НАДЕЖДА

Мы, приехавшие с Урала, даже не подозревали, что жизнь в южных городах течет зачастую не так, как на суровом севере.
Из-за жары  город днем был  пуст. Дневные солнцепеки люди пересиживали  дома  в прохладе кондиционера. Но в вечерние часы город оживал и до утра жил  активной жизнью города-южанина.
Для нас, россиян, было странно видеть заполненные до отказа места уличных кафешек, где посетители могли часами сидеть со стаканчиком кофе или холодного сока и вести неторопливую беседу.
А какой здесь был интернационал речи!
Иногда парами, а иногда и группами люди обсуждали только им понятные интересные темы. Прислушавшись, различали и английскую речь, и французскую, арабскую и немецкую, иврит и множество других неизвестных нам языков. Обжившись, мы с мужем стали часто по вечерам выходить в «общество» на центральную площадь для прогулок, общения с людьми и знакомством с обычаями этой страны.
Мы нередко уходили гулять вдоль берега моря, где было много мест для отдыха и где легко было найти собеседника, зная наперед, что скорее всего, мы больше  никогда не встретимся с ним. Тему для разговора всегда найти нетрудно. Иногда мы становились невольными слушателями полемики соседей по скамейке или слушателями чьих-то рассказов, порой коротких, но острых и емких, порой длинных и нудных, после которых уходили с облегчением, что можно не  слушать  эту  скуку. Но иногда  испытывали досаду, что  не узнали концовки рассказанного.  И тогда несколько дней ходили под впечатлением услышанного и мысленно достраивали дальнейшую судьбу героев рассказа.
Часто, после страшнейшего зноя на улице, когда в тени +40,  а на солнышке все 50, вечерняя прохлада не была столь ощутимой. Испарения от поверхности моря настолько пропитывали воздух, что он даже на ощупь казался влажным.  Все живое  искало спасительной свежести. В такой вечер, казалось, все население города выходило на  улицу,  ближе к морю.

       В один из таких тяжелых вечеров, быстро насытившись прогулкой, мы с  мужем взглядом искали место, чтобы  приземлиться. На одной из скамеечек, приветливо улыбаясь, нам предложили места, конечно, сами потеснившись.

 – Нет, нет, большое спасибо. Но вам самим здесь места мало.

 – Да что вы! – чуть ли не хором ответили отдыхающие.

 – Места хватит всем – приятно заулыбалась дама «золотого возраста».

 – Как в сказке про «Теремок» или «Грибок». Все уместятся – поддержала другая, может,  подруга первой, а может,  просто собеседница.

– Большое спасибо, – мы с благодарностью заняли предложенные места.

 Я с интересом стала разглядывать этих приятных дам. Та, что ответила первой, была по возрасту старше, но в этой стране не принято говорить о годах, а просто употребляли мягкие, приятные для пожилого человека слова – «золотой возраст». Она была полновата, но это придавало ей особую миловидность. Седые волосы были красиво подстрижены. Ее собеседница была лет на 10 моложе. Копна длинных кудрявых волос не имела седины, отчего она казалась моложавой, а худоба превращала хозяйку копны в милое детское создание. Рассматривая  соседей,  я стала невольно прислушиваться к их беседе и скоро поняла, что затронута какая-то интересная история, начала которой я не слышала. Решила вслушаться и понять, о ком идет речь. Оказалось, что дама «золотого возраста» рассказывала той, что помоложе, о своей подруге. Меня заинтересовал  рассказ и я решила тоже подключиться и стать, как бы его соучастницей. В процессе беседы мы познакомились. Рассказчицу звали Любовью, а подругу ее, о которой шла речь, Надеждой.

       Судя по рассказу, я поняла, что Люба и Надя жили в одном доме, только  в разных подъездах и долго не были знакомы, хотя дочери их -  одногодки,  быстро подружились и забегали  друг к другу в гости. Поводом для личного знакомства стала смерть Надиной мамы.  Надя обратилась к «тете Любе» за советом, как организовать похороны. Дело в том, что сама она воспитывалась и выросла в детском доме  и не знала многих житейских обычаев.  Да и была моложе Любы на 14 лет.  Любу немного удивило, что при живой матери ребенка отдали в детдом.  Оказалось, что жили они с мамой одни в жуткой бедности, да еще мать была больна туберкулезом.  Так социальные службы и определили судьбу Нади, отправив ее в детдом.
Знакомство соседок постепенно переросло в многолетнюю дружбу.
Они относились друг к другу, как сестры, и знали друг о друге все или почти все. Надя была медсестрой, рано вышла замуж за военного, 10 лет прожила с ним  в Монголии, получили квартиру. Но семейная жизнь не заладилась: муж завел другую женщину и они развелись. Надя  осталась одна с двумя малыми детьми – дочерью 14 лет и сынишкой детсадовского возраста. Но Надежда была стойкая женщина, работящая, предприимчивая. Всегда со вкусом одевалась, хорошо выглядела. И хотя зарплата у медицинских работников всегда была небольшая, а в стране затяжные экономические трудности, Надежда справлялась.
Она была  из тех,  что «коня на скаку остановит», и находила выход из всех самых затруднительных положений. Когда совсем прижала нужда, а детей надо было растить, воспитывать, давать образование, ей даже пришлось  временно заняться не совсем этичным бизнесом: домашним производством самогона и продажей его. Но кто осудит мать?
Через несколько лет Надя перешла на лучшую по оплате работу старшей медсестрой в наркологическом диспансере. И вот тут случилось несчастье, которое в корне изменило всю ее жизнь. Злой рок как бы преследовал эту добрую трудолюбивую женщину, которая всегда помогала другим людям. Машина, на которой медицинские работники наркодиспансера ехали утром на работу, попала в аварию. Многие пассажиры пострадали, но самые тяжелые  повреждения  получила Надежда.

       Дальнейший рассказ пойдет от имени Любы, которая сразу же поехала в  травматологическую больницу, куда положили подругу:

«Я обратилась к заведующему отделением.

 – Доктор, что с ней? Какой диагноз поставили?

 – Перелом костей основания черепа.

–  А  прогноз? -  я понимала всю серьезность  диагноза, но, тем не менее, решилась на такой вопрос.

 – Все решит день кризиса. Мы сами волнуемся. Этот день скажет, будет она жить или нет.  Но мы предпринимаем все зависящее от нас. Поверьте.

  Тепло, с каким  принял меня этот человек, внимание его ко мне, как к посетителю,  дали мне надежду ждать благополучного исхода.

 - А могу я ее видеть? – опасливо спросила я.

 – Да, конечно. Только прошу, пока не  разговаривайте с ней. Ей вредны всякие напряжения мышления, - и доктор проводил меня до палаты.

 Войдя в палату, несколько минут я взглядом  отыскивала   Надю. Внутреннее чувство подсказало, куда обратить свой взор. Я не узнала Надежду. На кровати из-под простыней был виден сине-черный лик. «Что это?» -  подумала я. Снова стала вглядываться, искать знакомые красивые черты лица. «О, Боже!» - чуть не отпрянула я. Лица не было. Не было глаз. Не было носа, рта. Передо мной был сильно вздувшийся сплошной сине-багровый синяк. Присмотрелась. «Слава Богу, она не видит меня» - подумала я. Наверное, на моем лице можно было ясно прочитать испуг. Надины глаза были закрыты. «Чем я  могу ей помочь?» - судорожно размышляла я. В это время в палату вошла медсестра и поманила меня.

 – Сейчас больной нужен покой и покой. Несколько дней лучше не приходить к ней.

 Эти несколько дней я провела в тревоге и надежде.
В следующее посещение я нашла Надю уже с открытыми глазами, но все еще страшным лицом. Она произнесла несколько фраз, но в этих немногословных фразах была не просто  Надежда, а Вера в выздоровление.
Дни шли за днями. Мне до сих пор кажется, что не только я, а весь персонал отделения с болью и надеждой ждал этого заветного переломного дня. Как отреагирует ее организм? Выжидали срок и надеялись на ее молодой возраст и крепость духа. Отечность постепенно уменьшалась, синяки, согласно своей стадии, меняли окраску. Пациентка стала чуть-чуть оживленнее, но, оказывается, это еще не показатель хорошей динамики. И снова ждали.

 УРА! Пронесло! Значит, будет жить! Теперь дни летели быстро, они наполнились оптимизмом и каждый день отмечался со знаком  плюс. Главное, она осталась жива. А то, что она сильно изменилась в лице, что у нее не было зубов, это ничего! Жива! Жива! Жива! 
Но еще в больнице Надя, подойдя однажды к зеркалу, не узнала себя! Она не верила своим глазам. Несколько раз в день, а потом каждый день смотрелась в зеркало, но там было лицо другого человека. Как в книгах, надо было привыкать к своему новому лицу, полюбить его таким, каким оно стало и жить ради детей, ради себя. Эти слова она  повторяла, как молитву и благодарила  Бога за вновь дарованную жизнь. И, действительно, после выписки соседи ее не узнавали, а, иногда, спрашивали меня

– Люба, это  кто пришел?

– Люба, это,  правда, Надя?

 Я и сама долго привыкала к изменившимся чертам ее некогда красивого лица. Множественные раны и ранки, зашитые и незашитые, сломанный нос, выбитые зубы наложили свой неизгладимый отпечаток. Сколько она провела  сеансов физиотерапии, чтобы разгладить рубцы и рубчики, перепробовала мази, гели, гиалуроновую кислоту, которую трудно было достать. Очень помог Надежде главврач той больницы, где она работала, сделал все возможное, чтобы поставить на ноги свою медсестру. Однако черты лица сохранить не удалось. Надя стала привыкать к своему новому образу. Она была оптимисткой! Даже шутила над собой:
- Люба, неужели я так сильно изменилась? Все знакомые не узнают меня, пока я не заговорю.

– Наденька, я к тебе настолько привыкла, что просто не вижу разницы. Ты и сейчас хороша. Кто не знал тебя раньше и сейчас скажет, что ты красавица.

 И Надя засмеялась.

       После выписки из больницы Наде дали вторую группу инвалидности, по которой полагалась очень мизерная пенсия, чуть увеличенная надбавкой до ставки медсестры. Надежда не унывала. Решила устроиться на работу у частных предпринимателей, ведь надо было еще и детей ставить на ноги. Так потихоньку текла ее жизнь. Дети выросли. Дочь вышла замуж, правда не очень удачно: муж то уходил  к другой женщине, то возвращался. Сын уехал к отцу в Ленинград, поступил в военное училище, потом  уехал служить на Дальний Восток.
Надя трудностям не поддавалась, крутилась, как белка в колесе, оставаясь всегда жизнерадостной.

       Потом я уехала в другую страну, где моя жизнь протекала вполне благополучно. С Надей я не теряла связи, перезванивалась с ней по телефону. Она по-прежнему оставалась моей подругой. Сколько лет прошло, а я не забуду ее доброты. Несмотря на собственное нездоровье, Надежда  всегда оставалась очень отзывчивой и готовой помочь человеку в любую минуту. Особенно запомнился один случай, еще там в той стране.  Лето. Дача. Очень жаркий день. Мне надо было полить весь наш огород. Я накачивала воду в ванну, а из ванны ведрами разносила ее  по всему участку, поливая каждый кустик. Стояла не жара, а настоящее пекло. Чтобы остудить как-то тело, я из ванны брала ведро воды   и выливала   на себя. Уфф! Хорошо-то как! Естественно, простудилась. Температура была под 40.  Обострение пиелонефрита. Мне так нужна была помощь. Надя, не раздумывая, приехала ко мне и жила несколько дней, ухаживая за мной. Этот случай я буду помнить всегда».

 - А что с вашей подругой Надеждой? – вмешалась я в рассказ Любы.

 –Давно вы ее видели? Как складывается ее судьба? -  наперебой стали расспрашивать заслушавшиеся соседи по скамейке.
Ответ на эти вопросы я получила спустя два года.

 Не заметили, что на набережной стало мало народа, что уже поздно и надо расходиться по домам. Это был как раз тот случай, когда вернувшись с мужем домой, мы все думали о Любе, о ее подруге Надежде и о коллизиях жизни.

Спустя 7-10 дней, я шла по улице по своим делам.  И вдруг среди прохожих я увидела ту самую Любу, которая заинтересовала нас историей о своей подруге, имя которой я еще  помнила. Имя Надежда давало силу и веру этой скромной женщине в ее трудной судьбе. Мы поздоровались, как давно знакомые люди. Оказалось, что Люба через несколько дней летит в гости к детям и намерена встретиться с Надеждой.

 – А когда вы видели ее последний раз? Как она себя чувствует?

 – Последний раз я летала в ту страну  3-4 года назад. Надя была слегка располневшая, но хорошо выглядела.  Правда, телефонные звонки между нами с годами стали реже, да и не все человек может сказать по телефону.

 Я пожелала Любе хорошего отдыха и  мягкой посадки по возвращении.

 – Люба, я буду ждать Вас. Надеюсь, мы еще встретимся. Вы гуляете по набережной или на центральной площади,  и мы с мужем  часто там бываем.  Так что до встречи.

Проходили недели, месяцы, годы, но Любу я так нигде и не видела. Спросить не у кого. Ведь такие беседы не давали шанса снова увидеть человека.  Он мог затеряться, как иголка в стоге сена. Жизнь не стоит на месте, часто вносит свои изменения. И мы с мужем решили, что Люба уехала в другой город.  Все услышанное стало сглаживаться в памяти и даже забываться. Но судьба еще раз свела нас с ней, давая счастливый случай услышать продолжение этой человеческой истории.

       Многие праздники мы с мужем отмечали в ресторанах. Нас интересовали не столько блюда, подаваемые там, а общение с людьми, веселье, танцы, музыка, приятные голоса певцов и мелодии песен, исполняемых ими. Однажды мы пошли на  такое мероприятие. Вот это случай! За нашим столом сидела и та самая Люба. От радости встречи мы даже обнялись, как сестры. Вечер проходил замечательно: вкусно, весело, шумно. Но мне все не терпелось узнать о ее поездке и, улучив благоприятный момент, я все-таки спросила:

 -Люба, скажите, как ваша подруга?

 Я заметила, что с ее лица сбежала улыбка, оно стало печально спокойным.  

 – Если вы не пожалеете, что я нарушу ваше веселье, я готова посвятить Вас в подробности нашей встречи. И Люба начала рассказ:

 « Я   позвонила Наде. Она очень обрадовалась. Мы назначили время встречи у нас,  в доме дочери, в беседке сада. Но прошел час, другой. Нади не было. Снова звоню.

 – Надя, вы где? Почему запаздываете?

 – Люба, прости, но я, наверное, не приеду - по голосу я почувствовала, что что-то не так…она что-то не договаривает.

 – Надя, объясни, пожалуйста. В чем дело?

 – Мне стыдно говорить, но нам не на что приехать. Пенсию не принесли, а денег нет.

 Я чуть со стула не упала от шока.

 – Надя, милая, берите такси и быстро приезжайте! Я все оплачу!

 – Хорошо. Тогда жди.

 Прошло еще  около  часа. Вышла на улицу посмотреть.  Вдали двигались  две фигуры. Дочь поддерживала мать под руку. И обе они были страшно худые. А ведь несколько лет назад я их видела цветущими, Надя была даже слегка полновата. Обе смущенно улыбались. С ними была девочка, лет 10. Оказалась, что это дочка Надиной дочери, т.е. внучка. Прошли в беседку. Сели за стол. Но как прекрасная погода с ароматами висевших над головой яблок, вишен, запахом цветов резко контрастировала с тем, что я увидела позже! Надя  начинала говорить обычным голосом, но потом голос переходил на еле слышный шёпот. При этом глаза закрывались,  и она продолжала говорить с закрытыми глазами. Я с ужасом смотрела на нее. Не выдержав собственного напряжения, спросила:

 - Надя, что с тобой, почему ты закрываешь глаза? Тебе больно смотреть? Почему ты переходишь на шёпот?

 -  Люба, я не замечаю этого. Глаза сами закрываются и голос сам затихает.

 – Прости, но я  обратила внимание, что ты не сама шла, а дочь как бы вела тебя.

 – Да, я стала падать, особенно, когда резко поворачиваюсь в сторону. Стала забывать выключать газ и сожгла много посуды.

 Я была обескуражена. Но старалась взять себя в руки продолжать беседу. Невольно заметила, с какой жадностью, торопливо они съедали подававшиеся блюда, будто боясь, что кто-то отнимет у них еду. Надина дочь много пила и дымила своими сигаретами, как паровозная труба. Наблюдая за ними, я поинтересовалась, а на что они живут? Дочь рассказала, что работает няней в детском садике и ее зарплата три тысячи рублей, (это почти даром), а то, что остается от детского питания, приносит домой и они это едят.

Вечер прошел с обливающимся кровью сердцем. Что болезнь и нищета сделала с людьми!? Она сломала их вдоль и поперек! На прощание я дала несколько стодолларовых купюр. Дочь всплеснула руками:

 -  Я  их никогда не видела. Первый раз держу  в руках!

 Отдала им полчемодана «тряпок». Надя обрадовалась:

 - Все перешью, перекрою.

Домой их увозило такси.

      Вернулась из турне с тяжелым чувством. Мысли о Наде не покидали меня. Я понимала, что это начало конца, но гнала от себя плохие предчувствия. Ведь ей только 55 лет. Прожила она после травмы  20 лет. Надежда теплилась во мне, хотя сознавала тщетность ожиданий. Шансы таяли. Стала чаще звонить ей. Первое время  она с помощью внучек еще подходила к телефону, но через несколько месяцев трубку брала уже дочь. Еще спустя  месяца два, Надежде дали 1 -ую группу инвалидности. Нужен был постоянный уход. Дочь уволилась с работы. Болезнь прогрессировала. Через год Надя перестала вставать с постели, не разговаривала, объяснялась движением рук. Но сознание оставалось ясным. Всякий раз я испытывала страх услышать в трубке страшную весть. Приближался  Надин день рождения. Что я должна сказать? Чем успокоить? Мысли только дурные. Но собралась с духом, позвонила. Трубку взяла младшая внучка. Мамы не было дома. Собравшись в комочек, я все-таки выдавила из себя:

 - А бабушка…- детский голос опередил меня.

 - Бабушка умерла. А вы приезжайте на поминки,  2-го января  будет  40 дней.

 – Милая, приехать я не смогу, так как живу за тысячи  километров от вас. Вам приношу свои соболезнования.

 Закончилась жизнь женщины, которая «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Ей не было и 60 лет. Люба прервала свой рассказ.

 -  У меня есть ее фото. Желаете взглянуть?

 Я ответила:

 - Конечно, хочу.

Люба достала из сумочки маленькую фотографию. Я стала внимательно разглядывать черты, смотревшей на меня женщины. Поймав мой пристальный взгляд, Люба уточнила:

 - Здесь она уже после аварии.

 На   фото была красивая, молодая женщина с очень добрым лицом.

Завершилась история судьбы  одной женщины, случайно услышанная на  прогулке у  берега моря. Мне  было грустно.