Целевая функция представляет собой функцию с некоторыми переменными, от которых непосредственно зависит достижение оптимальности. Также она может выступать в качестве нескольких переменных, которые характеризуют тот или иной объект. Можно сказать, что, по сути, она показывает, как мы продвинулись в достижении поставленной задачи.

Когда мы уже возвращались домой, мама, с тем бесстрастым выражением, с которым она всегда изрекала самое важное и не подлежащее обсуждению, сказала:

- Ты загнал себя, сынуля. Хватит. Я уже сделала втык главврачу профилактория.... как его?... ладно. Будешь работать два раза в неделю. Узнаю, что больше - убью. Спать по восемь часов и ни секунды меньше. Зимой поедешь к Татиашвили. Георгий ждёт тебя со всеми твоими идеями и наработками. Пробудешь у него, сколько надо. Пусть только попробуют наказать тебя за прогулы.

Она сунула нос в генеральский букет.

- Боже! Какой аромат!

Мне и в голову не пришло возражать ей. Загнал. Последние месяцы были какой-то бешеной скачкой. Куда и зачем? И за чем? Загнанные лошади умирают от острой эмфиземы лёгких. А я от чего? От сползания крыши того и гляди сдохну? Хотя, вряд ли сдохну. Свихнусь нафиг. Работа, она, конечно, услаждает жизнь, но я, похоже, здорово объелся сладостями. Как там у Ювенала: Órandúm est ut sít mens sána in córpore sáno.? - Надо молить, чтобы ум был здравым в теле здоровом. Вот мама об этом и молит. Ей просто лень потом лечить мозги Другого. Вот оно что! Эта мысль меня развеселила

- Замётано, мам! Лечи чужих, а свой исцелится сам, если тебе неохота.

Она посмотрела на меня ну очень врачебным взглядом. Но потом смоделировала ход моих мыслей и улыбнулась.

- Начинай прямо сейчас, сынуля. Довезёшь нас до дому и проваливай. Топай к себе пешком. Потом тёплая ванна и спать до упора. Завтра суббота. Хоть разок соблюди её святость, побездельничай. Гости раньше пяти не соберутся. Управимся без тебя. И спасибо тебе за такой праздник, мамочкин сыночек. Правда. Я там чуть не прослезилась. Спасибо!

- Всё мам, приехали. Просьба пассажирам покинуть салон. Отгоню драндулет на стоянку и далее - неспешным моционом.

- Ритка, щит не помни!

По дороге к себе я обдумал последнюю папину фразу. Да, прав он, прав. Этот роскошный букет - щит, символ щита. Сигнал. Но щит — это неполный символ. Полный - щит и меч. А меч... Ох, это острая и опасная штука. Мммда-с, милостивые государи. Как он догадался? Вот уж тоже мне проблема. Это как я сразу не догадался, загнанный? Знал. Просто сообщили ему, и всё, и дальше будет знать. Вот об этом и нам дал знать. Спать. Нахрен ванну. В постель! Мозгам и телу: вольно! Исполнять!

Вообще-то загнанную скотинку останавливать сразу нельзя. Сдохнет. Её надо ещё погонять, постепенно снижая темп, а уже потом оставить в покое. А я - хуже лошади? Откажу большинству, которое ходит ко мне уже давно просто за оздоровлением и кайфом, потом начну сбавлять пациентов, по мере улучшения, а новых буду брать только таких, что без меня им вообще - никак. И за пару-тройку недель съеду до неутомительной нагрузки: два раза в неделю. Иначе просто получится некрасиво. Люди же.

Когда в понедельник я посмотрел листок записи, то слегка обалдел. Остались только больные! В регистратуре выяснилось, что вся картина предварительной записи, как бы это сказать, скукожилась. У меня осталось только два дня в неделю. Но в эти два дня мне придётся работать дольше раза в полтора. А потом идёт плавный спад до тех нормально нагруженных двух дней, что мама отвалила мне от щедрот своих. И грамотный спад, очень умное планирование с окошками для всяких экстренных неожиданностей. Всё это удобно сочетается с расписанием в институте. Оля? Ясно, что подружки в сговоре. Но у неё, при всём её авторитете, нет такой возможности - моментально одномоментно изменить планы множества людей, никак от неё не зависящих. И заменить бумаги в закрытой на выходные регистратуре. Такая возможность есть только у кого? Вот и первый цветок из букета. Что-то за этим последует.

- Леночка, кто там у нас первый? Никонов? Пусть заходит.

Позже, после обстоятельных разговоров с Олей и мамой, расставив все точки над всеми i, и перечеркнув все t, хорошенько обдумав и рассмотрев новую картинку со всех сторон, решил и постановил: сессию всё равно сдам досрочно. Хлопотать начну уже сейчас. Времени теперь много. Не проблема. Тогда месяц вместо Индии проведу у Татиашвили. Уверен, что у нас с ним найдётся, чем заняться. И просто всласть нагуляюсь по столице. Там вкусняшек много. С Георгием Вахтанговичем мы уже познакомились по телефону. Телефон, он, конечно, не обертонный звучатель, как у Ефремова в романе, но кое-что я из его голоса считал. И оно мне очень понравилось. Никуда этот милейший человек уезжать в декабре-январе не собирается, меня в своих планах учтёт. Как я тогда Танечку учил: не "надо", а "хочу!". Вот и я - хочу! И буду! "Как говорит вдохновенно Фидель, — Мужество знает цель!" Славная песня, lo juro por Dias, amigo!

Хорошая машина - Як-42! Коренаст и приземист работяга. Первый раз лечу на таком. Машина с трапом к нему не катится. У него всё своё. И чемодан сдавать не надо. Поднялся по нескольким ступенькам, поставил вещички на полку и потопал к своему месту. Красота, никаких заморочек. Моё место занято. Два ребятёнка уже сражаются за место у иллюминатора. Симпатичная мамаша стоит рядом.

- Молодой человек, не согласитесь с нами поменяться? Нам досталось место через проход и...

- Один из этих опасных бандитов окажется на свободе! Это недопустимо. Где ваше законное место?

Вот это называется не прогадал. Моей соседкой слева оказалась красивая сероглазая блондинка лет двадцати пяти с небольшим плюсом. Полтора-два, не больше, в изящной, со вкусом подобранной оправе. Из-за положительных линз глаза кажутся больше, что очень ей идёт. Почему-то блондинки считаются особо привлекательными. Не знаю. И глупыми. Может быть именно поэтому? Какому дураку понравится умница? Но здесь явно не тот случай. Значит скучать три часа не придётся. Зашуршали двигатели - именно зашуршали, как будто за стенкой включили примус или паяльную лампу. Самолёт немножко порулил, как-то очень быстро разбежался, и земля ушла вниз. Момент отрыва я почти не почувствовал. Какой уютный ераплан! Можно болтать, почти не повышая голоса. Идиллия!  

Я повернулся к соседке, собираясь приступить к приятному общению, как вдруг справа обрушился тревожный сигнал почти оглушительной силы. Один из малышей с выпученными глазами, раззявленным ртом, синеющими губами и мамаша, отчаянно лупящая его по спине! "Взлётная", мать твою поперёк! Остановить дуру, угробит пацана! Левой рукой расстегнул ремень, одновременно правой дотянулся до мамаши и, в тот момент, когда встал, выдернул её из кресла и отправил в свободный полёт вперёд по проходу. Благо, она сама успела расстегнуть привязной ремень. Через голову братишки добрался до сидящего у иллюминатора ребёнка и добыл его из кресла. Перевернул засранца вверх ногами и основательно встряхнул. Ещё раз. Перехватил левой за обе лодыжки, снова встряхнул, а правой ладонью мягко, но увесисто приложился между лопаток.

- Кррр-хххрр-aaaa!

Проклятая конфета вылетела вместе с брызгами слюны и слизи. Пронесло! Как второй? В порядке.

- Выплюнь эту дрянь! Ну! Мигом! Кому сказал!

Вот и хорошо. Так плакать безопаснее.

Посадил спасёныша в кресло, сорванным белым подголовником обтёр замурзанную слюнявую мордашку. Всё. Жить будем. Вся эта катавасия пронеслась за несколько секунд. Никто вокруг не успел толком ничего понять. Стремительно прихромала мамаша. Ушиблась обо что-то в полёте. Оглянулся на неё и остановил тормозным посылом. Мягко осела на пол. Прибежали обе стюардессы, "надёжные как наш воздушный флот". Быстренько успокоил, в двух словах объяснил, что к чему.

- Девушки, вы водички принесите и салфеток каких-нибудь. Маме попить, малышню умыть. Если я их в туалет мыть понесу, она с ума сойдёт.

Поднял с пола женщину, усадил на своё (моё) место, вернул в сознание, приглушив эмоции. Вернувшиеся стюардессы хлопотали над малышами. А со стороны пилотской кабины пришёл мужчина в форме. Представился: бортинженер Семёнов Михаил Иванович.

- Уже всё, товарищ бортинженер. Ребенок подавился леденцом. Я оказал первую помощь. Ничего страшного не произошло. Его жизни больше ничего не угрожает. А его мать слегка травмировал, добираясь до детёныша. Приношу извинения. Сейчас подлечу и она тоже будет в порядке.

- Лихо вы! Я видел. Как раз выглянул, посмотреть, как там в салоне после взлёта. Вы врач?

- Пока ещё нет. Студент мединститута. Штерн Марк.

- Хорошо учитесь, видно.

- Спасибо. Стараюсь. А вот вас - я имею в виду лётный персонал - учили, что таким маленьким детям давать мелкие лакомства опасно? Я понимаю, надо выравнивать давление в ушах. Так давали бы петушков на палочках, что ли.

- Не помню такого пункта в инструкции, честно вам говорю. Хорошо, что вы оказались рядом и, спасибо, не растерялись. Но мать куда смотрела?

- А туда и смотрела: дают - бери. Она... - Я оглянулся на вполне уже оклемавшуюся женщину. - Она сама понятия об этом не имеет. А своими хлопками по спине только загоняла инородное тело глубже. Знаете, сколько покойников от такой "помощи"? Сильно коленка болит? Сейчас вами займусь.

- Пустяки. Само пройдёт. Спасибо вам. Я можно к детям пересяду?

- Да, конечно.

Мы с лётчиком освободили проход.

- Признаться, никогда такого приёма не видел. Все хлопают. Знаете, тут у меня мысль...

- Я понял.

- Переговорю с командиром. Вы не против, Марк эээ...

- Борисович. Просто Марк. Или вам для солидности? И микрофон, если можно. Самолёт длинный, а двигатели у вас хоть и тихие... Сделаем полёт занимательным и полезным для здоровья.

Оставшееся до посадки время провёл в кабине пилотов. Интересно было! Какие люди! Врач отвечает за одного - ну, за нескольких человек - а у этих сейчас сто двадцать живых душ за спиной. Распрощался с ними перед самой посадкой. Не надо отвлекать людей в такой ответственный момент. И самому жить хочется. Инструкции, опять же. Устроился в кресле и наконец-то познакомился с соседкой. Верочка. Москвичка. Аспирантка того самого химико-технологического, который в своё время закончила Оля. На её заводе она и была. Делала там что-то для своей диссертации. Что именно, я так и не понял, зато уважением проникся.

- Странный ты студент. (Мы сразу перешли на "ты".) Детей спасаешь, истерику обрываешь, народ просвещаешь, с лётчиками запанибрата. И всё легко, играючи! Да, сейчас везде сессия начинается. Как это?

- А я досрочно сдал. Выиграл целый месяц свободы для разных интересных дел в Первопрестольной.

Она хихикнула.

- Ты так смешно разговариваешь: "Первопрестольная".

- А мне нравятся всякие архаизмы и латинизмы. На девушек оказывает действие бронебойно-кумулятивное. Сразу думают: ууу какой умный! А умных потом любят. Эффективность метода проверена на практике.

Мы оба посмеялись.

- Стой, что это у тебя на цепочке? Похоже, Олин сувенир.

- Ольга Николаевна подарила, директор. Когда узнала, что я из её родного института. Мы с ней разговаривали... о разном. Вот подарила. Говорит, неубиваемый талисман. Обязательно должен помочь.

- От чего, если не секрет? Или для чего?

- Ну, это слишком личное.

В этот момент объявили посадку. Стюардессы раздали леденцы. Замяукали детишки, которым впечатлённые родители дали фигу, а не конфетку. Загорелась красная надпись: ЗАСТЕГНУТЬ РЕМНИ. Я почувствовал, что Вере очень страшно. Не спрашивая разрешения, взял её холоднющие руки в свои, направил поток тепла и покоя. Она расслабилась, веки опустились, замедлилось дыхание. Посадка была такой же мастерской, как взлёт. Лайнер только слегка вздрогнул, коснувшись земли. Молодцы, ребята! Вера открыла глаза.

- Как ты это сделал? Погоди, ты, кажется, сказал: "Олин сувенир"? Так запросто - Олин?

- Они подруги с моей мамой. И я её знаю с детства.

- Ничего себе! Твоя фамилия Штерн? Я правильно расслышала? Ничего себе, совпадение!

За те несколько минут, что я контролировал Верины эмоции, кажется удалось считать и некоторые её проблемы.

- Да, правильно. Ольга Николаевна сказала тогда: "Найди Марка Штерна у нас в профилактории. Почти уверена, что он сможет тебе помочь". Обещала замолвить слово. Но я была страшно занята и, прости, как-то не поверила. Я вообще ко всем этим чудесам отношусь очень... А потом ты исчез. В регистратуре сказали, что записи к тебе нет. Но сейчас, как ты это сделал - знаешь, начинаю верить.

Самолёт остановился. Пассажиры потянулись к выходу.

- У тебя бумажка и какое-нибудь писало есть? Запиши телефон моих родственников. Я буду у них в Москве. Созвонимся.

Девушка пожала плечами.

- Молодые люди! Позвольте вам помочь.

Третий пассажир в нашем ряду - пожилой мужчина, дремавший всю дорогу, с доброй понимающей улыбкой протягивал Вере листок из блокнота и солидную шариковую авторучку. Вера записала телефон.

- А тебе на чём записать?

- Не надо писать. Запомню. Говори.

Мы поблагодарили нашего доброго соседа и двинулись к выходу. На перроне меня ещё ждал десерт: подбежала и расцеловала мать близнецов. Пришлось оттирать помаду. А Вера уехала автобусом, так ей было удобнее.

Левитаны встречали меня в полном составе, дополненном Леной и Наташей.

Мой приезд не был, разумеется, сюрпризом. Да святится имя Белла, изобретшего телефон! После нашего с мамой вторжения в мирную жизнь этого семейства, я был уверен, что мы рассорились с ними навсегда. Мама была не столь категорична, но и оптимизма в её прогнозах было мало. Мы оба угадали с точностью до наоборот. Учинённая нами революция имела самые благоприятные последствия. Мощно сработали два фактора.

Первый. Юркин стремительный взлёт: из серого, замордованного родительской любовью и ненавистной учёбой гадкого утёнка, он превратился в этакого молодого лебедя. Не убогий студент-троечник, а вполне себе респектабельный молодой, быстро набирающий известность художник, студент самого престижного художественного ВУЗа страны и сотрудник "почтового ящика №" - одновременно. По совету профессора Татиашвили, с которым у Юры сложились очень добрые отношения, он скрывал свой аналитический дар до поры до времени, зато полностью выкладывался в учебных дисциплинах. Это его самого вполне устраивало. Он и без того ходил в своё "Суриковское", как неофит в храм божий, а учебные задания исполнял с рвением юного жреца. Чего ещё надо влюблённым в своё чадо родителям?

Второй. Тёти Раина зависть к сестре и несколько данных этой сестрой уроков. Которые были приняты к исполнению, и исполнялись с энтузиазмом. Очень нескучные пошли у них с дядей Яшей ночи. В свою очередь дядюшка задал мне несколько вопросов. Я ответил письменно, снабдив ответы схематическими рисунками. До Юры мне в рисовании, как до Луны на самокате, но хватило и этого. В результате: отсутствие сына дома им, как бы это сказать, не сильно напрягало.

Поэтому, когда я осторожно намекнул на свои московские планы, мне было заявлено абсолютно категорически: если этот месяц я проведу не у них, обида будет смертельной и непрощаемой во веки веков. За постой мне предстояло расплатится разъяснением тётушке некоторых тёмных вопросов системного метаанализа (Что я ей - универсальный оракул?), поскольку её знаменитая диссертация здорово продвинулась; и "некоторых деликатных тем". (Тут я поделился с мамой опытом общения с дядей Яшей. Вопрос был закрыт.) Но, если тётя позавидовала маме, то дядя - папе. Несколько фоток из альбома. Тут я мог быть полезен обоим. Так мне и не жалко. Кстати, а что это за зверь - системный метаанализ? Вдруг самому пригодится?

Оказавшись у родственников, я "попал, как Чацкий, с корабля на бал". В честь моей скромнейшей персоны. Юра сразу вручил мне подарок: пропуск в закрытый НИИ профессора Татиашвили. Оказывается, мой кузен не только искусен в художественной графике, но и изобретателен весьма. Нарисовал мой портрет в стиле гиперреализма (работа адовая, по-моему), его приятели сфотографировали рисунок и изготовили фотки нужного формата. Так сказать, фотореализм наизнанку. Сошло! Все мои паспортные и прочие данные Юрке были отлично известны. Татиашвили дал разрешение, и теперь мне осталось только подписать несколько бумаг насчёт секретности. В понедельник утром Георгий Вахтангович ждёт меня в своём кабинете. Ура! Работаем!

Он мне очень понравился - с первого взгляда и с первого рукопожатия. Сухая тёплая рука, очень сильная и энергичная, но движение не агрессивное, без демонстрации превосходства. Хорошая рука. Судя по тому, что я считал, симпатия оказалась взаимной. Он внимательно вглядывался в меня.

- Знаешь, ты очень похож на мать. В жизни даже больше, чем на портрете от твоего удивительного кузена.

- Жизнь богаче любого её отражения, а реальность превосходит вымысел, Георгий Вахтангович.

— Вот с этого и начнём, если не возражаешь. С вымысла и реальности. Всё, что ты мне прислал, я основательно проштудировал, очень основательно. И не только я. Ты же ничего не писал о приватности.

Я молча кивнул.

- Давай сядем поудобнее. Разговор у нас будет долгий и не обещаю, что приятный. Потом подойдут ещё люди. Будем разбираться.

- Трое, Георгий Вахтангович.

- Что?

- Двое мужчин и женщина подойдут. Сначала женщина, а потом эти двое вместе. Кнопка диктофона - на селекторе справа... нет, слева. Вы его хотите включить вместе с вызовом секретарши.

Я переждал реакцию профессора, заодно через неё заглянул глубже.

- Я тоже не верю в чудеса. Я тоже материалист. Не стихийный, от влияния среды, а...

Он махнул рукой: понятно.

- Вы уже работаете с Юрой. Успели что-нибудь понять? А это не всё. О некоторых своих, скажем так - свойствах, он сам пока не подозревает. Я не изображаю из себя какое-то чудо, уму непостижимое. Не корчу из себя Вольфа Мессинга, Розу Кулешову или Джуну какую-нибудь. Но очень хочу разобраться, что это всё такое? Как оно работает? Мне не нужна слава шарлатана. Никакая не нужна, хотя я нормальный человек и покрасоваться совсем не прочь. Вы же с Виктором Евгеньевичем общались? Обратили внимания на его удивительную проницательность, когда он опережает ваши высказывания. Но не мысли. Он тоже Другой. Так я не ошибся. Вы наметили пригласить своих коллег именно в том порядке, что я сказал. Вы их предупредили заранее о совещании. Но никому не сказали ни о порядке вызова - решили только сейчас, ни...

- Понял! Убедительно!

- Тогда скорее зовите Галю с чаем и включайте диктофон. Запись нам очень пригодится, особенно в свете того, что вы планируете против меня небольшой брэйн-штормик.

- Марк, тебе когда-нибудь говорили, что ты редкостный нахал?

- От мамы и Оли я это слышу регулярно. Они меня за это даже побили, злюки. (Я всхлипнул.) Но уверяю вас, этим мои положительные качества не ограничиваются.

- Мало били! Ладно, перетащи сюда стул и садись рядом. Будем разбираться по порядку.

- Не надо перетаскивать. Я спокойно читаю вверх тормашками.

Мы прошлись по всему материалу, заблаговременно переправленному по почте. Многое профессор принимал спокойно. Иногда просил пояснений. Потом достал отдельную папку. По этим случаям мне пришлось пояснять долго и много. Мама умеет спрашивать мастерски, но этот пожилой грузин, он не мастер, и даже не маэстро. Он маэстрище! Я аж слегка взмок.

- И ты хочешь, чтобы я всему этому поверил, генацвале? Не делай страшные глаза на рисунок твоего кузена. Удивительная семейка! Один простым карандашом ставит на уши всю аналитическую психологию и как пай-мальчик, который разбил телевизор, строит из себя невинность. "Ой, не знаю, Георгий Вахтангович, оно как-то так само". Другая в сорок с лишним лет выглядит, как девчонка. Как два десятка лет мимо неё прошло! Косметика! Вах! Георгий, посмотри: не только лицо!

Он осёкся. Я фыркнул.

- Георгий Вахтангович, папа выглядит не хуже. А мама вам говорила, что у нас нет секретов друг от друга. Это так. Поэтому не смущайтесь, пожалуйста.

- Да? Настолько? Ладно. А теперь на меня свалился ты. Хорошие у тебя идеи! Умные идеи! Толковые идеи! Так. Это вот всё. Ладно, тут за рамки разумного не выходит. А это - не верю, дамангревели!

- Ваш чай совсем остыл, Георгий Вахтанговч.

- А твой?

- А мой я уже выпил и пирожные съел. Очень вкусно. Спасибо.

- Шени дэда! Когда ты успел? Как я не видел?! Ты же против меня сидишь!

- Просто я немножко управлял вашим вниманием. Простите мне эту маленькую шутку. Такой трюк легко проделает любой приличный иллюзионист. Но я-то отнимаю ваше драгоценное время не ради простеньких фокусов. Давайте начнём это ваше совещание, тем более, что вы уже передумали и позовёте всех сразу. Жалко же времени.

По его селектору я попросил секретаршу убрать посуду. Как он на меня посмотрел! Как пожарный на бочку бензина у печки.

- Прикажешь привыкать к твоим жутким манерам? Что с тобой делать?

- Исследовать. Но есть вариант: пинок под зад, и все свободны.

- Не дождёшься, кацо. Галя, пусть ко мне зайдут Карева, Райтман и Ермаков. Да, они знают по какому делу.

Через неделю мы все снова собрались в директорском кабинете. И атмосфера - я имею в виду психологическую - была уже совсем другой. Георгий Вахтанговч сразу сказал, что он, разумеется, следил за ходом исследования меня, и результатами настолько же доволен, насколько удивлён. Но просит их сейчас огласить в уже систематизированном виде. А также предложения и планы на ближайшее будущее, какового осталось всего три недели. Докладывать взялась Анна Витальевна Карева - учёная дама пятидесяти лет.

- Был обследован Штерн Марк Борисович, двадцати одного года. Антропометрические данные: рост 198сантиметров, вес 100 килограммов. Нормостеническая конституция. Физическое развитие отличное, телосложение очень гармоничное - как результат интенсивных физических упражнений.

- Нахально заявил, что ему нравится быть красивым и сексуальным, и он очень об этом заботится. - вставил своё замечание пузатенький Райтман.

- С медицинской точки зрения: никаких патологий не выявлено. Абсолютно здоров. Однако обнаружены некоторые аномалии. Так, острота зрения составляет 450%. Нормальной таблицы не хватило. Офтальмолог пользовался каким-то нестандартным методом. Примерно то же относительно слуха, обоняния, тактильной, температурной и прочих видов чувствительности. Утверждает, что это результат специальных тренировок. Да, биохимическое исследование крови обнаружило аномальную активность некоторых ферментов, а неврологическое и нейрофизиологическое - повышенную скорость реакций и способность очень быстро произвольно изменять тонус сосудов, соответственно - кровоток и температуру в любой произвольно выбранной части тела. Теперь наше. Абсолютный музыкальный слух. Эйдетическая память. Вообще - высокая способность к эйдетике. Чрезвычайно высокая способность к эмпатии. Высокая интуитивность. И так далее.

Говорила она ещё много. В том числе и о том, что я таки да, способен ко всему, что расписал в ранее изученных ими материалах, хотя... Ну, не брехун, в общем. Но! В одно "НО" можно загнать весь Париж. Должным образом прояснить вопросы, относящиеся к сексуальной сфере, ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО им не представилось возможным. "Вы же понимаете, Георгий Вахтангович".

- Ещё как понимаю. Половина лаборанток просилась принять участие в опытах. Придётся, с помощью экстраполяции, признать, что он и тут не врёт. У вас всё?

- Да. К материалам прилагается аналитический портрет, выполненный негласно нашим художником-аналитиком.

Я изо всех сил удерживал каменную рожу. Глянув на меня, профессор прикусил губу, но долго не выдержал.

- Что-то не так, Георгий Вахтангович? - забеспокоилась Анна Витальевна.

- Нет-нет, всё так. Всё в порядке.

- Юрка - мой двоюродный брат, дорогие товаhищи. Конспиhация и ещё hаз конспиhация! Ой, не могу!

Через секунду хохотали все.

- Ещё одна особенность этого парня (подал голос Ермаков) - способность мгновенно располагать к себе людей. Просто зашкаливает его дружелюбие. Наши все уже в него влюблены. Боюсь с женой знакомить. Уведёт!

- Спасибо! Меня уже сравнивали с лабрадором.

Когда все успокоились, Таташвили предложил высказаться "нашему испытуемому".

- Итак, товарищи психологи, вы удостоверились, что я не брехло - во-первых, и не шарлатан - во-вторых. Это очень приятно. Далее. Совместными усилиями мы установили, что я не фокусник, не сверхчеловек и не игра природы. Мои природные данные изначально очень высоки, но не выходят за пределы известных показателей для нашего с вами биологического вида. Всё остальное, что я с удовольствием прослушал, хотя сам об этом давно знаю, всё это результат работы: моей - над собой, моей Учительницы - надо мной. Упражнения, тренировки, практический опыт. Я это говорил каждому из вас в отдельности, а теперь всем вместе. Значит - никаких чудес, экстрасенсорики и прочей ерунды. Эрго — это просто особый талант.

- Скромненько так. - ехидно бросил Райтман.

- Ага, Альберт Зиновьевич, скромности у меня чуть меньше, чем у стриптизёрши. Скромность - лучшее украшение тех, у кого других украшений нету. А талант без соответствующего сначала обнаружения, а потом обучения и собственной его носителя работы ни черта не стоит. Валяется на земле булыжник-булыжником. Один среди миллионов. Но, если его правильно выбрать, правильно расколоть, а потом обработать (я кивнул в сторону профессорского стола, где красовался камень с друзой каких-то фиолетовых кристаллов), получится нечто вот такое. Некоторые таланты редки, очень редки, но не уникальны. Я, мой кузен Юра - ваш страшно секретный художник-аналитик, моя Учительница, ещё... (Татиашвили кивнул.) Это те, кого мы сейчас знаем. Одна моя бывшая пациентка придумала для нас удачное название - Другие. Учительница меня удачно расколола. Я - Юрку. Ещё один сам кого угодно расколет. Это его профессия. К чему всё это наговорил? Чуть позже. "Вопросы, относящиеся к сексуальной сфере". (Я спародировал Кареву, и, кажется, удачно. Слушатели захихикали.) Вы их коснулись осторожненько, как монашка - члена. (Карева: "Марик, фууу!") Я не стал настаивать. Со мной всё ясно. Если я умею произвольно управлять кровотоком в любой части тела, так ЭТА - не исключение. Но для танго нужны двое. А на вторую ваши лаборантки не годятся. Впрочем, знаете, если у нас дело пойдёт, я вроде бы заметил среди них нескольких с проблемами, которые смогу решить. Но для обучения в контексте нашей работы они не годятся.

- Тебе проститутки нужны? — это Ермаков. — Такого добра в Москве хватает.

- С интеллектом у них беда. А у кого не беда, те вам не по бюджету. Но и они не годятся. Их придётся радикально переучивать, даже перепрограммировать, а это... (Я безнадёжно махнул рукой.) Они заточены соблазнять, угождать и обирать. А надо сочувствовать, понимать и вести! Разница. Вопрос: а на фига? Вообще и мне - в частности. Но, если дойдём до дела, как минимум две толковые помощницы у меня найдутся.

Тут я прочитал пару страниц из свеженькой монографии Тополянского и Струковской о психосоматических расстройствах. Татиашвили удивлённо поднял брови.

- Георгий Вахтангович, мы уже не удивляемся. У него голова, как библиотека.

- Так вот, если 22% практически здоровых больных отнимают более 50% рабочего времени врача и чёртову уйму средств... Но о чём большая часть книги? О психофармакологии. Это при неврозах-то! Чинить ЭВМ монтировкой — вот это что. Знаете, это похоже на фильм с Чарли Чаплиным, где его кормит страшно сложный громадный агрегат. Куча персонала мечется. А толку? Не накормили, чуть не убили, агрегат поломали. Цель - накормить человека - не достигнута. Человек покалечен, машина угроблена, фирма лопнула. А ведь для решения задачи было достаточно повара и официантки. А потом - учителя. Обучить готовке еды для себя.

- Понятно, а тебе это зачем? Все эти твои немыслимые тренировки, работа...? Блин, ты же нам рассказывал, что сам чуть не умер с этим... как его... Игнатом.

- Но живой же. А Игнат совершенно здоров. Это после двух компрессионных переломов. Я вам от него письмо показывал.

- А при чём тут секс?

- При том, что он, как булавки из Страшилы Мудрого, лезет отовсюду: или как причина, или как средство. Мы ещё ни черта не понимаем. В своё время Вильгельм Райх только-только подступился к проблеме и угодил в тюрьму. Прямо как до него Земмельвейс - в психушку, который проповедовал страшную ересь: мыть руки до приёма родов, а не после. Но Земмельвейса хоть после смерти реабилитировали. Мы сейчас, не помывши рук, не то, что к пациенту, к сортиру не подойдем. А Райха с его "теорией Оргона" - от слова оргазм - угробили, оболгали и забыли. Критика только осталась. Был такой-сякой шарлатан. Осталась ещё телесно-ориентированная психотерапия. Только мало, не так и не у нас. Но я добыл пару его книг на английском. Там бреда предостаточно, но главная идея - очень здоровая. Практически - от "практиковать" - здоровая. Оказывается, мы с Олей именно этим работаем.

- Так, с этого места подробнее.

Долгий и хороший получился разговор. Хотя и трудный. Я уже просто выбился из сил. Итог подвёл профессор Татиашвили.

- Знаешь, Марк, что я тебе скажу: ты молодец. Мы тут тебе не брэйн-штормик, как ты выразился, устроили, а самый настоящий ураган. Ты его выдержал. И к своей цели нас всех привёл. Хотя (он лукаво улыбнулся), самый главный мотив, главную мотивацию старательно утаиваешь. Почему, дорогой?

- А вы бы её вот так, сходу приняли? Я вас к этому привёл. Да, мне просто всё это страшно интересно. Я хочу это всё понять. И отдать. Всем отдать! Но один не справлюсь. Но всё равно буду. Иначе у меня не получается.

Неожиданно Анна Витальевна погладила меня, как ребенка, по голове.

- А не может у тебя иначе. Это твоя жизненная функция, мой мальчик.

- Так, а что дальше? Будем работать?

- Мы уже работаем. Не понял?

- Послушайте, я ужасно есть хочу!

Георгий Вахнангович повернулся к селектору.

- Галочка, пусть подгонят мою машину к подъезду. Я в "Арагви" столик для нас всех заказал. Чего уставился? Не у тебя одного "чрезвычайно развито интуитивное мышление", генацвале.
     
                   (Продолжение следует)

                                                                             *  *  *