EN
Старый сайт
Он появился после долгого поиска по комиссионкам.
Мне хотелось непременно интеллектуальное лицо. Но
продавцы в ответ только головой мотали: нет, нету.
Один алкоголик даже себя предложил, задаром, но
получил отказ - не то лицо.
И вот, наконец, я нашла Бетховена. Он тихо стоял в
укромном уголке, испачканный и приникший.
- Сколько? - спросила я.
- 200 крон.
- Да вы что?
- А что?
- Так ведь он же инвалид был, глухой!
Продавец повертел в руках статуэтку и прочитал: «Бетховен».
- Глухой был? - Переспросил он.
- Ну да.
- Хорошо, тогда бери за 100.
Теперь он красуется у меня на пианино и принимает самое активное участие в окружающей
жизни.
Как только появляется что-то новенькое, тут же возникает, и требует, чтобы его
фотографировали.
А если не так, если поставить его на место, то дуется. Тот еще характер, и ведет себя иногда
просто вызывающе.
Как, например, вчера: сидел укутавшись в углу кресла и обиженно молчал, когда я вернулась
с вечеринки...
Просторный двухэтажный и богато (в викторианском стиле) обставленный дом гудел голосами гостей.
На первом этаже возле аккуратно сложенных дров у камина надрывался пианист с каким-то не запоминающимся именем, которое он мне трансформировал как «Вася».
Вася терзал клавиши пианолы и, узнав мое происхождение, тут же заиграл «Подмосковные вечера».
А я запела, да так, что едва успевала проговаривать слова в том бешеном темпе, который ускоряя и волнуясь «лабал» Вася.
Откуда-то появилась группа венгров и певица из Румынии, прорыдавшая в микрофон: «Но! Рьян до рьян...».
Венгры потребовали играть им чардаш, и стали скакать в тесном пространстве между поленницей и публикой. Они высоко подбрасывали ноги, обнимая за талии престарелых подруг, и втягивали в это безобразие всех, кто оказался рядом, включая хозяина дома, неумело топтавшегося в кругу до самого окончания громкой музыки.
Публика отошла от большого стола с маленькими (приготовленными тем же хозяином) канапе-бутербродами, и, прихлебывая кампари с водкой, наблюдала за танцами.
Блистали вспышки фотокамер.
Статуэтка Будды тряслась на полке рядом.
- Далай Лама,- сказал мне Хасан, - и показал на статуэтку.
Он хотел продемонстрировать, что умеет говорить по-русски, так как учился в Москве на фельдшера, когда Афганистан - его родина, была еще братской страной, а не оккупированной русскими территорией.
Теперь он живет в Швеции, и уже пять лет ходит на практику в библиотеку.
- Знаю, кивнула я, -и придержала рукой статуэтку, словно доброго знакомого, защищая его от падения навзничь от буйной тряски.
- Я вижу город Петроград в 17 году, продолжал Хасан, бежит матрос, бежит солдат, стреляют на ходу...
Какая-то дама рядом со мной поправила меховую накидку.
Интересно - мех настоящий? Или...?
Когда-то меня впервые пригласил в оперу посол крупного европейского государства.
Это было событие, стоившее нескольких дней приготовления. Мой друг — кинорежиссер Э.А., собирала меня как на сцену. Она достала из реквизитов фильма «Война и Мир» накидку из «шиншиллы», в которой
Наташа Ростова пришла на свой первый бал.
Превосходная подделка почти не отличалась от настоящего меха. Потом Э.А. обзвонила полгорода в поисках маленькой, шитой бисером, театральной сумочки. И нашла ее у своей племянницы, получившей сумочку в подарок, но в оперу с ней так ни разу и не выходившей, по причине того, что оперу она не любила, а любила какого-то чеха, и
все время ездила к нему в Прагу на свидания.
Там ей сумочка не нужна была.
А мне пришлась кстати.
Так что к сумочке и накидке из «шиншиллы» полагались еще кружевные театральные перчатки, которые Э.А. извлекла из пыльного облака, с антресолей старого шкафа, разогнав по квартире стаю моли, прозванную почему-то Аней. Перчатки оказались с дыркой на видном месте. «А дырочку заштопаешь, будет вроде мушки».- улыбнулась довольной улыбкой Э.А.
Петля на шиншилле тоже надорвалась. «Он в очках? Ну, тем более, ничего не заметит...».
- Ты выглядишь блестяще!- Сказал мне мой друг в опере, когда я ко всему этому маскараду переодела еще и туфельки...
Но это все осталось в другом декабре, в другой жизни, в Минске...
А сейчас я ощущала, как прохладная статуэтка тряслась под моей ладонью.
- Я забыл, кто это?
- Это Будда, - сказала я.
- Да нет, я забыл - кто стихотворение написал...
Внимание! - Крикнула женщина в меховой накидке, сейчас хозяин пойдет стрелять в тролля.
И все поспешили к окнам, к открытой двери, чтобы стать свидетелями того, как в этот возможно вечер, тот самый хозяин, что жил в прокуренной половине дома, выстрелит, и,
может, все-таки, попадет в несносного тролля.
Я не знаю, что сделал бедняга тролль, и почему в него традиционно надо палить накануне Рождества, но с упорством, достойным лучшего применения, тролль все приходит и приходит к дому накануне каждого Рождества, а прокуренный хозяин палит в него из охотничьего ружья, - и не попадает.
И этим самым выстрелом он как бы защищает и дом свой, и всех нас, собравшихся в этот вечер, от злого и недоброго, от неприятностей и проблем.
Этот выстрел — как черта, как рубеж...
Он, как бы, отделяет то, что было, от нового, того, что должно появиться с Рождеством.
И венгры отчёркивают этим выстрелом линию между тем чардашем, который они танцевали сегодня и в прошлом, а румынская певица от той песни, что пела в Бухаресте.
Хасан — от всех предыдущих выстрелов в Афганистане, где до сих пор живет его жена и 12- летний сын, а я разделяю свою «шиншиллу» от настоящего меха...
Этим выстрелом все разделяется на жизнь до и после...
И хочется верить в лучшее, и знать, что все мы непременно будем счастливы здесь, в Швеции, и разойдемся по своим домам, каждый к своему бетховену, чтобы встречать
Рождество, а бедняга тролль убежит в свой лес, чтобы снова собрать нас через год.
И защитить от любой беды выстрелом заботливого хозяина.
Небо чужое, но разве бывает
Небо чужим над судьбою моей?
Жизнь, словно вольная птица взлетает
С серых, холодных и тонких ветвей...
Кажется, что проживаю ненастье, -
Воздух свободы вдыхаю и пью...
Город бывает чужим, но на счастье, -
Он открывает мне тайну свою...
Полнится день добротой настоящей,
Светом надежды окутан мой дом...
Ангельский голос, как ветер звенящий,
Мне обещает любовь... Рождество...
фотография автора.
Вайнер Ирина 
Андерс Валерия 
Андреевский Александр 
Адаева Айша 
Аарон Борис 
Аимин Алексей 
Крылов Юрий 
)