Часть первая. Становление

Мой внук Матитьягу, или просто Мати, ушел в Армию Обороны Израиля настоящим патриотом и сионистом. У него даже не возникло мысли отмазаться или выбрать какие-нибудь другие части, кроме боевых. Родители подписали согласие своему единственному сыну служить в выбранных им самим войсках, хотя имели право и воспротивиться этому. Он приехал к бабушке и дедушке попрощаться и показать, как ему идёт армейская форма. Она действительно подошла к лицу и фигуре этого, в общем - то домашнего юноши, со стеснительной полудетской улыбкой и с неполным ещё осознанием происходящего во взгляде.

Он с энтузиазмом рассказывал обо всём, что было на первом басисе (базе). Первая команда, первые командиры, первая форма, первая еда, первый сон в казарме и первый отпуск на неделю домой. Как драгоценность была продемонстрирована нам магнитная карточка солдата. С меньшим энтузиазмом мы смотрели на армейскую металлическую бирку с личным номером, заложенным в специальный кармашек добротных солдатских ботинок. На переодевание в форму для демонстрации на семейном подиуме, было затрачено значительно больше времени, чем это можно себе позволить в армии, но он научится и этой премудрости...

Неумело вначале надетый берет, светло - зелёного цвета, был тут же отправлен под левый погон, хотя и не сложился очень аккуратно и долго не пролазил. Родители с умилением смотрели на всё происходящее, а дотошная бабушка пыталась «выпытать» военные тайны о численности и дислокации подразделений, куда был приписан её внук. Дядя, мой сын, - бывалый милуимник (резервист) - капитан медицинской службы снисходительно улыбался, а малолетняя его двоюродная сестричка Бэлочка в это время под столом выясняла сложные взаимоотношения между нею и любимицей солдата - боксёром Мэги... В следующий отпуск мой внук приедет с оружием, так как его страна продолжает обороняться.

Митя родился за пять лет до репатриации в Украине, где родились и жили все его деды, бабы, мама и папа, где покоится не одно поколение, относящееся к его генеалогическому древу. Он появился на свет ранней весной, когда ещё не распустились все цветы и не все травы ещё зазеленели, почки на деревьях только набухали. Но он оказался разноцветным новорожденным мальчиком с быстрой и угрожающей сменой оттенков и на месяц моложе, чем следовало. А всё дело было в резус - несовместимости некоторых составных частей крови родителей, которые были проблемой в Союзе, но никаких трудностей не вызывала в Израиле и других цивилизованных странах, где одна инъекция необходимого лекарства нейтрализуют опасную ситуацию, в которой оказались моя дочь и внук. Смена цветов новорожденного была обусловлена разрушением части красных кровяных шариков и высвобождением гемоглобина, который, распадаясь, менял свой цвет от розового к зелёному. Так и выглядел мой внук - зелёным человеческим лягушонком. Для сохранения его жизни нужно было заменить его кровь на другую - здоровую с нормальными красными  кровяными шариками. Среди привозимых в роддом ампул с донорской кровью, для переливания моему внуку, была кровь мужчин и женщин, молодых и не очень. А на одной ампуле я увидел, что эта кровь принадлежала какому-то выходцу из Средней Азии (по фамилии). Спасибо и ему.

Моя красного цвета машина была в эти дни видна у всех точек забора крови, в разных больницах Донецка. Никаких правил уличного движения мною не соблюдалось, так как была одна цель - доставить как можно быстрее кровь и как можно скорее перелить её внуку, заменив патологически изменённую. Не могу сказать, что чудо свершилось быстро и, что наш Кузя, так мы его временно назвали,  вселял в наши растревоженные души большие надежды, что всё обойдётся. Это имя соответствовало тому заморышу, которым он выглядел в те тяжелейшие несколько месяцев, пока шла битва за его жизнь. Порой надежда становилась эфемерной, призрачной и врачи разводили руками, признавая своё бессилие. Но всех сильнее оказалась моя дочь, мама Кузи, которая проявила настоящий стоицизм и помогла мальчику выжить, несмотря на неуверенность врачей. Они даже выписались из больницы не потому, что мальчик выздоровел, а потому, что дальше там было нечего делать - всё лечение исчерпано. Дома помогли стены, семейная обстановка и надежда. Кузя выжил и был наречён нормальным человеческим именем Митя, Дмитрий Леонидович.

Вопреки ожидаемым осложнениям, мальчик начал хорошо развиваться, как физически, так и психологически. Хорошо ел, набирал необходимый вес, быстро встал на ноги и побежал так, что и по сей день при малейшей возможности бегает без остановок по футбольным полям всех дворов, гоняя мячи. Координация приобретаемых движений его не подвела, и мяч попадал в ворота, а пальцы неплохо попадают в нужную клавиатуру компьютера. А то, что он неправильно держит ручку и карандаши и обладает препаршивым почерком, то это от нежелания научиться, а не от последствий тяжёлого послеродового периода. Что касается развития его речи, то оставшиеся в нашей памяти шедевры его новояза в виде «зидуда септ» вместо «зелёный свет» или, извините, «хуярик» вместо «сухарик» ничуть не хуже примеров развития речи у других детей, описанных в книге «От двух до пяти» Корнея Чуковского.

Одна из первых бесед

Он принадлежит скорее к гуманитариям, чем к технарям, и любит историю с политикой больше, чем физику и химию. Выучив иврит, он остался двуязычным, так как не забыл, а сохраняет русский - язык его первородины, язык предков и народа великой русской культуры. В этом, конечно, большая заслуга его родителей, привезших ребёнка в Израиль в пятилетнем возрасте. Многие его сверстники уже почти не говорят и уж точно не читают на русском. Правда, писать по-русски мой внук уже не может, так как с самого начала школы он, к примеру, усвоил, что гласных звуков вроде и быть не должно (как в иврите), и мы ещё в Союзе получали от него первые послания с обращениями к нам: - «ббшк и ддшк», что означало - "бабушка и дедушка". Что делать? Иврит. Помимо лучших песен на иврите мой внук продолжает слушать с удовольствием не только современные различные русские группы, но и "Катюшу", и смотрит фильмы о войне, скачивая такие, как, например, душераздирающий боевик "Чистилище", который я не смог смотреть, слушает рок - группы «ДДТ» и «Гражданская оборона», неподдающиеся моему пониманию...

Сохраняя некоторую приверженность к менталитету страны исхода, Мати органически вошёл в израильский образ жизни и стал соблюдать многие еврейские традиции, избегая фанатизма, неискренности и фальши. И в этом, мне кажется, - залог его мотивации в выборе прямой дороги в жизни без виляний и попыток приспособленчества. Я не могу забыть один эпизод, когда он ещё лежал после рождения в очередной больнице, как фамилия его для некоторых совковых медсестёр была не всегда удобоваримой и непереносимой. С антисемитской брезгливостью одна из них сказала: - " Что это за фамилия такая?» В Израиле эта фамилия подошла, а имя чуть подправили в память об одном из Маккавеев, храбрых воинов, поднявших восстание против греков ещё во втором веке до н.э.. Может быть, отсюда и проистекало стремление моего внука оказаться в боевых частях...

За прошедшие 4 месяца Мати преодолел школу молодого бойца, нормально перенося все трудности и невзгоды солдатской жизни. Привык рано вставать, довольствоваться едой с небольшой прибавкой некоторых сладостей, привозимых родителями или вывезенных из дому при очередном пятничном и субботнем посещении их. Смог приобрести потертости и водянки на ногах при переходах и кроссах и справиться с этим, будучи виноватым, так как забывал сделать то, что надо, чтобы уберечься от них. Научился стрелять и постоянно носить автомат с запасом патронов. Автомат у него с оптическим прицелом, который ему выдали, как хорошему стрелку, очевидно, хотя он себя таковым не считает и думает, что удостоился такого оружия случайно путём тыка пальцем в список и попадания на его фамилию. Он у нас парень чересчур скромный.

Мы всей мышпахой (семьёй) посетили его часть дважды. Первый раз по случаю принятия присяги, а второй - в связи с получением зелёных беретов боевых частей бригады «Нахаль» Армии обороны Израиля.

Не могу скрыть того эмоционального накала в наших сердцах и душах, которые вызывали эти не совсем чёткие и не очень строго оформленные церемонии. Родители волновались, бабушки плакали, дедушки переживали и сравнивали. Нет в ЦАХАЛе (аббревиатура от Армия обороны Израиля) пугающей мам и самих новобранцев в СССР/СНГ дедовщины. Вспоминались показная вычурность, парадность, однообразие формы и строгость выправки, печатание шагов и отрепетированное «ура». Здесь всё выглядит по походному, по деловому, по боевому, чего требует обстановка воюющей и защищающейся страны.

Каждое вручение оружия и сидура (молитвенника) во время принятия присяги, а также момент вручения зелёного берета солдатам, сопровождалось криками и свистом, поднятием рук, плакатов и шаров родственниками и друзьями того, кто появлялся перед строем. Команды смирно и вольно чередовались в соответствии с этапами процедуры. Волновались и участвовали все. Даже моя 5-летняя внучка стояла серьёзная, вглядываясь в зелёную массу солдат, где затерялся и её братик,  и не шелохнулась до конца звучания гимна.

Теперь мой внук в боевых действующих частях. Вскоре ему предстоит попасть в Хеврон, затем - в Бейт-Лехем. А мы будем ждать, надеяться и молиться. Удачи тебе, внучек.

Дед, сын и внук (после присяги)

Часть вторая. Солдат спит - служба идёт

Жизнь - это книга, а Армия - это 2 страницы,

вырванные на самом интересном месте.

(Из дембельского блокнота)

В нашей семье случилось ЧП, обеспокоившее всех: маму, папу, двух бабушек, двух дедушек, дядю и Собакина по имени Мэги.. Было отправлено срочное сообщение в Чикаго, старшему двоюродному брату, уже отслужившему, правда, не в боевых частях, где служит Мати. Но не только семью взволновало это ЧП, но и Армию Обороны Израиля, и N -скую её часть. И произошло это чрезвычайное происшествие не с кем-нибудь, а именно с Мати. Случилось оно неожиданно для всех нас и, наверное, и для него тоже. Относится произошедшее событие к чрезвычайным, из ряда вон выходящим по меркам, принятым в Армии. А ещё оно было возмутительным и нетерпимым с точки зрения воспитавших его командиров, считавших его дисциплинированным и вполне подготовленным бойцом.

Хотя, каких либо трагедий, катастроф и катаклизмов не было зарегистрировано ни внутри страны, ни за зелёной чертой. Количество предупреждений о готовящихся терактах не увеличилось, число «Касамов» и противотанковых мин, выпущенных по еврейским поселениям в районе Газы, в среднем, осталось таким же, никто из террористов не проник в поселения, и ни один смертник не взорвался. Списки освобождаемых палестинцев, прямых и косвенных участников террористических актов, продолжали составляться. Всё было, как обычно в дни зарождающегося очередного перемирия и тяжких потуг для достижения этого у нового президента ПА Абу Мазена, сменившего прежнего Раиса, слава Б-гу, почившего в бозе. Но всё же что-то случилось, ибо я не зря ведь начал писать о каком-то ЧП.

А произошло вот что. После жутких израильских «заморозков со снежными заносами», дождями, ветрами и местными потопами, наступила оттепель. Разомлевшие и, отнюдь, не голодные солдатики, стоящие, почему-то поодиночке на боевых постах в обозначенном каждому из них месте, пригрелись и их начало клонить ко сну. Некоторые стойко сопротивлялись искушению облокотиться на что-нибудь и прикрыть глаза. А кое-кто из них, в частности, солдат Матитьягу, мой внук, не смог побороть искушения и всё же заснул, охраняя поселение. Таким, сидящим на бетонной плите и облокотившимся о дерево, его и застал командир. Был бы в наряде ещё одни солдат, могли бы спать по очереди. Но не было рядом ни души. Вокруг была тишина. Слышалось только пение редких птиц в небе, пролетавших по своим делам, но оно нисколько не нарушало сон уставшего солдатика.

И, быть может, приснилось ему, что уже наступил дембель, и поехал он повидать мир. Перед тем, как снова приступить к любимому своему занятию - учёбе в университете. Правда, он ещё не решил, какую специальность ему хочется приобрести. Когда он плохо учился в школе, дед неоднократно его предупреждал, что будет продавать фалафель (круглые шарики из хумуса (вид гороха) со специями, обжаренные во фритюре), если не улучшит свою успеваемость и не получит багрут (аттестат зрелости). Ему, возможно, снился и любимый шоколад во всех видах, который он сможет отведать лишь, когда приедет домой. Или другие самые необычные яства, которыми увлекается его мать-мастерица на все руки, хотя не всегда её кулинарные изыски он ценил, а иной раз просто даже не пробовал, к её огорчению. Один его бок нагревался лучше с солнечной стороны, и он думал во сне, что это Мэги прислонилась к нему, как обычно. То, вдруг, он оказывался в машине, мчащейся из Маале Адумима, где он живёт, в Иерусалим или обратно после весёлой ночной встречи с друзьями в кафе, прошедшей более приятно, нежели та с водкой и пивом, о которой даже во сне вспоминать не хочется. Зная, что скоро, через пару дней, у него очередной отпуск, он улыбался во сне, слушая, как журчит вода в домашней оранжерее, задуманной мамой и освещаемой папой с чувством их обоюдного глубокого удовлетворения. Спал солдат безмятежным детским сном. А отец продолжал в это время считать дни, прошедшие на службе его сына, а, главное, оставшиеся до её окончания, и ждать очередного звонка. (Прошло уже около 470 дней. Осталось около 630. Скоро 50 х 50).            

Не знаю, сколько времени он спал, успел ли присниться ему этот, либо какой-нибудь другой сон, но его застукали. Хорошо, что это были свои, а не боевик какой-нибудь из « Хамаса» или «Исламского джихада», который или которые могли бы поступить в их духе и вместе с автоматом уволочь, похитив его для обмена, или не, дай Б-г, унести только оружие. Теперь уже можно разрешить себе этот чёрный юмор, так как живым и невредимым оказался разбуженный солдатик. Только стыд и суд нависли над ним. Стыд - понятие скоро преходящее, а суд пострашнее. И вся семья находилась в тревожном ожидании. Что будет с мальчиком? Неужели тюрьма? Или столько то «без права переписки», как бывало из-за чепухи в стране исхода...

Суд состоялся правый и скорый. И был вынесен справедливый приговор - 25 суток без отпуска, но с правом переписки и перезванивания по мобильнику. Относительная мягкость приговора была, очевидно, связана с грозящим всем нам очередным мирным процессом и совпадала с выходом на свободу большого числа палестинских заключённых, освобождённых в виде жеста доброй воли, как этот акт был назван в СМИ. Все были добрее в эти дни и судившие моего внука тоже. Спасибо им. Спокойное соседство можно пока увидеть только во сне. И поэтому солдаты не могут и не должны спать, особенно, на посту, а быть бдительными. Ибо враг не спит...

Часть третья. Вторая Ливанская. Везение

Солдат всегда готов....

Нет, не успел отслужить свой срок наш солдатик, защитник Отечества. Началась вторая позорная, проигранная Ливанская война. Когда его часть вошла в Ливан ни мы, ни родители ничего не знали. Отцу, правда, через некоторое короткое время об этом факте сказали, и нелегко ему было скрывать это от матери солдата, слушавшей как и мы все нерадостные нотки ведения неподготовленной и плохо управляемой бездарным правительством, случайным министром обороны, смотревшим в бинокль с неснятыми колпаками на объективах, и дезориентированными командирами подразделений, получавшими по несколько разноречивых приказов в короткие промежутки времени. И только после того, как он вышел из этой мясорубки, где погибли ни за что солдаты и резервисты, мы узнали всю или не всю правду об этой войне. Внук был немногословен то ли от своего молчаливого вообще характера, то ли от сохранения ненужных подробностей, то ли от непонятого им провала военной операции. То, что можно было сделать решительным броском сухопутных сил с поддержкой танков и бронетранспортёров под прикрытием авиации и дойти до естественного рубежа - реки Литании в кратчайший срок и на этом остановиться, не было сделано. Понадеялись лишь на авиацию, принесшую мало славы, но на весь мир прославившуюся уничтожением точек обстрела Израиля ракетами, которые были расположены в подвалах жилых заселённых домов... Количество разрушений и жертв среди мирного населения не сравнивалось, как обычно, с таковыми в Израиле, но было впечатляющим для решения ООН о внеочередном  перемирии.

Внук постепенно, отрывочно поведал, как неоднократно они сидели в полуразрушенных домах под перекрёстным обстрелом своих и боевиков Хизбаллы, как не было воды и еды, как солдаты перекликались из одного в другое прикрытие, не зная куда идти, в кого стрелять, как быть, когда стреляют по ним свои же, и что дальше делать.

Авось пронесёт, пока командиры решают...

Слава Б-гу, что эта война относительно быстро завершилась. Моему внуку повезло. Действительно, лучше плохой мир, чем любая война. Вскоре пришла демобилизация и внук, повзрослевший, обстрелянный, закалённый и возмужавший стал студентом Иерусалимского университета, выбрав себе два направления в учёбе - славистику (наследие предков, живших среди славян и говоривших на русском языке) и географию. Он не стал пацифистом, живя в воюющей стране, но выбор его специальности говорит о приверженности моего внука к мирной стезе в жизни.

Перемирие... Надолго ли? Перед выходом из Ливана.