Легкий звон камертона
или
"Eхай-ка ты, внучек, в Москву!

Пьеска в трех действиях и девяти картинах. Комедия-фарс.

Главные герои:
1. Урванцев Иван Иванович - древний старик, бывший
печник, эмигрант. Имеет вздорную привычку громко говорить сам с собой.
Совершенно седой, с вечно всклоченными волосами. В течение пьесы 
одет лишь в пижамные штаны в вертикальную полоску, которые носит
на помочах поверх белой, растянутой на животе майки. Обут в тапки- шлепанцы
невообразимо большого размера.
2. Урванцев Сергей Михайлович - его внук,
молодой человек лет двадцати пяти - тридцати, худощавый, неуклюжий, рано
лысеющий. Работает таксистом.
3. Jausefinne - девица двадцати пяти лет.
Имеет на Сергея Михайловича определенные виды. Художница. Подрабатывает
в типографии. Сухопарая брюнетка с большим, орлиным носом и огромными черными
глазами. С трудом говорит по-русски.
4. Поползнев Валерий Владленович -
завхоз московского дома-интерната для музыкально одаренных детей. Невысокий,
круглый, лысый. Жулик, несун и взяточник.
5. Мария Поливанова -
техник-смотритель ЖЭК в Москве. Дородная дама бальзаковского возраста с
огромными грудями и зычным голосом. Страстно желает выскочить замуж.
6.
Каргер Михаил Самуилович - директор московского дома-интерната для музыкально
одаренных детей. Музыкант. Довольно пожилой. Плохо слышащий, но старательно
скрывающий свой недуг. Постоянно забывает свой слуховой аппарат, где только
возможно. Одет в свободную блузу с большим, мягким бантом вместо галстука.

7. Крячков Николай - милиционер, мнящий себя талантливым следователем.
Кривоногий, лысеющий мужчина за тридцать, усыпанный перхотью. Запах потных ног
чувствуется даже через сапоги.
8. Саша, Маша, Сережа - музыкально одаренные
дети. Всюду носятся, лезут во все дырки и всем мешают. Саша и Сережа - близнецы.
Маша их подруга одногодка.
Действия происходят в Париже и Москве.


Действие 1. Картина 1.

Маленькая, тесная квартирка в Париже. Из
окна видна Эйфелева башня.
На переднем плане стол с прожженной во многих
местах клеенкой вместо скатерти. Абажур склеен из газеты. Повсюду разномастная
мебель (стулья, этажерки). Возле окна кресло-качалка. На столе стоит большая
одинокая кастрюля.
Урванцев Иван Иванович шлепает по комнате в своих больших
тапках, часто подбегает, спотыкаясь, к окну, высматривает кого-то.

Иван
Иванович:- Ну и где его носит? Обещал к обеду принести кетчуп к макаронам, уже
скоро три часа пополудни, а ни его самого, ни кетчупа нет, как нет! Все-таки до
чего парень бестолковый! И куда я его только не пихал.... И в повара, и в
официанты, и в лифтеры, даже в настройщики музыкальных инструментов и то пихал,
один черт ничего не получилось. Весь в отца! А теперь вот и кетчупа принести
вовремя и то не может. Тьфу! - (плюется) - Прости Господи...
Подбегает к
столу, снимает крышку кастрюли и вилкой нанизывает несколько длинных макаронин.
Съедает, громко всасывая их в себя.

Иван Иванович:- Нет! Без кетчупа эти
макароны и не еда вовсе, а так, сырой хлеб!
Снова всасывает в себя несколько
макаронин. Со звоном бросает вилку на стол и подбегает к окну.

Иван
Иванович:- Да хоть масло бы, какое-никакое было! А то словно черви какие-то
склизкие. Что я ему, китаец что ли, чтобы червей жрать!?
Опять подходит к
столу и начинает поглощать макароны, довольно чавкая.
Наевшись, уже более
спокойно подходит к окну, садится в кресло качалку, с подоконника берет окурок
сигары и прикуривает, шумно выпуская дым к потолку.

Иван Иванович:- Хотя
по большому счету макароны и без кетчупа вполне съедобны. Ведь что такое кетчуп
в конце - то концов? Так - помидоры топтаные.
(Встает, подходит к телефону
стоящему на этажерке и снимает трубку. Вслушивается.)

Иван Иванович:-
Ну, естественно, отключили. А что я могу сделать, когда денег нет? А все этот
маклер, жучила. Тоже мне, «Пентюхов и сыновья»! - (Передразнивает рекламу). -
«Когда вам трудно, звоните мне или моим детям. Мы поможем!» Помогли, называется...
Трехмесячное пособие вложить в убыточное предприятие. Парижское утильсырье! Да
откуда у них утиль, когда они даже всех местных лягушек пожрали? Одно слово -
французишки!
Вновь возвращается к кастрюле и доедает свои макароны.
Счастливо улыбаясь, откидывается в кресле-качалке и вновь раскуривает свой
окурок.

Иван Иванович: - Нет, все ж таки макароны в любом случае лучше,
чем лягушки.
Постепенно засыпает и сквозь полудрему говорит все тише и тише:

Иван Иванович:- Вот, помню, у первого моего барина, генерал-губернатора
Петербурга графа Хабалова в пруду такие лягушки водились!.. с кулак, право
слово.... И то ни одна сволочь их кушать не желала.... Даже собаки, кобели положим,
или суки... хотя конечно суки разные бывают....Вон Маринка -златошвейка, и все вроде
при ней, и шея, и грудь, а все одно - сука...Зачем она тогда с конюхом пошла? Чем
он ее, суку приворожил? Или возьмем, к примеру, Jausefinne - нынешнюю пассию
внука...
Засыпает. Окурок падает на пол и дымится.

Стук в дверь. Иван
Иванович недовольно ворочается в кресле, ворчит что-то себе под нос.
Стук в
дверь усиливается. Старик просыпается, недоуменно вертит головой и встает зевая.


Иван Иванович: - Ну, кого еще там несет?

Jausefinne: - Открывай
скорей, старый дед!

Иван Иванович: - Сейчас, сейчас! И куда я ключи
засунул?-
Находит в кармане штанов ключи и отпирает дверь.
Входит
Jausefinne, в ярко-красном пальто и красной шляпке с изогнутыми полями


Jausefinne (осматриваясь по сторонам): - Eh bien, comment avez-vous
d'affaires, le vieil homme?

Иван Иванович: - Да какие у меня могут быть
дела? Так, видимость одна.... Шуршу помаленьку. Макароны хочешь? У меня есть.

Подходит к столу, открывает кастрюльку и удивленно смотрит внутрь.


Иван Иванович: - Странно. И когда я успел их съесть? Вот же склероз. А
еще хотел Сереженьку накормить. Да...

Jausefinne подходит к нему, тоже
смотрит в кастрюлю и смеется.
Jausefinne: - Ну и где ваш макарон? Старый
обжор.

Иван Иванович: - Сам удивляюсь, и когда я их успел....Но может
быть, мы заменим макароны нашей любовью? - (Широко расставив руки, пытается
обнять женщину).

Jausefinne: - Ну вы!.. Как это по-русски?.. Старый
кобелино, Mon Cher! А если я все внуку вашему расскажу?

Иван Иванович:
(разводя удивленно руками): - Да что рассказывать? Нечего рассказывать. Да и не
было у нас ничего такого...

Josephine (грозит пальчиком): - Вот и
успокойтесь, мой милый старичок. Похоже, макароны на вас действуют словно, э-э-э,
виагра. Да, кстати, с каких это пор вы стали закрывать двери? Что такое
совершилось?

Иван Иванович: - Да ничего такого страшного не случилось....А
если честно, боюсь, как бы судебные приставы не заявились. Третьего дня звонили,
обещали прийти, имущество описывать в счет долга. Хотя какое там имущество?
Слезы одни, а не имущество. Разве что машина у внука. Так и та, слава Богу, что
еще на ходу. А так бы совсем труба...
Хоть бы ты, девонька, нам помогла.
Чай, Сереженька, да и я, если помнишь, тебе не чужие.

Josephine: - Да
как же вам не стыдно, бессовестный вы нахал. Я уже полгода как практически все
деньги Сергею отдаю, а он их в свое железо на колесах, в такси вкладывает.
Раньше хоть о венчании поговаривал, внучек ваш, а теперь о свадьбе и не
заикается.
Ходит кругами по комнатке, огибая стол и старика.


Josephine: - Если б вы знали, как я устала...

Подходит к креслу
качалке, садится в него с ногами и широко зевая говорит Иван Ивановичу .

Josephine: - Я, mon cher vieil homme, пожалуй, посплю немного. Если Сережа
подойдет, разбудите меня, пожалуйста...

Иван Иванович: - Спи, спи дочка.
Обязательно разбужу.- Накрывает ее старым пледом.
Поднимает окурок с пола и
пытается прикурить.

Иван Иванович: - Вот черт! Снова нос обжег. Ну что
за день такой? А может быть сегодня тринадцатое?
Задумчиво стоит у окна,
шепчет что-то, загибая пальцы, и негромко чертыхается...

Иван Иванович: -
Нет. Совершенно не помню, какое сегодня число. А чем я, кстати сказать, буду
кормить его? Нет, видно, как ни крути, а в Москву ехать все-таки придется. Сам
хотел, но уж видно не судьба. Да и золото. А вдруг найдут? У них, как я понимаю,
из зубов уже ничего не вырвешь, у этих русских...
Кресло-качалка, где спала
девушка, слегка шевельнулось и из-под пледа стало видно ухо Josephine. Девица
явно подслушивает.

Входит внук. Он совершенно расстроен.

Сергей
Михайлович: - Здравствуй, дед. Нет ли чего, поесть? Голодный, как последняя
сволочь.

Иван Иванович: Переворачивает пустую кастрюлю верх дном - Да
нет ничего. Были макароны, да пришла Josephine. И тут же их и приговорила.
Представляешь себе, съела целую кастрюлю макарон, без масла и без кетчупа. Я
даже опомниться не успел! Ну и девицу ты себе подыскал...Саранча какая-то, а не
женщина...
Кресло качалка со «спящей» Josephine снова качается.

Иван
Иванович:- А ты что такой хмурной?

Сергей Михайлович: (присаживается на
подоконник)- Ты представляешь, дед, какой пассаж произошел сегодня?
Беру
пассажира на Елисейских полях, пьяный, на вид из туристов. На улицу
Кота-рыболова ему, видите ли, понадобилось. Едем, болтаем о том, о сем, как
вдруг, перед самой высадкой, этот пьяница вдруг протрезвел и мне в нос ордером!
Лицензию ему, видите ли, подавай! Оказалось - судебный пристав. А где ж ее
взять-то, лицензию? Ту, что мы в прошлом году с тобой нарисовали, уже месяц как
полисмен забрал, обернув ею сто пятьдесят франков. Засранец, а не полисмен!
Слава Богу, что счетчик включил, а так бы под шумок и еще одна статья
прибавилась...

Иван Иванович: - (Убирая кастрюлю из-под макарон с глаз
подальше) - Ну и чем дело кончилось?

Сергей Михайлович (нервно смеется):
- Чем-чем? Тем! До дому на метро добирался. Машину арестовали и на эвакуаторе
при мне увезли. Все, дед, теперь мы нищие!..
Обхватывает голову и
присаживается к столу, жалобно вздыхая.
Иван Иванович подходит к этажерке,
достает газету и шлепает ею об стол перед глазами внука.

Иван Иванович:
- Ладно, причитать, как погорелица. Еще не все потеряно. Будем мы с тобой еще
шампань со льда лакать и трюфелями закусывать. Будем, вот увидишь! Сходи вниз, к
консьержке, соблазни ее, прыгай перед ней зайцем или ползай на коленях, но кровь
из носа займи у нее, сколько сможешь и срочно заказывай самый дешевый билет в
Россию. Ехай-ка ты в Москву, внучек. Ехай.
Обнимает внука и вытирает ладонью
совершенно сухие глаза. Внук вырывается и недоуменно смотрит на деда.


Сергей Михайлович: - В Москву? Зачем? Что я там позабыл!?

Иван
Иванович (ткнув пальцем в газету): - Бывший мой барин, господин Дерюжкин Федор
Андреевич, почил, вот уж как месяц, и что самое главное, наследников у него не
оказалось. Все его сыновья (трое их, по-моему, было), после революции от
папаши-кровопийцы официально отказались, и сгинули где-то, в лагерях должно быть
...

Сергей Михайлович: - Ну, а ты-то здесь, каким боком? Ты что, его
незаконнорожденный сын? (смеется). Месье Дерюжкин - Урванцев...
Иван Иванович,
не торопясь, сворачивает газету в трубку и со всей силы хлопает ею внука по
голове.

Иван Иванович: - Слушай же меня внимательно, бестолочь ленивая,
неудачник, сын неудачника и внук одного из лучших печников в обеих Российских
столицах.
В Москве, на Поварской Улице стоит приметный пятиэтажный дом с
башенкой, и вензелем на фасаде. Там сейчас дом-интернат для музыкально одаренных
детей-сирот. А в то время это был доходный дом, очень престижный, где на втором
этаже находилась квартира самого Федора Андреевича. Так вот, в личном кабинете,
в одном из двух каминов, задняя стенка в топке сложена из золотых кирпичей, а
сверху обложена обычным, огнеупорным.
И камины, и золотую стенку клал ни кто
иной, как твой родной дед. Там много золота, мой мальчик. Это огромные деньги,
Сереженька....Очень большие. На фоне таких денег, шкурка даже очень хорошего
печника ничего не стоит. Тем более в России, тем более в то время.
Именно
поэтому я и поехал от греха подальше в эту лягушачью страну....Сначала с казаками
в Стамбул, а уж потом в Париж. Думал сын мой, Мишка, сможет опосля золото из
России привезти, но в то время то ЧК, то НКВД, то КГБ, то просто его
несостоятельность мешали. Ну, а теперь, похоже, ждать уже больше нельзя. Надо
ехать!

Сергей Михайлович (вновь заглядывая в пустую кастрюлю): - А ты
уверен, что никто за эти годы случайно не нашел твое золото? Ну, мало ли, вдруг
камин ремонтировали, или еще что-то...

Иван Иванович: - Пойми, Сереженька,
камин - это тебе не печь, если и ремонтируют что, так только дымоход. А уж
топку, да еще тем более заднюю стенку.... Нет, я совершенно уверен, что никто
ничего не нашел. Ты только представь себе: тридцать кирпичиков по два килограмма
чистого золота каждый! Это же бешеные деньги! Да ты только достань его, наше
золото, и мы с тобой сможем купить весь этот город с его жителями и Эйфелевой
башней в придачу! Ехай внучек, ехай.

Сергей Михайлович, задумчиво
прохаживаясь по комнате, остановился напротив спящей Josephine, и слегка
прищелкнув пальцами, громким шепотом спросил.
Сергей Михайлович: - А что
будет с ней? Как мне поступить?

Иван Иванович: - А la guerre comme a la
guerre - на войне как на войне, как они говорят. Пока скажем, что тебе срочно
пришлось уехать в Россию, ну я не знаю... ну, скажем, выправить кое-какие
документы, брошенные мною в восемнадцатом году. А уж потом, когда мы с тобой
станем богачами, выбросишь эту деваху прочь. А нет, возьмешь ее к себе в
качестве прислуги. Хотя зачем тебе в прислугах такая обжора? Да это все
пустяки....Не о том говорим...

Сергей Михайлович: - Да, наверное, ты прав
дед. Нужно ехать. Теперь без машины нам с тобой не протянуть. Ладно. Решено. Я
побежал к консьержке, а ты уж постарайся моей невесте (смеется), все популярно
объяснить.
Уходит из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.


Иван Иванович: Удовлетворенно потирая руки. - Ну, все, кажется, дело на
мази. По этому поводу можно и выпить...
Достает начатую бутылку водки, и
широко расставив ноги, делает несколько крупных глотков прямо из горлышка.
Кашляет и своим кашлем «будит» Josephine.

Josephine: - Я кажется,
уснула.... А что, Серж не приходил?

Иван Иванович: Пряча бутылку за
шторку. - Приходил, рыбонька... Но, к сожалению, уже ушел. Вернее, уехал.
Ненадолго. Voyage a Moscou, как говорят у вас. Нужно в архивах покопаться,
глядишь, родственников найдем. Авось подкинут старику, сколько-нибудь, на
похороны...

Josephine (фальшиво): - Жаль. Ну что ж. Пора и мне, старик.
Домой. Вдруг Серж зайдет...

Иван Иванович: - Иди, иди, невестушка. Да не
забывай старика. Совсем мне без Сереженьки станет одиноко...

Josephine
(еще более фальшиво): - Зайду, зайду, Mon Cher старикан. Непременно зайду.

Хлопает дверью. Слышны удаляющиеся каблучки.
Старик делает еще глоток
водки и, занюхав рукавом, поворачивается к окну.

Гаснет свет. Опускается
занавес и на нем бегут светящиеся квадраты вагонных окон. Слышен стук колес и
простуженный голос микрофона:
- Дамы и господа. Наш экспресс подходит к
городу-герою Москва, столице Российской федерации.

Действие 1. Картина
2.
Действие происходит детском доме для музыкально одаренных детей.


На сцене декорации фойе старинного особняка с колоннами, мраморная
лестница уходящая вверх. Справа стол с голубым экраном видеонаблюдения на нем.
Назад и вперед носятся дети с музыкальными инструментами в футлярах и без
(скрипки, альты, трубы и пр.). Шум, смех, крик, обрывки мелодий.


Поползнев Валерий Владленович (Громко, стараясь перекричать шум,
рассматривая документы Урванцева младшего): - Так значит вы, Сергей Михайлович,
готовы работать у нас в качестве охранника и к тому же, между делом, согласны
совершенно бесплатно взяться за настройку наших инструментов?

Сергей
Михайлович (Так же громко): - Да-да, вы совершенно правы. Дети - моя слабость, и
я готов денно и нощно трудиться на поприще музыкального образования в любом
качестве, а уж как настройщик инструментов тем более.

Поползнев Валерий
Владленович (вытирая скупую слезу): - Как это благородно. Но вот маленький
нюансик... (открывает паспорт Сергея Михайловича). Здесь указанно, что вы
являетесь гражданином Франции... Могут возникнуть проблемы...

Сергей
Михайлович подает завхозу коробочку французских духов: - Это все мелочи,
дражайший Валерий Владленович. В ближайшие дни я начну хлопотать по поводу
второго гражданства, тем более что в бухгалтерских списках против настройщика
музыкальных инструментов всегда, каждый месяц будет стоять моя подпись, но, как
я уже говорил, деньги меня совершенно не интересуют, возьмите их себе. Вам они
нужнее! Только дети. Несчастные сироты, отмеченные музыкальным даром. Ну что, по
рукам?

Поползнев Валерий Владленович: - Вы очень благородный человек,
Сергей Михайлович. Конечно, по рукам! Вот стол, кстати, ваше будущее рабочее
место, садитесь и пишите заявление в отдел кадров. А я уж все сам утрясу.
Пишите, пишите. (Уходит).

Сергей Михайлович: в сторону. - Ух! Слава
Богу! Кажется, все налаживается. Сдается мне, что дед меня просто недооценивает.
Я просто прирожденный аферист. (Смеется и старательно пишет что-то в бланке). -
Но все ж таки, до чего шумно.... Боюсь, что я долго не выдержу этих, столь любимых
мною, детишек. (Снова смеется).

Поползнев Валерий Владленович: (радостно
подбегает к Урванцеву): - Ну, вот все и утряслось: кадры не против. Каргер
Михаил Самуилович, наш директор, тоже не против, а я уж тем более... Давайте
ваше заявление, я его сейчас подмахну. - (Берет исписанный бланк и, уходит)

Поползнев Валерий Владленович на ходу:- Сейчас подойдет Мария Поливанова -
техник-смотритель ЖЭК, и заодно наша уборщица по совместительству. Я ей уже
позвонил, и она с радостью обещала, взять над вами, дражайший вы мой Сергей
Михайлович, шефство, ну там питание какое-никакое, ночлег и прочее... (Убегает)

Звенит звонок и наступает резкая, оглушающая тишина.

Сергей
Михайлович: (вдогонку завхозу): - Мerci beaucoup, Валерий Владленович, большое,
в смысле, вам спасибо!

Входит Мария Поливанова, эротично покачивая
мощными бедрами, направляется сразу же к Урванцеву, на ходу подглядывая в
бумажку-шпаргалку.

Мария Поливанова: - mon cher Сергей Михайлович! Все,
все знаю. Вы - молодой француз-бомж, приехавший в Москву то ли выправлять, то ли
получать какое-то(в сторону) надеюсь большое наследство, и решивший пока
поработать на ниве музыкального просвещения. Похвально, очень и очень похвально!

Она всей своей огромной фигурой прижимает Сергея Михайловича к стене и
пытается своим коленом развести его ноги.

Сергей Михайлович (со стоном):
- Да что же вы со мной делаете, Mademoiselle? Вы же меня так и раздавить
сможете. Как же я тогда работать то смогу, детей охранять?

Мария
Поливанова: (томно): - Ох, какой же вы обаятельный, молодой человек: просто
душка! Я, прошу прощение за откровенность, даже вспотела от этого вашего
«мадмуазель»... Сразу видно человека с Парижским образованием. Не то, что наши,
местного разлива!.. Им от бедной девушки только одного и надо: стакан
опрокинуть, да закусить на халяву. А нам (поправляет сбившуюся прическу)
девушкам, это очень даже обидно.
Обнимает Сергея и целует его, засасывая,
кажется, рот и нос одновременно.
Сергей Михайлович пытается вырваться из ее
объятий, что-то мычит, ноги его подкашиваются, и он падает перед Марией
Поливановой на колени.

Сергей Михайлович (упираясь руками в её живот): -
Смилуйтесь, госпожа Поливанова, пожалейте... Я еще так молод!..

Мария
Поливанова: прикрывая лицо, как это делали актрисы немого кино.- Ах. Ах! Ну,
зачем же вы так, месье Сергей? Зачем же вы сразу же и на колени. Я и так ради
вас готова на все! Не надо, ах, не надо лишних слов! В конце концов, что слова,
как говорил Маяковский, слова только звуки... Я вас...
Звенит звонок и с
радостным гиканьем появляются дети. Последние слова тонут в их криках.
Мария
Поливанова огорченно отпустила Сергея Михайловича и скрылась за соседней дверью
с ярко-красной буквой «Ж».
Сергей Михайлович еле дополз до стола охранника,
сел на стул и в отчаянии обхватил голову.

Действие 1. Картина 3.

Действие происходит там же.

Сергей Михайлович грустно сидит за
столом охранника и смотрит в экран монитора.
Рядом с ним, со шваброй
мотается Мария Поливанова, моет пол и одновременно бросает на Сергея томные
взгляды.

Мария Поливанова: - Ах, Сереженька, вы у нас работаете, уже
целую вечность, а все никак не обращаете на бедную девушку никакого внимания. Ну
что за жестокосердие? Сразу видно, что вы, душка Михайлович, в своих Парижах
очень уж стали разборчивы относительно слабого пола!

Сергей Михайлович:
- Да помилуйте! Да где ж целая вечность? Всего лишь неделю, да и то без двух
дней. Да и как на вас, уважаемая госпожа Поливанова, можно не обращать внимания?
Вы такая габаритная, то есть, я хотел сказать колоритная фигура.... Нет, товарищ
Поливанова, я уже понял, что вы моя московская м-м-м-м, как это по-русски.... Ах,
да, вы моя московская пассия. Можно сказать судьба...

Мария Поливанова (с
грохотом роняя швабру и наваливаясь на стол охранника своей фигурой): - Ох,
Сереженька, вы такой милый, такой настойчивый, что вам просто невозможно
отказать. (В сторону громко) Ну отчего я такая податливая?
Обнимает Сергея
Михайловича и замирает, изображая страсть.

Сергей Михайлович (вырывается
из ее объятий): - Мария Поливанова, Мария Поливанова, да возьми те ж вы себя в
руки! Сейчас урок закончится, наступит перемена, и нас могут увидеть дети.
Честное слово, в первый же выходной я в вашем распоряжении. Но не раньше. Надо
себя блюсти. Тем более, что скажут дети?

Мария Поливанова (в сторону,
громким шепотом): - Ну, все, кажется, дело на мази. Вот девчонки из ЖЕК
удивятся! Еще бы: Машка Поливанова - в Париже.

Мария Поливанова: - Ну,
хорошо, Сереженька, потерпим до субботы, тем более, что осталось всего ничего...

Она перебрасывает через плечо швабру с половой тряпкой и громко топая,
уходит со сцены.

Сергей Михайлович (трагическим шепотом): - Боже, уже
прошло пять дней, а у меня еще ничего не сделано: ключи не подобранны, камины не
обследованы, да еще эта Мария, мать ее...

Мария Поливанова (выглядывает из
туалета): - Вы меня звали, Сереженька?

Сергей Михайлович: безнадежно. -
Да нет же, Mademoiselle Мария, это я так, размечтался о субботе...Скорей бы уж...


Раздается звонок и вновь шум и гам. Марина Поливанова выходит из туалета
уже переодетая в платье(синий халат болтается на плече) и, громко вздохнув,
покидает сцену.
К столу охраны подбегает Каргер Михаил Самуилович - директор
московского дома-интерната для музыкально одаренных детей.

Михаил
Самуилович: - Сергей Михайлович, вы говорят у нас новый настройщик?


Сергей Михайлович: (приподнимаясь) - Да, это я. А что вы хотели?


Михаил Самуилович: - Вы понимаете, меня срочно вызывают в Петербург.
Тамошние меценаты открывают нечто подобное нашему дому-интернату, ну и мне
придется пару недель побыть там. Ну, а вас я хотел просить, если вас, конечно,
не затруднит, настроить парочку роялей на третьем этаже, в классе сольфеджио
пианино совсем не звучит, ну и в моем кабинете клавесин конечно.... Но с ним,
батенька, пожалуйста, поосторожнее. Как-никак восемнадцатый век...

Сергей
Михайлович: - Не волнуйтесь, Михаил Самуилович, все будет в порядке, вы только
от кабинета ключики оставьте, и можете уезжать, а я уж за эти дни постараюсь все
инструменты настроить...

Михаил Самуилович: - Спасибо, огромное спасибо! А
вот и ключики (подает ключи).

Сергей Михайлович (прячет ключ в карман и
с чувством пожимает руку директору):
- Уезжайте спокойно, я гарантирую, все
будет tres bien, в смысле превосходно.
Михаил Самуилович уходит, счастливо
улыбаясь, а «охранник» приподняв над стулом зад, помахивает ему в спину ручкой.

Раздается звонок на урок и вновь наступает полная тишина.

Сергей
Михайлович: шепотом - Ну вот, кажется, и все. Ключи на месте, директор уезжает,
правда остается Мария, но Бог даст и с ней как-нибудь все наладится. Сегодня
ночью проведу свою первую разведку.... А пока можно и вздремнуть...В этой России у
меня весь режим к чертям собачьим рухнул.
Подложив под голову несколько
книг, засыпает с улыбкой на губах
К столу на цыпочках подходят дети лет 7-8.


Саша: - Ну и охранник. Может быть, разбудить его?

Маша: - Просто
так, без всякой шутки? Да...Вы, мужчины, и в самом деле примитивные создания...


Саша и Сережа (одновременно): - Кто примитивные?! Мы примитивные? Да мы
самые, что ни на есть эксклюзивные! Вот смотри!..
Мальчики достают откуда-то
тюбик клея и аккуратно приклеивают рукава и волосы охранника. Девочка
закладывает под стул новогоднюю хлопушку и привязывает к ней прочную нитку.


Маша: - Пошли, ребята, в туалете спрячемся!

Дети убегают в
туалет и резко дергают за нитку.
Хлопушка под стулом громко взрывается,
Сергей вскакивает, но его руки крепко приклеены к столу, а на челке болтается и
качается толстая книга.

Сергей Михайлович (громко с надрывом): - А! Что
это? Пожар!? (кое- как, освободив руки, пытается оторвать от волос амбарную
книгу) - А, это, должно быть, детишки балуются, не даром я сквозь сон слышал
детский шепот...

Достает из стола ножницы и обрезает себе челку вместе с
приклеенной к ней книгой.
Маша (Выходя из туалета независимой походкой и
виляя узенькими бедрами, явно кого-то пародируя): - Ах, Сергей Михайлович, у вас
новая прическа? Вы с этой своей косой челкой просто душка.

Следом за ней
плетутся Саша и Сережа.
Саша и Сережа: - Ах, господин охранник, Вы уже
справляете новый год? Кругом шум, конфетти. Как это мило...
Сергей Михайлович
хватает со стола книгу со своей челкой и, размахнувшись, словно дискобол швыряет
ее в сторону детей.
Книга в детей не попадает, а попадает в живот вошедшему
милиционеру Крячкову Николаю.

Крячков Николай (падает на пол с криком):
- Нападение на работника МУРа, тьфу ты, внутренних дел! (Выхватывает из кобуры
пистолет и дважды стреляет в лампочку).
Лампочка взрывается, висящий над
столом охранника портрет Чайковского в тяжелой раме падает на пол, по пути
сбивая с ног Сергея Урванцева. Вокруг шум, дым, крики и радостный, счастливый
детский смех.

Сергей Михайлович (лежа на полу, поднимая руки вверх,
кричит): - С est le trompe, je suis le citoyen de la Republique de la France!
Это произвол, я подданный республики Франция!

Крячков Николай (сидя на
полу): - Ах, извините.... Как-то все получилось не очень....Надеюсь, вы, гражданин
иностранец, не заявите на меня в ООН. Сами понимаете, служба, нервы прямо таки
на грани срыва... Кругом беспредел, оборотни в пагонах, опять же инфляция.... Хотя,
к чему это я про инфляцию? Ааааа, вспомнил. Я же это... я, честно говоря, зашел
повидаться с Марией Поливановой. У меня к ней небольшое дельце.

Сергей
Михайлович (успокаивается, поднимается, подбегает к милиционеру и помогает ему
встать на ноги): - Прошу прощения, это все дети, такие шалуны...

Крячков
Николай: - А. Наверно близнецы Саша, Маша и Сережа? Как же, знаю. Да их,
почитай, весь Арбат знает. Местная шпана и то отказывается с ними связываться -
опасаются. Так что там насчет Марии Поливановой?

Сергей Михайлович
(разводя руками): - А нет ее, вот уже с час, как освободилась, и ушла...


Крячков Николай: - Жаль, очень жаль. Ну, я побегу. А то кривая
преступности без меня знаете, куда уползти может!?
Уходит.
Сергей
Михайлович (со стоном садится за свой стол) - Их боится местная Арбатская шпана...
(громко со слезой) Мама, что будет?

Занавес закрывается под еле слышный
траурный марш.

Действие 2. Картина 1.

Действие происходит все в
том же доме-интернате, но только в ночное время. Лампы горят приглушенно, вокруг
легкий полумрак, на столе охранника ярко светится голубой экран монитора
видеонаблюдения.
Сергей Михайлович: - Ну что, Сережа, с Богом. Пора
отправляться за дедовым золотом...(одевает черную, карнавальную полумаску, достает
связку ключей и уже хочет подняться из-за стола, как случайно бросает взгляд на
экран). - Что за черт? (падает обратно за стол, трет глаза) - Или мне
показалось, или в этом доме живут привидения.... Впрочем, сейчас оно должно
появиться из-за угла, если конечно мне не померещилось... (с любопытством и
страхом смотрит в указанное место)
В это время из-за угла лестницы, сверху,
неслышно, в белых материях опускается призрак. Привидение проходит мимо стола
охраны и скрывается в коридоре.

Сергей Михайлович (в ужасе, громко): -
Ааааа! Не может быть! Я же атеист... (В страхе прячется под стол, где крестится и
молится довольно громко)
Сергей Михайлович: - Отче наш,... ну, дед, знал,
небось, куда внука-то заслать... Иже еси на небесах... «Ехай в Москву, внучек,
ехай!», там золота - тьма! Да святится имя твое....Ааа! Оно возвращается! Чур,
меня! Кыш, я тебе говорю!Кыш!

Призрак все также неслышно вновь проходит
мимо стола и поднимается по мраморной лестнице, где и пропадает во мраке.

Сергей Михайлович выползает из-под стола, широко крестится, глядя вслед
ушедшему привидению.
Сергей Михайлович: - Нет, дедуля, сегодня меня на
второй этаж и под пистолетом не загонишь. Вот завтра утречком схожу в церковь,
крестик куплю, водички святой наберу, тогда и потягаемся...
В это время из
женского туалета на цыпочках выходят еще три маленьких призрака закутанных в
белое.
Урванцев привычно лезет под стол.

Сергей Михайлович: - Да
сколько же их здесь? Ужас какой... Они что, в этом доме, почкованием, что ли,
размножаются? Постой, я, кажется, эти синие кеды, что у самого маленького
призрака, уже где-то видел...
Выползает из-под стола, догоняет вереницу
привидений, и хватает последнее за белую одежду. Та сползает, и он видит стоящую
перед ним в одних трусиках и кедах Машу.

Сергей Михайлович: - Ну, я так
и предполагал....А где же твои братья, а? Маленькое чудовище, ты что, язык
проглотила?

Маша (в ужасе указывая куда-то пальцем): - А-а-а-а! Мама!!!


Сергей Михайлович: - Да ладно, так я тебе и поверил....Небось, твои братья
опять меня на испуг взять хотят? (Поворачивается) -А-а-а-а! Мама!!!

Мимо
спрятавшихся под стол Сергея Михайловича и Маши, с криками ужаса пробегают
ряженные Саша и Сережа, роняя тряпки и простыни, и так же забираются под стол,
потеснив Сергея Михайловича и Машу, а следом за ними неслышно ступает большое
привидение, в капюшоне, выставив перед собой белые как мел руки.
Покружив
возле стола охранника, призрак вновь по лестнице уходит на второй этаж.


Сергей Михайлович (громким шепотом): - И часто у вас по интернату эта
мадам прогуливается?

Дети хором: - Честное слово, дядя Сережа, мы в
первый раз видим...

Сергей Михайлович (растрогано): - Дядя Сережа....Ну,
ладно, ребятки, идите в палату, спать уже давно пора.

Маша: - Нет,
Сергей Михайлович, мы без вас боимся!

Сергей Михайлович: - Ну, хорошо.
Вылезайте из-под стола, я вас провожу.

Дети в сопровождении Сергея
Михайловича, на носочках и взявшись за руки, покидают сцену.
В это время, с
лестницы вновь спускается привидение и, подойдя к столу охранника, перебирает
ключи, лежащие на нем. Делает несколько слепков и торопливо убегает.


Привидение (на бегу): - А la guerre comme a la guerre, милый Серж. А
золото мне тоже не помешает...

Раздается громкий стук в дверь.
Сергей
Михайлович подбегает и рассматривает позднего визитера в глазок.
Крячков
Николай (за дверью): - Это я, Крячков Николай, участковый милиционер. Откройте.


Сергей Михайлович (открывает входную дверь): - Чем обязан в столь
поздний час?

Крячков Николай (входит в холл и по-хозяйски проходит прямо
к столу охранника): - Сразу видно, что вы приезжий. Москвичи такие вопросы
милиционеру не задают. Открывают дверь, молча, без звука...

Сергей
Михайлович: - Может быть, вы и правы. Но, все-таки, что вам угодно!?
Крячков
Николай: сдвинув бумаги в строну, усаживается на стол - Да вы знаете, Сергей,
возвращался сейчас от Марии Поливановой, и что-то такая тоска на меня
нахлынула... Вот живу я, живу, а зачем? Детей нет, жены нет, любовница и то
первым делом гонит в ванную, ноги мыть, мол, миазмы какие-то....Какие там миазмы?
Сказала бы проще, мол, у тебя, Коля, ноги воняют, так ведь нет, миазмы...


Сергей Михайлович: - Все это очень, конечно, прискорбно, господин
участковый милиционер, но здесь, за стеной, спят дети. А вы пришли явно подшофе,
громко говорите, и к тому же от ваших ног и в самом деле даже сквозь сапоги
доносятся своеобразные запахи. Так что если у вас в данном месте нет
профессиональных вопросов и интересов, я бы вас попросил покинуть дом-интернат.


Привидение вновь появляется на лестнице, все так же слепо выставив перед
собой руки, но, увидев милиционера, вновь пропадает из виду.

Крячков
Николай (в испуге залезая под стол): - Господи! Допился. Белка на плечо
запрыгнула.... Уже призраки всякие видятся. Все, с этой минуты водку в рот ни-ни!
Только красненькое. (Высовывается из-под стола и кричит Сергею Михайловичу) Все
француз - ты свидетель! Пока рекомендую вам написать докладную записку на имя,
имя, имя...

Крячков Николай устраивается под столом поудобнее, подкладывая
кобуру под голову и как-то уж очень быстро засыпает, наполнив помещение мощным
храпом.

Сергей Михайлович (заглядывая под стол): - Вот ведь, еще один
сирота выискался! Алкоголик в погонах...

Крячков Николай (сквозь сон, но
тем ни менее громко и внятно): - Прошу не оскорблять доблестных работников
столичной милиции. Это вам не какой-то там занюханный Париж, а Москва!


Сергей Михайлович: - Это уж точно - не Париж.
Садится на свое место
и брезгливо принюхивается. Свет на сцене медленно гаснет...

Действие 2.
картина 2.
Утро.
На сцене все тот же стол охранника, за которым сидит в
полной прострации после ночных злоключений Сергей Михайлович, ничего не
соображая и никого не замечая. Из-под стола, перегородив коридор, торчат ноги
спящего милиционера. Время перед занятиями. Все проходящие мимо стола
преподаватели и дети обязательно спотыкаются о сапоги милиционера. Из-за двери с
надписью «М», со стремянкой в руках выходит Поползнев Валерий Владленович.
Спотыкается о ноги милиционера, падает на пол, стремянка отлетает к входной
двери, в которую, не торопясь, входит дородная Мария Поливанова.

Мария
Поливанова (в испуге шарахается в сторону, но спотыкается о лежащего на полу
Поползнева и также падает на пол): - Мать твою! (замечает Сергея) - Я хотела
сказать «Миль пардон»...

Поползнев Валерий Владленович: - Госпожа Мария
Поливанова, вы не могли бы убрать ваш локоток с моего солнечного сплетения?
(срывается на крик боли) - Убери локоть, туша!

Мария Поливанова: - Ах,
ах...Это кто туша? Это я туша?! Ах, ты, сволочь, да таких женщин как я еще
поискать! Их еще Рубенс с Ренуарами рисовать любили! Правда, Серж? Подтвердите
этому хаму...

Поползнев Валерий Владленович (хриплым, слабеющим голосом):
- Ну, хорошо, хорошо, верю....Но если можно, все-таки будьте любезны, встаньте с
меня!

Крячков Николай (с трудом продирая глаза, выползая из-под стола на
карачках, кричит): - Все на пол! Это засада! (стреляет в потолок).
Все,
включая и его самого, падают на пол. На сцене тишина и пороховой дым.


Сергей Михайлович осторожно приподнимается и оглядывается по сторонам.


Сергей Михайлович: - Да что же вы делаете, товарищ участковый? Мало
того, что вы своей стрельбой всю лепнину порушили, так вы еще того и гляди
детей, музыкально которые одаренные, разбудите, или еще хуже слуха лишите.
Уходите отсюда. Вас, наверное, уже в отделении потеряли.
Крячков (поднимаясь
и отряхивая колени): - Да-да, вы совершенно правы, что-то я здесь у вас из-за
этой засады засиделся... А у меня там дел невпроворот. Москва, знаете
ли...Криминогенный мегаполис...
Уходит.
Поползнев Валерий Владленович и
Мария Поливанова (поднимаются с пола и хором, громко): - Господи, какой дурак!
(расходятся по своим делам).
Охранник остается один.

Сергей
Михайлович: - Ох, mon cher дед, в какой же странной стране тебе довелось жить.
Но, видит бог, мне здесь начинает нравиться....
На столе громко звонит
телефон.

Сергей Михайлович: - Охранник московского дома-интерната для
музыкально одаренных детей, Урванцев Сергей Михайлович слушает! А, это вы Михаил
Самуилович? Да-да. Все нормально... Сегодня же и приступлю. Да-да. Конечно. Ну,
естественно, понимаю... Инструменты старинные.... Не волнуйтесь, Михаил Самуилович,
не в первый раз.... До свидания... Адью! (кладет трубку) - Да, пообещать-то я
пообещал, но вот как выполнять буду? Настройщик то из меня аховый.... Но, как
говориться, «честь дороже»! Хорошо хоть камертон есть... Правда, к нему бы еще и
слух не помешал бы.... Но вот со слухом хуже...
Достает камертон, легонько
щелкает по нему и под легкий звук задумчиво уходит наверх.

На сцене
появляется Мария Поливанова. Она на цыпочках подходит к столу и благоговейно
ставит стакан с тремя ромашками.

Мария Поливанова: - в сторону. -Ах!
Если бы только получилось, если бы только сработало, я бы этой гадалке в третьем
поколении еще бы пару сотен накинула. Право слово - не жалко! Это ж надо
выдумать такое, цветы в приворотном зелье прополоскать. Теперь хочешь, не
хочешь, а все равно ты голубчик - Сереженька приговорен.... А там - прощай
Москва!.. (Кружится в каком-то танго или вальсе) ...Париж, Париж.... Эх,
тумбалонейшеннн, парарарара...(поет песенку Адамо и уходит со сцены).

Раздается громкий стук молотком и через минуту на сцене вновь появляется
завхоз с уже виденной стремянкой.

Поползнев Валерий Владленович: громко.
- Ну вот и ладушки. Стравинского повесил, Римского, который Корсаков, тоже
повесил, кого бы еще?..
Подходит к столу охранника и видит три ромашки.


.Поползнев Валерий Владленович: - Какой странный нам все-таки попался
охранник. Детей любит, цветы вот тоже, а деньги, похоже, наоборот....Кстати, а где
же он сам?

Наклоняется к ромашкам, нюхает их и на миг замирает, словно
прислушиваясь к себе...
Возвращается Сергей с огромным и толстым справочником.


Сергей Михайлович: - А я вот за пособием по настройки щипковых и ударных
инструментов ходил в библиотеку на втором этаже. Что с вами? Вам не хорошо,
Валерий Владленович? Может быть водички?

Поползнев Валерий Владленович:
- Нет-нет Сереженька. Все хорошо.... Прихватило что-то... Может быть, сердце? Но уже
отпустило. Скажите, Сережа, эти цветочки ваши?

Сергей Михайлович: - Да
нет, конечно. Скорее всего, их Мария Поливанова принесла, наша уборщица. А что,
нельзя? Может быть выбросить? Так я сейчас.

Поползнев Валерий
Владленович: - Да что вы! Такие прекрасные ромашки.... Если мне не изменяет
память, «Поповник обыкновенный». А, кстати, где сама Маша?

Сергей
Михайлович: пораженно - ...Маша?

Поползнев Валерий Владленович: - В смысле
Мария Поливанова, конечно.
Сергей Михайлович: - Да шут ее знает.... С полчаса
назад я ее видел в библиотеке. Искала зачем-то Русско-Французский словарь. Но у
них были только Русско-Испанский и Испано-Французский взяла оба.


Поползнев Валерий Владленович: - Бедняжка. Они ж такие тяжелые, словари
эти.... Пойду, помогу.
Уходит.

Сергей Михайлович (провожая взглядом
завхоза): - Что это с ним? Какая перемена....И еще это странное - Маша.... Хотя
впрочем, какое мне до всего этого дело. (Открывает справочник и громко читает) -
«Настройщик музыкальных инструментов должен обладать абсолютным музыкальным
слухом»... Нда... Слухом... Да где ж его взять, слух то этот музыкальный?

Углубляется в чтение.

В это время на лестнице появляется привидение,
интенсивно машет простынями и тихо стонет. Сергей читает книгу и ничего не
слышит. Привидение явственно плюется, чертыхается и пропадает.

На сцене
появляются Поползнев Валерий Владленович и Мария Поливанова.

Мария
Поливанова: - Да что с вами? Я и сама эти книжки донесу. «Своя ноша не тянет!

Поползнев Валерий Владленович: - Ну как же не тянет? Еще как тянет!
Они
уходят.

Сергей Михайлович: с сомнением. - Да. Похоже, я им тут все
инструменты да понастраиваю... Что же делать?
Раздается резкий звонок. Дети и
преподаватели шумно покидают классы. Сергей хватается за голову и громко и
трагически вздыхает.

Действие 2. Картина 3.
На сцене все также
обстановка. Мимо охранника бродят дети и преподаватели с музыкальными
инструментами и нотами.
К столу охраны подходят уже известная троица Саша,
Маша и Сережа.

Саша, Маша (хором): - Здравствуйте дядя Сережа. Как
дежурство? Привидения больше не приходило?

Сергей Михайлович: -
Здравствуйте дети. Ребята, мне сегодня звонил ваш директор, просил настроить
свои старинные инструменты в его кабинете, а дело это ответственное, сами
понимаете, так что я вас очень прошу, идите, поиграйте, где-нибудь в другом
месте, мне нужно немного отдохнуть, да и литературу кое-какую полистать...

Маша (выходит вперед): - Дядя Сережа, мы больше не будем к вам приставать.
Честно- честно. Но только я вам не советую браться за настройку. В прошлом году
уже приходил мастер, два дня ковырялся и матерился, говорил с кем-то по телефону
и жаловался что струны уже ни к черту, и настройке инструменты не подлежат,
пересохли, дескать, да и дерево жучок погрыз, так ему ответили, чтобы оставил
все как есть. А директор наш, Михаил Самуилович, без слухового аппарата ничего
не слышит, а аппарат свой он почти никогда в интернат не приносит, так как
постоянно его где-нибудь забывает. А сейчас аппарат у Сережки. Сережка, покажи.

Мальчик раскрывает ладонь и показывает аппарат.

Сергей Михайлович:
(с показной строгостью): - Нет, детишки, обманывать не хорошо. Идите в класс,
сейчас звонок прозвенит.
Дети уходят.

Сергей Михайлович (задумчиво):
- А, может быть, и в самом деле ничего не делать? Покопаться для виду - и адью...
Жалко инструменты, не вандал же я, в конце-то концов.
Радостно потирает
руки. Раздается звонок на урок. Тишина.

Охранник таинственно
оглядывается и поднимает трубку телефона.

Сергей Михайлович: - Алло,
будьте любезны код Парижа. Да-да, Парижа. Да не поселка того, что в Челябинской
области, а в Парижской! Тьфу ты, совсем договорился, во Франции естественно.
Что? А, спасибо. Будьте любезны 2-148-63-90. Хорошо, хорошо, я подожду.
(Нетерпеливо переминается с ноги на ногу, ерошит волосы) - Алло, это ты, дед?
Как хорошо, что телефон уже подключили! Сегодня ночью собираюсь идти в каминную.
Скарпель и кувалду уже раздобыл.... А? Что? Слышу тебя прескверно... Кто? Jausefinne
в Москве? Подслушала наш разговор? Вот сволочь! Конкурентка, мать ее!.. Что?
Научился материться? Здесь, дед, не только материться научишься... Дед, ты ничего
не слышал про привидения в этом доме? Нет? Да ладно, это я так. Ну, до свидания.
Пожелай мне удачи.... К черту!
(Кладет трубку, лицо обеспокоенное, глаза
бегают) Так, значит, Jausefinne здесь. Ну что ж, тем более надо поторапливаться.

Он встает и тут же падает на пол. Его ноги перепутаны веревкой.


Сергей Михайлович (кричит): - А! Это опять они! То-то они здесь
ошивались, да еще прощения просили.... Ну, сиротки!.. А еще одаренные! (Кое-как
встает, распутывает ноги, и начинает кругами расхаживать по комнате, иногда
выкрикивая полушепотом) - Значит, вот как! Значит, подслушивала?! Значит -
война.
Садится за стол и любовно поглаживает ручку кувалды стоящую под
столом. К нему словно во сне подходит завхоз.

Поползнев Валерий
Владленович: - Сережа, у меня к вам небольшой вопросик. Вы свободны?


Сергей Михайлович: - Честно говоря, нет. (Роняет с грохотом кувалду). То
есть, я хотел сказать, что для вас всегда свободен!

Поползнев Валерий
Владленович: - Вы очень милы. (Замечает кувалду) - А что это у вас за молоточек
под столом?

Сергей Михайлович: - Да как бы вам это объяснить?... Вот,
собираюсь сегодня заняться настройкой инструментов в каминной.

Поползнев
Валерий Владленович: - Да? Молоточком? Как интересно.... Впрочем, я к вам пришел
не за этим...(Мнется), Вы знаете, Сережа, Марина Поливанова, ну-у-у, та самая,
после вашего появления очень уж заболела Францией, ее искусством, историей,
кухней, наконец. Вот я ее и решил сводить в ресторан, где подают лягушачьи
лапки. Скажите, вы их кушали? Их вообще можно есть?

Сергей Михайлович: -
Есть-то, конечно, можно, но лично мне не нравятся. Представьте себе куриные
бедрышки, вымоченные в настое тины и болотной травы. Вот примерно такой у них
привкус.

Поползнев Валерий Владленович (громко вздыхает): - Что ж, Маша,
то есть Мария Поливанова того стоит. Ладненько, побегу домой, приму душ и....
Пожелайте мне, Сереженька, удачи, очень прошу.

Сергей Михайлович: - Ну,
ни пуха вам не пера, Валерий Владленович.

Поползнев Валерий Владленович:
- Да-да, Сереженька, именно так, и именно к черту!
Убегает со сцены.


Сергей Михайлович: - Ну, слава Богу. Наконец-то все разошлись. Пойду,
попробую парочку кирпичей из камина выломаю, пока день, а то, боюсь, к ночи
опять наш Пинкертон, Крячков который, заявится, все испортит...

Берет
кувалду, скарпель, и на цыпочках поднимается по лестнице.
Примерно через
минуту раздается грохот кувалды со второго этажа.
Перед столом появляется
привидение, наскоро осматривает стол, видит цветы, наклоняется и нюхает.


Привидение (качнувшись, чуть не упав, опирается о пол и довольно громко
шепчет с акцентом):
- Ах, какой шарман!
Оглядывается вокруг себя, слышит
грохот кувалды и убегает куда-то.
Прибегает Сергей, садится за стол и
торопливо раскрывает учебник по настройке музыкальных инструментов.
К столу
подбегают несколько преподавателей музыки.
Преподаватели (громко, мешая друг
другу): - Ах, Сергей Михайлович! Ах, Ах! Что это было? Вот только сейчас? Вы не
слышали? Да как же так?

Сергей Михайлович: (Вытаскивает из кармана
камертон, щелкает по нему ногтем. Прислушивается, затем говорит): - Я, господа,
сейчас в кабинете директора инструмент настраивал. Ля-бемоль, скотина, все никак
не поддается...

Преподаватели (хором): - Ля-бемоль - скотина?!


Сергей Михайлович: - Ну, может быть, соль диез, уж и не помню. Сами
знаете, вот так целый день настраиваешь, настраиваешь, а к вечеру уже все ноты
позабываешь. Кстати господа, а сколько их всего-то?

Преподаватели
(хором, еще более удивленно): - двенадцать
Основных названий нот 7 (до, ре,
ми, фа, соль, ля, си), но самих нот все-таки 12. 7 названий нот появились из
церковного лада. В церковных песнях использовали эти 7 нот, диезы-бемоли не
использовали, и пели в одной тональности. А потом выяснилось, что расстояние
между нотами лада не везде одинаково, и если между некоторыми нотами вставить
промежуточные ноты, то получается 12 нот, одинаково отстоящих друг от друга, и с
этими нотами можно воспроизвести любую мелодию в любой тональности. Сложившуюся
исторически систему названий нот менять не стали, а ввели понятия диез и бемоль.

Так что в современной музыке нот все-таки 12, а вот основных названий нот
7.....
Сергей Михайлович: - Семь? Так мало? Вот видите, насколько вам проще:
всего семь нот, играй себе да играй.... А у меня, у настройщика, я имею в виду,
знаете, сколько струн в пианино, например, как же это сложно! Каждую подтяни,
каждую послушай.... Эх, да что там говорить...
Он вновь щелкает по камертону,
внимательно прислушивается к звону. Преподаватели на цыпочках покидают фойе,
почтительно кивая охраннику на прощание.
В сторону лестницы ведущей на
второй этаж проходит завхоз с портретом какого-то композитора подмышкой.


Поползнев Валерий Владленович: - Машенька. Да где же вы, Машенька?


Охранник слушает звук камертона и спит с открытыми глазами.


Привидение (бредет за завхозом, словно сомнамбула, догоняет его,
зажимает в углу и томно шепчет): - Je vous aime, я люблю вас, о завхоз моего
израненного сердца!

Из-под белых простыней раздаются громкие крики.


Поползнев Валерий Владленович: - Ах, оставьте вы меня! Я люблю Машеньку
Поливанову! А причем здесь вы? Вы! Да вы же призрак! Ах! Маша, на помощь! Меня
пытается изнасиловать привидение! Пощадите! Я не люблю вас! Прощайте, товарищи!
Передайте, что я до последней минуты был предан Машеньке!! (пауза, возня). -Ну,
все, все - вы меня возбудили, то есть, я хотел сказать, убедили. Пройдемте в мой
кабинет. Что-то мне простыни ваши знакомы.... И этот штамп... Странно...

В
дверь на цыпочках входит Крячков Николай с большим увеличительным стеклом в
левой руке и раскладушкой подмышкой.

Крячков Николай: - Мне начальство
разрешило, да что там, можно сказать приказало некоторое время побыть у вас в
засаде. Дескать, я им там всем надоел.... Тьфу ты! (плюется) Я хотел сказать, что
здесь, в интернате, в настоящее время помощь моя может оказаться неоценимой.
Привидения и все такое.... Одним словом, теперь я буду с вами практически все
сутки напролет! Вы рады, Сергей Михайлович?

Сергей Михайлович
старательно вытирает лицо несвежим платочком.
Сергей Михайлович (в сторону):
- Вот же свалился на мою голову... Пинкертон доморощенный... (Громко) О чем
разговор! Конечно, конечно.... Располагайтесь здесь, в уголке.
Милиционер
ставит раскладушку, снимает сапоги, ставит их в изголовье и ложится.


Крячков Николай: - Вот и славно, я пока сосну, но уж ночью от меня ни
одно привидение не убежит.
Закрывает глаза и тут же начинает громко храпеть.


Сергей Михайлович (громко и с обидой): - Ну что, право, за человек такой
несносный! Воняет, как хорек и к тому же еще и храпит!.. Но, как бы там ни было,
сегодня ночью наше с дедом золото нужно изъять. Тем более что стенку в камине я
уже надломил, сейчас такого шума уже не будет...

Крячков Николай (сонным
голосом): - Золото? Какое золото? Ах, золото... (снова храпит).

Приведение
(из-за угла): - Золото! Сегодня! Слава Богу! Лишь бы не проспать, с ног валюсь
от этих своих потусторонних бдений...

Саша, Маша, Сережа (хором из
приоткрытой двери туалета): - Золото! Вот это да!

Все, кроме спящего
милиционера и Сергея Михайловича, сидящего за столом, разбегаются, кто куда.


Действие 3. Картина 1.
Все там же, все те же.

Сергей
Михайлович (потягиваясь за столом): - Ну, кажется, пора! Сейчас глотну кофейку -
и в путь...

Крячков Николай (словно сомнамбула поднимаясь с раскладушки):
- Да-да. Вы совершенно правы: сейчас бы чашку кофе и можно вновь в засаду.... Эх,
служба!

Сергей Михайлович (раздраженно.)- Если этому скунсу налить кофе,
то он еще, чего доброго, помешает моим замыслам.... Уж лучше я ему молока
предложу... (Милиционеру) - К сожалению, господин милиционер, кофе у меня
практически закончился, а утро еще не скоро... Хотите молочка? Холодненькое, из
холодильника....Три с половиной процента...

Крячков Николай: - Молочка? Да
за ради Бога. Это, пожалуй, даже лучше, чем кофе. Тем более что у меня от него
изжога, от кофе этого...

Сергей Михайлович: - Ну и прекрасно, сейчас
принесу. Вы пока посидите на своей раскладушечке. А я быстро.
Поворачивается
к милиционеру спиной, наливает стакан молока и бросает в него пару таблеток.
Перемешивает пальцем и подает Крячкову.

Сергей Михайлович (в сторону): -
Надеюсь, две таблетки снотворного сделают свое дело...

Крячков Николай: -
Что-что вы говорите? Впрочем, неважно. Спасибо молодой человек.
Выпивает
молоко, прислушивается к себе и тот час пластом падает на свою постель.


Сергей Михайлович: - Ну, вот и все. Теперь, надеюсь, мне никто не
помешает. (Достает что-то из ящика стола и аккуратно складывает в сумку
«Адидас», задумчиво перечисляя в полголоса) -- Так. Вроде бы все. Ничего не
упустил...Мастерок. Немного цемента чтобы заделать пролом в камине. Веник чтобы
подмести после себя. Мешок для золота. Царская водка для ...

Крячков
Николай (сонным голосом): - Водка? Какая водка? Ах, водка... (снова храпит).


Сергей Михайлович (раздраженно) - Вот же неугомонный!.. Ладно. Пора.

Берет довольно пухлую сумку и на цыпочках идет к лестнице, ведущей на второй
этаж. За ним также на цыпочках крадутся вышедшие из туалета дети: Саша, Маша,
Сережа. Вслед за ними тоже очень тихо следует привидение. Все стараются
создавать как меньше шума.
Урванцев роняет связку ключей на пол. Все, как по
команде, приседают, прислушиваясь.

Сергей Михайлович (в полголоса): -
Черт возьми! Как громко....И еще это эхо...

Саша, Маша, Сережа (хором и
шепотом): - До чего же он неуклюжий, этот дядя Сережа!..
Привидение (совсем
еле слышно, но с кацентом): - О Боже! Серж меня просто с ума сводит...

Все
прислушиваются. Снизу слышен храп милиционера и бессвязные слова.


Крячков Николай: - Золото... Водка... Золото... Водка... Молоко...
...Все так же
вереницей и на цыпочках продолжают путь и скрываются за углом.

Действие
3. Картина 2.

Действие происходит в каминном зале.
На переднем плане
груда кирпича, в которой угадывается развороченный камин.
Сергей Михайлович
стоит на коленях и шарит в руинах рукой. Он весь в саже и кирпичной пыли. За его
спиной стоят дети, за их спинами привидение, которое отбросило капюшон и всем
стало ясно, что это Josephine.
Сергей Михайлович наконец-то вытаскивает один
за другим четыре золотом сияющие кирпича.
Сергей Михайлович: Удивленно. -
Что за черт! Дед же говорил, что вся стена из золота, а здесь всего четыре
кирпичика.... Так, а что это такое?
Вытаскивает бутылку из-под шампанского и
разбивает ее о валяющиеся рядом кирпичи. Из нее выпадает сложенная записка.
Нетерпеливо хватает ее и читает вслух, сбиваясь и чертыхаясь.
Сергей
Михайлович (громко и быстро): - «Дорогой кладоискатель. Если ты читаешь это мое
письмо, значит, я оказался прав в своих предположениях и мой печник, Урванцев
Иван, оказался не только пьяницей, но и болтуном, и, значит, я совершенно не
напрасно перепрятал мое золото. Но, тем не менее, в память обо мне, я оставляю
потомкам этого печника (а я надеюсь, что записку эту читает сейчас, кто-нибудь
из его детей или внуков), эти четыре кирпичика червонного золота общим весом в
полпуда.
Москва. 8декабря 1918 года от рождества Христова.
Дерюжкин
Федор Андреевич. Почетный гражданин города Москва и купец первой гильдии.»


Сергей Михайлович (задумчиво) Ну что ж, восемь килограммов нам на двоих
с дедом хватит за глаза.

Саша, Маша, Сережа (Маша за всех тоненьким
голоском): - На троих, дядя Сережа, на троих. Нам с братьями золото тоже не
помешает.

Сергей Михайлович (посмеиваясь, не оборачиваясь): - Да нет, не
может быть... Показалось, наверное. Глюки...
Но тем ни менее тихо, все еще не
веря своим ушам, слегка поворачивается и видит обступивших его детей.


Сергей Михайлович С ужасом: - Аааааа! Это опять вы!? Да что же я вам,
детки, плохого сделал? Ну, подумайте, зачем вам столько золота? Вы же еще совсем
маленькие... Его у вас все равно отберут. А хотите, я вам завтра мороженное куплю,
по две порции на каждого.... Хотите? Только дайте, пожалуйста, мне честное слово,
что вы никому ничего не скажете. А я, я вам еще дам двадцать пять рублей, на
кино. Честно-честно.... Чтоб я лопнул, если не дам!

Саша, Маша, Сережа
(Саша за всех): - Вы, что Дядя Сережа, нас совсем за дурачков держите? Да сейчас
один билет в кино стоит за сотню.... А попкорн, а пепси-кола? Нет. Мы о вас были
более высокого мнения.... В общем, так: либо вы нам сейчас же даете один кирпичик,
либо мы сейчас же звоним в милицию, и тогда уж совершенно точно золота вам не
видать....А если что-то вам и перепадет, так эти деньги легко уйдут на ремонт
камина.... Как-никак достояние России, стиль барокко, понимать надо!


Сергей Михайлович (устало): - Дети.... Да что же вы такие прагматичные?
Вам бы еще в игрушки играть, в деда мороза верить, а вы.... Да нате, возьмите! Что
б вы были здоровы!
Шантажисты сопливые (швыряет им под ноги золотой брусок).
Я теперь, насмотревшись на вас, вампиры малолетние, крысеныши в подгузниках,
может быть, вообще никогда не захочу детей заводить. Кровососы!

Саша,
Маша, Сережа (хором): - Спасибо, дядя Сережа! Вы очень хороший... (убегают
радостно смеясь).

Сергей Михайлович: - Да... Ну и нравы в этой
белокаменной... Средь бела дня трое детей ограбили новоявленного миллионера... Ну
что ж, в конце концов, и шесть килограммов чистого золота тоже не плохо...


Jausefinne (выступая на первый план): - Четыре килограмма, четыре, mon
cher Серж! Неужто ты своей, пусть и бывшей, невесте - кирпичика пожалеешь? Да
быть того не может! Ведь ты же рыцарь, Сереженька.... Милый, милый Серж....А ну,
делись, жлоб!

Сергей Михайлович: - А, и вы здесь, mademoiselle? Ну, а
вам-то по какому поводу я должен платить? Ваше появление здесь, в Москве, может
означать только одно: вы подслушали наш разговор с дедом и самым низким образом
приехали вымогать у меня наше с дедом золото. Вы жалкая интриганка! И вообще,
убирайтесь отсюда вон! Я вас больше не люблю, а, значит, и к золоту вы не имеете
никакого отношения. Вон! (сильно повышает тон, указывает пальцем на дверь)
В
дверях стоит, покачиваясь, Крячков, без сапог, с пистолетом в руках.
Лица
Сергея Михайловича и Jausefinne выражают неподдельный ужас.
Крячков Николай:
- У, как интересно... Все вокруг в один голос говорят: Крячков такой, Крячков
сякой, Крячков полный идиот... А этот самый идиот взял да и раскрыл тайный заговор
контрабандистов из Парижу! А что это у вас, уважаемый Сергей Михайлович, в
руках? Похоже, что золото? Три кирпичика? Как славно... И на троих легко делится...


Jausefinne и Сергей Михайлович (в один голос): - Нет! Не делится!
Затравленно оглядываются по сторонам, думая как бы улизнуть.

Крячков
Николай: - Ну, как же, не делится... (нагибается к полу и на пыльном паркете пишет
и громко озвучивает то, что написал). Три разделить на три получится... э-э... один!
Вот так-то, господа контрабандисты... А ну-ка, передайте-ка мне вон тот, крайний
который, кирпичик... А не то я, сами понимать должны, просто обязан возбудить
уголовное дело по статье... Впрочем не важно - был бы человек, а статью всегда
подогнать можно.
Сергей Михайлович поднимается, отряхивает колени и молча,
отдает Крячкову и Jausefinne по одному кирпичику...

В полной тишине
меркнет свет, закрывается занавес и на его фоне несутся квадраты желтого света,
изображающие ночной поезд. Стук вагонных колес дополнит иллюзию.


Действие 3. Картина 3. (Самая коротенькая).

Урванцев Иван
Иванович качается в кресле качалке, из окурков сигар пытается скрутить
самокрутку.
Урванцев Иван Иванович: - Вот же напасть... Ничего не получается....
А ведь когда-то умел! Скорее бы уж Сережа приехал, что ли... Что-то тоска у меня
на душе.... Как бы там, в Москве, чего дурного не случилось. Бог уж с этим
золотом... Тоскливо совсем одному в этих Парижах.... Ох, тоскливо.... Казалось бы,
франк готов отдать, лишь бы наш, родной, русский мат услышать. Что это со мной?
Неужто дело идет к смерти? (подбегает к окну, открывает створки и громко кричит)
Сергей, Сереженька, где ты?
Звонок в дверь.
Урванцев Иван Иванович
(удивленно): - Кого это нелегкая принесла? Неужели опять судебные приставы? Нет.
Не буду открывать...
Снова звонок. Более продолжительный.

Урванцев
Иван Иванович: - Да ладно. Иду уж...
Открывает дверь. Входит внук.


Урванцев Иван Иванович: - Сереженька... Ты ли это? Слава тебе Бог! А я уж
совсем тебя заждался....О смерти что-то стал подумывать. А тебя все нет и нет....
Ну, а где же золото? Неужели уже в банк сдал, торопыга?

Сергей
Михайлович (вынимает из кармана кирпичик и подает деду): - Вот, старик, твое
золото. Бери. Но только, чур, меня больше в свои интриги не втягивай... Хватит с
меня.

Урванцев Иван Иванович (разглядывая золотой брусок): - Как, это
все что ты смог привезти из России? Всё?!

Сергей Михайлович (смущенно):
- Да нет, дед... Есть еще сюрпризик, там, за дверью... Ты бы лучше сел в свое
кресло. А то мало ли что...
Дед послушно опускается в кресло со страхом
смотрит на дверь.
Внук подходит к двери и торжественно распахивает ее.


Сергей Михайлович: - Входите ребята. Теперь можно. Я дедушку подготовил.


В квартиру со свистом и криками вбегают Саша, Маша и Сережа.
Сквозь
взрывы хлопушек и петард, радостные крики детей - Здравствуй дед! Бонджур!
Привет! Оревуар.
Кресло со стариком опрокидывается и тот оказывается на
полу.

Урванцев Иван Иванович - (В ужасе заползая под стол). Сергей!
Сереженька. Что это? Кто это? А! Слезь сейчас же с меня....Да что это такое,
матерь Божья?!
Сергей Михайлович: Отрывает детей от кричащего благим матом
старика, и кое-как построив их в шеренгу, продолжает - Дед, это дети....Из Москвы.
А зовут их обыкновенно: Саша, Маша, Сережа...или нет, кажется, Маша, Сережа,
Саша....Впрочем, это уже не столь...

Урванцев Иван Иванович - (пытается
подняться)- А на.., в смысле, зачем они здесь?

Сергей Михайлович: - Ты
уж прости меня дед, я их усыновил....Это сейчас мои дети, ну и твои правнуки...


Урванцев Иван Иванович (с трудом приподнимается и стучит пальцем по
виску)- Ну ты Сережа и ...(замечает в руках Маши второй золотой кирпич, безнадежно
машет рукой) - За кетчупом хотя бы что ли сбегал...

Занавес опускается.