Нине было скучно.

Нина хотела любви, большой и красивой, как в кино.

Но где найти такую любовь, если тебе пятьдесят семь?

Неудивительно, что всё свободное время Нина отдавала интернету. Разгуливала по Всемирной Паутине с утра до ночи, имела свои странички в социальных сетях и даже была зарегистрирована на сайте знакомств под псевдонимом Птичка-Невеличка.

Господи, каких только нелепых предложений и фотографий, в том числе и интимного характера, ей ни присылали! На некоторые она отвечала, вступала в переписку, а какие-то просто удаляла. Помимо этого Нина участвовала в разных интеллектуальных играх, головоломках и конкурсах.

И конечно у Нины была своя страничка в «Одноклассниках», где она состояла сразу в нескольких группах: «Сердце женщины», «Любовь», и «Счастье есть».

А вот друзей из числа бывших одноклассников, как она ни старалась, было обидно мало, видимо, сказывался возраст. Поэтому Нина дорожила каждым.

Словно добрая фея, она отправляла друзьям виртуальные подарки с пожеланиями: «Солнышка в душе!», «Желаю счастья!», «Любви и удачи на всю жизнь!»

Утром, нырнув в любимый шёлковый халат с японскими иероглифами, Нина принимала таблетку кардиомагнила (для профилактики сердечнососудистых заболеваний) и шла чистить зубы. Потом доставала из морозилки пару кубиков льда и растирала ими лицо, чтобы не было морщин! Об этом она узнала из сайта для женщин.

Там же вычитала, что орехи и диета с большим количеством фруктов и овощей помогают предотвратить рак матки. Нина боялась заболеть раком, соблюдала диету и на завтрак старалась побаловать себя грецкими орехами, виноградом и чашечкой обжигающего кофе. Вот так или примерно так у Нины Петровой (в девичестве Соловьевой) начинался новый день.

Дальше реальная жизнь с вечными заботами и ожиданиями растворялась в жизни виртуальной, наполненной мечтами и надеждами. На своих страничках в социальных сетях Нина размножала понравившиеся ей высказывания о любви и верности, измене и предательстве.

Афоризмами она переболела ещё в школе, классе в седьмом – восьмом.

А началось всё со стихотворения Вероники Тушновой: «Не боюсь, что ты меня оставишь для какой-то женщины другой, а боюсь я, что однажды станешь ты таким же, как любой другой. И пойму я, что одна в пустыне,— в городе, огнями залитом, и пойму, что нет тебя отныне ни на этом свете, ни на том».

Этими запавшими в сердце строчками Нина открыла специально купленную общую тетрадь в коленкоровом переплете – и до сих пор, разбуди её ночь – за полночь она вспомнит их наизусть.

Со временем кроме стихов и песен (их девчонки переписывали друг у друга) на 96 страницах в клетку нашлось место и для умных мыслей из книг, журналов и худеющего с каждым днём отрывного женского календаря.  

Ту потрёпанную, пожелтевшую от времени тетрадочку с ярким конфетным фантиком «Мишка на Севере» вместо закладки, Нина хранит рядом со школьными дневниками, табелями и выписками за успехи в учебе.

Господи, каких только записей, выведенных фиолетовыми чернилами, цветными фломастерами и шариковыми ручками нет в этой тетрадке. Начиная с классики: «Любви все возрасты покорны» и заканчивая народным творчеством, типа, «Счастье не любит, когда к нему привыкают. Счастье любит, когда им дорожат».

Сегодня пришли другие времена, другие афоризмы: «Не стесняйтесь своих чувств и желаний. Другой жизни для них не будет», «Сильные люди — это не те, у которых всё хорошо. Это те, у которых всё хорошо несмотря ни на что». Чёрт возьми, как красиво сказано! Не грех поделиться. При каждом удобном случае Нина вставляет их в комментарии, а в ответ получает лайки одобрения.

Больше всего ей нравятся философские высказывания о любви: «Важен не тот, кто был с тобой с самого начала, а тот, кто будет с тобой до конца», «В любом возрасте одна встреча способна изменить всю жизнь», «У мудреца спросили: «Если человек любит, он вернётся?» Мудрец ответил: «Если человек любит, он не уйдёт». Шикарно! Придумал же кто-то!

Нина даже афоризмы с матом сохраняет. Сначала, правда, вымарывала нехорошие слова, заменяя многоточием. Но чувствуя, что так пропадает весь смак, стала оставлять всё, как есть: «Если человека нет рядом, когда тебе плохо, то на хер он нужен, когда тебе хорошо?», «Сначала я стесняюсь, но когда мне с вами станет комфортно, готовьтесь к какой-нибудь безумной херне»…

Нина верит, что и в её возрасте одна встреча способна изменить всю жизнь до такой степени, что она устроит какую-нибудь «безумную херню». Вопрос: с кем?!

Если взять одноклассников: то из тринадцати парней, трое уже в той стране, где тишь и благодать. У пятерых случился семейный разлад, а Лёнька Седов вообще остался в вечных холостяках. Вот с ним ещё можно замутить! Как-никак учились с первого по десятый. Рыжеволосый, веснушчатый, Лёня любил выступить в роли шута, хотя всегда был сам себе на уме.

В классе его звали Седой. Как какого-нибудь блатного, чем Лёня очень гордился. Нину он называл Соловьихой, за что она лупила его учебником по башке. Седой отбегал на расстояние и, кривя рот, орал: «Соловей, соловей, пташечка, канареечка жалобно поёт». А Серёга Загрузин, его лучший друг, додумался окрестить их Соловьёвым-Седым.

После школы Лёня подался в сельскохозяйственную академию, а Нина – в университет — и их жизненные пути разошлись.

А на днях пересеклись.

На похоронах.

Возле элитного лакированного гроба из сосны, в котором лежал Сережка Загрузин.

Из всего класса они пришли в крематорий вдвоём, словно все остальные уже умерли.

Нина знала, что у Сережки что-то онкологическое.

Месяца два назад он звонил, спрашивал, нет ли у неё знакомых врачей-онкологов? Рассказывал, что почернела нога, пошли метастазы.

«Врачи назначили облучение, но никто ничего не говорит, будто языки проглотили», - пытался иронизировать Сережка.

«Всё будет хорошо! – успокаивала его Нина. – Если что-то серьезное - врачи обязательно скажут!»

Не сказали.

Словно предчувствуя свой скорый уход, Сергей попросил супругу после смерти сжечь его в крематории, а урну закопать в могилу отца.

По молодости лет Загрузин трудился в горкоме комсомола и до последних дней считал себя атеистом.

Жена хоть и была женщиной набожной, но ослушаться побоялась.

Так Нина Петрова с Леонидом Седовым впервые в жизни оказались в крематории на атеистических похоронах.

Вместо православного бородатого батюшки с крестом на груди там заправлял профессиональный церемониймейстер.

Гражданскую панихиду он начал с траурной речи о заслугах и трудовом пути покойного.

Затем в ритуальном зале  появились две хрупких дамочки в чёрных плащах с закрытыми капором лицами и поставленными голосами исполнили «а капелла»: «Опустела без тебя земля».

После их выступления к гробу потянулись сослуживцы, родные и близкие покойного.

Каждый считал своим долгом сказать речь.

Нина тоже хотела взять слово, но постеснялась.

Ей было что рассказать.

В пятом классе они сидели с Серёжкой за одной партой. На 23 февраля Нина подарила ему набор открыток «Пионеры-герои». А он ей на 8 марта — книжку «Повесть о Зое и Шуре» про Зою и Шуру Космодемьянских.

Ничего особенного в этом не было, но вот вспомнилось.

А ещё  вспомнилось, как после выпускного вечера Серёжка увязался её провожать.

Всю дорогу молчал, за руку взять стеснялся, а как зашли в подъезд, кинулся целовать. В губы, шею — везде. Под платье полез. Нина считалась хорошей девочкой. Была комсомолкой.

Сказала первое, что пришло в голову: «Только вот не надо телячьих нежностей!» И Сережка сник, неумело попрощался и растворился в холодном июньском рассвете.

И вот теперь, всматриваясь в серое, словно вылепленное из теста Сережкино лицо, Нина почувствовала себя виноватой.

Кто знает, случись у них в тот вечер любовь-морковь – и, может, пошло всё иначе, и не лежал бы Сережка сейчас в гробу?

Закончив речи, народ стал прощаться с покойным, выстроившись в нелепую очередь.

Нина тоже пошла, прикоснулась пальцами к краю дорогого гроба, как это делали другие; в последний раз, словно запоминая, посмотрела на окаменевшее лицо одноклассника, достала носовой платочек, но слез не было. Плакали только близкие.

Тем временем из гулкой глубины крематория, словно слуги сатаны появились молодые люди в чёрных одеждах с красными повязками на рукавах. Они накрыли гроб крышкой, переложили на металлическую каталку и увезли в вечность.

Поминки справляли в недорогом кафе с ничего не говорящим названием «Придорожное».

Во главе стола сели родственники, потом коллеги по работе.

Нина с Леонидом Николаевичем устроились с краю, ближе к выходу.

Вдова раздала поминальную кутью из риса с изюмом. Брат покойного, приехавший с женой из Москвы, предложил помянуть усопшего.

Все встали. Молча, выпили. Сергею тоже налили в стопку водки, накрыли куском хлеба и  поставили возле его фотографии.

Посидев для приличия минут тридцать, Нина собралась уходить, но Седов стал уговаривать её не спешить, где, мол, ещё доведется встретиться? При этом не забывал подливать ей вина и подкладывать закуски, разных салатиков и пирожков. Сам он пил водку и с каждой стопкой становился всё оживленней, разговорчивей.

Когда принесли горячее (скромный бифштекс с жареной картошкой), Леонид Николаевич, кажется, уже забыл, по какому поводу собрались, и предложил Нине выпить за любовь. Тихонько, чтобы никто не слышал.

Нина посмотрела на него с удивлением.

- Что ты на меня так смотришь? – задумчиво спросил Седов. - Любить иных — тяжелый крест, а ты прекрасна без извилин, и прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен…

Нина растерялась.

- Может, всё-таки пойдем? – намекнула она знатоку Пастернака. Ни пить – ни есть ей не хотелось. – Пора и честь знать.

- Сейчас пойдем, - ответил тот и опрокинул очередную стопку водки.

На улице Леонида Николаевича развезло: лицо покраснело, походка стала шаткой, неуверенной, и Нине стоило большого труда удержать своего спутника, чтобы тот не упал.

- Давненько я так не пил, - бормотал себе под нос Леонид Николаевич. – Давненько. Лет пять! Сам себя не узнаю. Петрова, ты только не бросай меня! Нас, одноклассников, осталось-то раз, два и обчелся.

Нина вызвала по сотовому такси и отвезла Седова к себе домой.

А куда его было девать, если он не стоял на ногах?

Едва переступив порог квартиры, Леонид Николаевич рухнул на пол, как пострелянный.

Отправляясь на похороны, Нина и представить себе не могла, что вернется с кладбища с мужиком.

«Вот сюрприз так сюрприз! Осталось расслабиться и получить удовольствие», - усмехнулась Нина, и, подложив кавалеру под голову подушку, отправилась спать.

Ночью её разбудил грохот в прихожей: это пришедший в чувство Леонид Николаевич ломился в туалет.

Нина зажгла ночник.

- У тебя есть анальгин? – спросил гость. – Башка разламывается, как в тиски зажали.

Нина прошла на кухню, достала аптечку.

- Спасибо, - запив таблетку водой, Леонид Николаевич взял Нину за руку. – Всю жизнь мечтал о такой заботливой женщине!

Он встал на колени и уткнулся лицом ей в живот...

Два дня они не выходили на улицу.

Два дня, словно молодожены в медовый месяц не вылезали из постели.

Нина забыла про интернет, и вообще обо всем, что ещё недавно наполняло её жизнь смыслом. Теперь смысл был совсем другим.

Леонид Николаевич оказался старательным любовником.

Он вытворял с ней такое, чего Нина даже представить не могла.

Они забирались в ванну, где плавали лепестки роз, зажигали в спальной ароматизирующие палочки или растирали друг друга благоухающими маслами.

Это был бесконечный праздник любви, от которого казалось можно сойти с ума.

Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться.

Причём совершенно неожиданно.

Из-за какого-нибудь пустяка.

Приняв утром душ, Леонид Николаевич сел с Ниной завтракать, и тут ему на телефон пришло СМС.

- Ну, вот, пожалуйста! – посмотрев сообщение, хмыкнул Седов. – Пишут, что ваш баланс близок к отключению услуг! Нинок, ты не могла бы кинуть мне денежку на телефон?

- Сколько?

- Рублей двести, а то ведь и в самом деле отключат!

Когда Леонид Николаевич ушёл (как он выразился «по делам»), Нина задумалась: «А что самому мешает положить деньги? Неужели проверяет? А вдруг он альфонс?»

Двести рублей Нина на телефон, конечно, положила, а когда вечером сели ужинать, всё же поинтересовалась:

- Как дела?

- Дела у прокурора, а у нас так, делишки, - отшутился Леонид Николаевич. – Кстати, давно не ел такой отбивной! Умеешь ты, Нинка, готовить! Знаешь, как проторить дорожку к мужскому сердцу!

- А ты - к женскому!

- Это точно! – не уловил поддевки Седов. – К такому блюду не хватает только бокала вина! У тебя не завалялось бутылочки красного в закромах родины?

- Вчера же допили.

- Жаль.

- Так купил бы, мимо магазина шёл.

- Не догадался, не предполагал, что будет столь чудный ужин! Мой косяк!

Нина промолчала.

Нина не хотела портить настроение подозрениями.

В окно бесстыдно заглядывала ночь.

Леонид Николаевич был рядом – и всё было весьма романтично.

Но Седов и на следующий день вернулся с пустыми руками.

- Неужели все магазины закрыты? – поддела его Нина.

- Хуже, - ответил Леонид Николаевич. – Инвестор уже месяц динамит с авансом, так что в финансовом плане я на мели.

- Какой инвестор?

- Да так один богатенький Буратино, вместе учились в академии. Решил бухнуть свои «бабки» в сельское хозяйство. Попросил взрыхлить почву, наладить контакт с сельхозпроизводителями, администрацией. За все труды обещал пятьсот тысяч рублей. Так сказать на организационно-переговорный процесс. Представь! И вдруг пропал! На звонки не отвечает! Эх, как бы мы с тобой, Нинка, загуляли, получив эти бабки! Но ты на всякий случай прикинь, куда их потратить! Можно тебе норковую шубу купить или золотое колечко! А что? Пойдём и купим! Леонид Николаевич слов на ветер не бросает!

Нине стало неловко за свои недавние подозрения.

Старается мужик, но не всё от него зависит.

Бизнес – всегда рискованное дело.

- Вот! - для убедительности Леонид Николаевич похлопал ладонью по потертому кожаному портфелю. – Все необходимые бумаги давно собраны, осталось только встретиться с заместителем губернатора, курирующего сельское хозяйство – и деньги придут. Но есть одно «но»: Василий Сергеевич в отпуске, и до его возвращения придется затянуть пояса.

Однако, судя по тому, с каким аппетитом Седов садился за стол, затягивать пояс он не собирался.

Похудение ему не грозило.

Ел он с наслаждением – и лицо его лоснилось от пота.

При этом Нину всегда раздражало, насколько тщательно он пережевывает пищу. В таких случаях она добавляла громкость телевизора.

«Если хочешь иметь хорошего мужика-любовника, его надо хорошо кормить, - рассуждала Нина. – И он, как пионер, будет всегда готов!»

Выйдя на пенсию, Нина пыталась обмануть старость.

Модно одевалась, ухаживала за собой, не жалела денег на маникюр и педикюр, раз в неделю наматывала круги в бассейне.

В городском драмтеатре не пропускала ни одной премьеры, знала в лицо ведущих актеров.

Следила за новинками отечественной литературы, что-то покупала в соседнем «Читай-Городе», что-то брала в библиотеке.

Но Нине хотелось любви.

И вовсе не для того, чтобы продемонстрировать бывшему мужу, что она ещё ого-го, а он, скотина, променявший её на Вальку Кучерову, которую в классе звали Кучей, кусал локти. Пусть хоть ногти на ногах у себя с Кучей грызёт – Нине нет до них дела.

Занимая последние десять лет должность заместителя главного бухгалтера, она всегда была душой коллектива, без неё не обходилось ни одно застолье, ни одна поездка за город на шашлыки.

Её уважали, с ней считались, советовались.

А потом как-то спешно проводили на заслуженный отдых, вручив букет цветов и набор чайной посуды made in China.

Тут Нина и ощутила свой возраст, который стал постоянно о себе напоминать.

Особенно по ночам, когда она подолгу не могла уснуть в своей огромной, как вертолетная площадка итальянской кровати.

«Достойных мужчинок», как называла состоятельных кавалеров её подруга зубной врач Вера Сергеевна, не попадалось, а те, что встречались, чаще всего оказывались алкашами и импотентами.

Стыдно признаться, но заглянувший как-то в гости одноклассник Коля Грязнов так напился, что уснул на кухне за столом, да ещё на пол напрудил.

О каком сексе после этого можно говорить?

Володя Машков, тоже одноклассник, и тоже, как выяснилось большой любитель выпить, пришёл на день рождения с цветами, коробкой конфет и двумя бутылками водки, одну из которых предусмотрительно спрятал в подъезде.

Разделавшись с первой пол-литрой, он для видимости вышел в подъезд покурить, а обратно приполз на четвереньках.

Нина подумала, что Володька дурачится.

Он и в школе-то слыл большим проказником: то классную доску воском натрет, то тряпку спрячет, а как-то у одной девочки с пальто все пуговицы в раздевалке срезал, за что двойку по поведению схлопотал.

Смотрит Нина на Грязнова и глазам не верит: крепкий мужик, под центнер веса, после  бутылки водки с катушек свалился.

Кое-как с помощью соседки Нина выдворила гостя на лестничную площадку, так он там выть начал.

А с Леонидом Николаевичем ей повезло.

Это был поистине мартовский кот, только прожорливый.

Нина не успевала бегать в магазин за продуктами, готовить и накрывать стол – у Седова был зверский аппетит.

Когда любовник уходил по делам, она нередко задумывалась над тем, как быть дальше.

Смириться с тем, что Леонид Николаевич уже вторую неделю сидит у нее на шее, как маленький ребенок, или послать подальше? В конце концов, она ему не Мать Тереза, чтобы кормить, поить и обстирывать?

Если она и нуждается в нём, как в мужчине, так ведь и он пользуется ею, как женщиной. Одним словом, если уж строить отношения, так на равных!

Больше всего её бесило, что мужики воспринимали её любовь и заботу в порядке вещей, принимая, как должное.

И Леонид Николаевич здесь не был первооткрывателем.

Весной она по своей доброте откликнулась на приглашение Лёвы Шульмана, что когда-то учился в параллельном классе.

Про Лёву уже тогда говорили, что он без мыла в любое место влезет.

Единственный сын у родителей-врачей Лёва по блату поступил в мед и добился степеней известных, то ли кандидата, то ли доктора наук.

Когда его супруга, женщина яркая и волевая, укатила с детьми на ПМЖ в Израиль, Лев Семёнович никак не мог расстаться с вскормившим его медицинским университетом.

Они столкнулись на железнодорожном вокзале.

Лёва ждал электричку. Нина зашла купить газетку с кроссвордом. Разговорились. Она про своё одиночество рассказала. Лев Семенович – про свои заботы и печали. Мол, супруга за границей, а он, бедняга, разрывается между домом и дачей, где сейчас разгар весенне-полевых работ.

А сам глаз от Нины оторвать не может, что и неудивительно – накануне она навестила свою парикмахершу – и та сотворила с ней настоящее чудо!

Как бы случайно Лёва поинтересовался, не хочет ли Нина разделить с ним дачные будни? Чего, мол, скучать одной, если можно отправиться в романтическое приключение?

И уже на следующий день, качаясь в гамаке, Нина потягивала из фужера Киндзмараули, а взлохмаченный Лев Семенович, в спортивном костюме «Адидас» и старых кроссовках хлопотал у мангала над шашлыком.

Стыдно признаться, но глядя на седовласого профессора, Нина совсем не к месту размышляла об обрезании (ей ещё не доводилось встречаться с «обрезанными» мужчинами), что ее забавляло и возбуждало.

Однако в силу возраста Льву Семеновичу было сложно её чем-то удивить и ночью они разбрелись по разным кроватям.

А утром дружно взялись за работу на участке.

Согнув спины под палящим солнцем, они копали, бороздили, сажали.

И так изо дня в день в течение недели.

Нина, привыкшая трудиться на совесть, доработалась до кровавых мозолей, а Лев Семенович оказался белоручкой.

Он постоянно мотался в город: то в университет, на заседание кафедры; то в мэрию за какой-то важной справкой; то в коммерческий банк за процентами.

Когда Нина поняла, что прижимистый Шульман использует её, как рабыню Изауру, дачный участок был вскопан и засажен.

Она сказала Лёве всё, что о нем думает, а тот молчал и улыбался.

Мысль о том, что и Леонид Николаевич тоже её использует, не давала Нине покоя. И она не удержалась:

- Лёнь, у тебя совесть есть?

- Ты о чем?

- Всё о том же! Я, Лёнь, не дочь Рокфеллера, чтобы заниматься благотворительностью, моей пенсии на двоих уже не хватает…

- А, ты опять о деньгах? Сколько раз тебе объяснять, что будут деньги, будут! Не веришь? - Леонид Николаевич придвинул ноутбук, открыл электронную почту.

- Вот читай! – сказал он, водя курсором по письму:

 «Добрый день, я адвокат Джордж Саймон, практикующий юрист в Республике Того в Западной Африке и личный адвокат господина Седова, моего покойного клиента, погибшего в автомобильной катастрофе вместе со своей женой и единственным ребенком.

Я сделал несколько запросов в ваше посольство, и сейчас связался с вами, чтобы помочь в распределении средств, что остались от моего клиента. Его состояние оценивается в $ 12,5 млн. долларов. У меня есть вся необходимая информация и юридические документы. Свяжитесь со мной по электронной почте для более подробной информации.

С уважением

адвокат Саймон Джордж».

- Видишь, что пишут! – хмыкнул Леонид Николаевич. – 12,5 миллионов долларов!

- Не верю я в эти письма из Африки!

- Ну, и зря!

Нина ушла разогревать ужин. Леонид Николаевич подкрался сзади:

- Нина, будет и на нашей улице праздник! Мужик сказал – мужик сделал!

- Лёня, мужчина не тот, кто пользуется женщиной, а тот, кто её бережет!

- А я разве тебя не берегу? Дурочка! Да мне без тебя и жизнь не мила!

Леонид Николаевич знал, чем взять: ласковое слово и кошке приятно, что говорить про женщин, которые, как известно, любят ушами.

Не избалованная мужским вниманием, Нина чувствовала себя с Леонидом Николаевичем счастливой.

Ей было с кем в обнимку засыпать и с кем в обнимку просыпаться, было, для кого утром бежать на кухню и заваривать кофе, а вечером готовить ужин и ждать звонка домофона.

За месяц она так привыкла к Седову, что ей казалось, что он был с ней всегда. Нине было с ним хорошо. Настолько хорошо, что порой ей казалось, что она влюбилась.

Утром Леонид Николаевич, как всегда ушёл по делам.

А Нина, посидев в интернете, отправилась в магазин «Пятерочка». Как-то совсем неожиданно в холодильнике закончились яйца, сосиски, сыр, даже пельмени, которые обычно валялись в морозилке неделями - вот что значит мужчина в доме.

Возле входа в магазин Нина приметила Галю Молчанову, одноклассницу, с которой век не виделась и ещё бы столько не видеться.

Выглядела Галя чуть лучше вокзальной бомжихи. Лицо опухшее, перекошенное, под глазом синяк. Китайская курточка с чужого плеча, затасканные джинсы и резиновые галоши на босу ногу.

Нина попыталась проскочить мимо, но Галя уже взяла её на прицел:

- Привет, красавица! – расплылась она в беззубой улыбке. – Как жизнь молодая?

- Все нормально, Галя! Не жалуюсь.

- А я тебя еле признала — богатой будешь! – от Гали пахнуло так, словно она год в бане не мылась. - Давай рассказывай!

- Чего рассказывать-то?

- Отчего Серёжка Загрузин коньки отбросил? Говорят, ты в курсе дела...  

- Кто хоть всё это говорит?

- Есть добрые люди. Видели вашу сладкую парочку на похоронах…

- У Сережи был рак четвертой стадии, неоперабельный…

- Жалко Сережку! До слёз жалко... Кстати, не знаешь, где Лёньчик Седов? – оживилась Галя. - Давненько его не видела.

- Не знаю, - соврала Нина.

- Эх, как он меня любил, как любил! Стихи писал!

- Стихи?

- А что? Любить иных — тяжелый крест, а ты прекрасна без извилин... Представь! – Галина шмыгнула носом. – Он у меня две недели жил…

- Две недели?

- Ага. Как Светка Колокольцева его выперла, так он ко мне подался, а потом слинял по-английски, не прощаясь… Видно, другую пассию нашёл… - Галя подмигнула и тут же, словно боясь, что подруга уйдет, выпалила: - Нин, одолжи сотняк! До пенсии! Я отдам. Чесслово отдам!

Нина достала сто рублей.

- Вот спасибачки! Я всегда знала, что Нина Петрова — человек светлой души! Дай бог тебе хорошего мужика и всего, чего хочется!

«Кошмар! - Нина представила Леонида Николаевича с Галей Молчановой. – Бизнесмен липовый! Сказочник! Привык за бабий счет жить!»  

Ещё до прихода Леонида Николаевича, Нина собрала его пожитки в большой пакет и поставила возле двери.

Седов явился подшофе.

Видно, кому-то сел на хвост.

Заметив в Нине раздражение, он связал его со своим нетрезвым видом.

Попробовал отшутиться:

- Посидели чуток в кафе с нужным человеком…

- Посидели с нужным человеком? – усмехнулась Нина. – Не со Светкой Колокольцевой? А может с Галей Молчановой?

- Да ладно тебе! - попробовал обнять её Седов, – Кто старое помянет, тому глаз вон!  

- Извини, я устала жить в неопределенности и обмане, - выскользнула из его рук Нина. – Нам лучше расстаться.

- Это ты про Гальку Молчанову?

- Это я про твой бизнес!

- Какая же ты, Нина, меркантильная! – подняв пакет с вещами, заметил Седов. – Я к тебе со всей душой, с открытым сердцем, а ты всё про деньги! Нина, запомни, не в деньгах счастье!

- Счастье – это когда мужчина делает женщину счастливой, - возразила она, вспомнив интернетовский афоризм.

Неделю Нина размышляла над тем, правильно ли она поступила, и пришла к выводу, что правильно.

А тут как раз на электронную почту пришло письмо от Димки Богомолова.

Дим Димыч  писал, что собирается летом на море, в Сочи или в Абхазию, но пока не решил куда.

«Нин, может, подскажешь, где лучше? – спрашивал одноклассник. – А может, составишь компанию?!»

Нина представила Чёрное море, на котором не была лет двадцать, и подумала, а может, и в самом деле составить Димке компанию?

Мужик он работящий, непьющий, с женой в разводе, детей нет…