- Мама, а ты её помнишь?

-  Я её, как живую вижу. Вечно в резиновых сапогах. Представляешь? Летом и зимой в резиновых сапогах...  Вытя. Хотя, скорее всего, это было не её имя. Такие имена еврейским детям, да ещё девушкам, не дают.  Так её прозвал дядя Лёва.

И моя мама начала рассказывать...

...Вытя жила в полуподвальной комнатке. Это был ничейный подвал. Никто уже не помнит, кому он принадлежал. Вытю не трогал даже участковый милиционер. И вообще её никто не обижал. До войны она с мамой жила в другом конце местечка. Потом они всей семьёй уехали. Но вернулась только одна Вытя. Вернее, её привезли солдаты и сказали, что она всё время повторяла название нашего местечка - Голта. И ещё, Вытя всё время издавала нечленораздельные звуки. Она как бы выла э-э-э-э-э.... Может, поэтому Лёва и назвал её - Вытя.

Потом она нашла этот подвал и осталась там навсегда.  Никто не знал, что произошло с Вытей во время войны, но она вернулась немой. Вернее, её трудно было понять. Когда она к кому-то обращалась, то смотрела в глаза. Она, наверное, хотела, что бы её поняли? Редко кто мог выдержать этот взгляд. Ведь Вытя была красивой женщиной.

Она ходила от дома к дому и, постучав в калитку, говорила одно и то же:

- Мамы нет. Маму убили э-э-э-э-э,  маму убили э-э-э-э-э.

В нашем местечке  Вытю не обижали. Ей давали еду и одежду. Но в дом не пускали.  Нет! Люди не боялись, что Вытя что-то возьмёт или поломает. А потому что... наверное, просто было стыдно. Стыдно, что у тебя есть дом, муж, дети. А у Выти ничего нет.

Иногда её спрашивали, что случилось с её мамой и папой. Она на минутку задумывалась и отвечала: 

- Момэле нет... и папу убили ... э-э-э-э...

Вытя никогда ничего не просила. У Выти был брат. Люди говорили, что он богат. Он жил рядом, в соседнем городе. Но его никто никогда не видел.

Когда у Выти спрашивали о брате, она кивала:

- Яник... э-э-э-э... Яник... маму  убили... Янкэлэ...

И начинала кружиться на месте.

- Моомэ-э-э ...  момэле...  э-э-э-э

Успокоившись, она шла в подвал.

Когда она не появлялась  на улице несколько дней, мама посылала меня узнать, в чём дело.  Я подходила к подвалу и начинала кричать:

- Вытя, Вытя выходи, не прячься. Вытя-я-я-я-я... тебя мама зовёт.

Но спустится в подвал, я не решалась.  Хотя чувствовала, что рано или поздно этот день настанет. И он настал.

Как-то ранней весной Вытя опять пропала на несколько дней. Радуясь тёплому дню, я направилась к подвалу. Дверь в подвал была закрыта. Я долго кричала и звала Вытю. Но она не отзывалась. И тут я впервые  поняла, что  не только моей маме, а и  мне и всем соседям на нашей улице не хватало Выти.

Я набралась смелости и открыла дверь. Странный запах ударил мне в лицо. Потом, когда я стала взрослой, я узнала, что так пахнет горе и беда. Вытя лежала на старом матраце, укрывшись с головой грязным одеялом.

- Тётя Вытя вставайте. Что с вами? Вы заболели?

- Момэ-э-э... момэле -  почему вас убили-и-и-и?

Я прибежала домой и рассказала всё маме. Потом, кто-то позвал доктора дядю Зяму , и тот после долгих уговоров спустился в подвал...

Вытя  болела редко. Через два дня она уже бегала по улице:

- Момелэ, тотэле, момэлэ тотелэ...

Моя мама жалела Вытю, и всегда, проходя мимо подвала, звала её и спрашивала, как у неё дела.

И однажды Вытя, взяв меня за руку, стала тащить в подвал:

-  Момэмэле идём, идём со мной...

В подвале на столе сидела большая серая крыса. В ужасе я выбежала на улицу и стала, кричать:

- Вытя -  это же крыса. Гони её, гони...

Вытя на улицу не вышла. Потом люди стали говорить, что  в подвале у Выти кто-то живёт. Говорили, что это Вытин брат приехал. Что он хочет забрать её с собой. Вытя стала появляться у нас все реже и реже. Мама сказала, что бы я относила ей каждый день еду.

Я подбегала к двери, ставила на землю пакетик и убегала. Однажды, спустившись в подвал, я услышала:

- Момэлэ, на, кушай, кушай э-э-э-э кушай....

Я приоткрыла дверь:
Крыса. Большая серая крыса сидела на столе и смотрела на Вытю.  Увидев меня, крыса оскалила зубы, и тонкий писк заполнил маленькую комнатку.
Вытя повернулась и увидела меня:

- Момэлэ ... кым... кым... райн...

Ещё сегодня я не знаю, почему я зашла  к ней. Потом я много раз навещала Вытю и мы вместе кормили крысу. Крыса была единственным живым существом, которое понимало Вытю. Они дружили. И об этой дружбе, кроме меня, не знал никто.

В нашем местечке, впрочем, как и в других, был свой сумасшедший. Звали его Юзик. Красивый  мужчина, он мог стать мечтой многих женщин, если бы был нормальным. Но судьба решила по- своему. На войне Юзика контузило, и он попал в плен. В плену он  увидел ад и сошёл с ума. Как и многие тысячи других Юзиков.

Он ходил в старой, потёртой военной форме, в фуражке, отдавал всем честь и громко кричал:

- Товарищ генерал, дайте мне тытовку, я буду тылять!

Но  если кто-то, в шутку,  отдавал ему честь, счастью Юзика не было предела.

Юзик не был вредным. Он был добрым и хотел играться. В концлагере ему было страшно, и он пел песни, которые пела ему мама, и к нему вернулось детство. Когда Вытя встречала Юзика, она кокетливо поправляла волосы под платочком и говорила ему:

-Тотэлэ...

А Юзик отдавал честь и просил:

- Дай мне тытовку, я буду тылять.

За Кирпичным заводом на окраине нашего городка было старое кладбище. Никто, не помнит было ли оно еврейским, украинским или русским. Хоронили там всех.  И даже двух цыган похоронили.

Проходя мимо кладбища, Вытя всегда ускоряла шаг и  кричала. Вернее выла.

Люди говорили, что она боится мёртвых, и, что Вытя скоро умрёт. Но люди ошиблись. Вытя пережила многих жителей нашего местечка.  Прошло много лет. Слишком много лет.

К сожалению и я уже забываю Вытю. 

Но этот день я не забуду никогда. Это было осенью, вечером. Моросил мелкий дождь. На улице было пусто. Выглянув в окно, я увидела, как  Вытя укутавшись в старое пальто, спешила в сторону кладбища. В руке, она держала завёрнутый в тряпку пакет. За ней спешил Юзик и просил:

- Дай мне тытовку, я буду тылять...

Вытя остановилась, и показала Юзику кулак. Сумасшедший солдат исчез в наступающей темноте. На кладбище, радом с калиткой, Вытя разгребла руками маленькую ямку и положила  в неё пакет.  Над кладбищем раздался страшный человеческий вой. Вытя спешила домой. А из-за покосившегося забора,  за ней наблюдал Юзик.

Утром меня разбудил страшный крик Выти:

- Момэлэ, тотэлэ, э-э-э-э-э-э.... Геня-я-я

Я выглянула в окно. Перед нашей калиткой стоял Юзик. В его поднятой руке я увидела мёртвую крысу. Вытя пыталась подпрыгнуть, и спасти свою подружку, но  бывший солдат отталкивал её и смеялся:

- Дайте тытовку, я буду тылять,  дай тытовку, я буду тылять...

Вытя падала на мокрую землю, вставала, подпрыгивала и кричала:

- Момэлэ, тотэлэ, э-э-э-э-э-э....

Прошло более пятидесяти лет. Многие события из моей жизни я уже не помню. Я даже Юзика не помню. Но Вытю... её я помню, вернее, её голос:

- Момэлэ, тотэлэ, э-э-э-э-э-э....

Сегодня уже никто не помнит, что жила женщина по имени Вытя. Жил человек и нет человека. И на могилу к Выте никто не придёт, и цветы не положит.  Так как никто не знает, где она похоронена.