушёл от тебя?
- А он и не собирался уходить. Не выпуская меня из объятий, мы так и заснули в пятом часу утра. Донара спала так крепко, что создалось ощущение - мы одни в этом сладострастном жгучем мире. И, не уставая, пили напиток любви, следы которой оставались на обнажённых плечах Эдуарда, но не яркие, так как я, помимо защиты, старалась сдерживать себя.
- Бедный, бедный Эдик! Лен, ну, что потом? Дона-то проснулась и увидела вас. Боже мой, представляю её реакцию...
- Ошибаешься, дорогая соседушка! Как раз всё прошло тихо и спокойно. Она приняла душ, привела себя в порядок, заварила чай и, вроде бы нечаянно стукнула чайной ложкой о край чашки. Эдик сразу же приподнял голову и, обернувшись пледом, которым мы были укрыты, схватил с пола вещи и в два прыжка оказался в душевой. А я, ха-ха-ха, лежала, как обнажённая маха на полотне Рубенса. Не переживай, Донаре не привыкать к моей наготе, мы с ней не раз ходили в баню, она недалеко от её дома, не то, что наша, Монтинская, ехать к ней на автобусе или трамвае.  Вера, мы с Донкой закатились от смеха. На часах полдевятого и в любую минуту могли придти ребята. С планами на грядущий день мы не были знакомы. Дона надела на меня комбинацию, и я стала дожидаться своей очереди в душ. Минут через десять появился высокий, длинноногий парень, с мокрыми чёрными вьющимися волосами, прижав руку к сердцу, отвесил земной поклон и, выставляя ряд жемчужных зубов в широкой улыбке, промолвил:
- Доброе утро дорогие девочки! Как я счастлив вновь видеть вас!
– Мы рассмеялись. Теперь и я, подхватив вещи, побежала в душ. Вер, когда я вышла из душевой, раздался стук в дверь. Открываю, на пороге Гарик с Рубеном, нагруженные пакетами с продуктами.
- Ой, куда столько?! Забыв поздороваться, воскликнула я. Холодильник-то маленький!
- Ничиво, как ныбудь помэстым, - ответил Рубен. А ми, Лена джан,  для чаво? Кампанья  бальшой надо всех кушыть… Переглянувшись с Донкой, мы прыснули со смеху.
- Это очень страшно и опасно, Рубен джан, всех кушать, - смеясь, сказала я.  А у стола, придвинутого к дивану, хлопотали Эдик с Гариком. Донара спросила:
- Ребята, а где Хачик?
- У ниво праблэм  с систра, - ответил Рубен.
– Он панёс её на музикалну школ, там икзамин нужна давать…
- Понятно, ответили мы... Завтрак проходил шумно и весело. В номер вошла уборщица, Эдик, подойдя к ней, что-то сказал и положил в карман фартука денежку. 
- Дэвушки, подал голос Гарик, счас мы едем на экскурсю в «Матенадарам» - музэй дрэвних рукапись. Там очень интэрэсно. Так что сабыраемся…
- Лен, а что Эдик? – смеясь, спросила Вера.
- Как что? Сидел рядом и умудрялся завтракать одной рукой, а другой прижимал меня к себе. Как же, а вдруг украдут его сокровище? Вера, честно  признаюсь тебе, я никогда не считала себя красивой. Симпатичная, стройная девушка, каких много вокруг. Почему мужики оставляли свои глаза на мне? Непонятно...
- Ой, Лен, не прибедняйся! Ни в нашем дворе, ни в соседнем нет девушки равной тебе, поэтому наши парни всегда провожают тебя глазами... 
- Спасибо тебе за комплимент... Вот так, Вера, начался наш бурный насыщенный разными мероприятиями отдых. А сеансы секса, которые тебя волнуют, проходили с перерывами, как складывались обстоятельства. Тут мы были бессильны… Мы были на концерте выпускников консерватории. Слушали оперу «Аида» и «Кармен». Солистка Зара Долуханова, Заслуженная Артистка Армянской ССР и Заслуженная артистка СССР. После спектаклей, проводили время среди артистов, дирижера, режиссёра и художника. Допоздна засиживаясь в театральном буфете. Художник написал мой портрет в подарок Эдику. Другие фотографировали нас.  Боже мой, Вера, а как Эдуард танцует испанское болеро! Не передать словами. Испанский танец и танго вызывают во мне прилив страсти, я так чувствую и остро воспринимаю эту музыку. Случались и смешные казусы. Когда смотрели балет «Спартак», в сцене вакханалии, где танцоры пьют вино, обнимая и целуя  девушек, мой возлюбленный, разлёгшись на лежанке, не принимал никакого участия.  После спектакля возмущённый режиссёр накинулся на него:
- Эдик, что это значит? Ты на работе или в бане?! Что за недостойное поведение актёра во время спектакля?! Изобразив раскаяние на лице и, виновато сложив руки на груди, Эдуард, сказал:
- Простите, товарищ режиссёр, в зале сидит моя невеста, и при ней я не могу позволить себе обнимать и
целовать других девушек…  Режиссёр с округлившимися от удивления глазами обернулся ко мне:
- Милая девушка, это из-за вас он готов сорвать спектакль?! Я растерялась и, покраснев от стыда, спросила: 
- Вы обвиняете меня? Я сама человек сцены и принимаю, как должное игру актёра. К тому же я только недавно получила звание Лауреата 3-го Фестиваля Молодёжи Азербайджана! И, поверьте, не страдаю приступами ревности. Уверяю вас, больше такого не повторится, и обожгла Эдуарда осуждающим взглядом. Ты  не представляешь, какое удивление выразил взгляд режиссёра от неожиданной новости… Дни пролетали, как быстрокрылые чайки. Зарубка памяти постоянно напоминала мне – отъезд из Армении четвёртого августа, а седьмого - выход на работу. Я не могла нарушить данное парторгу слово, о возвращении в госпиталь с новым заявлением о приёме на работу...  
На восьмой день нашего пребывания в гостеприимном Ереване, Гарик сообщил нам новость – (пишу нормальным языком, без акцента)… 
- Девочки, к нам в гости из Франции приехал родственник. Он мне какой-то дальний  кузен со стороны папиной родни. Ему тридцать лет. Обещал купить мне трёхкомнатную кооперативную квартиру - ура! Его прислали проводить переговоры с директором коньячного завода. Сегодня у него встреча с ним в домашней обстановке с приглашением видных деятелей искусства, Он большой любитель нашего театра. Мой папа  служил вместе с ним. Они давнишние друзья, и он пригласил на эту встречу не только папу, но и всех нас. Сегодня мы как раз свободны. В театре идёт опера. В шесть вечера я заезжаю за вами, будьте готовы… Моментальная реакция «хора»:
- Всегда готовы!
Эдик, обняв друга, сказал:
- Спасибо брат за приглашение, ждём тебя... Леночка, обратился он ко мне, я сбегаю домой и скоро вернусь. Надо же выглядеть прилично в такой солидной компании. Ну, а за вас я спокоен…
- Вера, мы попали в такой шикарный дом, стоящий за изгородью в саду, на окраине города утопающий в цветах. Такой роскоши нам ещё не приходилось видеть. Это что-то! Казалось, что мы не в Советском Союзе, а за границей в гостях у капиталиста, да! Столы, уставленные богатой разнообразной закуской, стояли в саду. Встреча оказалась тёплой, дружеской.  Горячие шашлыки с мангалов подносили нанятые из ресторана официанты, их ароматный запах носился над садом. Ты знаешь, я уже не помню, в чём была одета Донара? Мама не баловала её нарядами. Простенькие кофточки и пара юбок, весь её гардероб. У неё не было вечернего чёрного платья в отличие от меня, а к нему чёрные лодочки с восьми сантиметровой шпилькой. В нём я вела концерты. Кроме того, взяла с собой и свадебное платье из серебристой парчи, а к нему белые чешские лодочки тоже на шпильке. И вообще, Вера, всё, что я зарабатывала, тратила на свой гардероб. Мамина подруга привозила импортный товар из Москвы, и я брала у неё вещи в кредит. Дома, ты видела, до сих пор стоит старая убогая обстановка. Меня это никогда не волновало, главное мой внешний вид, который бросался в глаза. Помнишь пословицу? «Встречают по одёжке, провожают по уму» . Ну, слава Богу, и этого добра пока что хватает...  Но, что хочу сказать тебе, приезжий гость из Франции, по имени Ерванд, стал усердно обхаживать Донару. Я, по приезде в Ереван, предупредила Эдика о неприкосновенности Доны, и сейчас, вновь шепнула ему на ухо, чтобы заезжий француз не переходил границы, здесь ему не Париж… Эдик, в знак солидарности пожал мне руку и, прошептал:
- Не волнуйся, любимая, буду следить за ним… Вернулись в гостиницу за полночь. Привезли нас на «Волге» с подарочным пакетом. В нём две бутылки пятизвёздочного коньяка,  две бутылки Мадеры
и  набор французских шоколадных конфет. В машине, кроме Эдика, сидел и Ерванд. Он попытался выйти из машины, чтобы проводить нас в гостиницу, но Эдик удержал его и попросил водителя развести их по домам.  Прощаясь, сказал:
- Любимая, завтра едем на экскурсию на наш знаменитый Коньячный завод. Директор пригласил, и в двенадцать за нами заедет его машина. Скосив глаза на гостя, проговорил:
- Он тоже будет, у него переговоры с директором. 
- Вера, подъехали к заводу, а там военизированная охрана и проверка документов. По распоряжению директора к нам вышел главный инженер завода. От увиденного, мы были в шоке! Глубокие  подвалы забитые дубовыми бочонками с напитками разных лет выдержки. Показали бочонки с тридцатилетней выдержкой. Улыбаясь, главный инженер, подняв палец кверху, сказал: 
- «Это для тех, кто сидит там, на верху»!  Потом, всей компанией обедали в заводской столовой, а казалось, что мы сидим в ресторане. Позже к нам присоединился директор завода и Ерванд. Они успешно провели переговоры. Ерванд владел армянским и французским языками, а  Донара знала лишь отдельные слова, больше по смыслу, а я ни бум-бум, поэтому необходим был переводчик, чтобы объяснить, о чём он так жарко говорит Донаре сидящей рядом с ним, путая армянские и французские слова, настоящий винегрет.  Но, как здорово провели время! Да, есть что вспомнить...  Сидя за столом, Эдик, наклонившись ко мне, тихо произнёс:
- Ленусик, милая, возникли проблемы. Почему-то уволили прежнего администратора гостиницы, теперь я могу находиться у вас лишь до  одиннадцати вечера…
- Да ты что?! – ахнула я.
– И куда теперь нам деться со своей страстью?
- Не волнуйся, я уже просмотрел все возможные пути проникновения к тебе. Ваш номер на втором этаже, а по стене архитектурные каменные выступы, есть за что зацепиться, так что, любимая, никто меня не остановит, только окно должно быть открыто…
- Непременно, дорогой, за это я отвечаю…
- Лена джан, забыл тебе сказать, с первого августа у нас отпуск. Весь театр уходит на отдых, так что я постоянно буду рядом с тобой. Я никак не могу напиться любовным напитком. Всегда кто-то рядом, а это страшно мешает полёту моей страсти…
- Да, Эдик джан, тебя действительно вдохновляет и окрыляет Эрос - бог любви! Прекрасно, но, не забывай, что четвёртого августа мы уезжаем, седьмого мой выход на работу. После бурно проведённого отпуска надо придти в себя и вновь влиться в повседневную трудовую жизнь. Я, дорогой мой, не спрашиваю тебя о дальнейших планах связанных с нашими  
отношениями. Интуиция и сама действительность подсказывают мне, что тётя Женя оказалась провидицей…
- Что значит провидицей? – взволнованно спросил он.
- А это то, любимый, как она сказала, твои родные будут против нашего брака…
- Ну и пусть! Мне всё равно!– в сердцах воскликнул он. Оглянув компанию,  тихо проговорил:
- Солнце моё, я открою тебе тайну, только никому не говори, даже подруге. Ещё до отъезда домой я говорил с директором и режиссёром вашего театра оперы и балета о переводе в Бакинский театр. И,  ты знаешь, оказывается, я им понравился. Режиссёр сказал, что буду танцевать вторые партии, но это лишь пока, а потом всё зависит от меня. Ну, а я буду лезть из кожи, чтобы стать солистом театра. Такого рослого танцора у них нет. Так что, счастье моё, мы будем вместе!
- Дай-то Бог! – посмотрев на него влюблёнными глазами, прошептала я...
- Вер, у нас возникло страстное желание броситься в объятья друг другу, забыв, что сидим-то мы среди людей за столом. Я исподволь оглядела всю  компанию и успокоилась. Все были заняты своими разговорами, и никто не обращал на нас внимания.  Эдуард вдруг стукнул себя по лбу и выдал:
- Ой, совсем забыл предупредить тебя, завтра нас не будет в городе. Наша группа уезжает с концертом в войсковую часть, расположенную в городе Гюмри, но, солнышко моё, ночью я у тебя. Не забывай окно держать открытым, хотя, как ты уже заметила, ночи у нас прохладные, страна-то горная… Подошёл Гарик и спросил:
- Эдик джан, вы возвращаетесь со мной или на директорской «Волге»? Папа устал. Я могу подбросить вас к скверу, что недалеко от гостиницы…
- Да, конечно, - воскликнули мы разом, едем с тобой! Я окликнула подругу и предупредила её об отъезде. Ерванд не отпускал её руку, гладил и целовал. Она решительно выдернула руку и подошла к нам.
Вер, я тебе говорила, что бедная девушка была обделена мужским вниманием, а тут француз подвалил, вот она и растаяла.
Мы поднялись, поблагодарили директора и всех присутствующих за гостеприимство и, попрощавшись, уехали.      

                  (Окончание следует)