Посвящается всем, пережившим абсорбцию*. 

     Он рассказывал нам эту историю почти на каждом пикнике. Мы прощали нашему другу эту привычку.  У каждого из нас тоже был свой случай из абсорбции, который постоянно всплывал в памяти, не давая покоя и требуя сочувствующих слушателей.

-   Куда только не кидала меня судьба в  первые годы репатриации, - начинал он свое повествование. А мы, уже наевшиеся шашлыков, откидывались в шезлонгах и вяло пощипывая фрукты, ждали его рассказ и фирменный кофе, который он варил по  особому рецепту.

-     Кем я только не был: и разносчиком газет на центральной автобусной станции, и грузчиком арбузов на рынке, и подносчиком ящиков на винном заводе, и продавцом подержанной мебели.  Ходил по квартирам, продавая чужие картины, раздавал рекламки на улице. Даже как-то подвязался в магазин ощипывать куриные тушки. Но время, о котором я хочу рассказать, было уже относительно благополучное. Работал я тогда в столярном цеху большого завода, где мне, выпускнику МАИ,  доверили  не только убирать мусор, но и читать чертежи, а так же размечать заготовки. Жил я в маленькой будке, которую построил  на крыше своего дома один предприимчивый марокканец. А вечерами учился на частных курсах для программистов. Учитывая низкую плату за жилье, бесплатные обеды на работе, велосипед в качестве городского транспорта,  я кое-как выкручивался. Четыре шекеля в день - таков был мой бюджет. К чему я это все так подробно рассказываю? Вы сейчас поймете.

-     Ой, Леня, рассказывайте. Рассказывайте подробнее. Не могу представить вас ощипывающим перья кур. Это так забавно, - вдруг вырвалось у самой молодой участницы нашего пикника Оленьки. Ее тут же одернул  муж. Но Леонид даже не заметил ее бестактность.

-     В тот день я в очередной раз ломал голову: почему маленькое отверстие на чертеже имеет диаметр 20мм, а  вдвое большее - 15мм.  Неожиданно ко  мне подошел подсобник, в обязанности которого входило подметать опилки. Был он из местных. Как сейчас помню, звали его Эфраим. И он имел привычку всегда придираться ко мне.

-     Вот-вот, у меня на работе тоже была такая гнида, - заявил наш старинный приятель, неунывающий весельчак Коган. Его почему-то все так и звали Коган, как будто у него  не было имени. - То говорит, торопишься и небрежен, то медлишь  и время тянешь. Короче, доставал меня по-страшному.

-     Это потому, что ты еврей, - тут же вставил его друг Шмулик, который  в то время  переживал сильные сионистские чувства. В родном Харькове Шмулика все знали как  Сеню, а сейчас его зовут Сэм, и живет он в Канаде. Но это к данному повествованию никакого отношения  не имеет.

-   Ты что, Шмулик, - возмутился Коган, - это же здесь было, в Израиле!

-    Тогда это потому, что ты «русский», - здраво рассудил муж Оленьки. И был тут же одернут  женой:

-   Хватит тебе Леню перебивать. Человек о наболевшем рассказывает.

-     Так вот, подошел ко мне Эфраим с такой гнусненькой улыбочкой на лице и говорит сладким голосом: «У меня, Леон,  просьба к тебе имеется. Жене моей операцию должны делать. Вот ищу донора, чтобы кровь для нее сдал. Всех просил. Никто не хочет. Может, ты выручишь? Группа крови значения не имеет, так как это не прямое переливание».  Как услышал я слово «донор», так и вспомнил славные дни в нашем проектном институте в Москве. Как веселой компанией  шли мы в санчасть сдавать кровь в «День донора», получали почетные значки, обед с красным вином, а главное -  два отгула, а если дружишь с табельщицей  - то и все четыре. «Конечно, сдам, - отвечаю. - О чем разговор».

-    Чтобы не говорили, а  в нашем советском прошлом была своя прелесть, - опять встрял неугомонный Коган. - Я, например, любил ходить  от нашего НИИ на похороны генсеков. Утром похоронил, и с часу дня свободен.  Пол-отгула на халяву.

-    Коган, вы - неисправимый циник, - рассердилась Оленька. - Дадите  вы нам  сегодня дослушать «Историю о десяти шекелях» или нет?

-    Действительно, друзья, давайте  слушать молча. Кофе уже хочется!- поддержал ее Шмулик.

-    Эфраим обрадовался. «Езжай, - говорит, - после работы в ближайшую больницу. Там принимают кровь круглые сутки. Возьми такси, пообедай потом в ресторане, я все оплачу!»

     В этот же вечер после работы я поехал в больницу. Денег, чтобы заплатить за такси, у меня не было, а взять у Эфраима аванс я постеснялся. Да и на ресторан у меня не хватило бы, но он и не понадобился. Когда я доехал на автобусе до больницы и нашел  в потемках нужный корпус, то прочитал на табличке, что работал донорский пункт только в утренние часы. «Поцеловав» замок, я поехал назад. Добрался до дому довольно поздно, когда поблизости открыт был только один ночной магазин. Я наскреб пять шекелей и купил  сэндвич на  ужин. На все эту авантюру я потратил свободный вечер и десять шекелей.

     Всю ночь меня мучил вопрос: попросить ли  Эфраима возместить мои траты. Вы, может быть, думаете, что я мелочный или жадный? Конечно, десять шекелей -  смешная сумма, но  для меня это было тогда  целое состояние.

     Так и не придя ни к какому решению,  на следующее утро я пришел на работу. Эфраим уже ждал меня в дверях цеха. «Ну что?» - даже не поздоровавшись,  требовательно спросил он. Я объяснил Эфраиму, что он ошибся, пункт вечером не работает, и я зря потерял деньги и время.

     Эфраим  побледнел и заорал так, что  своим криком заглушил визг двух циркулярных пил. Он кричал, что ничем мне не обязан, чтобы я не смел ничего у него просить, что я сам во всем виноват. Он не забыл упомянуть и о том, кто я такой,  что меня не ждали в этой стране, и что я должен знать свое место. Он кричал до тех пор, пока не  подошел мастер.  Выяснив причину скандала, мастер заорал еще громче  Эфраима: « Нашел «русского» фраера!  Человек живет в будке, у него нет даже телевизора, а ты не можешь  вернуть  ему несчастные 10 шекелей!»  Он вытащил деньги из кармана и отдал мне.  «Вычту из зарплаты в двойном размере!» - пригрозил он Эфраиму.

Работяги объяснили мне потом причину гнева мастера. Оказалось, что Эфраим - сын миллионера, имеет все блага жизни, кроме наличных денег, которые папаша боится давать ему из-за страсти к азартным играм.  Поэтому он  вынужден работать. На мне же Эфраим хотел просто сэкономить:  если нет своего донора, нужно платить за кровь двести   шекелей. Деньги он у отца взял, а отдавать их больнице не хотелось. Об этом знали все в нашем цехе, поэтому и отказались сдавать кровь для его жены.  Вот и весь рассказ. 

- Да, хорошо то, что хорошо кончается, -  сказал  Коган.

И не понятно было, что он имел в виду: то, что мастер тогда вернул Леониду   десять  шекелей, или то, что Леонид сейчас руководит отделом в преуспевающей  фирме.

-   Давай, Леня, колдуй над кофейником. А я рюмочки под ликер достану, - оживился Шмулик и добавил, когда тот отошел к костру: - Классный мужик Ленька, но задолбал уже своими «десятью шекелями».

-   Да ладно тебе, - оборвал его Коган. - У каждого из нас есть свой  Эфраим. 

--------

*Абсорбция - вживание репатриантов в израильское общество