Божья благодать

К Ленке, моей бывшей однокласснице, домой лучше не заходить: сын и дочка всё время  воюют, что-то друг у друга отбирают; родители Ленкины тоже между собой препираются, какие-то старые грехи припоминают. А про мужа вообще разговор особый - он теории всякие несусветные изобретает и пытается их вдалбливать всем подряд. И всё это в двухкомнатной квартире, где и спрятаться некуда.

А вчера Ленка говорит: "Заходи, у меня теперь тишь, да гладь, да Божья благодать".

Прихожу, дома никого, кроме самой Ленки, нет. "Сейчас, - говорит, - дети придут, поужинай с нами".

И действительно, вскоре появляется ее двенадцатилетний сын:
- Будь благословенна женщина, дающая мне еду и питье! - обращается он к матери.

Я прямо обалдела, а он и мне говорит: - Будь благословенна, подруга моей матери, украсившая наше жилище своей беседой.
Во сказанул! А так, ничего, мальчик с виду нормальный, даже подрос, поздоровел за последнее время. "Что это с ними?" - думаю, а спросить боязно.

Тут и дочка Ленкина явилась, той десять лет. Вошла молча, но как-то странно поклонилась и до материного тапка рукой дотронулась.
А в остальном дети, как дети. Что ж за беда такая?

Оказалось, что сын играет теперь в хоккей. Он всегда мечтал, но вход на каток платный, а у Ленки денег на это не было, а на коньки и клюшку тем более. Вдруг этот каток приобрела африканская религиозная секта "Молодой крокодил" и пригласила совершенно бесплатно всех окрестных мальчишек играть в хоккей, даже всю амуницию им выдали. Кроме хоккея их там ещё чему-то учат, но это не важно. Ленка очень довольна, что мальчик не болтается где-то без дела, а увлекается хорошим спортом.

Дочка Лены занимается в танцевальном кружке "Харе Рама", тоже бесплатно.

Бабушка, Ленкина мама, теперь к Ленке по каждому пустяку не цепляется, за каждым шагом не следит. Она ходит в клуб общения пожилых дам. В этом клубе они не просто общаются, а ещё и японский язык учат и что-то ещё, так что бабуля всегда при деле, дома никому не надоедает.

- А дедушка у вас чему учится? - спрашиваю.
- Дедушка не учится, он сам преподает. Ведёт кружок рисования для детей.
- В школе?
- Да нет, в школе ему не разрешили. У него ведь образования специального нет, художник-самоучка. А тут языческая секта открылась, туда его и позвали.

В это время раздался телефонный звонок, и юный хоккеист побежал к телефону. Вернувшись он сказал:
- Папа звонил из Парижа. Говорит, ещё на три дня задержится, из Парижа в Лондон полетит. Там тоже его просят лекцию прочесть. Круто, да?
- Что за лекции? - удивилась я.
- Теорию свою излагает. Человек произошел от компьютера. Потом в результате техногенной катастрофы исчезли искусственные источники энергии. В этих условиях смогли выжить только самовоспроизводящиеся устройства, питающиеся от естественных источников. То есть люди.
- А кто же его по заграницам возит?
- Секта такая нашлась, кто же ещё!

- Слушай, у тебя все по разным сектам, а ты так спокойно об этом говоришь? - спрашиваю Ленку.

- А мы, - отвечает, - "Сиреневые сёстры", не боремся за власть над душами наших близких, у каждой души свой путь к единому свету.

  Подкидыш

 И вот я принесла его к двери, возле которой собираюсь оставить.
Я пришла поздно вечером, чтобы меня никто не видел, а утром они его найдут. Надо развернуть, подумала я, чтобы сразу увидели, какой он хорошенький, а то, глядя на сверток, могут вообще не понять, что это такое, и пнуть ногой, не приведи бог.
Я оставляю его на крыльце и решительно ухожу. Пусть он живёт в другой семье, пусть его там полюбят так, как любила я.

Он - это не ребёнок, а будильник. Он много лет показывал время и звенел по утрам, а потом у него лопнула пружина. В мастерской его ремонт оценили в сто пятьдесят рублей, а новый такой можно купить в магазине за сто тридцать. Я и не устояла, купила новый будильник - точно такой же - кругленький, жёлтенький, с черненькими стрелочками, показывающими время, и красной стрелочкой для установки звонка.

А этот, с лопнувшей пружиной, не выбрасывать же в мусорное ведро? Не могу я его выбросить, рука не поднимается! Он и выглядит как новый, да и поломка у него ерундовая.

Я принесла его вечером на крыльцо часовой мастерской. Даже если ночью будет дождь, он там под навесом не промокнет. А утром его найдёт кто-нибудь из часовщиков, идущих на работу. Или нет, первой, наверно, придет уборщица, поднимет будильник, попросит часовщика посмотреть, в чём дело. Часовщик за две минуты сменит пружину, и денег с уборщицы не возьмет. А она этот будильник оставит себе или подарит кому-нибудь, если ей самой не нужен. И будет он жить дальше - не у нас, а в другой семье, и там его полюбят так, как любила я.