Через пару недель Таня отозвала меня в сторонку.

- Тебе от папы привет.

- Спасибо. Но это не всё. Что он хотел передать? Только точно.

- Точно? Значит так: "Передай Марку с Олей, что они скорую помощь оказали правильно и в должном объёме. Я совсем не против. Только в дальнейшем пусть не увлекаются радикальными процедурами на местности. Могут быть осложнения.".

- Танечка, передай Виктору Евгеньевичу большущее спасибо и скажи, что его указание исполним в точности. Рисковать осложнениями не будем.

Этот короткий диалог отлично слышал любимый мой доцент Боков. Запах его импортного одеколона ни с каким другим спутать было невозможно, как и характерный ритм дыхания человека, внимательно подслушивающего, легко определялся через приоткрытую дверь. Очень кстати! Ничего он, разумеется не понял, но зато заведомо уяснил, что между крайне неприятным ему студентом и всесильным генералом от деликатного ведомства существуют какие-то непонятные ему, но явно невраждебные отношения. А значит сие, что к студенту этому нефиг цепляться. Как говорили древние, Noli me tangere – не тронь меня (а то хуже будет). Ну и ладушки, раз так удачно совпало.

Совершенно неожиданно несколько дней назад доцент стал шефом нашей группы. Куда подевался ассистент с факультетской хирургии Храмский - очень симпатичный мужик - было неведомо. А вместо него свалился подарок судьбы: Эдуард Гаврилович Боков, черти б его драли! Хотя, если бы не он, не состоялось бы моё близкое знакомство с Таней, а значит - с её отцом, и вообще, история пошла бы другим путём. А раз так, то спасибо ему. И кафедра интересная. Учебник, естественно, был проштудирован заранее. Очень многое мне уже известно из Олиных уроков. Вот только в совсем других терминах. Оля всё-таки не врач. Придётся перестраиваться на ходу, чтобы не ляпнуть что-нибудь из нашего " междусобойного воляпюка". И лишнего не сказать, чего в учебнике нет. А то мои особенности мигом станут секретом Полишинеля. Оно нам надо?

Новый шеф, естественно, устроил общее собрание группы. Согласно новейшим ВУЗ-пед установкам - в неформальной обстановке, у себя дома. Через бездиоптрийные стёкла его солидных золотых очков легко читалось: " Ну, что, влип очкарик?". Хотя я обхожусь без очков там, где ему понадобится бинокль. Перезнакомившись с другими подшефными, Боков добрался до меня.

- А вы, молодой человек, стало быть тот самый Штерн Марк Борисович - краса и гордость нашего института. Звезда, можно сказать!

- Насчёт "звезды" - согласен. А всё остальное - это не мне судить, Эдуард Гаврилович.

- Штерн - по-немецки - звезда. Кто-то из ребят поспешил подсказать, очевидно заметив смену выражения на физиономии нового шефа.

- Мммдас-с, звезда с чувством юмора. Ну-ну... Круглый отличник, циркач и работяга.... Ударник массажного труда... А скажи мне, звезда ты наша, почему ты пропустил трудовой семестр? Я, доцент, должен помогать государству выполнять продовольственную программу, а вот тебе, студенту - сие необязательно. Это почему?

- Это потому, Эдуард Гаврилович, что от моего массажного труда, государству гораздо больше пользы, чем от мёрзлой картошки, добытой за то же самое рабочее время. Даже в чисто финансовом исчислении. Экономия государственных средств за счёт сокращения временной нетрудоспособности высококвалифицированных работников химкомбината. Даже не за то же, а за большее время. В колхозе рабочий день - восемь часов, а я работал по десять. Иногда - больше. И вас избавил от части рутинной возни со всеми этими радикулитами и миозитами.

Боков слегка опешил. С такой аргументацией и с таким тоном её подачи он встретился впервые. Что там студент. С этим прожжённым интриганом опасались связываться люди куда выше рангом. А тут такой афронт. Однако, владеть собой он умел. Не сорвался.

- Ну, что - весьма рациональное объяснение. Такой труд заслуживает уважения. Но это всё позади. Если не возражаешь, то задам ещё один вопрос. Почему ты, обладатель, как мне кто-то сказал, вроде бы весьма незаурядного интеллекта, игнорируешь СНО? Неужели вас, юноша рутинная, как вы изволили выразиться, работа, привлекает более, чем наука? Деньги — это, знаете ли, не всё, далеко не всё; тем более, что кто-кто, а вы отнюдь не бедствуете. Кому, как не таким, как ты, продвигать советскую науку? Неужели у тебя нет никаких научных интересов? (Очень патетически.) НЕ верю!

- Правильно, что не верите, Эдуард Гаврилович. Научные интересы у меня есть. Но у нас в институте никто не занимается исследованиями в области прикладной психофизиологии на том уровне, который интересует меня. Да ни на каком не занимаются.

- Ого! - тихо присвистнул кто-то,

- Кроме того, у меня совсем нет времени. Просто учиться же надо. Это самое главное. Кроме того, у меня постоянное общественное поручение. Я - культмассовый сектор. Кстати, ребята, через месяц в "Драматическом" премьера: "Всем богам назло!" - про врачей. Я видел в Москве. Очень стоящая вещь. Кому билеты - только скажите, будут. И я довольно регулярно читаю лекции о музыке. Не только для своей группы, а для всех желающих. Тексты и фонограммы никто для меня не готовит. Всё делаю сам.

- Марк, а когда следующая? Девчонки из "Педа" спрашивали.

- Через две недели. В актовом зале. Там есть рояль. Не такой, как во Второй больнице, но всё-таки...

- Насколько мне известно, ты назвал этот инструмент хламом, мягко говоря. Причём в выражениях совершенно недопустимых!

- А мне известно от кого вам известно, Эдуард Гаврилович. Но сейчас инструмент в порядке. Не "Беккер", разумеется, но вполне достойное изделие "Красного Октября". Играть можно.

- Вот видишь, как руководство института относится к критике, даже выраженной в такой нетерпимой форме. Как оно заботится о нуждах студентов!

- Заботится. Я с трудом выбил разрешение привести угробленный рояль в божеский вид. Нашёл мастера. Написал бумагу, что беру на себя всю материальную ответственность. Там выяснилось, что нужна не настройка, а ремонт. Мастер корпел два дня, но сделал. Кстати о деньгах, которые не всё. Все расходы я покрыл из своего кармана. Можете записать в итоги соц-соревнования, как акт благотворительности.

- Марк, а какая тема?

- "История непристойных танцев". В понедельник будут готовы объявления. Кому нужно для "Педа" или "Политеха", я дам. Потому и в зале, что на такую тему набегут.

Боков накалялся, краснел и бабахнул наконец:

- Ну, знаешь, мальчишка! Такая наглость переходит все границы! Это... это...

- Это будет сюрприз для публики. Не волнуйтесь так, дорогой Эдуард Гаврилович. Всё - от названия до содержания - согласовано с ректоратом и парткомом. Вы тоже приходите. Будет интересно, гарантирую.

На Бокова приятно было даже просто смотреть. А читать его - кайф вселенский. Но я поставил вражину на боевой взвод. Интересно, как его теперь обезвредить? И вот сегодня Танечка так удачно принесла в клювике тёплый привет от папы! Ну умничка же! Интересно, она видела, что доцент за секунду до того зашёл в предбанник деканата? Видела, зуб даю! С меня причитается, генеральская дочка.

Тёмно-вишнёвый рояль поставили в левом углу сцены. Микрофон приспособили так, чтобы я мог говорить и играть одновременно. Народу полно. Много белых халатов. Жизнь в институте не затихает до самого позднего вечера: народ сидит в библиотеке, грызёт гранит на кафедрах, двигает науку в кружках СНО... Да много чего тут происходит по вечерам. Но вот оторвались от своих дел на час - полтора почтить своим вниманием. И гостей много. Аншлаг, можно сказать. А приятно, чёрт побери! Я нарядился как заправский артист: во всё чёрное и белое на чёрных лаковых туфлях. Чего перед самим собой из себя скромнейшую цацу строить? Дьявольски приятно! Лампочка на микрофоне засветилась. "Он покажет, на что он способен. Ну и я кое-что покажу!".

Волна удивления из зала. Самое оно!

- Да, глубокоуважаемые слушатели, вам не послышалось, и я не ошибся. Звуки "Венского вальса" невозможно перепутать ни с чем. Его Величество, его великолепие Вальс - первый из непристойных танцев, историю которых вы сейчас услышите... и увидите. Вальс заслуженно именуют королём танцев, а самого знаменитого создателя вальсов - Йозефа Штрауса - королём вальса.

При этих словах я заиграл "Королевский вальс" Штрауса и по сцене закружилась три очаровательных пары. Самые красивые из хореографического кружка нашего химкомбината.

- Здравствуйте, Ваше Величество! Милости просим! У Его Величества была долгая, трудная, но победная история. И весьма занятная родословная.

Не отрываясь от клавиатуры, переходя от одного вальса к другому, я рассказал об истории танца. О его пути от средневекового танца с подушками, от средневековой же итальянской Вольты, которая в шестнадцатом веке стремительно завоевала Францию и тут же попала под удар ханжей за крайнюю непристойность. (В этот момент танцоры подбросили своих партнёрш, и высоко взлетели юбки.) В 1610 году кардинал Ришелье заставил короля Людовика XIII издать строгий указ о запрете вольты. В церковных проповедях святоши вопили, что это непристойный похотливый танец, ведущий прямо в ад! А вот вам индейский домик фигвам! Вольта прорвала все преграды и затопила Европу.

В семнадцатом веке в Австрии впервые зазвучали ныне знаменитые три четверти народного танца "лендлер". Всего через столетие слились в любовном экстазе лендлер, вольта, танец с подушками и другие народные танцы с объятиями и кружениями, и родился Его Величество Вальс! У победы всегда много родителей. А Вальс поражений не знал! Только победы! Он завоёвывал столицы и страны, метрополии и колонии, преодолел океаны. Залы королевских дворцов и прибрежных таверн, главные площади богатых городов и бедных селений, пышные официальные балы и скромные домашние вечеринки - везде властвовал Король Танцев.

И чем популярнее становился вальс, тем громче вопили блюстители нравственности. А как же! Танец, в котором партнёры так близки, так обнимаются и прижимаются друг к другу, где голова кружится то ли от вращения, то ли от страсти... Ну как этакое терпеть?! Запретить! В 1799 году указ о запрете непристойного вальса издал император России Павел. Правда, злые языки современников тут же разнесли сплетню о том, что на придворном балу неуклюжий государь просто запутался в собственных ногах, танцуя вальс, и плюхнулся высочайшей харей об пол. Поэтому заодно с вальсом запретил вообще все балы. Но не верьте сплетням. Государь боролся исключительно за высокую за нравственность.

Я перешёл на медленный вальс-бостон, давая передышку танцорам.

— Вот что писала в 1816 году лондонская "Таймс".

«Мы с болью наблюдали за тем, как неприличный иностранный танец, называемый «Вальс», был представлен (мы надеемся, в первый и последний раз) при Английском дворе в пятницу…, совершенно достаточно бросить взгляд на чувственно переплетенные конечности и тесно прижатые друг к другу тела в танце, чтобы увидеть, насколько далеко мы ушли от скромной сдержанности, которая до сих пор считалась отличительной чертой английских женщин. Пока этот непристойный танец ограничивался кругом проституток и прелюбодеек, мы не думали, что он заслуживает нашего внимания, но теперь, когда вальс пытается проникнуть в респектабельные классы нашего общества посредством гражданского примера, подаваемого нам нашими правителями, мы чувствуем себя обязанными предупредить каждого родителя против показа этого танца их дочерям, ибо вальс неизбежно окажет на них пагубное влияние.»

Каково, а?! (Дружный смех в зале.) Но прошло совсем немного времени, и в вальсе закружилась сама королева Виктория! Волны вальса снесли последнюю плотину. И мы с вами свободно наслаждаемся этой непристойностью. И участвуем в ней.

Я встал из-за рояля. Остановился танец. Под аплодисменты ребята раскланялись и убежали со сцены.

- Если вы не слишком шокированы этим гадким зрелищем и моей болтовнёй, продолжим.

Я вернулся к роялю, заменил ноты на пюпитре. Выдержал паузу. В зал вернулась тишина.

- Гораздо непристойнее и молодым оказался... (я взял первые аккорды "Рио Риты") узнали? Ну, конечно же он - фокстрот!

По сцене уже летала пара, одетая по бальной моде двадцатых годов. А я продолжил рассказ.

- Танец родился в Америке в самом начале нашего двадцатого века и начал завоевание Европы перед самой Мировой войной. Как ни странно, нет единой версии происхождения самого танца и его названия. Чаще всего их связывают со знаменитым американским шоуменом Гарри Фоксом. Он выступал на каком-то танцевальном конкурсе, где судьи обратили внимание на необычную манеру исполнения рэгтайма. Согласно другой - танец изобрели охотники, наблюдавшие брачный танец лис, когда зверьки приплясывают друг перед другом на задних лапках. Так или иначе, новый танец стал популярным на всём американском материке и скоро форсировал Атлантику. Но в кошмаре Первой Мировой людям было не до танцев. Зато после её окончания фокстрот был принят с полнейшим восторгом! Невероятная демократичность танца, простота исполнения, возможность самых свободных импровизаций, лёгкая, летящая музыка. Всего этого так не хватало людям, пережившим Великий Ужас.

Поначалу с таким же восторгом фокстрот был принят в революционной России. (я сыграл несколько тактов "Смело мы в бой пойдем"), но уже в 1922 году началась критика этого "американского безобразия". В журнале "Жизнь искусства" появилась статья: "Новый вид порнографии. Танец фокстрот". И понеслось. Как только ни обзывали лёгкий весёлый танец! Даже болезнью века и новой сексуальной патологией. Фокстрот называли «простейшей имитацией самого интимного акта». В 1924 году Главрепертком - во словечко! - издал грозный циркуляр с запретом исполнения американских танцев на эстраде и в советских учреждениях. Заодно запретили шимми, чарльстон, ту-степ... почти всё запретили. Совсем, как при государе Павле. Диалектика такая вот. А что писали комсомольские активисты в тогдашней прессе! Просто зачитаю. «Танцы эти направлены несомненно на самые низменные инстинкты. …они по существу представляют из себя салонную имитацию полового акта и всякого рода физиологических извращений» ... «На фокстротные платья, туфли, сумочки, на оборудование «полусветов» и «полумраков» уходят тысячи ежедневно…» Сам Луначарский писал: «Я видел танец чарльстон и считаю его в высшей степени отвратительным и вредным». Но здравый смысл победил, и уже в начале тридцатых запрет на контрреволюционные танцы был отменён. Тихо, без особых циркуляров. Можете совершенно законно полюбоваться на это безнравственное безобразие, а я им молча поаккомпанирую.

Пара танцевала изумительно. Я сам залюбовался. И слегка струхнул. Как после такого пойдёт мой "гвоздь программы"?

Поклоны, аплодисменты, благодарности. Я здорово напрягся. Нет, так нельзя. Сорву всё к чёртовой матери. Олечки здесь нет. Вот кто держал бы меня в форме... Но! Оглядел зал. Всё, тот, кто мне нужен, на месте. Дистанционный пультик — вот он, подмигивает с пюпитра. Это есть наш последний и решительный. Смелей, вперёд, мой маленький зуав! К роялю и микрофону.

- Как того требуют правила чтения лекций, самое интересное мною оставлено на последнюю треть. Самый живой, самый сложный, самый сокровенный и самый откровенный, самый женственный и самый мужественный, самый холодный и самый чувственный, самый красивый из современных танцев...

Я нажал кнопку на пульте, и залом завладела Мирэй Матье: "Танго, месье! Паризен танго!". Пока звучали музыка и удивительный голос, мне удалось навести порядок в собственной башке.

- Да, танго. Майн либер танго! Майн херц майн танго! Моё любимое танго! Сердце моё - танго! Несравненная Мирэй поёт на немецком (так ей почему-то нравится), но родной язык танго - испанский. А весь мир одарил этим танцем Париж. У этого чуда история... О, это история достойна длинного запутанного авантюрного романа! Когда-нибудь его напишут. А пока...

Я играл медленные танго и рассказывал. О том, как в бедных пригородах роскошного Буэнос-Айреса, среди собравшихся там со всего света в поисках счастья авантюристов, беглых преступников, разорившихся богачей, бандитов и непризнанных гениев из гремучей смеси аргентинской милонги, гаванской хабанеры, испанского фламенко, ритуальных танцев индейцев, польской мазурки, немецкого вальса, тоски по покинутой родине, несчастной любви, страсти и одиночества, в ритмах барабанов африканских колдунов - из всего этого хаоса звуков и движений, как из перенасыщенного раствора едкой ароматической соли вырос драгоценный совершенный кристалл - Танго.

Этот восторженный панегирик танцу я произнёс под музыку восхитительного танго "Топаз".

- Поначалу это был чисто мужской танец. Ведь среди всего этого сброда тёмных личностей почти не было женщин. Они остались где-то там, на далёких родинах. А здесь, в трущобах Буэнос-Айреса женщины были редкой драгоценностью. За них надо было бороться. Танго и был танцем борьбы, танцем - соревнования, танцем - дуэлью, танцем в сражении обретенного счастья! И женщина выбирала одного из полутора-двух десятков мужчин! Позже, когда танго выплеснулся из трущоб в самые богатые и аристократические дома Аргентины, в танце появилась партнерша. И тогда он стал тем гимном любви, гимном чувственной страсти, силы и грации, властности и подчинения, танцем свободы - таким он покорил весь мир.

В первые годы ХХ века с танго познакомилась Европа. И моментально была очарована им. Столицей танго стал Париж. Там удачно объединились утончённая музыкальность французов и пылкая страстность креолов. В Париже драгоценный кристалл танго прошёл окончательную огранку и воссиял во всей своей красе. Европа отдалась новой страсти. Началось то, что потом назвали "тангоманией". Танго-клубы и танго-залы, танго-оркестры, танго-балы и танго-вечеринки, танго-платья и танго-туфли, танго-коктейли, танго-блюда, танго-стиль!

Ну как такое могли допустить "блюстители нравственности" самых разных рангов из самых разных ведомств управы благочиния?! Борьбу против бесстыжего танца возглавил кайзер Вильгельм. В 1913 году он строжайше запретил офицерам своей армии танцевать это безобразие. Правда, всего через год у него появились совсем другие заботы. А Королевская Баварская Полицайдирекция постановила: - читаю - "К Фашингу (Карнавалу) 1914 года танго будет запрещено для всех. По заключению экспертов, это - более чувственный стимулятор, чем танец. В итоге: эти танцы оскорбляют чувство нравственности, поскольку танцовщица при этом часто разбрасывает ноги в стороны, делая видимым нижнее белье и чулки". Во где ужас-то! В том же 1913 году римский папа Пий Х категорически высказался против нового танца. Правда... но об этом чуть позже. Английская королева заявила, что "она ни за что не будет танцевать ЭТО!" И не рекомендует своим подданным. А в 1914 году у российского министра народного просвещения не нашлось более важных дел, кроме как издать правительственный указ о запрете не только танцевать танго где-бы то ни было на территории империи, но даже любого его упоминания. Православная церковь с радостью оный запрет поддержала. Разве что анафеме танго не предала. Должно быть, не решилась ставить на одну доску великого писателя и прекрасный танец. Как-то это не комильфо.

Кстати о церкви. Папа Пий Х1 решил, наконец, основательно разобраться с этим безобразием. По его поручению посол Аргентины в ВатиканеДаниэль Гарсия Мансилья пригласил пару танцоров для выступления: Казимиро Айна и сеньориту Скотто,1 февраля 1924-го года в 9-ть утра в Тронном зале Ватикана они танцевали для Пия ХІ танго «Аве Мария», название которого было не обращением к Богородице, а испанским выражением удивления. Айн закончил импровизированную композицию фигурой, в которой оба стояли перед Папой на коленях. Пий ХІ вышел из зала, не сказав ни слова.

Следует отметить, что молодая советская власть отнеслась к танго гораздо спокойнее. Прямого запрета на этот танец никогда не было. Просто очень не рекомендовалось его исполнение. И на том великое спасибо! Мучас грациа!

Я встал из-за рояля и подошёл к краю сцены.

= Buena señora, ¿no me hará feliz al aceptar mi invitación a la gira de tango?"
= ¡Oh, sí, señor!
- ¡Te lo ruego!

( - Прекрасная сеньора, не осчастливите ли Вы меня, приняв моё приглашение на тур танго?

- О, да, сеньор!

- Прошу Вас!)

Мама встала с кресла, скинула белый халат и предстала прекрасной креолкой с гривой чёрных блестящих волос, в платье для танго: ярко-алом, с открытыми руками и спиной, асимметричном, с высокими разрезами.

Я подал ей руку, и она без малейшего усилия взлетела на невысокую - чуть выше метра - сцену.

= Смелей, сынуля! Вперёд!

Я незаметно нажал кнопку спрятанного в кармане дистанционного пульта, и зазвучало танго "Маргарита". Мы с мамой окунулись в танец. Танцевала она идеально - как, впрочем, всё, что она делала. Сразу куда-то испарились напряжение и тревога. Остались музыка, радость движения и прекрасная, гибкая, страстная, послушная партнёрша - моя мама Рита!

Музыка кончилась. Мы остановились. Мой поклон. Изящный мамин реверанс.

Реакция зала была предсказуемо оглушительной. Причём - волнообразной. Даже те, кто были хорошо знакомы с мамой, очень не сразу узнали её в этом образе танцовщицы-креолки. Слишком уж велика была разница между строгим преподавателем - Маргаритой Львовной Штерн и этой ослепительно красивой, стройной, грациозной, свободной и сильной Женщиной. И наш коротенький диалог на испанском сыграл свою роль.

И вот узнавание породило вторую волну аплодисментов и криков "Браво!". Я выдержал длинную паузу и сделал знак, что хочу говорить. Шум постепенно затих.

- Спасибо! Большое спасибо! Дело в том, что у Маргариты Львовны сегодня день рождения, и мне очень хотелось сделать его необычным. Прошу прощения у глубокоуважаемой публики, но я осмелился устроить это именно так, храня секрет от всех вот до этого самого момента. Судите.

Ещё несколько секунд тишины и снова нарастающий шум, из которого выделялись возгласы "Бис!".

Снова зазвучала музыка и опять это была "Рио Рита". Ох, высоко выставила планку та пара! Не опозориться бы. Мы с мамой понеслись в бесшабашном фокстроте. Поклоны. А вот этого я никак не ожидал и предвидеть не мог.

К сцене вышел Виктор Евгеньевич - собственной персоной. Всё их семейство я уже видел в зале. Но он вышел с большущим букетом шикарных бордовых роз! Как он додумался, чёрт меня дери?! Никто, кроме меня и мамы...

- Маргарита Львовна! Примите в знак самого искреннего восхищения! Вами и вашим сыном.

Ну, потом много было всего. Когда мы уже возвращались домой, мама, с тем бесстрастым выражением, с которым она всегда изрекала самое важное и не подлежащее обсуждению, сказала:

- Ты загнал себя, сынуля. Хватит. Я уже сделала втык главврачу профилактория.... как его?... ладно. Будешь работать два раза в неделю. Узнаю, что больше - убью. Спать по восемь часов и ни секунды меньше. Зимой поедешь к Татиашвили. Георгий ждёт тебя со всеми твоими идеями и наработками. Пробудешь у него, сколько надо. Пусть только попробуют наказать тебя за прогулы.

Она сунула нос в генеральский букет.

- Боже! Какой аромат!