Я думаю, что в Израиле самая большая плотность писателей, художников, музыкантов и распространителей пищевых добавок на душу русскоязычного населения. Чаще всего такая «душа» является одновременно и творческой личностью, и продавцом чудодейственного средства, и борцом за чистоту, то есть с помощью швабры и тряпки зарабатывает себе на жизнь. Рабочие дни  протекают  следующим образом: пока солнце высоко - народ моет, нянчит, ухаживает, зарабатывая трудовую копейку. Но как только солнце садится за море и наступает ночь - зажигаются огоньки литературных студий, самодеятельных театров, музыкальных гостиных, куда, как мошкара на свет, слетается творческая интеллигенция.

    В один из  зимних промозглых вечеров занесло и меня в пригороды Хайфы на выступления местного писателя. Кутаясь от пронизывающего ветра в тонкую  курточку и ругая себя за очередной интеллектуальный порыв, я блуждала по незнакомому району в поисках нужного дома.

- Что вы ищете, литературный клуб? - окликнула меня женщина с противоположной стороны улицы. - Пойдемте вместе, я знаю дорогу.

    Я перешла улицу, и мы пошли рядом. Женщина не понравилась  мне с первого взгляда -  невысокого роста, приземистая, в нелепой шубке с претензией на элегантность и с большой хозяйственной сумкой.  Ее приветливость и словоохотливость вызвали во мне опасения, что судьба столкнула меня с очередным распространителем  оздоровительных средств. Мои опасения подтвердились. Ася, так представилась моя попутчица, сразу начала рассказывать историю своей жизни в Израиле, до боли похожую на десятки других, уже слышанных мною. Учитель по специальности, она приехала в нашу страну с больным отцом и дочкой-студенткой. Хваталась за любую черную работу, чтобы как-то свести концы с концами, потом случайно познакомилась с дистрибьюторами компании Х., думала, что надо продавать их продукты, но оказалось, что достаточно только  консультировать и обучать. Это она умела, стала работать, появились деньги. Я ждала, что Ася закончит свой рассказ стандартным набором  атрибутов преуспевающего человека: машина, квартира, материальное благополучие, но она неожиданно сказала: «Моя дочь написала  своим подругам, что мама нашла себя в Израиле, и она  гордится мною».

Ее искренность не улучшила моего отношения к случайной попутчице, я думала лишь о том, как бы проявить твердость и отказаться от ее предложений что-то купить. Но, главное, как зайти в клуб, чтобы никто не подумал, что мы знакомы.

  Неудачи преследовали меня в этот вечер. Мы не только вмести вошли в уже заполненную людьми комнату, но  с первых же минут умудрились завоевать общее неодобрение.

- Кто вы, таинственные незнакомки, - шутливо обратился к нам организатор вечера, - поэтессы или писательницы?

- Я пишу стихи, - ответила Ася. - Стихотворения, посвященные дочери, привезла с собой, а посвященные партии  оставила в Братске.

Присутствующие недоуменно переглянулись, слова  «посвященные партии», видимо, резанули их диссидентский слух.

- И каким же ветром вас занесло в Братск? - поинтересовался кто-то.

- Поехала после школы по комсомольской путевке, - бесхитростно созналась Ася.

- Ну и как проходило строительство светлого будущего? Партия оценила ваш подвиг? - посыпались ехидные вопросы.

К моему удивлению, Ася не обиделась и не смутилась:

- Когда приехали в Братск, оказалось, что мы, девчонки, никому не нужны. Но назад на Украину возвращаться стыдно было, ведь нас провожал весь город. Так и жили, работали, учились. Вначале очень тяжело было, питались одной картошкой, иногда  с салом, которое  родители из дома присылали. (Это она, конечно, зря сказала, учитывая, что несколько человек были в кипах).  Потом тоже было не легко, а когда началась перестройка -  заболел папа, и  я была вынуждена вернуться на Украину. Но мне даже гражданства украинского не дали. Так мы  оказались в Израиле.

           К счастью, пришло время начинать литературную встречу, и Ася не успела рассказать о  своих израильских мытарствах, мытье полов и  работе  в компании Х.

  Выступление писателя, на удивление, прошло неплохо.

Присутствующие с интересом слушали его рассказы, то искренне сопереживая героям, то улыбаясь шуткам. В конце выступления, страшно  смущаясь, писатель предложил купить свою книжку. Слушатели сразу  заторопились к выходу, стали включать мобильные телефоны, искать  зонты,  одевать куртки. Комната быстро пустела. Неожиданно моя попутчица подошла к столу, выгребла мелочь из кошелька и попросила надписать ей книгу. Вид мелких монет, сиротливо лежащих кучкой на столе, выглядел жалко и несолидно. Кто-то фыркнул в дверях, другой согласился с ним, и стало тихо.

  Я не собиралась покупать книгу и тоже с радостью бы покинула помещение, если бы знала обратную дорогу к автобусу. Но я плохо ориентировалась в этом районе и поэтому решила дождаться Асю.

Писатель с нежной улыбкой надписал книгу, потом закрыл ее и бережно вручил свое сокровище будущей читательнице. Но и тут она умудрилась все испортить.

- Спасибо. У меня дома целая полка  книг с автографами.

Писатель сразу погрустнел: каждая творческая личность хочет быть единственной и неповторимой, а не стоять в ряду с другими авторами.

В дверях нас поджидала  еще одна участница встречи, которая тоже не решалась идти одна по темным, незнакомым улицам.

  Мы втроем заспешили к автобусу.

- Ну, как вам встреча? - спросила наша новая знакомая. - Взглянуть не на кого. Третий год я в Израиле и не могу найти никого мало-мальски подходящего: или разведенные  с алиментами, или несчастные со сломанными судьбами, или писатели нищие с предложениями питаться духовной пищей. Ну, а у вас как, девочки, нашли кого-нибудь или с мужьями приехали?

- Я здесь первый раз замуж вышла, - призналась Ася.- Но Костя в то время был на грани бомжевания, фактически голодал, а обедать у меня не хотел, гордый. Так я придумывала ему работу по дому: то прибить что-то, то починить. Он  придет, а тут как раз время обеда, волей не волей, садится с нами за стол...

- Вы бы постеснялись  такое рассказывать! - перебила ее наша попутчица. - Вроде приличная женщина, на творческие встречи ходите, а цепляетесь за любые брюки!

Тут просигналило такси, она вскочила в него, злобно хлопнув дверцей. И мы с Асей остались одни на улице.

- Умеет женщина  себя преподнести, - восхищенно сказала Ася. - А я всю жизнь стеснялась проявлять свои чувства и дочку женским хитростям не научила. До тридцати лет все силы отдавала  работе, думала, что судьба сама найдет меня, появится мой суженный на корабле с алыми парусами. Но в Братске нет моря, да и мужчин приличных очень мало, и те уже разобраны, женаты. Откуда же мог приплыть корабль? Когда я это поняла, решила, что надо рожать без мужа, пусть хоть ребенок будет. Был у меня друг, правда, пьющий, но других мужчин не было, и я решилась, родила дочь. Пока жила в Братске возила девочку к ее отцу и бабушке, чтоб ребенок не чувствовал себя неполноценным. Бабушка, правда, тоже любила выпить, так и умерла от водки «на  природе».

- Как это на природе? - удивилась я.

- А поехали они семьей на первомай в лес, на пикник,  как мы тут говорим. Выпили. Водки, как всегда, не хватило.  Сын побежал в деревенский магазин.  Пока он бегал, бабушка наша и умерла, прямо посреди застолья.

- Генетика - штука опасная, - сказала я.

- Если  вы о дочери, то в этом плане я спокойна. Она у меня серьезная, даже слишком серьезная. Закончила университет, работает учительницей в начальных классах. Только в личной жизни пока не везет.  Выросла такой же идеалисткой, как я.  Встречается с одним, но ничего определенного. Я ей говорю: «Если что случится, рожай, мне внуки нужны, вырастим».

За разговорами мы подошли к автобусной остановке, ветер усилился, стал накрапывать дождик.

- Может быть, возьмем такси? - предложила я.

Ася смутилась:

- Понимаете, я взяла из дома слишком мало денег, не рассчитывала, что надо будет книгу купить.  Я лучше автобус подожду.

- Ну, книжку, предположим, можно было и не покупать. А теперь вы должны  мерзнуть.

- Зачем вы так.  Своим надо помогать. А с деньгами у меня всегда недоразумения. Пошли  мы  как-то в Братске с дочкой в театр.  Денег оставалось только на обратный проезд домой. Вдруг видим, в буфете сникерсы продают. Тогда  это в новинку было.  Я и говорю, давай купим, а на обратном пути зайдем к моей подруге.  Она недалеко от театра жила и обещала мне отдать долг  с зарплаты. Сникерсы купили, к подруге зашли, а ей зарплату задержали, денег нет. Пришлось нам идти домой пешком.  Хорошо, что хоть дело не зимой было.

  Автобус все никак не приходил. Я окончательно замерзла, но бросать Асю одну на остановке было уже неудобно.

- Хорошая у вас шубка, - сказала я, чтобы как-то продолжить разговор.

- Купила по случаю для встречи с соперницей, - неожиданно призналась Ася. - Да-да, не удивляйтесь. Мне мой муж сознался как-то, что три года со мной жил, а сам надеялся, что бывшая жена позовет  его обратно. До Израиля у них была дружная семья, он неплохо зарабатывал, была квартира, машина, отдыхали с детьми каждое лето на море. А потом началась война. Они из Тирасполя. Пришлось срочно все бросить и уехать. И понеслось: финансовые трудности, ссоры, скандалы, упреки... Костя возьми, да и уйди из дома, прямо Лев Толстой! Думал, побегут за ним, упрашивать будут вернуться. Как бы не так! Вот и жил в приюте для бедных, пока мы с ним не познакомились.

    Наконец-то подошел автобус. Мы зашли в него, согрелись, сразу стало веселее.

- Да я же вам про шубу не рассказала, - вспомнила Ася.- Так вот, надо было мне как-то пойти к его бывшей жене, поговорить. Я уже решилась, дело важное, а потом растерялась.  Уж больно эффектная она женщина. Я по сравнению с ней - серая мышка. Иду  по улице и вдруг вижу: продают шубы по большой скидке.  Дело к весне было, да и кому нужны в Израиле шубы? А мне в самый раз для встречи с соперницей. Одела я шубу и сразу увереннее себя почувствовала, солиднее.

- Ну и как? Помогла шуба разрешить проблему? - с интересом спросила я.

- Конечно, нет, - грустно ответила Ася. - Я ходила по поводу  Костиной дочки. Она  приняла гиюр перед свадьбой, так как евреем в семье был только дедушка. Когда она принесла нам приглашение на свадьбу, я обрадовалась, говорю ей: «Пойдем, купим папе новый костюм, туфли, рубашку - ему же вести тебя под хупу, он должен солидно выглядеть». А она отвечает: «Можете, Ася, не тратиться, у меня после гиюра другой папа». Я  так и ахнула, как же это так, при живом отце, пусть даже русском, идти под хупу с другим человеком? Вот тогда и поехала   я к сопернице. Выслушала она меня с усмешкой и говорит: «Чтоб вы понимали, Хасья Исааковна, в наших традициях».

- Ой, я совсем заболталась, а мне выходить скоро, - встрепенулась Ася. - Рада была познакомиться, если будет желание, звоните, пойдем вместе на следующую встречу. - Она протянула мне простенькую визитку распространителя компании Х. со своим телефоном и вышла на остановке. 

Я посмотрела в окно. Эта  женщина совершала в своей жизни поступки, которые  сегодня осуждаются многими: поехала по комсомольской путевке строить светлое будущее, родила без мужа дочь, давала в долг деньги, ела некошерное сало, вышла замуж на нищего мужчину, пыталась заработать распространяя пищевые добавки. Не сбылись надежды, не накопила имущества, не обзавелась влиятельными связями.  Но не запачкалась ее душа, не пристала к ней грязь. Сохранила она нрав свой: добрый и сострадательный. 

    Я смотрела ей вслед  и поняла вдруг, что  она и есть тот самый «праведник, без которого, по  пословице, не стоит село.

 Ни город.

Ни вся земля наша».*

------------------------------------------------------------------------------------------

* А.Солженицын «Матренин двор».

 Гиюр - Принятие  иудаизма для неевреев по рождению.

Хупа - религиозный свадебный обряд.