Эдуард Улан "Давид и Вирсавия!
Пусть говорят, что похотлив мой взгляд,
От вожделенья капает слюна.
Послал я за красавицей наряд,
Безропотно прийти она должна.
Пока купалась, видел: хороша!
А что жена вояке - наплевать.
Пусть насладятся тело и душа,
А после - хоть гулять, хоть воевать.
Мне предначертан небесами путь,
А в нем - народ, страна и Божий свет.
Но хочется расслабиться чуть-чуть,
Поскольку в царской спальне Бога нет.
Вот и она. Иди ко мне, иди...
Не стой, потупив очи, в стороне!
Но почему так больно жжет в груди?
Не чувства ль пробуждаются во мне?
Испить всю сладость губ твоих! Бог мой!
Ответить на рождающийся пыл...
Тебя придется отпустить домой,
А я б тебя вовек не отпустил!
Брюллов "Вирсавия"
Она, как роза в мае, хороша!
Ей невозможно не залюбоваться!
И мальчик, помогающий купаться,
Рот приоткрыл и смотрит не дыша.
Зато супруг забыл, что он женат.
Ему важней военные скитанья.
В её глазах не влага от купанья,
А слёзы затаённые блестят.
И по губам легко прочесть мольбу
О женском счастье, материнской доле.
Она ещё не знает Божьей воли,
Что царский взгляд решит её судьбу.
Рубенс "Вирсавия"
Служанка гребнем черепашьим
Расчесывает косы мне
И говорит, что на войне
Супруг мой всех сразил бесстрашьем,
Что храбрость Урия похвальна.
Но мне горьки ее слова.
А я-то кто? Жена? Вдова?
Мне одиноко и печально.
Зачем отдали за служаку,
Который знатен и богат?
Ведь я ценила во сто крат
Любовь дороже, чем отвагу.
Мешает жить обида злая:
Он мог бы взять меня в обоз,
Когда б душой ко мне прирос,
Когда бы куклой не была я.
О, если б нежностью томима
Могла я мужа ожидать!
Но холодна моя кровать,
А молодость проходит мимо!
И вдруг посланник с порученьем.
Давид в письме велит: «Приди!»
И сердце замерло в груди,
Уже предчувствуя влеченье…