Да, хорошо проводить время на заслуженном отдыхе!
Сидишь себе на лужайке, на даче у жены и равнодушно наблюдаешь за тем, как два трудолюбивых узбека старательно заваривают дырявый трубопровод.  Пусть чинят, а тебе и горя мало. Денежки-то капают.  Пусть и копеечки, а прожить на них неприхотливому человеку вполне можно. И даже с работниками расплатиться получится. А вот, раньше! 
    Раньше! От кошмара тяжелых испытаний последних десяти лет я стал отходить только сейчас, полгода спустя после выхода на пенсию.  Почему так? Не секрет, что занятия творчеством требуют затрат. Только вот, где взять деньги на эти затраты? Не устроиться ли на работу, вахтером к примеру? Куда еще возьмут мужчину в возрасте, да еще с ученой степенью! Но работать по найму для меня означало конец творчества, а прерывать свою деятельность на литературном поприще я не собирался. Это же идеологическое противостояние. Они, власть имущие  хотят одно, а я - другое  Ладно. Выстою, как-нибудь, - самонадеянно подумал я. Не привыкать.  Да, опыт выживания имелся, но действительность оказалась куда сложнее.
    Пришло время, и поддерживавший меня отец ушел из жизни. Нашу квартиру мне после всех перипетий удалось отстоять, но ведь ее же еще и содержать надо. Да и за хлеб и воду надо еще побороться. А перед глазами стоял свежий пример соседей. Муж, жена, взрослая дочь. Все работали, но денег на оплату коммунальных услуг им постоянно не хватало. Бригады слесарей из ЖЕКа, пугая соседей, ломились к ним время от времени, норовя то отключить электричество, то перекрыть водоснабжение и канализацию. Открывайте, вы залили соседей внизу! – начинали издалека грубые голоса под дверью. Не залили! – отвечала находчивая соседка. Деньги, когда заплатите? – переходили к делу осаждавшие. Заплатим, когда появятся, - бойко отбивалась от них бедная женщина. Уходили рабочие не солоно хлебавши. Впрочем, изредка кабель они таки перерезали, но его быстро восстанавливали умелыми руками. Тогда на дверь вывешивали грозные предупреждения то на красной, то на желтой бумаге, но это мало кого волновало. Все одно, не весело. А я умудрялся жить без долгов, потому как отбиваться от напористых бригад не испытывал ни малейшего желания.
    Однако, что же делать? Сдавать комнату в моем положении казалось неплохой идеей. Но пока еще найдешь подходящих жильцов, да и съехать они могут в любой момент, даже не предупреждая! Это и подтвердил риелтор, к которому пришлось обратиться за помощью. 
– Ситуация на рынке сложная, скорого результата не ждите!
– Самому разве что поискать?
– Попробуйте, развесьте объявления на столбах!
– На столбах! – Да, на них. Тогда не прерывая поиски, я обратил внимание на вещи, доставшиеся мне в наследство. Хрусталь, посуда, книги, столовые приборы. Но что из них имеет ценность. Про золото и про награды я тогда даже и не думал. Казалось, что смогу обойтись малой кровью. Нет, не получилось. 
    С чего бы начать? А начать я решил со своих богатств, которые на тот момент еще имелись.
К примеру, марки, альбомы с марками! Я их собирал в детстве и основательно погрузился в сказочный мир с красивыми картинками. Страны, традиции, природа, лидеры, история! Как интересно! Попадались и старые марки, явно дорогие, колонии, как называли их юные коллекционеры. Марки оценивали разные специалисты, но все называли такую мизерную цену, что оставалось лишь кривиться от недовольства. 
    Продавал я их на Арбате, куда, в конце концов, и привели поиски покупателей. С первого захода продать альбомы не удалось. Как и в других местах, за коллекцию из пяти альбомов предлагали сущие копейки. Я заходил в разные магазины вдоль всего Арбата и везде слышал одинаковый ответ – тысяча! - За все? – За все! Что несколько удивило. Объяснение этому нашлось во время следующего визита. Я увидел то, что не разглядел в первый раз. На всем пути следования меня сопровождал неприметный молодой человек, который, увидев, что я направляюсь к очередному скупщику, бегом забегал к нему впереди меня и что-то быстро шептал ему на ухо. Тысяча! – повторялась знакомая песня после беглого осмотра альбомов. То есть, весь Арбат находился под контролем. Так вот откуда такой ответ! Понятно! Как стало известно позже, все там принадлежало одному человеку. Ну и порядки! Куда смотрит полиция! Мне оставалось лишь вздыхать, уяснив ситуацию. Но в моем положении деваться было некуда. Система работала четко, без сбоев.
Не один я нес туда дорогие вещи перекупщикам. 
    Дочь потом удивленно спросила – а где марки, отец? Продал! – вздохнул я, испытывая легкое угрызение совести. В то время и увидела свет строка, ставшая классикой – “Продал отец коллекцию марок, для того чтобы еда была, если молчать необязательно из-за, если говорить необязательно для”.
    За марками на Арбат последовало столовое серебро, а следом и коллекционная керамика, на вывоз которой банк Венгрии давал в свое время специальное разрешение. И каждая удачная продажа давала время для творческой работы. Росло число публикаций, отзывов. Завязывалось знакомство с редакторами, а вот дорогих вещей в квартире заметно поубавилось.
    Время шло. Жильцы то появлялись, то исчезали, а жить-то надо! Дошло дело и до золотого запаса. Наиболее интересными для продажи, на мой взгляд, казались массивные золотые часы моей матери. То есть смотрелись они как массивные, а сделаны были из дутого золота. Я долго придерживал их, все собирался сохранить на память, да не судьба! Кислород мне перекрывали старательно, и не только мне. Многие граждане попали под раздачу. На хорошо знакомом Арбате ничего не изменилось. Везде за них давали цену лома.
    Мало предлагаете! – укорил я очередного покупателя драгоценностей. Им уже больше шестидесяти лет. Раритет, можно сказать! Да такие часы сюда мешками приносят! – равнодушно пожал плечами оценщик золотых изделий. Мешками! Там же, на Арбате произошел показательный случай, и не будь я столь опытным продавцом, вполне мог бы остаться и без часов и без денег. Расплодилось же в стране жулья за последние десятилетия!
    Хорошая погода стояла в Москве в тот летний день, когда я снова решил побродить по Арбатским переулкам. Ласково так светило солнце. Толпы отдыхающих граждан прогуливались по знакомым местам. Когда я вышел на улицу из очередного сувенирного магазинчика, ко мне подошел невысокого роста плотный мужчина средних лет восточной наружности. Золотые часы не продаете? – услышал я тихий вкрадчивый голос.  Я предложу за них хорошую цену. Продаю! – ответил я, достал из кармана часы и намотал их на палец. Дай посмотреть! – попросил незнакомец довольно уверенным голосом и протянул за часами руку. Смотри! – я повернул часы клеймом в его сторону. Сколько предложишь? – продолжил я, не отдавая ему часы и не опуская руку. Дай в руки мне посмотреть! – довольно нагло потребовал он снова.
    Такая настырность враз напомнила мне, что я владелец дорогой вещички. Что может произойти дальше? Он возьмет часы, тут же скинет их сообщнику, который трется где-то рядом, а тот по цепочке передаст их третьему жулику. А того ищи-свищи, народу вокруг толкается много, а переулки Арбата знакомы далеко не всем. А этому проходимцу останется только развести руки. – Я не я и лошадь не моя! Дешевый прием со времен Сухаревки, хорошо знакомый из произведений Владимира Гиляровского. 
    Деньги дай посмотреть! – усмехнулся я, уяснив ситуацию. Часы дай посмотреть! – продолжил он злобно, горячась и демонстрируя негодование. Артист! Иди своей дорогой дядя! – посоветовал я ему, убирая фамильную драгоценность в карман. Обойдешься без часиков!
    На этом история не закончилась. Покинув Арбат, я направился в сторону Никитского переулка, намереваясь зайти в Московскую организацию Союза писателей, членом которого еще состоял в то время. По дороге зашел в пустой сквер у церкви и опустился на лавочку, аккурат у памятника А.Н. Толстому, намереваясь подкрепиться приобретенными недавно бананами. Подходило время обеда. В пустом сквере тут же бросился в глаза мужчина, кавказец средних лет, явно следовавший за мной по пятам и остановившийся теперь в нерешительности. Интересно, что произойдет дальше? – улыбнулся я широкой улыбкой, оценив бойцовские качества кавказца. До меня ему было далеко. Однако на широкую ногу поставлено у них дело!
    Отойдя чуть в сторону, тот достал мобильный телефон и принялся оживленно переговариваться с кем-то, посматривая в мою сторону. Да гранаты у него не той системы! – перевел я его слова, закусывая бананом. Ну-ну! Поговорив по телефону с полминуты, мужчина убрался восвояси.
    В следующий визит таки пришлось уступить часы по цене лома. Их еще вскрыли чтобы посмотреть – не лежат ли там свинцовые дробинки для веса? Не лежали. А мне вновь удалось выгадать время для творчества, без излишеств, конечно. Продажа остальных золотых изделий носила менее драматичный характер. Кольца и цепочки с кулонами ушли незаметно. Следует лишь отметить, что золото стало стремительно расти в цене, и мне оставалось лишь вспоминать проданную вещицу, покусывать локти и прикидывать, сколько бы я выручил за нее сейчас. Но золотые запасы не безграничны. Рано или поздно всему приходит конец. Драгоценности  закончились, и осталось лишь серебряное колечко с бриллиантовой крошкой, которое я берегу сейчас как зеницу ока. На хлеб мне хватало, но ценные вещи в квартире таяли на глазах. Ах, да, еще и люстра! 
    Как она дожила до наших дней, один бог ведает. Такую же люстру, только красного цвета я видел в музее Л.Н. Толстого в Ясной поляне. А у нас висела синяя. Много лет назад, возвращаясь с лыжных прогулок, я столько раз со всей дури трескал по ней лыжами с устатку, что остается только удивляться - как она не разбилась! Стекло надо понимать, умели делать качественное. Люстра! Я отнес ее в антикварный магазин, но никто раритет не брал. Провалялась она там с полгода, и я решил  - хватит, все, забираю! Владелец магазина оказался бывшим редактором литературного издания в одной из некогда братских республик, поэтому люстру мне вернули без проблем. 
    Я сразу направился с ней по знакомому маршруту на Арбат. Бывалый на вид скупщик, бегло оценив ее, назвал свою цену. Опять копейки! Но я уже научился общаться с такими знатоками своего дела, как он. Смеетесь, что ли! – урезонил я артиста, решительно забирая любимую люстру. Такая же люстра, только красного цвета висит в музее Ясная поляна у графа Толстого. До свидания! Подождите, подождите! – тут же подскочил владелец магазина, до этого молча стоящий рядом. Это и в самом деле баккара? – Да, баккара! – Есть заводское клеймо? – Есть! Смотрите! Клеймо, слава богу, оказалось на месте. Мне тут же предложили цену, которая вполне устроила. – Вам хватит? - Это пойдет! Забирайте! 
    Вырученных денег хватило и на очередную оплату квартиры, и даже осталось на покупку карабина, лицензия на приобретение которого уже лежала и ждала своего часа. Успел я вовремя. На хлеб, правда, денег уже не осталось, ну да не привыкать!      
    Как ни хотелось мне трогать семейные реликвии, но удержать их дома не удалось. Награды! За долгую трудовую жизнь отец заработал немало наград. Заслуженный тренер, заслуженный изобретатель. Ведомственные награды и грамоты. Он хранил их в небольшом деревянном сундучке, в рундуке, как называл его старик по матросской привычке. Там же лежала коллекция значков космической тематики. Все ушло, ничего не осталось. Сохрани их на память, пусть внуки поиграют! – укорил меня даже нумизмат, оценивавший коллекцию. Забирай, дядя, писателю на хлеб не хватает! - горестно ответил я ему.
    Не только наградами отца я приторговывал. В топку пошли и мои награды. Будучи членом СП в то время, наград по литературной части я отхватил немало. Покупали их охотно, только не на Арбате, а на стоящем неподалеку Москворецком рынке. Нумизматы толпились там кучками. Тяжелые медали больше стоят! – шептали они доверительно. В следующий раз ты приноси тяжелые.
– Постараюсь, дяди. А удостоверения к ним не интересуют?
- Нет, удостоверений нам не надо! – Надо же, а я так старался! Продал даже наградную книгу за первое место в конкурсе Общества любителей русской словесности.
Чарлз Дарвин. Издание начала прошлого века. А куда было деваться! А когда дочка спросила – где Дарвин? – я лишь развел руками. Продал даже значок “за отличную учебу”, которым наградили меня в техникуме. Ромбы об окончании техникума, института – все пошло в дело. Ну а следом за ними и партбилет отправился той же дорогой. Лежит сейчас где-нибудь у перекупщиков, не потеряется, значит! Знали, у кого берут. Я даже стал  с сомнением посматривать в сторону своего кандидатского диплома. Не пора ли? Да стало жалко. Авось, пригодится. Не пригодился. А сейчас на заслуженном отдыхе надобность в нем и вовсе отпала. А то бы выручил копейку. 
    Тем нее менее, продаваемые из дома вещи стали не единственным источником дохода. Я уже набил руку на творчестве и получал изредка копейки то за публикации, то за рецензирование чужих текстов, да и за совет просто. Небольшие деньги, но как всегда вовремя! 
    Выручало и знание венгерского языка. Худо-бедно, но репетиторство шло, а деньги текли тонким ручейком и из этого источника. Но наступили трудные времена для большинства населения нашей страны и этот тонкий ручеек иссяк. Высох. Не до венгерского языка стало гражданам. А что, писателю денег за книги совсем не платили? А, бросьте! Даже Амазон, на который первоначально возлагались большие надежды, оказался пшиком. За десятки размещенных там книг мне не перепало ни цента. А продажи, вроде как шли. Торопитесь, на складе осталось всего пять экземпляров! – читал я комментарии продавцов под некоторыми своими книгами. Интересно, а сколько их издали? А сколько продано? Мы делаем все, чтобы посчитать Ваши доходы! – читал я ласковые послания первое время. Потом они и обнадеживать перестели. Без Вас дел хватает! – надо понимать. Так-то вот! И это в Америке!   
    Длительные периоды безденежья подчас навевали такую тоску, что хоть волком вой.
Жиличка все не появлялась, ученики пропали, и вещи из дома не продавались. В один из таких дней, выдался он ясным и теплым, я прогуливался по набережной в Коломенском, скинув по привычке рубашку. Загорал. В будний день народу было мало, а в том краю парка, где я прогуливался, так и вовсе никого. Погода испортилась. Черная туча наваливалась на Москву-реку с высокого и обрывистого берега.
Мне показалось, что успею вернуться к своей старой и разбитой Волге до начала ливня.
Но нет, не успел. Вода хлынула из тучи как то сразу. Спрятавшись под густую крону ближайшего дерева, я смотрел на реку, по которой стучали крупные капли дождя, на пустую набережную, уходящую вдаль, на густую зеленую крону над головой, которая намокла и стала-таки пропускать воду. Не желая мокнуть попусту, я достал накидку, на которой недавно загорал на берегу и укутался в нее. По-хорошему, в такую погоду все люди спешат домой. Дождь все шел, а я не торопил его. Спешить было некуда. В пустой квартире оставалась пара пригоршней риса да горсть гречки, и все. Не густо и не весело. Лучше тут постоять под дождем.
    Выручало то, что в такие периоды отчаяния я напоминал себе о былом. Вспомни!
Десять лет назад ты с большим трудом вышел из бушующего Черного моря, куда самонадеянно залез в соленую воду побороться с большими волнами. Тогда с неимоверным напряжением, но справился, выбрался на берег. А то бы твои косточки давно были бы разбросаны по каменистому дну да стерты в порошок волнами. Но ты справился! Вот и сейчас. Борись за себя, не опускай руки, действуй! Вот и приходилось действовать, хочешь того или не хочешь.
    Как показала практика, не менее чем из пяти источников следует ожидать поступления денег, будь то подработка, продажа, одалживание или что-то еще. Тогда из одного источника они, денежки и поступят. Не менее пяти! Никак не меньше!
    Однако бог милостив, и наконец-то нашлась подходящая девочка для проживания в квартире. На время быт наладился, и бороться с трудностями стало легче. За комнату она платила без задержек. Наступил период относительной стабильности. Конечно, от многого приходилось отказываться. Загар у городских прудов заменил отдых у моря, крупы вытеснили мясо, да и взносы в Союз писателей платить было нечем. Как следствие, своего имени в списках СП я больше не увидел. Значит, пока ты платил взносы, то считался писателем, а как перестал платить взносы, то нет! – рассмеялась одна из слушательниц, узнав про эту печальную историю. Выходит, что так! – улыбнулся и я в ответ.
Ну и ладненько! С тех пор ко всем Союзам я отношусь спокойно.   
    Скромная жизнь писателя шла своим чередом. Длительные периоды безденежья лишь изредка прерывались сторонними денежными поступлениями. Зато сколько они приносили радости! Ура! Наконец-то! Денежки поступили! Продержусь еще! Слава тебе господи! Однако, непредвиденные траты вызывали неподдельный ужас. Денег от жилички хватало только на хлеб и оплату квитанций.
Так продолжалось до тех пор, пока к делу не подключился Неретин. 
    Знакомы мы были с давних пор. Он выглядел крепким мужчиной чуть выше среднего роста, носил пышные, торчащие в сторону усы, спокойный и рассудительный. Во время школьных каникул Иван Сергеевич выезжал с детьми в математический лагерь “Слон”, при МГУ кажется. Сначала туда ездил сын жены, а потом и наша дочь проводила там время. И это было не просто летнее или зимнее каникулярное времяпровождение. Ученикам не только прививалась любовь к науке, там поощрялся дух свободного мышления, открывался простор для творческого полета. Редкость это в наши дни. Связь с учениками не прерывалась и после лагерных смен. Сам кандидат наук, Иван Сергеевич был на защите кандидатских и даже докторских диссертаций своих бывших учеников. Про вузовские дипломы и говорить нечего. Помогал, естественно, если требовалась его помощь. Был он на защите дипломной работы и моей дочери. У нас дома часто собиралась студенческая молодежь. Они оживленно обсуждали свои дела, в том числе и лагерь “Слон”, а я слушал их речи и мотал себе на ус. К Неретину все относились с большим уважением. 
    Прижатый очередными обстоятельствами к стенке я решил обратиться к нему за помощью.
В то время Иван Сергеевич работал программистом и зарабатывал неплохие деньги. Вдруг, не откажет! Чем черт не шутит! Не одолжите ли, Иван Сергеевич, на хлеб насущный? – написал я ему в Твиттере. Я был готов подъехать, встретиться с ним, объяснить, что верну долг, как только смогу, но этого не потребовалось. Куда перевести деньги? – прочитал я его ответ. Я указал. Через пару минут сигнал мобильного телефона подтвердил, что деньги поступили на счет. Как кстати! К слову, сумму в разговоре с Неретиным я упомянуть не успел. Он сам решил, сколько. Переведенная сумма заставила меня подпрыгнуть на месте от радости. Теперь заживем! Многочисленные бытовые вопросы стали решаться легко и просто. Продление разрешения на оружие, продление прав, уплата налогов теперь все управлялось простым нажатием клавиш. Это можно! – читал я предсказуемый ответ собеседника. Уместно заметить, что к нему я обращался лишь, в крайнем случае, когда костлявая рука голода крепко сжимала горло. Я даже стал подумывать – не объявить ли его официальным спонсором творчества? Да только вот – надо ли ему это? А тем временем, под сурдинку закипела и творческая работа. Новые публикации, новые журналы, новые знакомства с редакторами. 
    Могу ли я назвать Неретина своим приятелем? Скорее, нет. Просто я смотрел на его общественную деятельность долгие годы со стороны, а он, в свою очередь, видел, как работаю я. Наверное, нас связывало желание сделать мир лучше, только он полагался на добрые дела, а я давно полагаюсь лишь на острый клинок. А к клинку ведет слово, это известно.
    И все это происходило вчера, а сегодня….  Сегодня все по-другому. Хорошо сидеть на даче с любимой женщиной, наблюдать закат солнца и ни о чем таком не думать.
- Принести тебе немного ягодок, дорогая? – Да, немного малины на блюдечке. – С кефиром? – С кефиром. – Может, и клубники туда добавить пару ягодок для вкуса? – Добавь.
– Несу, дорогая! И ни о каких деньгах думать не надо. Ягоды вон, созревают обильно. Урожай в этом году богатый выдался. А яблок вот нынче нет. Значит, ягодки, грибочки еще.
    А ведь, были времена, когда кроме денег ни о чем другом и не думалось. Теперь я считаю, что подобные лишения пошли только на пользу. Почему? Для творческой личности это полезно. Однако, время не стоит на месте. Скоро год, как мне назначили пенсию. Я даже начал потихоньку отдавать свои старые долги. Впрочем, к Неретину это не относится, такими темпами до него еще не скоро дойдет дело.
    А что насчет других граждан? Вечерами, совершая променад по московским улицам, я с интересом посматриваю на спешащих домой после трудового дня москвичей и гостей столицы. Дождутся ли они заслуженного отдыха? С обеспечением! А люди спешат себе в сторону метро, никто не задерживается. О будущем думать рано. Живем сегодняшним днем.
    Квартира, в которой я теперь проживаю, имеет спартанский вид. Там, где стояли раньше дорогие сервизы теперь пустота, но я не сильно печалюсь. Мне не привыкать жить скромно. Главное можно работать, заниматься любимым делом. Удивляюсь, вспоминая былые времена. А со мной ли это происходило?
Многое помогло мне продержаться на плаву столько непростых лет, продолжая работать творчески. Есть, что вспомнить. Тут и жилички, и соседи, ссужавшие небольшие суммы на длительные сроки, и преподавание венгерского языка и помощь Неретина. Но я никогда не забуду, что среди прочего свой вклад в это внесли и проданные ценные вещи из дома, в том числе награды отца и золото матери. 

                10 октября 2022 года

                         * * *