ЗЕМЛЯЧОК
В нашей винницкой компании мой приятель слыл незаурядным шахматистом. Живой и остроумный еврей-интеллектуал с острым взглядом всегда бегающих небольших глаз, "оседлавших" как бы вместо очков самый, что ни на есть типичный "шнобель, отличался ещё неприятным хихикающим смехом, звучавшим не всегда к месту. Порой в нём чувствовалась фальшь..
Он использовал свои способности шахматиста, соперничая со мной в ухаживании за дочкой начальника милиции. Полковник в неподходящих к его простецкому лицу очках в сочетании с не выпускаемой изо рта смятой папиросой, выглядел не по должности миролюбивым и добрым. Как и мой соперник, он увлекался шахматами. Оба играли настолько сильнее меня, что я не мог даже рискнуть сразиться с ними. Зато у моего приятеля всегда находился повод прийти сыграть пару партий с полковником в его свободное время, когда дочь находилась дома, а меня поблизости не было.
Мой соперник не курил, не пил и не выражался, поэтому он выглядел более приличным кавалером, чем я. Но пёсик Джонни, беспородный пудель случайной дворовой вязки, и его хозяйка, наверное, этого не замечали и явно отдавали предпочтение мне. Это ощущалось и по заливистому лаю Джонни, сопровождаемому быстрым вилянием коротенького пушистого хвостика, и по смущённой улыбке его хозяйки при моём появлении…
Казалось, до моего отъезда на учёбу в Ленинград, у него шансов никаких не было, но за год, пока я "осваивал" не подошедшую мне профессию кораблестроителя, он кое-какие позиции в свою пользу всё же занял и вселил некоторые сомнения в душу юной и неискушённой девицы. Потом, когда я вернулся, мы быстро разобрались, что к чему, и status quo был восстановлен. Приятель уехал и в Одессе осчастливил свою первую избранницу. Возвратившись, он женился на другой, а теперь, уже остепенившись, живёт с третьей. Я тоже женился (не на дочке полковника), но прожил свою жизнь с одной женой. Впрочем, я не об этом.
Уже на донецкой земле нас снова объединило землячество. Отмечали какой-то праздник. Вечеринка была в разгаре. Женщины, вместе с не очень любимой моим землячком тёщей, сидели ещё за столом, а мужчины, собравшись в другой комнате, веселились: кто курил, а кто слушал или рассказывал анекдоты. Затем в тесноте, как обычно в таких квартирах, пытались танцевать, но мешали теснота, отсутствие слаженности, а иногда и просто неумение. Ну и, конечно, какая-то примесь алкоголя к крови сделала свое дело: появилась неловкость в координации движений, а также неоправданная порой их амплитуда.
Вот, наконец-то я нашёл нужное слово! Амплитуда меня и подвела и вызвала излишний наклон в сторону трюмо, на которое я и облокотился плечом. А оно возьми и тресни. Последовала сцена, как в «Ревизоре»… Особенно испугались и побледнели хозяйка и моя впечатлительная жена, верившие приметам.
Хозяин дома, человек прагматичный да ещё и с юридическим образованием, как бы шутя, со снисходительной ухмылкой что-то произнёс о возмещении ущерба… Но в каждой шутке есть доля…и далее по тексту. И я тут же решил искупить свою вину, ощущая неловкость от сочувствующих взглядов, и, по-гусарски, пообещал возместить урон. Приятель не остановил меня ни единым словом.
Вечеринка, не ставшая пьянкой из-за возникшей неловкой ситуации с возможным роковым исходом, завершилась скучнее обычного и явно укоротилась. У всех присутствовавших, шевелились мешающие расслаблению непрошенные мысли о возможных последствиях…
Буквально уже на следующий день, я выяснил в мебельном магазине, сколько стоит такое трюмо, и почтовым переводом отослал эту сумму плюс несколько копеек сверх цены. Этим я в юношеской запальчивости продемонстрировал отношение к моему земляку в возникшей ещё раз между нами каверзной ситуации. Хотя, почему он должен был не так поступить, отказавшись от возмещения ущерба? Может быть, я зря подумал об этом и был к нему несправедлив…
Согласно примете, тёща вскоре, меньше чем через месяц, умерла. Думаю, зная его прагматичный характер и неискреннюю любовь к ней, что это событие его не очень огорчило. Может быть, он в душе меня и поблагодарил, хотя моей прямой вины во всём случившемся не было: во время танцев меня могли случайно и подтолкнуть. Но некоторые были уверены, что смерть тёщи моего землячка лежит на моей совести. На совести человека, разбившего в доме хозяйки зеркало. В полном соответствии с народным поверьем…
Оставшийся осадок после этого инцидента, наслоившийся на памятные попытки увести у меня девушку в моё отсутствие в прошлом, стали причиной нашей размолвки на долгие годы, , наверное, уже до конца быстротекущей жизни…
***
Как вы понимаете на поминки тёщи землячка я не пошёл, "опосаясь мистического взгяда её из гроба", осуждающего или клеймящего меня за разбитое зеркал в её доме.
Но мне захотелось рассказать как в нашей среде мы вообще оносились к поминкам... И этому посвящено моё следующее небольшое эссе.
ПОМИНКИ
Еврейская семья в Израиле после похорон, опустив в вырытую в песке могилу, обложенную бетонными плитками, тело, завёрнутое в ткани - "тахрихим" (саван), придя домой, усаживается в траурных одеждах на пол, и все сидят в течение недели так называемую "шиву". Трапезы нет. Кто хочет есть, может выйти на кухню и перекусить. Никаких возлияний и тостов. Постепенное привыкание к тяжёлой утрате в течение шивы прерывается на время приходом очередных родственников или друзей с соболезнованиями, вновь вызывающими понимание случившегося и новые слёзы и стенания.
У нас, у галутных евреев, «шиву» соблюдали лишь в отдельных семьях, следующих традициям иудаизма. Некоторые следовали этому обряду частично. Не было обычая устраивать поминки после похорон. Русские и украинцы, среди которых прошла наша жизнь, придя с кладбища, где захоронили близкого человека в привычном для нашего понимания и опыта деревянном гробу, как и были упокоены наши родители, следовали обычному ритуалу и устраивали поминки, причём не обязательно для приглашённых, а для всех, кто придёт и сядет к столу, чтобы выразить своё уважение к усопшему, к близким ему людям, семье и чтобы разделить с ними скорбь и тяжкое чувство перенесенной утраты.
Обычно все приглашённые собирались либо в квартире, либо в снятой столовой, и начиналась трапеза, называемая поминками по усопшему. В отличие от принятого застолья у пришедших лица были помечены маской скорби, тихо и сдержанно произносились тосты, подчёркивающие достоинства усопшего: "О мёртвом либо ничего, либо только хорошее", как принято говорить. Водка разливалась в гранёные стаканы, никто ни с кем не чокался, а молча выпивалась и закусывалась по традиции пирожками, борщом, котлетой с гарниром и запивалась компотом.
На стол обычно ставился для покойного стакан с водкой, покрытый пирожком либо ломтиком хлеба. Поев и выпив за упокой души, все расходились молча или не совсем в зависимости от количества и воздействия выпитого. Скорбь уменьшалась, родственникам становилось полегче... И мы не раз участвовали в таком ритуале после похорон наших близких русских друзей, выражая своё отношение к покойному и к членам его семьи, во всем, кому он был дорог.
Наша семья испытала на себе смысл поминок, когда начали умирать наши родители, и нарушила не в первый раз еврейскую традицию, с основами которой мы почти не были знакомы в силу идеологической зашоренности, запретов, отсутствия в семьях стариков, знавших каноны, а также в результате полученного воспитания и менталитета. Мы были этническими евреями по происхождению, а иудаизм, как традиция, сохранялся в редких еврейских семьях европейской части страны в отличие от евреев Закавказья и Средней Азии, где ему следовали из поколения в поколение. Святость субботы, кашрут (особые требования к приготовлению пищи и исходным продуктам) были для нас отвлечёнными понятиями. И только после появления государства Израиль, перед исходом во второй половине и, особенно, последней четверти ХХ века, русские и украинские евреи начали широко приобщаться к основам иудейских канонов.
Первой познакомилась с поминками наша дочь, в подростковом возрасте, когда она вынуждена была принять участие в поминальной трапезе после похорон старой одинокой учительницы, жившей в нашем доме. Сердобольные соседи и подруги усопшей накрыли стол и пригласили учениц со двора. Моя дочь плакала и не могла смотреть на еду, но вынуждена была сидеть для приличия среди выпивавших и евших подруг и соседей. Рыдая, испытывая отвращение к пище, она явилась домой и сказала, что это отвратительный обычай. Мы не стали её разубеждать.
Когда много лет до этого в железнодорожной аварии случайно погиб отец моей жены, она была ещё девочкой и плохо помнит события этой трагедии, но ей кажется или смутно помнится, что, придя с кладбища, близкие и друзья сидели у них за столом и пили чай…
У нас, когда мы вернулись с кладбища после похорон матери, и в мыслях не было что-либо устраивать. Но мои украинские друзья - шахтёры и их жёны, не предупредив нас и не получив на этот счёт нашего согласия, нагрянули неожиданно, Своими силами приготовили стол, накрыв его для тех участников процессии, которые оказались в нашей квартире. Мы, вначале с недоумением и неким внутренним колебанием, всё же сели к столу и вместе со всеми помянули маму. Честно признаюсь, что под воздействием алкоголя я почувствовал облегчение и ярче начал вспоминать всё лучшее, что было связано с ней в моей жизни и в жизни моей семьи. Мой горевавший очень сильно отец, тяжело переживавший неожиданную утрату жены, с которой прожил более полувека, мне кажется, тоже как-то отошёл от горечи утраты и тяжести процесса погребения. Теперь на его лице появилось более мягкое выражение сочувствия и скорби…
После похорон отца мы уже заранее планировали поминки и вместе с друзьями организовали их. И не пожалели: так же, как и в первый раз, это принесло нам облегчение. И тёщу мы тоже помянули за столом. Да простят нам наши предки - иудеи, сохраняющие веками традиционные ограничения и запреты на не наши обычаи, но я убеждён, что лучше бы обычаями делиться, а не отвергать их только потому, что у людей разная вера. Наша семья этого не признаёт. Я уважаю любую религию, лишь бы в ней не звучали призывы к насильственному соблюдению ритуалов и традиций, а тем более к их принудительному внедрению.
И от поминок по усопшему я бы посоветовал никому не отказываться, так как на собственном опыте проверил их благотворное воздействие, да и виновник бы нас не осудил, зная, что за этим столом люди его вспоминают добрым словом и им легче переносить вечную разлуку с ушедшим...