Во встречу с тобою упасть - как в напасть
В.Б.
Во встречу с тобою упасть - как в напасть, коллоидом снежно-солёного сора! Нас сводит на время нелепая страсть к игре театральной амбиций-актёров. Ты нехотя мне говоришь о кино, о солнечной Кубе, о старой Гаване, о женщине первой, забытой давно, безвкусной, как кофе остывший в стакане... Рассеянно слушаю речи твои, не слыша ни слов, ни оттенков, ни звуков. Холодные, тусклые, зимние дни... Недвижно лежащие жаркие руки! В томительной полуулыбке моей, как в тубусе детского калейдоскопа, смеются, сменяются лица друзей: забытых, забывших - отдельно и скопом. И в этом ряду бесконечных разлук, в пунктире пульсаций и чёрточек лёгких боюсь разглядеть даже тень твоих рук! Пока ещё близких... но очень далёких.
ЕЩЁ НЕ ВЕЧЕР
Устроившись за столиком кафе на выставке каких-то достижений, я наблюдала, как сползали тени, слегка шатаясь, словно подшофе. Как тяжелобольная, не ждала, но жаждала как избавленья встречи, гоняя замордованные речи, затасканные фразы и слова. Из воздуха знакомый силуэт, ворочая свинцовыми ногами, возник, присел, и комплексный обед, как пограничный столб, встал между нами. Салат из вялых и засохших фраз, приправленный слегка щепоткой жеста, не находил во мне пути и места, не насыщал ни слов, ни рук, ни глаз. И словно сквозь магический кристалл, я наблюдала, как лениво тают - след, что оставил на столе бокал, и ты, и день, и осень золотая... А сбоку, как взъерошенный птенец, с отчаяньем щенка в плену потери хозяина, как кислый леденец, сосала девочка свою беду. Не веря ни в жизнь, ни в счастье! Как же хороша была она в своём порыве чистом! Как будто из-под пальцев пианиста, в минор вплеталась музыкой душа! Прозрачна, словно капелька дождя, печаль её. А худенькие плечи поникли хрупко... мимо проходя, меню просматривая следующей встречи, я прошептала ей: "Ещё не вечер!"
ТЫ ВСЁ...
Забыл...ты всё забыл, ты всё... Как падал день, и след паденья постиг голубизну воды, сгущая воздух. Полутени, полутона - всё полу...! Тыл застыл спиной, стеной кирпичной и тёмнотой - ни зги, ни зги! Лишь губы...обморок, статичность. И руки...пальцы...кожа...Боже, прости меня и помоги! Цементный свод, окон глазницы, снаружи смех и шум дождя. Укрыться, сдаться, покориться: молитва двух сердец-бродяг. Шатёр двух юных тел влюблённых: гроза! Прибежище двоих. И стон дождя, и наши стоны, И гром, и молния! И звоны! Бои! Небесные бои. На стройке, там, где днём работа пылила под ноги песок и умывала тело потом над кладками кирпичных сот - теперь лишь сквозняка дыханье, дождя икота о крыльцо. И лунный пух пустился в танец над сном, во сне, над нами, с нами! В союз сиамских близнецов. А утром свод беседы гулкой. Лицейский скверик. Парк. Дворец. Июль метёт по переулку колёса в форме двух колец. На спиц беспечное сверканье рассветный, воробьиный гвалт наматывает. Пыльной тканью прохлада. Брачный поцелуй - июль сердца окольцевал! Как падал день! Второй, и третий... и сотни дней, и гроздья лет... на урожай. Вчера в газете - пять строчек. Пушкинский буклет. Знакомы смутно дом, ворота. Пруды Лебяжьи впали в сон на чётком чёрно-белом фото. И память, ласковый холуй: Забыл...ты всё забыл, ты всё...
МОЙ КАЗАНОВА
Мой Казанова в бедности живёт в квартире съёмной, высоко под крышей: он там смолит, налаживает лыжи: жалений и желаний хоровод. Его зовёт любовная стезя, прогулка, обещающая похоть: кому-то ахать, а кому-то охать, кому-то пешкой одолеть ферзя. Но это всё не от корысти, нет! Призвание - генетике подспорье. Медалька золотая в многоборье, как россыпь несосчитанных монет. И бедность от того же - всё в расход бесприбыльный. Невмочь остановиться: замена рук на руки, лиц на лица. Из повести - в роман, из года - в год. И мне перепадает иногда пригреть его и покормить в дорогу. Вот так мы с ним стареем понемногу. Но есть и хлеб, и чистая вода. И взгляд невинный - и вином строка. И новый друг, как новая обнова... И новая лыжня для Казановы. И старая любовь. Для сундука.
МУЖЧИНЕ
Если женщина любит, поверь,
не перечь ей ни словом, ни жестом.
И найди для любви в сердце место,
этот путь не сложнее потерь.
Если женщина любит – поверь!
Ты прости ей измену себе.
Так случилось, так выпало счастье.
Ей браслетом на узком запястье
круг очерчен твоих лет и бед.
Ты прости ей измену себе.
Если женщина любит … так что ж?
Ей в вину эту силу отмерить?
Может, лучше открытые двери,
может, лучше волнения дрожь?…
Если женщина любит… так что ж!
И зрачка удивленного ночь,
и сверчка восхищенного пенье…
Ты гони замороченность ленью,
Только ты ей сумеешь помочь.
Блеск зрачка. Удивленная ночь!
Только ты для неё, только ты:
день и ночь, край и кров, боль и радость.
С одинокой своей высоты
вознесись. Для любви нет преграды.
Только ты для неё, только ты!
Если женщина любит тебя,
Помолись поцелуем ей в руки.
Ты не вынесешь больше разлуки.
Ведь она это ты. И судьба.
Эта женщина любит тебя.