В селе Небдино на высоком берегу Вычегды возле пушистых кедров находится могила поэта, драматурга, режиссера, композитора и журналиста Виктора Савина. Она представляет из себя камень с табличкой, на которой указаны его годы жизни, литературный псевдоним Нёбдінса Виттор и отрывок из стихотворения «Завещание» на коми языке, где он просит, чтобы его похоронили именно так – над пенистой Эжвой рядом с огромным кедром.

Вроде все сделано, как он пожелал. Только камень этот на самом деле кенотаф – условная могила без покойника. Вместо Виктора Савина здесь в 2006 году символически захоронили землю, взятую из того места, где возможно покоится прах поэта.

                       Из Украины с любовью

       
 
Дом, где поэт появился на свет, тоже давно исчез. На его месте находится изготовленный по эскизу корткеросского кузнеца Игоря Усачева арт-объект в виде железного гусиного пера в чернильнице и большого металлического свитка с надписью, что именно здесь находился родительский дом Виктора Савина.

Его мать, по словам поэта, была «совершенно темной женщиной», а отец мог читать только по слогам. Однако их старший сын сумел окончить земское начальное училище в Небдине и второклассную школу в соседнем Деревянске. И на всю жизнь себя связал не с физическим трудом, как его предки, а работой с бумагами. Сначала в качестве волостного писаря, а затем письмоводителя и конторщика на Урале и в Кривом роге.

Свои первые пьесы он написал не на коми и не на русском, а, как ни странно, на украинском языке. Их поставили любительские труппы Кривого рога.

Яркая самобытная украинская культура очаровала Виктора Савина. Поэтому уроженец коми деревни с удовольствием выучил украинский язык. И, возможно, мы бы сейчас знали Виктора Савина как украинского драматурга и поэта, если бы Украина в 1918 году не была оккупирована немцами, и ему с женой Лидией, сыном Авениром и дочерью Людмилой не пришлось вернуться на родину.

            Чекист, но не каратель

Однако в родном Небдине тридцатилетний Савин привычной для себя работы не нашел, но оказалось вакантным место секретаря Усть-Сысольского ЧК, которое Виктор Алексеевич не преминул занять.  

Несколько месяцев поэт (в августе 1918 года он написал свое первое стихотворение  на коми языке «Гöрд звон» («Красный звон») имел дело с бумагами, пока в Усть-Сысольске не случилась двухдневная гражданская война. Причем не белых с красными, а между чекистами и партийцами с одной стороны и красноармейцами с другой. Произошло это событие после праздничной попойки в честь первой годовщины Октябрьской революции, в которой приняли участие местные верхушки большевистской партии и уездного ЧК. Красноармейцы, не получившие своей доли спирта, реквизированного из городской аптеки, вступили с ними в конфликт, чуть было не переросший в перестрелку.

Закончилось противостояние тем, что участников банкета исключили из партии и арестовали, а уездное ЧК возглавил сумевший не вляпаться в это грязное дело Виктор Савин.

Как рассказал на одной из экскурсий в рамках проекта «Пешком по Усть-Сысольска» историк Михаил Рогачев, про Савина до сих пор ходят странные легенды, будто он пьяный с маузером разгуливал по улице и крушил все подряд. Но это неправда. Более того, за время руководства Виктора Савина местные чекисты не вынесли ни одного смертного приговора. Правда, руководил карательным органом он недолго.

 Важнейшее из искусств

В октябре 1918 года Виктор Алексеевич вступил в большевистскую партию и увлекся коммунистической идеей. При этом он считал, что главным препятствием на пути к светлому будущему стоит темнота народа, и его надо просвещать. Инструментом просвещения необразованного населения ему виделся театр.

Уже в начале 1919 года он собрал любительскую труппу и поставил с ней свою первую пьесу на коми языке «Ыджыд мыж» («Большая вина»), после чего последовала революционная классика – «Шондi петiгöн дзоридз косьмис» («На восходе солнца цветок увял»). Это драма о судьбе двух братьев Сигеровых. Причем о старшем Григории в первых двух актах почти ничего неизвестно. Из писем, получаемых родителями, зритель узнает, что он участвовал в русско-японской войне, а сейчас вынужден скрываться от полиции. А в третьем акте он появляется в родительском доме – тяжело больной, неузнанный своей матерью и назвавшийся Николаем. И только когда его младший брат Иван приносит весть о свершившейся революции, Григорий открывается родным, поведав о своем революционном прошлом. Однако пожить при новой власти ему не довелось – он умирает, но Иван принимает эстафету и дает клятву продолжить дело брата.

В 1930-м году любительская труппа Савина преобразовалась в профессиональный Коми инструктивный передвижной показательный театр.

             Ни в рай, ни в ад

Новорожденного Виктора Савина родители крестили в Небдинской Спасо-Преображенской церкви. Она и сейчас стоит неподалеку от его условной могилы, только без куполов, обшарпанная, с забитыми дверьми. С 1935 года там не проводятся службы, и в этом есть доля вины самого поэта. Вступив в партию большевиков, Виктор Алексеевич стал воинствующим атеистом.

В начале 1920-х он написал и поставил в своем театре атеистические комедии «Райын» («В раю») и «Инасьтöмлов» («Неприкаянная душа»). Главный герой дилогии Сюзь Матвей после смерти попадает в рай и видит там полное отражение земной бюрократии. Всем правит бог Саваоф, ему подчиняются апостолы, а им, свою очередь, ангелы. Матвею райская жизнь показалась скучной, и он устраивает своеобразную революцию – берет в руки балалайку и распевает веселые песни, заражая всеобщим весельем ангелов, святых угодников и даже самого Саваофа, который начинает жалеть, что у него не было молодости. За нарушение порядка Матвея изгоняют из рая в ад, где он встречает своих друзей и бывших любимых женщин. И они под песни в сопровождении все той же балалайки устраивают там вторую веселую революцию. В конце концов Матвея гонят из ада на землю. Однако и там ему, мертвому, нет места. И бедному крестьянину не остается ничего другого, как просто угаснуть.

Впрочем, комедийную дилогию можно рассматривать и как философскую притчу. Иное дело атеистические стихи Виктора Савина и его выступления в прессе. В частности, в 1929 году газета «Югыд туй» («Светлый путь») опубликовала его репортаж с собрания жителей местечка Кируль, где обсуждался вопрос о закрытии самого большого храма Усть-Сысольска – Стефановской церкви. Виктора Алексеевича глубоко возмутил тот факт, что люди кричали «Не дадим!», из чего он сделал вывод: «Да, еще темен и непонятлив наш народ».

В итоге Стефановский храм был закрыт, а затем разрушен.

 Чужой среди своих

 15 ноября 1919 года Усть-Сысольск без боя взял небольшой отряд белых.  Большевики, деморализованные известием, что якобы наступает целая армия, бежали. Вместе с ними бежал и Виктор Савин. Гражданская власть в городе перешла бывшему председателю земской управы, эсеру Степану Латкину. Но их торжество продолжалось чуть больше двух недель, пока из Вятки не прибыл значительно превосходивший белых отряд красноармейцев.

После восстановления советской власти вернувшийся поэт немедленно ответил на унижение сатирическим стихотворением «Губерниятöм губернатор» («Губернатор без губернии»), в котором высмеял Латкина за то, что он «коммунисту закрыл рот, исполкому назначил конец, открыл старую управу». Таким образом поэт положил начало созданию образа главного врага советского Коми края. В 1927 году вернувшегося из эмиграции Латкина арестовали, этапировали в Усть-Сысольск и расстреляли.

Вряд ли Виктор Савин сожалел об этом. Однако лелеемая им советская власть постепенно отворачивалась и от него. Сначала его публично упрекнули в том, что он в своих произведениях не всегда проводит «четкую пролетарскую классовую линию». Затем в его пьесах обнаружилось «неверное толкование образа крестьянина и классовой борьбы в целом». Кончилось все тем, что он сам в октябре 1937 года был объявлен «участником контрреволюционной группировки, существующей среди коми писателей», арестован и осужден на пять лет лагерей.

 «Возвращение нежелательно»

Отбывать незаслуженное наказание Виктора Савина отправили в Воркутлаг, где он занимался тем, что грузил уголь на баржи. Однако здоровье поэта было сильно подорвано, и его перевели на инвалидность.

Когда срок заключения подходил к концу, из Сыктывкара пришло сообщение, что возвращение Виктора Савина нежелательно. И вместо свободы его отправили по этапу в Сибирь. В дороге его здоровье еще более пошатнулось, и он скончался в лагпункте Прикулька около станции Итака Томской железной дороги. Как обычного зэка, его закопали, никак не обозначив место захоронения.

Таким образом поэт в чем-то повторил судьбы своих героев – подорвавшего в тюрьмах здоровье революционера Григория Сигерова и не нашедшего нигде успокоения крестьянина Сюзь Матвея.

                     

                               Бюст Виктора Савина в его родном сесле Небдино

                                                                    * * *