EN
Старый сайт
1
В городе Z на одной из электроподстанций ещё утром произошла авария, и что-то её никак не могли устранить — электричество в городских кварталах то появлялось, то пропадало снова. Понятно, что это раздражало горожан. Особенно эта раздражительность начала проявляться вечером. Ведь осенние вечера (впрочем, как и весенние, зимние и даже летние) в городе без электричества!.. когда нет тихого свечения торшера, бормотающего телевизора, кабельного интернета, в конце концов, когда просто темно в квартире, это, скажу я вам, вещь малоприятная.
— Да когда этот бардак закончится?! — Анатолий Сергеевич, сорвав с носа очки, зашуршал газетой, да так, что казалось, он рвёт её в клочья. — Маша! Где там наши свечи?! Зажги, а!
Густую темноту разбавили вспышки зажигалки и свечей — одна, вторая, третья.
— Пойду, поставлю чайник. Слава Богу, хоть газ подаётся бесперебойно, — спокойно сказала Мария Николаевна, покончив со свечками. Она сложила на журнальный столик волосатый клубок шерстяных ниток и недовязанный носок, пронзённый двумя спицами.
— Маша, ты на кухню? Но ты же заберёшь с собой свечи, Маша! — проворчал Анатолий Сергеевич Буров. Вытянутый, в майке и тренингах он лежал на диване, на его груди кошкой притихла скомканная газета. В свете свечей он выглядел так, как будто бы умер.
— И что? Полежишь несколько минут в темноте, ничего с тобой не случится. — Мария Николаевна, поднявшись с кресла, взялась за блюдце со свечками.
— Стоп! Я с тобой. — Буров «ожил», он вскочил с дивана и засеменил вслед за женой. Он не выпускал из рук скомканную газету, а вот про очки забыл.
Они перешли на кухню. Бурова занялась чайником, Анатолий Сергеевич притулился к торцу прямоугольного стола.
— Плохо, что мы отвыкли запасаться свечками, — посетовал Буров.
— Особенно теми, что нужны для романтического ужина? — философски, я бы даже сказал: с намёком заметила супруга.
— Чёрт! Ничего не вижу. — Буров разворачивал-разглаживал газету и пытался что-то в ней прочесть.
— Толик, побереги глаза, совсем ослепнешь,— предостерегла мужа Мария Николаевна.
— Дай мне твои очки, — в ответ то ли попросил, то ли приказал супруг.
— Не дам. — Мария Николаевна с вызовом поправила на своём худеньком личике большущие старомодные очки. — Я сказала: зрение своё побереги! — И она вырвала из рук мужа газету.
В общем-то, Мария Николаевна была покорной, или точнее сказать — покладистой женой, а ещё она всегда старалась оберегать мужа от любых напастей, как могла, все двадцать лет, что с ним прожила. И Буров это знал, поэтому стойко перенёс потерю газеты. Только нос, уставший от очков, потёр. И привычно проворчал:
— Пирог готов?
— Потерпи ещё минут десять. Твой любимый пирог с капустой доходит.
Дали свет.
— Нет, это какое-то издевательство! — прорычал Анатолий Сергеевич и, забрав у жены газету, сиганул обратно в комнату, к очкам и дивану. — Маша, позовешь?!
— Позову, Толик, позову! — отозвалась Мария Николаевна и вынула из кармашка халата мобильный телефон. Она задула свечи и набрала сыну.
— Лёхе звонишь?! — раздался из комнаты недовольный голос мужа.
— Ему! Хочешь с ним поговорить?!
— Нет, не хочу!
2
А Лёха в это время тоже только что задул свечи (потому что в городе дали свет), но эти свечи были не простые, копеечные, а такие, знаете, с благовониями, с вензельками, с купидончиками, короче, это были свечи, предназначенные для романтических встреч. Те самые (помните?), о которых намекала мама Лёхи отцу Лёхи.
Что сказать о сыне Буровых. Двадцатилетний Алексей Буров — дважды не состоявшийся студент, потому что дважды пытался поступить на гуманитарные факультеты местного университета (бюджетная форма обучения), но всё — неудачно. Любимое занятие — социальные сети и… книги. Да-да. Что, удивились?! А вот, бывает в наше время ещё такое: одно из любимых занятий молодого человека было чтение книг. Что ж, продолжим об Алексее Бурове. Буров младший жил отдельно от родителей, в небольшой однушке с балконом (отец залез в ипотеку). Иногда тусил с несколькими бывшими одноклассниками-одноклассницами, с недавнего времени (а может давнего) был влюблен в девушку по имени Ирина. Мда... Брошу несколько слов о компании, которая принимала Алексея. Было их всего четверо — две девушки и двое парней. Перечислять их по именам пока не буду. Кто-то из них учился, кто-то работал, а кое-кто и бездельничал — вроде Алексея. Отдельно, но коротко, скажу о девушке Ирине. Ирина Тарасова — не мажорница, но из обеспеченной семьи, в отличие от Алексея — студентка, учится на коммерческой основе. Ветреное, избалованное существо.
Итак — Алексей ждал в гости ту самую Ирину. Он находился в комнате той самой небольшой однушки с балконом, сидел на скрипучем диване напротив круглого стола. На коленях Алексея лежал закрытый наотбук. О столе. Лакированный круглый стол был столетней давности, впрочем, вся обстановка квартиры состояла из старой, но отмечу — добротной — родительской мебели. Кстати, особое место в комнате занимал не стол и не диван, а книжный шкаф, набитый книгами. Но вернёмся к столу. Стол Алексей «накрыл», спустив почти все свои деньги, но, тем не менее, на столе были: шампанское, конфеты, мороженое, фрукты. Насчёт средств — деньги Алексею давали родители, особенно подкидывала мама, украдкой от отца.
Алексей поправил расположение тарелочек, ложечек, фужеров — мамина опять же посуда, — оглядел комнату: вроде всё на своих местах. Впрочем, мама прибиралась в этой однушке чуть ли не каждый день, поэтому везде чувствовалась рука хозяйственной женщины. А вот и она — у Алексея заиграл мобильный.
— Да, мама, — сказал в «трубку» Алексей.
— Алёшенька, у тебя тоже пропадает свет? — тревожилась мама.
— Мама, ты спрашиваешь у меня это уже в третий раз. Пропадает.
— Сынок, а ты не включаешь холодильник? Отключил, как я тебе сказала, и не включаешь?
— Нет, не включаю.
— И правильно, сынок, не включай, вдруг сломается. А лучше совсем его разморозь, а я завтра утром приду и его помою. Или, лучше, давай я сейчас приду, сынок. Я пирог с капустой испекла, ты же его так любишь. Ты там чем сегодня питаешься?
— Мама, — в голосе Алексея появилось раздражение. — Не надо ко мне приходить, ни сегодня, ни тем более завтра утром. — Я... я сам его помою. В смысле — холодильник. Разморозю и помою. С питанием у меня всё в порядке. Ты же почти каждый день мне носишь еду. Мама, дай мне хоть немного свободы. Всё. Я занят, всё, пока.
Алексей нажал на «выкл», посмотрел на время в телефоне, подумал вслух:
— Может, что-то случилось? Обещала же в семь прийти, а уже восемь. Мороженное тает. Позвоню ей... Странно — абонент не абонент.
Алексей откинулся на спинку дивана. А вообще, ему нравилось думать и рассуждать вслух, поэтому он продолжил:
— Нет-нет, она обязательно придёт, ведь у нас же с ней... отношения. Мы вместе и в кино ходили, и в кафе сидели. Один раз. Может, она решила, что это неприлично — прийти девочке в гости к мальчику. Хотя, что тут неприличного, у нас же отношения...
Он открыл наотбук, экран показал его страничку одной из социальных сетей.
Вырубили свет.
— Заколебали! — выкрикнул Алексей и похвалил себя: — Это хорошо, что я ноутбук не забываю подзаряжать.
Экран компьютера продолжал светиться. Город Z погрузился в темень.
3
— Убью! — заорал Анатолий Сергеевич.
— Кого? — хихикнула на кухне Мария Николаевна, зажигая свечки.
— Электриков, электромонтеров, министра энергетики! Всех, кто связан с электричеством! — грозился Буров.
— Толик! Пробирайся на кухню, чай и пирог на столе! То-оли-ик! Иди сюда, тут такая романтика. — Сказав это, Мария Николаевна вдруг тихо запела какую-то песенку своей молодости.
— Романтика, — продолжал ворчать муж. — Какая тут к чёрту романтика!
В чёрной комнате что-то заскрипело, что-то упало, кто-то упал... На кухне появился Анатолий Сергеевич Буров. Взъерошенный, без очков и без газеты, он поглаживал ушибленное плечо.
— Понаставят мебели, понавесят дверей! — срывающимся фальцетом пожаловался Буров.
— Садись, дорогой, — пригласила за стол супруга мужа
— И свечек-то у нас больше нет в запасе, — противно пожаловался Буров.
— Ничего страшного, всё равно скоро спать ложиться. Садись. Вот твой чай, пирог я разрезала.
Усевшись на табурет, Буров принялся уплетать кусок пирога с капустой, запивая его горячим чаем. На его острое — под стать жены — лицо падали жёлтые блики, исходящие от трёх, догорающих свечек. Бурова, сложив трудолюбивые руки на груди, снова тихо замурлыкала песню своей молодости.
— Что говорит по телефону наш балбес? — поинтересовался Анатолий Сергеевич.
— Не называй его так, Толик. Он наш единственный ребёнок, — прервав свой напев, напомнила супруга.
— А я говорю — балбес. Два года дурака валяет — ни учёбы, ни работы. Да, насчёт работы, к нам, на завод народ набирают. Могу его пристроить к себе на участок. Пусть пока поработает учеником слесаря, а там, глядишь, и на разряд сдаст.
— Наш сын — ученик слесаря? Как ты это себе представляешь, Толик?
— А что тут такого? Я тоже когда-то начинал учеником слесаря. А теперь я начальник участка.
— Послушай, дорогой. А может… может… может нашему сыну всё же поступить учиться на коммерческой основе? Он ещё успеет в этом году поступить.
— Не-а, не получится, — осадил супругу Анатолий Сергеевич. — Учёбу на коммерческой основе нам не потянуть — чёртова ипотека. Пускай на бюджет поступает, или устраивается на завод и сам себе оплачивает учёбу, или, вообще, пусть в армию идёт!
— Какая армия, Толик? У ребёнка плоскостопие. Забыл?
— Плоскоумие у него, — огрызнулся Буров.
— Ой, что-то мне тревожно сегодня, — нехорошо вздохнула супруга.
— Да ты с чего это, мать, — забеспокоился за жену Буров. — Ты, это, прекращай, тебе нельзя волноваться. Только что песни пела, а тут на тебе — заволновалась она. У тебя давление случаем не подскочило?
— Не подскочило, — улыбнулась Бурова.
— Ну, ты это, ты не вздумай мне переживать на ровном месте. — Анатолий Сергеевич шутливо погрозил пальцем и положил руку на руки жены. — Маша, а ты что свой пирог не ешь? Знаешь, какой он вкусный!
— Знаю, Толик, знаю...
4
Ура! Включили свет!
Алексей наконец-то дозвонился Ирине.
— Привет, Ирина!
— Привет,— сухо ответила девушка.
— Ириночка, где ты? Вчера обещала прийти ко мне в гости, а самой всё нет и нет. Быть может, я всё же зайду за тобой, или встречу тебя? Скажи, ты сейчас где находишься?
— Э... э... Алексей... Не надо меня встречать, — тон голоса девушки не предвещал ничего хорошего для юноши. — Прости, сегодня столько дел, да ещё в городе эти проблемы со светом. Подожди, а я точно вчера обещала прийти к тебе в гости?
— Точно. — Наивный Алексей простодушно пожал плечами.
Неожиданно в телефоне раздался девичий смех. Это был смех Ирины.
— Не понял? — опешил Алексей. — Ты что, забыла о нашей встречи сегодня вечером у меня дома?!
— Может и забыла. — И снова — смех. Нехороший смех. Предательский.
— Ирина, ты издеваешься надо мной?!
— Лёшенька! Я просто пошутила, когда пообещала прийти к тебе в гости!
— Разве такими вещами шутят… — Худые мысли заполняли голову Алексея. — Разве можно вот так, запросто, играть такими словами?
— А что тут такого? — совершенно искренне удивилась девушка. — Ну, сходили пару раз в кино, в кафэшке посидели разок и что? Дело-то житейское.
— Но, я тебя сегодня так ждал… и жду, — промямлил Алексей.
— Кхе-кхе, кхе-кхе, — девушка по имени Ирина как следует откашлялась, видимо приготовившись к некому объяснению с Алексеем. А вот и оно — объяснение: — Лёшка, пойми, у меня с тобой был лёгкий флирт и только. Ты не обижайся, а? А вот с Виктором у нас всё по серьёзному.
Для справки: Виктор — это один из тех самых четырёх друзей, с коими иногда тусовался Алексей.
Алексею вдруг стало душно, он рванул ворот нарядной рубахи. Пуговки застучали по полу.
— А ты как будто не замечал, что мы любим друг друга? — повышая градус, продолжала объясняться с парнем девушка Ирина. — Он, знаешь, какой крутой. Знаешь, какое он селфи делает, какие ролики в интернет выкладывает? Видел в Ютубе, как он на крыше высотки сальто исполняет?
— Ну, видел.
— А как он забрался на башенный кран и уселся на самом кончике стрелы. Видел такое?
— Видел. Но это, это же всё — обыкновенная глупость. — Тут Алексею казалось, что он абсолютно прав.
— Это не глупость, а смелость. Где ты — Лёшка, и где Виктор. Лёшка! Виктор — спортсмен, смельчак, очень крутой чел, а ты — хлюпик, мамин сынок. Вон, твоя мама, почти каждый день к тебе приходит, даже непонятно — отдельно ты живёшь от родителей, или нет. Лёх, прости за откровенность, но я тебя просто жалела. Ты спрашивал: где я сейчас нахожусь? У Виктора я нахожусь. Лёха, пойми — любовь у нас с Витей, лю — бовь.
И снова — смех. Только не одной Ирины, а и Виктора, Димы, Тани, то есть всей компании, которая ИНОГДА позволяла с ними тусить Алексею. Иногда. Не сегодня...
В телефоне воцарилась тишина — Алексей сам оборвал связь. Он несколько раз обошёл вокруг стола и вдруг одним махом всё смёл с него, даже мамины фужеры не пожалел. Раздался звон стекла. Юноша вышел на балкон, который отец всё время собирался застеклить, но руки всё как-то «не доходили». Несмотря на позднее время, в городе было светло — вовсю горели уличные фонари, так же люди наслаждались электричеством в домах. Было прохладно, слегка моросил дождик. С высоты четвёртого этажа Алексей смотрел на редких людей, на припаркованные машины. А ещё ему почему-то захотелось увидеть звёзды, но хмурое небо было без звёзд...
Нажав на вызов вызов, Алексей поднёс к уху мобильник:
— Виктор, привет!
— Здорово Лёха! — В телефоне были слышны весёлые голоса и смех.
— Я так понял, вся компания у тебя дома, — констатировал факт Алексей.
— Ты угадал. Извини, что тебя не пригласили. Хотя, можешь присоединиться.
— У меня к тебе, Витёк, другое предложение. Хочешь прямо сейчас посмотреть, как я сниму крутое селфи? Оно будет нисколько не хуже твоих, поверь мне.
— Не, Лёха, в этом деле меня никому не переплюнуть. Да и какой из тебя крутой селфист. Не смеши, а!
— А ты приезжай с ребятами к моему дому. На такси денег найдёте? В общем, так: я повисну на одной руке на перилах своего балкона, а другой буду снимать себя на видео.
Виктор что-то сказал компании. В телефоне раздался такой хохот, что Алексей чуть не оглохнул.
— А не поздновато ли, Лёха, для селфи? Давай завтра, днём.
— Витёк, да у меня во дворе такое освещение, лучше чем в Голливуде. Витёк, ты только представь: человек висит, держась одной рукой за свой балкон, четвёртый этаж. Сам себя снимает. Не хило?
— Не хило. Насколько я помню, у тебя балкон не застеклён. Хорошо. Изобрази тогда в комнате как можно больше света. Но, я всё равно думаю, что у тебя кишка тонка на такое селфи.
— Ну, так прикатывайте и увидите: тонка у меня кишка, или нет.
Виктор снова что-то сказал ребятам. На этот раз ответного хохота не было.
— Лады, Лёха. Мы берем тачку и едем к твоему дому. Но если струсишь, то ставишь нам ящик пива. Идёт?
— Замётано. Ирине привет… ещё раз.
— Да, Лёх, насчёт нас с Ириной...
Но Алексей дальше разговаривать не стал.
5
Буровы приготовились ко сну: оба, в пижамах, лежали на двуспальной кровати с книжками в руках. А электричество пока (тьфу-тьфу-тьфу) не исчезало. И славно горели ночники по бокам большой кровати, и хорошо читалось Анатолию Сергеевичу, а вот Марии Николаевне читалось плохо — мешали тревожные мысли.
— Толик, мне сегодня не уснуть, — отложила на тумбочку книгу Бурова.
— Маша, хватит заводить себя и меня. — Буров сохранял олимпийское спокойствие.
— С нашим мальчиком что-то сегодня случится. Трагедия может произойти, Толик! Я звоню ему. — Бурова набрала на мобильном телефоне звонок сыну. — Он не отвечает, Толик!
— Спит, вот и не отвечает, — отмахнулся Буров.
— Двадцатилетний парень спит в двадцать один ноль-ноль?! Ты в своём уме, Толик?!
Анатолий Сергеевич с недовольством забрал мобильник у жены. После продолжительных длинных гудков, сын, наконец, оказался на связи.
— Да, папа.
— Лёха, ты почему не берёшь «трубку»! — заорал Буров. — Мать беспокоится!
— А не о чем беспокоится, папа.
— У тебя электричество есть?
— Есть.
— Пусть холодильник продолжает размораживать, — подсказала супругу Бурова. — Я завтра приду, помою.
— Мать говорит, чтобы ты холодильник не включал.
— Хорошо.
— Ладно, до встречи. И, ты это, веди себя хорошо. А то мать тут переживает за тебя, причём на ровном месте. Ведь на ровном?
— У меня всё отлично, отец. Так и передай маме
— Я передам. А ты вот что, спать ложись. Понял?
Буров положил телефон и книгу на тумбочку.
— Ну вот, Машенька, с нашим Лёхой всё в порядке. Давай-ка спать, завтра рано на работу вставать.
Анатолий Сергеевич погасил бра со своей стороны, он думал, что его жена проделает то же самое, но Мария Николаевна вскочила с ложа и твёрдо приказала:
— Заводи свой «жигуль», Анатолий! Едем к сыну.
6
— Алексей, выходи!
— Выходи, подлый трус!
Услышав крики с улицы, Алексей вновь вышел на балкон. Внизу, хорошо различимые, стояли молодые люди. Виктор, Димка, Ирина, Татьяна — все были в сборе.
— Здравствуйте, люди! — лихо прокричал Алексей.
— Здоровей видали!
— Хватит болтать!
— Давай — зажигай, Лёха!
— Лёша, покажи класс!
Последний возгласом был возглас Ирины.
— Ага, сейчас, покажу. Я вам всем... покажу... класс, — пробормотал Алексей.
Перила были без деревяшек — обычный железный ржавый уголок. Алексей погладил его — скользкий. Это от нудного дождика. И снова юноша посмотрел на небо. Зачем? А в небе произошло чудо: сквозь тучевую хмарь проглядывались редкие звёздочки. Чудны дела твои, Господи. Алексей в левой руке сжал телефон и перелез через перила балкона. Внизу стало тихо. Алексей освободил ноги от опоры.
— Не надо, Лёшка! — взвизгнула Ирина.
Тут к дому, где всё это происходило, резко подъехал «жигулёнок», из него выскочили Буровы — Анатолий Сергеевич и Мария Николаевна. Женщина что-то закричала на ребят, потом что-то кричала сыну. Буров тем временем забежал в подъезд.
Алексей весел на одной, правой руке, в левой у него был телефон. Парень направлял на себя мобильник. Секунда, другая, минута... Юноша почувствовал, что слабеет. Вниз, с четвёртого этажа, полетел, кувыркаясь, телефон. Алексей левой рукой попытался дотянуться до ржавого уголка, но у него это не получалось. Пальцы его правой руки разжимались, в ногах возникла болтанка. Скользко... Крик матери давил на ушные перепонки…
Сильные руки схватили Алексея за его правую руку и рубаху, сильные руки втащили парня на балкон и поставили на ноги.
— Отец. Папа...
— Тихо, тихо, сынок. — Анатолий Сергеевич обнял сына. — Всё хорошо. Эх, балбес ты мой, балбес. Испугался?
— Ага. Но не за себя, за маму…
— Толя, ты где? Алексей! — в квартире зашумела запоздавшая Мария Николаевна. — Алёшенька!
— Мама, я здесь, на балконе! — ещё не оправившимся голосом отозвался сын.
Буровы — старший и младший поторопились уйти с балкона. Мария Николаевна с рёвом и кулаками бросилась на Алексея.
— Что же ты делаешь с нами, со мной! А если бы ты разбился насмерть?!
— Это обычное селфи, мама. Ничего страшного,— оправдывался сын, пытаясь обнять мать. Наконец, это ему удалось, и он усадил Марию Николаевну на диван.
— Собирай вещи, Алексей, будешь жить с нами! — выпалила Бурова, держась за сердце.
— Мам, ну всё же обошлось.
— Отец! А ты что молчишь?! — не унималась Мария Николаевна.
— Всё же обошлось, Маш. Ты успокойся. А Лёху я выпорю!
— Согласен на любую экзекуцию…
Не скоро, но женщина перестала реветь. Справа и слева от Марии Николаевны сидели мужики Буровы, они обнимали дорогую им женщину.
— Не, мама, я как жил, так и буду жить отдельно, — тихо, но с явным упрямством сказал Алексей.
— Толик! Не молчи! — снова закипала Бурова.
— Может это и правильно, — почесал себе затылок Анатолий Сергеевич. — Слышь, Лёха, мы тут с матерью подумали… поступай на коммерческой основе… вытянем… — непонятно к чему промолвил Анатолий Сергеевич.
Бурова с благодарностью посмотрела на мужа, затем с решимостью заставить принять правильное решение — на сына.
— Спасибо, пап. Я поступлю в университет, но только на следующий год. И обязательно буду учиться… на бюджетной основе. А пока что, я как следует подготовлюсь. А ещё, я найду себе работу и помогу вам с ипотекой.
— Эт-то речь не мальчика, но мужа,— воспрянул старший Буров. — Кстати, к нам на завод людей набирают. Пойдёшь ко мне на участок? Пока, правда, учеником слесаря, но потом сдашь на разряд.
— А что? А и пойду. И ещё вот что… мама, отец… я обязательно стану студентом, и я никогда вам не буду обузой.
— Какая ты нам обуза, сына,— уронила, но уже счастливую слезу Мария Николаевна.
Давно четверо молодых людей покинули двор. На дома легла осенняя, непредсказуемая ночь, но электричество в городе Z больше не отключали. По крайней мере, этой осенью.
Вайнер Ирина 
Тубольцев Юрий 
Голод Аркадий 
Аарон Борис 
Демидович Татьяна 
