Предисловие

Этот очерк вместе с ещё пятью подобными историями призван был служить информационным  сопровождением киносценической композиции "Мост через холод", где в одном из эпизодов появляется Питирим Сорокин,  в сыктывкарском Револьт-центре. 


Премьера прошла неплохо, но почему-то без информационного сопровождения.

А в середине ноября в Коми республиканском академическом театре драмы им.В.Савина состоялась ещё одна премьера - "Питирим Сорокин" по моей пьесе "Пути и перепутья мятежного Питирима".  Успех был грандиозный, зрители стоя аплодировали минут десять, кричали "браво". Это, конечно, заслуга, в первую очередь, режиссёра и актёров, хотя мне тоже пожимали руку и хвалили пьесу.   Однако в процессе разговоров я с огорчением узнал, что даже в Сыктывкаре, где стоит памятник Питириму Сорокину, его именем назван университет, действует центр "Наследием" им.П.Сорокина, люди почти ничего не знают о нём. 

Между тем это была потрясающая личность. Он предсказал октябрьский переворот, крушение коммунизма, сближение России и Америки, но остался до конца не понятым. Его своим учителем называли многие американские политики, в частности, Джон Кеннеди.  Без Сорокина невозможно представить себе современную социологию.  Поэтому очень хочется, чтобы читатели "Острова" познакомились с его биографией. Кстати, в этом году исполнилось 130 лет со дня рождения Питирима Сорокина.

Выдающемуся российскому и американскому социологу Питириму Сорокину, на первый взгляд, не за что было любить свою Родину. Как в царской России, так и при большевиках его неоднократно арестовывали, выносили смертный приговор, и, в конце концов, выдворили из страны. А вот Америка приняла его с распростертыми объятиями, сделав деканом созданного им самим факультета социологии самого престижного Гарвардского университета и избрав президентом Американской социологической ассоциации. Но Сорокин до конца своей жизни любил Россию и сделал все от себя зависящее для сближения ее со своей новой Родиной.

Русский Мартин Иден

Питирима Сорокина с полным основанием можно назвать self-made man – «человеком, сделавшим самого себя». Вся его биография – это воплощение американской мечты: из глубоких низов он поднялся до самой верхней ступени. Разумеется, это не вершина чиновничьей карьеры или бизнеса. Он достиг самых больших высот в науке, к чему стремился с юных лет. В чем-то он схож с Мартином Иденом из одноименного романа Джека Лондона, который Питирим Александрович читал и упоминал в своих статьях.

Будущий ученый родился в небольшом коми селе Турья в семье странствующего ремесленника. Мама Питирима умерла, когда мальчику было всего пять лет. Его отец вместе с ним и старшим братом Василием скитался по селам и деревням, изготовляя оклады для икон и разную церковную утварь, и много пил. Когда Питириму было десять лет, отец в пьяном угаре избил своих отпрысков, братья его покинули и странствовали самостоятельно, занимаясь ремеслом, которому научил их отец.

При такой жизни трудно получить какое-то более или менее системное образование, и все-таки с помощью своего дальнего родственника Питирим сумел окончить с отличием Гамскую второклассную школу и получить протекцию для продолжения учебы в церковно-учительской семинарии в селе Хреново Костромской губернии.

Вероятно, к тому времени пятнадцатилетний Питирим Сорокин уже всерьез задумывался о крайнем несовершенстве общества, в котором ему довелось родиться и вырасти. И именно тогда возникло желание это общество как следует изучить и в тоже время его исправить. Зерна упали на благодатную почву. Ученик Питирим Сорокин, старательно изучая слово Божье, встречался с социал-демократами, анархистами, либералами и эсерами. Взгляды социалистов-революционеров показались Питириму более целостными, он вступил в их партию. И, конечно, не смог избежать тюрьмы.

Его взяли в первый день рождественских каникул 1906 года, когда он явился на очередную рабоче-крестьянскую сходку. Дальнейшую учебу он продолжил в царских застенках, созданных как будто специально для того, чтобы революционеры всех мастей могли встречаться и дискутировать. Четыре месяца бесед и споров с политическими заключенными, общение с грабителями и ворами, а также чтение философской литературы дали для его образования больше, чем нудный учебный процесс в семинарии. 

В конце концов Питирима выпустили под негласный надзор полиции, из-под которого он сумел удрать, и стать «бродячим миссионером революции». Он получил псевдоним «товарищ Иван», ставший вскоре очень популярным в Иваново-Вознесенске, где молодой агитатор много выступал на собраниях и митингах, гневно обличая царизм. Не мудрено, что о нем узнала и царская охранка, и Питириму пришлось срочно бежать в его родной Коми край, куда революционные бури еще не добрались.

Но в этом захолустье не было никаких перспектив и бывший «товарищ Иван» «зайцем» отправился в столицу империи, прячась на подножке поезда от контролеров.

Судьбоносные встречи

 


В Санкт-Петербург Питирим Сорокин прибыл, имея в кармане всего пятьдесят копеек. Здесь молодой и жаждущий знаний революционер предстал перед очами своего выдающегося земляка, философа, этнографа и писателя Каллистрата Жакова. Как позже со смехом вспоминала жена Каллистрата Фалалеевича, на ее вопрос, кого ему угодно видеть, Питирим ответил, что приехал от коми народа к коми профессору.

А пришел Питирим просить помощи: для поступления в университет ему был нужен аттестат зрелости. И "коми профессор" устроил земляка на курсы своего друга Черняева. Позже вместе с Жаковым Сорокин совершил несколько экспедиций по Печорскому краю, изучая антропологию и экономику коми народа.

Своего первого учителя Питирим Александрович вспоминал как свою первую любовь. И именно в доме Каллистрата Фалалеевича он впервые встретился и познакомился со своей будущей женой

В петербургской квартире Жаков ежемесячно проводил литературные вечера, собиравшие либеральных интеллигентов  – писателей, поэтов, студентов и политических деятелей. Разумеется, студент Сорокин был там частым гостем. Посещала эти вечера и миловидная, интеллигентная и веселая брюнетка, дочь земского врача Елена Баратынская. Гости пили чай с бутербродами, слушали музыку или литературные произведения, отчаянно спорили на самые разные темы.

В своей статье «Моя жизнь с Питиримом Сорокиным» Елена Петровна вспоминает, как во время одного из таких вечеров внезапно нагрянул полиция. В квартире провели обыск и составили список всех присутствующих. Жандармский офицер, проверив удостоверение личности Баратынской, спросил ее:

– Как получилось, что такая красивая молодая женщина оказалась в компании лиц, занимающихся подрывной деятельностью?

На это Елена Петровна в резкой форме ответила, что это не его дело, и что она предпочитает общество именно этих людей, а не таких головорезов, как он. В тот раз никого не арестовали, и после окончания вечера Питирим Сорокин проводил девушку домой.

«Наш Жан-Жак Руссо»

В 1909 году Питирим Александрович поступил, наконец, в вуз. Сначала в Психоневрологический институт, открытый годом ранее по инициативе выдающегося психиатра Владимира Бехтерева. Там преподавал Каллистрат Жаков, но немаловажную роль сыграл и тот факт, что в этом институте открылась первая в России кафедра социологии. Таким образом Сорокин получил возможность изучать общество с научных позиций.

Однако обучение в этом учебном заведении было платным, а потому бедному студенту пришлось перевестись  на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Впрочем, и здесь преподавали высококлассные социологи, хотя социология как наука еще не была признана официально.

Изучая науку об обществе, Питирим Александрович продолжал деятельно, по мере сил, это несправедливо устроенное общество изменять. Он не покинул партию эсеров, вел антиправительственную агитацию среди рабочих и довольно быстро снискал репутацию заметного идеолога и перспективного молодого лидера. А, будучи активным экстравертом, студент Сорокин познакомился со многими политическими деятелями, депутатами Госдумы, руководителями различных партий. В эти же годы он подружился с успешным адвокатом, участником комиссии по расследованию расстрела рабочих на Ленских золотых приисках Александром Керенским.

Революция требовала времени, и, чтобы успешно совмещать ее с учебой, Сорокин разработал собственную систему посещения лекций. Он приходил лишь на те из них, в которых профессора излагали какие-то оригинальные теории, о чем нельзя было прочесть в учебниках и других книгах. При этом на семинарах проявлял активность, вызывал профессоров на дискуссии, демонстрируя, что досконально проштудировал опубликованные работы оппонента. Так он сблизился со многими преподавателями, в частности, со всемирно известным историком, юристом и социологом Максимом Ковалевским. Уже на втором курсе он предложил Сорокину должность личного секретаря и ассистента в исследовательской работе. Своего ученика профессор представляя так: «Наш молодой Жан-Жак Руссо». 

В учебе ему пригодился тюремный опыт. Опираясь на него, он на третьем курсе написал солидный научный труд «Преступление и кара, подвиги и награда».

В 1913 году ему представилась возможность этот опыт пополнить. К трехсотлетию дома Романовых Сорокин, по просьбе однопартийцев, написал критический памфлет о преступлениях, ошибках и упущениях в управлении страной этой династии. Кто-то из агентов царской охранки «настучал» об этом куда следует, и Питирима Александровича вновь арестовали. На этот раз он просидел всего три недели. Под нажимом уважавших студента Сорокина преподавателей и депутатов Госдумы памфлетиста выпустили. В тюремной камере он читал своего любимого писателя Марка Твена, не подозревая, что через десять лет окажется на его Родине.

Накануне Первой мировой войны Питирим Александрович  окончил Санкт-Петербургский университет с дипломом первой степени, что позволило ему остаться на преподавательской работе. За два года вместо положенных четырех он подготовился и сдал экзамен на степень магистра. Свою работу «Преступление и кара, подвиги и награда» Сорокин представил в качестве диссертации для защиты на звание профессора, которая должна была состояться в феврале 1917 года. Но тут случилось то, чего он так долго ждал и добивался.

«Революционное бракосочетание»

27 февраля 1917 года приват-доцент Санкт-Петербургского университета Питирим Сорокин чувствовал легкое недомогание, а потому сидел дома. Около трех часов дня в квартиру влетел один из его студентов и сообщил, что два вооруженных полка с красными флагами движутся к Государственной Думе.

Про недомогание пришлось забыть. Питирим Александрович вместе со студентом отправился в Госдуму. Первое, что он сделал для набирающий обороты революции  – достал провизию для солдат, прибывших охранять народных избранников.

Вместе с одной из основательниц партии эсеров, «бабушкой русской революции» Екатериной Брешко-Брешковской Питирим Сорокин создал газету «Воля народа». Его статьи в этом издании полны мрачных пророчеств и предупреждений. В одном из первых номеров он с тревогой пишет о том, что старые скрепы пали и закованные силы сразу же обнаружили свои центробежные стремления. Революция и жизнь страны начинают выскальзывать не только из рук правительства, но и из рук Советов рабочих и солдатских депутатов. Он предрекает возможность гражданской войны и наступление реакции через победу самых радикальных революционеров, какими были в то время большевики.

Но в эти беспокойные годы произошло одно счастливое событие. 26 мая 1917 года Питирим Александрович и Елена Петровна Баратынская поженились. Свадьбу, которую Сорокин назвал «революционным бракосочетанием»,  сыграли в перерыве между митингами и другими революционными мероприятиями. Короткая церемония венчания в церкви, полчаса на свадебный обед с друзьями и жених умчался на встречу с военным и морским министром Временного правительства Александром Керенским.

Елена и Питирим Сорокины проживут вместе более полувека, переживут голод и холод в родной России и будут скитаться по разным странам и городам. В Америке у них родятся сыновья Петр и Сергей. Елена Петровна переживет мужа всего на семь лет.

Крах политической карьеры

Через неделю после венчания Елена Петровна отправилась в летнюю ботаническую экспедицию, а Питирима Александровича закрутил революционный вихрь. Он по горло был занят работой в газете и исполкоме Советов крестьянских депутатов.

В июле Сорокину предложили занять один их трех постов при Временном правительстве: помощника министра внутренних дел, директора телеграфной службы или секретаря премьера Керенского. Питирим Александрович выбрал последнее. Кроме того он участвовал в работе Комитета по разработке правил и процедур Учредительного собрания, и был избран депутатом этого представительного органа от Вологодской губернии, в состав которой входил Усть-Сысольский уезд. Ему светило восхождение сразу по двум карьерным лестницам – политической и научной. Но события октября 1917 года смешали все карты.

На большевистский переворот Сорокин отозвался резкими критическими статьями, в которых всячески клеймил победителей, называя их «жалкими презренными лгунами», «грабителями», «пьяными илотами», «негодяями», «убийцами», а также «предателями Родины и революции». Новая власть ответила ему тем, что во второй день нового 1918 года арестовала прямо в редакции газеты «Воля народа» по обвинению в попытке покушения на Ленина. Пока большевики разгоняли высший и единственно легитимный в тот момент орган власти, каким являлось Учредительное собрание, Питирим Александрович сидел в Петропавловской крепости.

Действительно, машину Ленина 1 января 1918 года обстреляли. Никто не пострадал, стрелков не нашли, но большевики воспользовались случаем свести счеты со своими противниками. Депутатская неприкосновенность не помогла.

Освободили Сорокина через два месяца. За него ходатайствовал перешедший на сторону большевиков меньшевик Григорий Крамаров, впоследствии прославившийся как председатель Общества изучений межпланетных сообщений. А его об этом попросила молодая жена Сорокина.

Оказавшись на свободе, Питирим Александрович с супругой перебрался в Москву, где вступил в «Союз возрождения России». В конце мая по заданию этой организации Сорокин отправился в родной Яренский уезд, чтобы агитировать против большевиков. Поначалу все шло успешно, но к осени туда прибыли большевики, сбежавшие из Архангельска, где власть перешла к правительству, возглавляемому видным эсером Николаем Чайковским. Питирим Александрович перешел на нелегальное положение.

В медвежьей пасти ЧК

На Питирима Сорокина чекисты объявили охоту. Несколько недель он с соратниками скрывался в лесу, ночуя в крестьянских домах и в охотничьих заимках. С наступлением холодов его положение стало совершенно безнадежным, и он принял отчаянное решение. Своим друзьям он заявил:

– Я сделаю так, как делают коми охотники в смертельной схватке с медведем. Один кулак они суют ему в пасть, а другой стараются заколоть зверя ножом. И вот завтра я сунусь в пасть ЧК.

Питирим Александрович прекрасно понимал, что выжить у него один шанс из тысячи. Он не ошибся, но судьба ему благоволила. Этот шанс сработал. 

Ему пришлось пешком по лесным дорогам прошагать до Великого Устюга. Но прежде чем идти сдаваться, Сорокин передал в местную газету «Крестьянские и Рабочие думы» свое ставшее знаменитым «Отречение», в котором заявлял об отказе от звания члена Учредительного собрания и выходе из партии социалистов-революционеров. Затем он явился к изумленным чекистам, и те поместили его в Великоустюжскую тюрьму.

Узнав о том, что ее муж опять в заключении, Елена Петровна выехала в Великий Устюг. Ситуация была намного серьезнее, чем в начале года. Большевики объявили красный террор, и смертный приговор Питириму Сорокину к моменту ее прибытия был уже вынесен. Так что спасение будущей знаменитости можно назвать чудом.

Елена Петровна нашла в Великом Устюге бывшего сорокинского студента, ставшего большевиком. Тот связался  с  членом Вологодского губисполкома Шалвой Элиавой, который в это время находился в командировке в Москве, и он в свою очередь сообщил о приговоре видным большевикам Григорию Пятакову и Льву Карахану, с которыми Питирим Сорокин дружил в студенческие годы. Бывшие друзья придумали, как можно выручить университетского товарища, предложив Ленину перепечатать сорокинское «Отречение» в газете «Правда» и поместить к нему соответствующий комментарий.

Вместо комментария вождь мирового пролетариата лично написал статью под названием «Ценные признания Питирима Сорокина» и опубликовал ее в «Правде». 

В один из декабрьских дней великоустюжского арестанта вызвали в тюремную канцелярию, где кроме следователя находилась его жена. Чекист сообщил Питириму Александровичу, что по личному приказу Ленина его отправляют в Москву в распоряжение Центральной ЧК. В новой российской столице Питирима Сорокина выпустили, разрешили вернуться в Петроград и продолжить научно-преподавательскую деятельность.

Его отречение связано не только с понятным желанием спасти свою жизнь. Главная причина лежит глубже: активный революционер с ужасом наблюдал кровавые последствия революции.

Его вторым «отречением» станет «Социология революции», которую он напишет уже заграницей. В этой работе он проанализирует поведение людей в ходе революций, начиная с Древнего Египта, и придет к выводу, что итоговый «позитив» каждой из них можно было достичь реформами, избежав потока крови, неоправданного уничтожения материальных и культурных ценностей.

Обгоняя «философский пароход»

Карьера советского профессора Сорокину не задалась. Хотя начало было многообещающим. Его восстановили в числе преподавателей юридического факультета Петроградского университета, и он начал читать курс лекций по уголовной социологии. Более того, его избрали профессором Сельскохозяйственной академии и заказали фундаментальный труд «Система социологии». В этой же академии получила работу и Елена Петровна. А нарком просвещения Анатолий Луначарский предложил Питириму Александровичу пост народного комиссара высших учебных заведений Петрограда, от чего Сорокин вежливо отказался.

В 1922 году по своему двухтомнику «Система социологии» он блестяще защитил докторскую диссертацию, став первым в России доктором по этой специальности.

Но в том же году его работу «Голод как фактор» искромсала цензура, а потом и вовсе запретила. Она не содержала антисоветской пропаганды. Сорокин, как ученый, скрупулезно, на основании результатов экспедиции в голодающие в 1921 году районы Самарской и Саратовской губернии, проанализировал социальную роль питания вообще и голода, в частности.

Однако такой анализ мешал большевикам строить новую жизнь, и в газетах развернулась настоящая травля Питирима Сорокина. Над ученым вновь повис дамоклов меч большевистской расправы, тем более, что как раз в эти годы по сфабрикованному делу «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева» расстреляли 60 питерских интеллигентов, среди которых оказался поэт Николай Гумилев. Затем последовал показательный процесс над правыми эсерами. Петля затягивалась все уже и уже. Спастись Питирим Александрович мог, только покинув страну.

К счастью, эта же мысль пришла большевистским вождям. Они решили выдворить из страны сотни «сомнительных» интеллигентов на так называемом философском пароходе. Лев Троцкий аргументировал это решение такими словами: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». Сорокин оказался первой ласточкой. Но он отбыл не на пароходе. Его друзья Пятаков и Карахан помогли ему и его жене получить заграничные паспорта, и 26 сентября 1922 года Питирим Александрович и Елена Петровна отбыли в Берлин.

Берлин – Прага – Нью-Йорк – Миннесота

Эмиграция стала продолжением скитаний неугомонного ученого, но уже без риска для жизни. Оказавшись за пределами родной страны, Сорокин испытал эйфорию от неожиданно обретенной свободы и безопасности.

В Берлине он пробыл недолго, уже на четвертый день Питирим Александрович получил приглашение от первого президента Чехословацкой республики Томаша Масарика. Он помнил, как в 1917 году редактируемая Сорокиным газета «Воля народа» поддержала стремление чехословаков к созданию независимого государства. Благодаря гостеприимному главе молодого государства, Сорокины был избавлены от трудностей, поджидающих большинство эмигрантов. 

В Праге Масарик предложил Сорокину почитать лекции в Карловском университете и назначил ему специальную стипендию, чтобы он смог спокойно заниматься наукой. Супруги сняли скромную квартиру в пражском пригороде Черношице, где восстанавливали силы после стольких лет бедствий и лишений. Они много гуляли, наслаждаясь красотами окрестностей, купались в бассейне, занимались садом. Но не забывали и про науку. Питирим Александрович работал в пражской библиотеке и писал свой фундаментальный труд «Социология революции». А Елена Петровна занялась цитологическими исследованиями в университетских лабораториях знаменитого чешского ботаника Богумила Немеца. Кроме того Питирим Сорокин участвовал в работе различных комитетов и редактировал журнал «Крестьянская Россия».

Возможно, они бы навсегда остались в Чехословакии, если бы два американских профессора не пригласили Сорокина в США для чтения лекций о русской революции.

В  октябре 1923 года  Питирим Александрович отправился на пароходе в Нью-Йорк – без жены, поскольку еще не знал, останется ли он в Америке или вернется. Но уже через полгода, убедившись, что может занять подобающее место в научном мире США, он отправил жене вызов и деньги. В марте 1924 года они опять счастливо встретились.

Елена Сорокина к этому времени уже считалась специалистом по цитологии растений, а потому получила разрешение проводить опыты в цитологической лаборатории Колумбийского университета.

Их научная карьера пошла в гору. Питирима Сорокина пригласили в университет штата Миннесота, где нашлась работа и для его жены. За год она, выполнив все положенные условия, добилась степени доктора наук. В 1930 году они приняли американское гражданство.

Верхняя ступень научной карьеры

Весной 1929 года Питирима Александровича пригласили в самый известный вуз США – Гарвардский университет. Сначала он должен был прочитать цикл лекций и провести семинарские занятия, но уже осенью того же года президент университета Эббот Лоуренс Лоуэлл предложил русско-американскому профессору создать и возглавить кафедру социологии. Сорокин принял предложение, но выступил со встречной инициативой – кафедру социологии превратить в скором времени в отдельный факультет. Президент его поддержал. И супруги Сорокины покинули Миннесоту и перебрались в Кембридж. Питирим Сорокин стал первым деканом социологического факультета Гарвардского университета.

Он достиг высшей ступени научной карьеры, однако неугомонному ученому этого было мало. И он взялся за главный труд своей жизни, который назвал «Социальная и культурная динамика». Этой работой он попытался объяснить весь ход развития человечества. В противовес Карлу Марксу, Герберту Спенсеру и другим философам создать собственную теорию движущих сил общества в различные периоды истории.

Для начала он создал разветвленную сеть исследовательских групп, куда входили русские ученые-эмигранты, проживающие в разных частях Земли и принадлежащих к различным сферам науки.  За весьма скромные гонорары они составляли сложные схемы системы ценностей и социологических отношений в то или иное время.

Проанализировав присланные ему материалы, Сорокин пришел к выводу, что в истории человечества существует три суперсистемы, периодически сменяющие друг друга: идеациональная, идеалистическая и чувственная. Каждая из них характеризуется соответствующим только ей пониманием реальности, природой потребностей, степенью и способами их удовлетворения. 

Для идеационального типа характерна ориентация на потусторонние, сверхчувственные ценности. В культуре чувственного типа преобладают ценности материального и материалистического характера. В идеалистическом типе синтезированы ценности культур двух первых типов. Нынешнее время – это кризис чувственной суперсистемы. Самым кровавым последствием этого кризиса станет Вторая мировая война, разразившаяся после того, как «Социальная и культурная динамика была закончена и издана.

Научный мир встретил эту теорию весьма неоднозначно. Но как критики, так и сторонники  «социокультурной динамики» признавали, что по обилию смелых гипотез подобной книги в современной социологической литературе не найти.

Друг или враг?

После нападения Гитлера на Советский Союз Питирим Александрович занял позицию однозначной поддержки сражающейся Родины. Еще до этого события он называл гитлеризм возвратом к варварству, а его приверженцев – бандитами. Он и его жена активно включилась в работу общественной организации «Помощь воюющей России».  Она состояла в сборе одежды, вязании свитеров, шапок и рукавиц и шитье одежды для детей, а также чтении лекций и многочисленных выступлений на темы «Россия в борьбе с общим врагом», «Русские и американцы». Это содействовало большему пониманию значения войны, которую вел Советский Союз, и большему состраданию к народу, на долю которого выпали такие тяжкие испытания. Ученый не раз повторял: «Величие современного Советского Союза невозможно игнорировать».

В интервью, опубликованном в газете «Новое русское слово» 26 августа 1942 года, Питирим Сорокин заявил: «Второй фронт нужно было открыть давно... Его нужно открыть сейчас же, немедленно, чем раньше, тем лучше! Я не говорю это лишь для того, чтобы помочь России. Нет, второй фронт нужен сейчас прежде всего самим Англии и Америке, так как если сопротивление русских войск будет достаточно ослаблено или нейтрализовано, никакого второго фронта вообще не будет».

Таким образом, Питирим Сорокин, объявленный в Советском Союзе врагом и предателем, повел себя как друг и помогал ему как мог. Вот только его помощь на Родине оценили слишком поздно.

Пути к сближению

В 1944 году Питирим Александрович написал книгу «Россия и Соединенные Штаты»,  посвященную сравнительному историко-социологическому анализу двух стран, в ходе которого между ними обнаруживается много общего. Во всяком случае, меж этими странами, по мнению ученого, никогда не было и не будет фундаментальных противоречий на уровне жизненно важных ценностей. 

Из всего этого он делает вывод: «Мы должны построить новое общество, свободное от угрозы войны, насколько это в пределах человеческих возможностей. Частные интересы прошлого, потрясенные или сметенные катастрофой, никак не могут препятствовать нашим планам. История предоставляет нам исключительный случай свободы от реакционных влияний и давлений».

Позже эти взгляды назовут «конвергенцией», то есть сближением. Суть этой политической теории в том, что СССР постепенно становится более либеральным, а Запад – более социалистическим, в результате чего должна возникнуть усредненная социально-экономическая система, сочетающая принципы социализма и капитализма.

На первый взгляд, эти идеи кажутся утопией. Да, в годы Второй мировой войны, перед лицом общего врага, США и СССР в чем-то сблизились, нашли точки соприкосновения. Но стоило закончиться войне «горячей», как началась «холодная война», причем между бывшими союзниками. Неужели Питирим Сорокин был столь наивен? Как могут сблизиться демократическая Америка и сталинский Советский Союз?

Нет, судя по тому, что написал про Питирима Александровича выдающийся советский разведчик Александр Феклисов, ученый был не утопистом, а, скорее, провидцем.

Феклисов дважды выезжал в длительные командировки в Америку, работая под прикрытием сначала сотрудника советского консульства в Нью-Йорке, а во второй раз – советника посольства СССР. О своих встречах с Сорокиным он написал в книге «За океаном и на острове. Записки разведчика». Более всего ученый и разведчик говорили об их общей Родине.

В 1963 году, когда сам Феклисов был уверен, что XX съезд КПСС навсегда покончил со сталинизмом, Сорокин развеял его иллюзии:

– Молодой человек, вы глубоко заблуждаетесь. Вы еще мало жили, мало видели да, очевидно, и мало читали. У меня же более бурная и долгая жизнь, чем у вас. Я видел больше вас, а главное, глубоко изучил эту проблему, начиная с древнейших времен. Культ личности проистекает от такого людского порока, как властолюбие, и расцветает особенно пышно в условиях ограниченной демократии. Властолюбие самый опасный порок. Он более вредный, чем сивуха и разврат. Властолюбие и культ личности главы государства сковывают творчество, унижают миллионы людей и тем самым наносят обществу огромный вред.

По мнению ученого, культ личности будет продолжаться до тех пор, пока в СССР не установится подлинная демократия, прямая выборность руководителей народом, регулярная смена глав государства и партии в соответствии с принятым законом. Феклисов в своей книге, написанной на рубеже веков, признал правоту Питирима Александровича.

Развеял Сорокин и ничем не обоснованные мечты главы Советского Союза Никиты Хрущева, высказанные на XXII съезде, о том, что к 1970 году СССР превзойдет США по производству продукции на душу населения, а к 1980-му в основном построит коммунизм. Ученый назвал это чистым бахвальством, которое не к лицу руководителю великого государства. Увы, и тут он оказался прав.

Обсудили ученый и разведчик теорию конвергенции. Сорокин ее понимал как вариант мирного сосуществования двух систем. Феклисов, наученный советскими пропагандистами, считал, что эта теория увековечивает капитализм. На это Питирим Александрович весьма горячо ответил:

– Какая чушь! Ничего нет в этом мире вечного. Никто не знает, какими будут СССР и США через пятьдесят – сто лет. Ваши ученые-обществоведы – схоласты, догматики, они не владеют тактикой политической борьбы. Они не понимают, что иногда целесообразно идти на компромиссы.

По мнению социолога, власть прежде всего должна заботиться об улучшении жизни нынешнего поколения, а не только о том, что будет через сто лет. Конвергенция, пусть медленно, уже идет во всех областях науки, экономики, политического устройства, культуры, искусства, образования, социальных отношений, спорта и развлечений.  Капитализм перенимает полезное у социализма и, наоборот, социализм все лучшее берет у капитализма. Это идет на пользу как советскому, так и американскому народам, да и всему человечеству в целом.

В СССР теорию конвергенции подхватил академик Андрей Дмитриевич Сахаров, и проводил ее по мере сил в жизнь в годы перестройки, став народным депутатом СССР. Он видел в этом спасение в условиях смертельных игр «холодной войны».

А Питирим Сорокин высказал предположение, что после упадка коммунизма настанет период роста новой, жизнеспособной России. И тогда современная эпоха кризиса закончится созданием идеациональной культуры.

Драма идеалиста

В 1959 году Питирим Сорокин написал книгу «Власть и нравственность. Кто должен сторожить стражей?». В ней он поставил вопрос: может ли жизнь миллионов людей земли зависеть в наш ядерный век от воли и желания, знания и некомпетентности, злой или доброй воли всего нескольких лиц, так называемых магнатов власти? И дал однозначный ответ – нет, не может, поскольку «нынешние правящие элиты, группы не обладают минимумом интеллектуальных, моральных и социальных квалификаций, необходимых для решения этих гигантских и тревожных задач». Поэтому необходимо заменить «правительства политиканов» правительствами «ученых, святых и мудрецов», создать условия, в которых существование национальной власти будет зависеть от желания универсального и тотального разоружения. Кроме того он предложил заменить большинство ходячих «племенных» политических идеологий общечеловеческими, а также обеспечить мобилизацию и объединение всех творческих сил человечества, его ума, сердца и высшего сознания для построения лучшего порядка человеческого существования.

После того, как книга увидела свет, он разослал ее экземпляры президенту США Дуайту Эйзенхауэру, советскому лидеру Никите Хрущеву, американским сенаторам и конгрессменам. Поскольку в ней был выведен довольно малоприятный портрет власти, ученый приготовился к агрессивной реакции. Однако, к его удивлению, ее не последовало. Более того, он стал получать от этих политиков письма с выражением глубокой признательности за ценный подарок. Видимо, их секретари, не прочитав книги, формально исполнили свои обязанности.

Порой может показаться, что вся жизнь и деятельность Питирима Сорокина была столь же мало результативной. Ему воздают почести, ставят памятники, занимаются исследованиями его трудов, но при этом, когда дело касается практики, про ученого забывают. Думаю, что это не так.

Сорокин в самые юные годы стал идеалистом и оставался таким на протяжении всего жизненного пути. Он хотел изменить мир сначала с помощью революции, затем, став убежденным контрреволюционером, полагался в этом деле на науку и просветительство. Не все, что он напророчил, в наше время сбылось.

Упадок коммунизма, как он и предсказывал, произошел. Эпоха кризиса, увы, не закончилась.

В 90-е годы прошлого века Россия и Америка сблизились. К этому времени США, страны Западной Европы, Япония и Австралия прошли огромный путь по сближению к социализму, если понимать под этим словом политические и экономические реформы, направленные на социальную справедливость, правовое равенство, социальную защищенность, толерантность и интернационализм. В свою очередь Российская Федерация, как и другие страны бывшего СССР, на исходе XX века  встали на путь рыночных реформ. Возникла иллюзия, что конвергенция осуществилась, эпохе кризиса пришел конец.

Если бы Сорокин дожил до этих «счастливых дней», он бы сам разрушил подобные воздушные замки. Множество корыстных интересов и конфликтующих ценностей у отдельных государств, наций и прочих групп, о которых ученый писал 75 лет назад в работе «Россия и Соединенные штаты», не исчезли. Да они и не могли исчезнуть за столь короткий с исторической точки зрения отрезок времени. Поэтому не случайно достижения девяностых годов обнулились в начале «нулевых» лет нового века.

Однако, как сказал один из докладчиков на Международном симпозиуме, посвященном 110-летию со дня рождения Питирима Сорокина, нас еще ждет «сорокинский ренессанс». Это произойдет потому, что «в его творчестве гармоничным образом соединились высочайший профессионализм и истинный гуманизм, мудрая объясняющая теория, безупречные нравственные стандарты и покоряющая мощь интеллекта».

Игорь Бобраков

 P.S.  В завершение очерка предлагаю несколько фотографий со спектакля "Питирим Сорокин" в Коми республиканском академическом театре драмы им.В.Савина. Постановка Бориса Лагоды. В роли Питирима Сорокина - Владимир Рочев. В роли Ленина - Илья Кеслер.

Фото автора, пресс-службы Коми республиканского  академического театра драмы им.В.Савина и из открытых источников в интернете