Несколько пародий на сельских и питерских поэтов правдорубов озабоченных судьбой страны.

ПРАВДЫ НЕТ

В столовых ели хлеб бесплатно,

Стояли – соль, горчица, перец,

Вино там пили аккуратно –

Нам в коммунизм хотелось верить.

Владимир Егоров

Лежу голодный в тишине,

Пустой, как будто после клизмы,

Ужель приснилось это мне –

Как мы шагали к коммунизму?

Его нам Сталин обещал,

Хрущёв уже и срок назначил,

А Брежнев шамкать ртом устал,

И помер – чем нас озадачил.

Тут Горбачёв раскрыл глаза:

– Давайте пить все сразу бросим!

Пропьём идею же… – Все – за!

И вот теперь на хлеб мы просим.

А Ельцин веру в коммунизм

Отнял – прибил бы, между нами!

И к нам пришёл капитализм

С его акульими зубами.

В столовых хлеб он весь сожрал,

Слизал всю соль и съел горчицу,

Об этом в „Правду“ написал

Письмо я на пяти страницах.

Но правды нет уже давно,

Продали, как и всю отчизну.

Пойду-ка я допью вино –

Хоть чуть приближусь к коммунизму.

ГДЕ ЖЕ ТВОЙ РАЗУМ, НАРОД?

Выбрали думу безликую

Словно козлов в огород,

Где ж твоя мудрость великая,

Где же твой разум, народ?

Где ты могучая Родина?

Где ты великая Русь?

Виктор Полюх

Вижу: скоты крутобокие –

Я же их всех и кормлю –

Звонко копытами цокают

По направленью к Кремлю.

Шляпами рожки припрятаны,

А под штанами – хвосты,

Бритые и бородатые

Прут прямиком на посты.

Стадо народа безликое

Смотрит на всё и молчит,

Где же ты, мудрость великая?

Что же никто не мычит?

Что же никто не кудахтает?

Что же ни „бе“ вы ни „ме“?

Жвачкою только лишь чавкают,

По уши стоя в дерьме.

Мне одному, что ли, лаяться?

Смолкли все, я лишь тружусь,

Снова вопросы рождаются:

Где ж ты, великая Русь?

Где ж твоя удаль исконная?

Где же твои бунтари?

Тихо… А в ночи бессонные –

Впрок я сушу сухари…

ПИНОК СВОБОДЫ

Нас пнула свобода

И воля согнула в дугу…

Кирилл Ривель („Рог Борея“)

Хотели свободы,

Свободы хотели всегда.

А нас мордовали – народ свой имею в виду я,

А нас загоняли,

Нас всех загоняли в стада

И гнали куда-то, и гнали куда-то впустую.

Прошли мы сюда,

А потом нас погнали туда,

По той же дороге, чуть вкось, а потом и по кругу,

На путь этот скользкий

У нас уходили года,

Мы шли и молчали,

и только лишь жались друг к другу.

Мы все истощали

И ноги едва волокли,

Доели остатки последнего мы бутерброда,

Мы к пропасти краю

Почти что уже подошли,

И тут объявили нам: – Нате, вкушайте свободу!

Но пнула свобода нас,

Воля согнула в дугу,

И хлынула в пропасть безликая масса народа –

В объятья к тельцу золотому

На том изумрудном лугу…

Зачем нам, калекам убогим,

теперь вот такая свобода?

КРАСНЫЙ РИМ

Красный Рим родили из моркови,

Выбили неримлянам глаза.

Девушки в косынках цвета крови

Голосуют: за,  за,  за,  за,  за…

Сергей Николаев („Рог Борея“)

Вся местность освещалась красноватым,

И в звёздах над Кремлём искрилась жуть,

Курантов голос медно-хрипловатый

Отсчитывал нам к коммунизму путь.

Он продолжался семь десятилетий,

Менялись рулевые, и тогда

Нам подсказали (вряд ли б кто заметил),

Что мы идём куда-то не туда,

Когда уже запучило с моркови,

Свеклы, капусты – дальше лебеда,

Когда гемоглобин ушёл из крови,

Отняли водку, – поняли: беда!

И девушки в косынках буроватых,

Надвинутых немного на глаза,

Сказали нам: – Ну что же вы, ребята?

Не видите вы что ли, мы же за!

И мы пошли – без водки, только массой –

Четвёртый Рим прогнивший сокрушать,

Но там успели вывезти всю кассу,

За что теперь бороться?! – Не понять.

Расстроились, всё в щепки разломали,

Но пятый Рим не будем возводить,

Нам девушки в платочках обещали

По президенту каждому родить!

В КРЕМЛЕ ВСЕ ТО ЖЕ

При чем живу? Я не могу ответить!

Не коммунизм. И не капитализм.

Но и в Кремле и в платном туалете

Куда ни плюнь – сплошной анахроизм.

Борис Орлов („Рог Борея“)

Я видел Кремль не раз уже снаружи,

И кое-что внутри я посетил,

Но платно, а потом охранник дюжий

Меня в места другие не пустил.

И это называется свобода?

Есть повод к всероссийскому стыду,

Ну ладно, коммунисты от народа

Там укрывались в восемнадцатом году.

Но нет уже давно ведь коммунизма,

Здесь новые правители земли,

На ней растут ростки капитализма,

Но масса, правда, гусениц и тли.

И потому, где платно и нарядно,

Все тот же унитаз и писсуар,

Стригут здесь и бригадно и подрядно

С простого естества большой навар.

Какая разница нам, те там или эти,

Когда, как раньше, не в почете аскетизм,

И даже запах в этом платном туалете

Все тот же. Да-а, сплошной анахроизм!