Поиски исторической правды.

Вечерами мне нужно было почитать техническую литературу по физике твердого тела. Я имел читательский билет московской  библиотеки имени Ленина для посещения второго читательского зала. В этот вечер я не нашел в этом зале свободных мест поэтому, собрав свои книги,  я перебрался почти пустой четвертый зал, который предназначался для профессуры. Рядом со мной по библиотечному столу оказался невысокий старик со знакомыми чертами лица. Я подумал: как он похож на Молотова, но он читает старую газету “Правда” без знаменитого пенсне. Я решился негромко его спросить: “Извините меня, но Вы не Скрябин (Молотов) случайно?

 Его ответ меня поразил.

-  Да, я Молотов.

- Можно мне задать пару вопросов. Что Вас интересует в старой газете “Правда”, когда все, что там написано есть Ваша жизнь?

- Я пишу мемуары “Тридцать лет со Сталиным”. Кое что стал забывать. В “Правде” написано о том, как это было, но главное, для меня когда.

- Зачем были нужны репрессии 37 года?

- Они были необходимы потому, что в стране зрело недовольство нами. Индустриализация, создание оборонной промышленности требовало  жертв от населения. Мы мало строили жилья, нехватало местами продуктов. Мы действовали логично в соответствии с обстоятельствами того времени. Мы хотели довести ленинский эксперимент до конца, мы мечтали построить социализм. Иначе мы бы потеряли власть!

- Почему немцы напали на Советстский Союз?

- Я в ноябре 1940 года был в Берлине и не согласился присоеденить нашу страну к тройственному союзу и даже возражал против пребывания немецких войск в Румынии. Я полагал, что достаточно пакта о ненападении и договоренности о взаимной информации о каких либо событиях на границе. Так что нападение на нас было вероломным.

Вдруг к нам подошла дама и попросила прекратить разговор, который нарушает тишину читального зала. Молотов заметил мне:

- “Я должен отдать ей все, что написал и не имею права выносить написанное из библиотеки домой”

Мне показалось неудобым попросить моего собеседника продолжить разговор в коридоре и я попрощался. Да и, наверное, он бы и не согласился продолжать беседу в коридоре с незнакомым ему человеком.

Дома я рассказал об этой встрече своему соседу Марку Колосову. Он заметил, что Молотов во время встречи с Гитлером просил его разрешить осуществить давнюю мечту России: отобрать у Турции Дарданелы. Можно добиться взаимопонимания и о Прибалтике. Гитлер посоветовал ему обратить свое внимание на Индию. Гитлеру очень хотелось столкнуть Сталина с Черчиллем. Сталин сделал вид, что готовит десантные войска для нападения на Индию.

Гитлер поспешно заключил договор с Турцией о взаимной обороне. Он знал, что Сталин уже построил от Ликани к границе Турции железную дорогу для подвозки танков и подозревал то, что Сталину нужен, кроме Дарданелл, еще плацдарм для захвата нефтяных месторождений Румынии. Поэтому Сталин и сосредоточил огромную армию на юго западной границе. Захват этих месторождений поставил бы Германию в зависимость от Союза. В Германии не было своей нефти.

Второй раз я увидел Молотова, когда он уже получал свое пальто в гардеробе библиотеки. Я подошел к нему и поздоровался: “Добрый день, Вячеслав Михайлович!” Я обратил внимание на то, что Молoтов тщательно шарфиком прикрыл красныe старческие пятна на своей шее. Услышав известное имя, люди, которые толпились у прилавков  гардероба, тут же окружили нас. Молотов поспешно кивнул мне и постарался быстро уйти.
Зачем я вслух назвал его имя пожалел я потом! 
Эта встреча была, наверное, в 1984 году.!

 Как то я сидел со своим соседом Израилем Моисеевичем Либенштейном в нашем дворе на скамейке. Это был высокий, худой человек с военной выправкой: капитан первого ранга -  ветеран северного морского флота, бывший житель Ленинграда, а теперь Сан Франциско. Мы разговорились. Он поведал мне, что встретил войну с немцами раньше всех 19 июня 1941 года. В этот день немцы бомбили военно морскую базу “Полярный”. Прилетели четыре самолета. По ним открыла огонь противовоздушная оборона  базы и они сбросили поспешно бомбы, улетели. В городе началась паника. Все, кто мог поспешно уехали в Мурманск.

- Зачем Гитлеру потребовалось бомбить базу “Полярный”, если он готовился вскоре начать полномаштабную войну? Ведь в результате этой бомбежки пропал эффект внезапности!

- Я предполагаю, что Гитлер рассчитывал на появление в газетах заявления ТАСС по этому случаю. По тону этого заявления ТАСС можно было бы судить насколько уверенно себя чувствует Сталин, а он вообще промолчал. Гитлер и решил: он меня страшно боится! Может быть это заявление ТАСС было бы тайным сигналом притаившейся пятой колонны к действиям. Гитлер был уверен, что разведка Союза доложила Сталину о сосредоточении немецких войск на границе с Союзом и таким образом эффекта внезапности у него нет.

- Почему об этом событии ничего неизвестно? Почему мемуары Молотова до сих пор хранятся в спецхране библиотеки. Кому то мешаeт правда о днях сталинской диктатуры?

- Эти вопросы и меня интригуют Я полагаю то, что руководство страной и лично Сталин не хотели придавать огласке этот инцидент. Наш нарком военно морского флота доложил об этом инцинденте Жукову, получил от него нагоняй за панические настроения, но он на свой страх и риск привел все флота в состояние боевой готовности и тем спас флот от разгома 22 июня 1941 года. Дело в том, что моряки отплясывали танец  “яблочко” на берегу в клубах отдыха в эту субботу.

- Какое странное начало у этой войны! Почему Сталин спокойно встретил сообщение об этом инцинденте, почему не верил многочисленным донесениям разведки о возможном нападении немцев?

Мысль о том, что в этих событиях есть какая то связь,  есть скрываемая логика не покидала меня.  Я решил, что ответ на эти вопросы надо искать в документах поездки Молотова в Берлин  от 13 ноября 1940 года. Я понимал, что инструкции, которые дал Сталин Молотову не опубликованы, но каковы они были можно догадаться по опубликованному материалу.

 В библиотеке   мне попались записи Пауля Шмидта - помощника Риббентропа, присутствовавшего 13 ноября 1940 года на беседе Гитлера с Молотовым в Берлине. Они обсудали ряд волновавших тогдашний мир вопросов.  Удивительно то, что Польша уже была оккупирована немцами и там шла расправа с коммунистами и евреями. Эта проблема коммуниста Молотова, женатого на еврейке, не интересовала. Его интересовал вопрос о Дарданеллах. Вот, что пишет Пауль Шмидт:  “Молотов  заметил то, что в этом вопросе Россия имеет только одну цель. Она хочет обезопасить себя от нападения на нее через проливы и хотела бы урегулировать этот вопрос с Турцией. Как черноморская держава Россия имеет право на безопасность такого рода, и он думает достигнуть в этом деле взаимопонимания с Турцией.

В ответ фюрер сказал: это примерно отвечало бы ходу мыслей Германии, согласно которому через Дарданеллы могли бы свободно проходить только русские военные корабли, а для всех других военных кораблей пролив был бы закрыт.

Молотов добавил: Россия хотела бы создать гарантию от нападения на Черное море через проливы не только на бумаге, но и "на деле", и он считает, что Россия могла бы договориться об этом с Турцией.  Россия была бы готова обеспечить Болгарии выход в Эгейское море. Он еще раз задал фюреру в числе тех вопросов, которые тот должен решать в отношении германской политики в целом, вопрос: какую позицию заняла бы Германия насчет этой русской гарантии?

Фюрер ответил встречным вопросом: просила ли Болгария об этом Россию? И  заявил, что должен выяснить точку зрения дуче”.

 В этих записях ничего не говорилось о желании немцев вернуть себе Прибалтику, о проведенном выселении  в Германию ее немецкого населения. Гитлер только выразил сожаление об утрате этих территорий, которые немцы колонизировали в течение последних 600 лет.  (Еще до подписания договора с Союзом о ненападении немцы захватили в Прибалтике Клайпеду ( Мемель).  Но   выселенные немцы мечтали вернуться в Прибалтику домой и Альфред Розенберг ( руководителя внешне- политического управления НСДАП) уже в  2 апреля 1941 года направил Гитлеру меморандум в отношении Эстонии, Латвии и Литвы, где говорилось: “Следует решить вопрос о том, не возложить ли на эти области особую задачу, как на будущую территорию немецкого населения, призванную ассимилировать наиболее подходящие в расовом отношении местные элементы. Если такая цель будет поставлена, то к этим областям потребуется совершенно особое отношение в рамках общей задачи. Необходимо будет обеспечить отток значительных слоев интеллигенции, особенно латышской, в центральные русские области”.

(Источник: Аналитический портал RuBaltic.Ru http://www.rubaltic.ru/article/kultura- i-istoriya/yuliya-kantor-tretiy-reykh-ne-planiroval- dat-pribaltike-nezavisimost14022014/#t20c)

Из этого меморандума  можно было сделать вывод о предстоящей локальной операции по оккупации немцами Прибалтике. Конечно, с этим документом, с этой угрозой был знаком Сталин.

  Гитлер убеждал Сталина в том, что Германия собирает только когда то потерянные ею территории и рассчитывает на поддержку населения этих земель. Поэтому Сталин понимал, что ему придется расстаться с Прибалтикой и Западной Буковиной. После присоеденения к СССР началось раскулачивание зажиточного населения присоединенных земель. Многие жители Прибалтики были онемечены еще с допетровских времен.При раскулачивании они пострадали. Об этом писал фон Клейст. «...надежды на победу, в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России.... Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит на фронте тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера».

Вера Сталина в локальность конфликта с Германией не оставляла его даже после начала широкомаштабной войны: Молотов при встрече в июле1941 года с послом Болгарии Иваном Стаменовым просил посла передать Гитлеру согласие Сталина оставить во владении немцев Прибалтику и Западную Украину. Посол ответил то, что не сомневается в Победе Союза, даже если немцы дойдут до Урала.

Позже я нашел еще ряд документов, подтверждающих то, что событие бомбардировки базы Полярный произошло. Израильский историк Слава Славин опубликовал заметку: “ Непуганные Сталин и Жуков“ об этих событиях в калифорнийской газете “Запад- Восток” # 12 (762) за июнь 2015 года на страницк 14.  Он пишет  о том, что18 июня 1941 года командующий Прибалтийским особым военным округом генерал- полковник Федор Исидорович Кузнецов отдает приказ о повышении готовности войск ПВО и сообщает об этом в Москву наркому ВМС СССР Николаю Герасимовичу Кузнецову, который докладывает об этом Жукову Г. К.. Начальник Генерального штаба Жуков  в тот же день шлет Кузнецову  Ф. И. требование: “Требую немедленно отменить отданное распоряжение, чтобы не вызывать различные толки и нервирование  общественности”.

 Грирорий Макаров в своей книге: “Кампания 1941 года”, в главе 196 пишет: „Небо над Кольским заливом было затянуто облаками. За облаками гудели немецкие самолёты. Первые бомбы упали на Полярный около четырёх часов утра. Когда стихли разрывы, в городе началась суматоха. «Не так-то просто штатскому человеку привыкнуть к бомбёжкам», - философически заметил в дневнике адмирал Головко. По улицам в поисках укрытий метались люди. Артисты оперетты, бросив в театре декорации и реквизит, бежали из гостиницы в порт и на катерах добрались до Мурманска, откуда с первым поездом отбыли в Москву.  Началась эвакуация семей личного состава из гарнизонов“.

 Как впоминал адмирал Арсентий Григорьевич Головко: “ В четырнадцать часов времени 18 июня ко мне ворвался посыльный и, задыхаясь, доложил о том что немецкий самолет на низкой высоте облетел нашу военноморскую базу Полярный”.  Утром 20 июня  мне позвонил из Москвы нарком ВМФ Кузнецов Н. Г. 
  - Сейчас получите телефонограмму из Главморштаба. С минуты на минуту ожидается нападение Германии. Не дожидаясь сигнала, переводите флот в состояние полной фактической готовности, внимательно следите за воздухом, к семи утра прикройте вход в Белое море двумя подлодками, двумя эсминцами и эскадрильей морских бомбардировшиков МБР-2.
   Я был готов к такому развитию событий; фактически и флот был уже готов, оставалось сделать немногое. Командующий собрал у себя штаб, объявил по флоту готовность номер один; командиры эсминцев «Сокрушительный» и «Грозный» получили приказ готовиться к выходу в Белое море“.

На свой страх и риск Кузнецов Н. Г. отправил шифрограмму номер 1 от 21 июня 1941 года в 23 50 всем флотам страны: “Перейти немедленно на оперативную готовность”. Это спасло корабли Черноморского флота поскольку моряки были в эту субботу на берегу. Кузнецов Н. Г. был осведомлен о позиции Сталина и Жукова и поэтому рисковал своей жизнью посылая такую шифрограмму.

Жуков Г. К. в своих мемуарах ссылается на Сталина, который запрещал ему подобные действия. Между Жуковым и Кузнецовым возникла вражда на этой почве.

Николай Герасимович Кузнецов родился 11 (24) июля 1904 года в семье Герасима Федоровича Кузнецова (1861-1915), крестьянина деревни Медведки Велико-Устюгского уезда Вологодской губернии (ныне в Котласском районе Архангельской области).  Георгий Константинович Жуков родился 19 ноября 1896 года в деревне Стрелковка Калужской области. Его отец был греком и подкидышем, которого взяла из приюта на воспитание одинокая женщина Анна Жукова. Она получала от казны 5 рублей в месяц и на эти деньги кормилась с Константином. Если к Кузнецову Сталин относился с уважением, то Жукова часто называл: “этот грек”.

Поскольку Молотов в ноябре 1940 года отказался присоединиться к тройственному союзу немцев, японцев и итальянцев и явно Сталин хотел осуществить захват Дарданелл, то Гитлер после отбытия Молотова подписал план “Барбаросса”. Сталин же готов был поменять Прибалтику на Дарданелы и рассматривал предстоявший захват Прибалтики, как локальный конфликт, который открывал ему моральное право на захват Дарданелл. Отсюда его отрицательная реакция на записку  от 19 августа 1940 года Тимошенки С. К. и Шапошникова Б. М. о направлении главного удара немцев из Восточной Пруссии на Ригу и Ковно. Сталин считал, что надо сосредоточить войска на юго-западе. Отсюда  его спокойное поведение во время совещания в Кремле накануне войны, где маршал С. К. Тимошенко доложил: “Приготовления Германии явно свидетельствуют о том, что война начнется скоро, в этом году”. Сталин ответил ему: “Не пугайте нас. Германия попросту пытается нас провоцировать”.

Из найденных документов я понял, что слова Марка Колосова нашли свое документальное подтверждение. Тайный приказ о проведении праздничных мероприятий в армии накануне войны и предупреждение не открывать ответный огонь на действия немцев был результатом веры Сталина в локальность предстоящего конфликта.
Сталин хотел сохранить дружбу с Гитлером. Конечно, он боялся Гитлера и не очень то был уверен в боеспособности своей армии.
Даже после войны с немцами Сталин не забыл о мечте русских царей завладеть проливом Дарданеллы.
В 1946 и 1947 гг. Сталин ставил перед союзниками вопрос о том, что Турция должна вернуть СССР территории Западной Армении. Но поддержки у них, естественно, не получил. В том числе и потому, что Турция зимой 1945 г. все же объявила войну Германии и потому считалась одной из стран-победительниц. Американская разведка донесла Трумену о сосредоточии крупных воинских соединений на границе с Турцией. Этот доклад американской разведки развеял последние сомнения американского президента.
Остановить Сталина могла только атомная бомба, и Трумэн приказал готовить бомбардировку японских городов. Заодно решалась проблема скорейшего вывода Японии из войны.

    *  *  *