* * *

                                 Дочери Елене

Были слюдяные и бездонные,

Голубые, словно небеса,

У кота бродячего, бездомного,

С грустной человечинкой глаза.

Мех его, паршою изувеченный,

Не спасал в ночные холода,

И к теплу простому человечьему

Плёлся он ни с чем и в никуда.

В непогоду прятался под крышами,

Где черней и гуще темнота,

Плакал он взахлёб…

И люди слышали

Горькие рыдания кота.

Но, обременённые заботами

И неразличимые в толпе,

По ночам они покой с зевотою

Берегли в бетонной скорлупе;

Крепким кофе, суррогатным чаем ли

Оглушали сердца метроном,

Только бы не слышать, как отчаянно

Кот ребёнком плачет под окном.

…Я его нашёл за подворотнею,

В глубине прохожего двора.

Я ему сказал:

- Да что ж ты, родненький,

Погоди пока что умирать!

Я тебя микстурами да мазями

Подлечу, дружище, а потом

Откормлю, отмою так, что за зиму

Станешь ты красивейшим котом.

Может, поступил я опрометчиво

- Дома ни кола и ни воза, –

Но уж с очень грустной человечинкой

Глянули в меня его глаза.

…Пусть я, как и прежде, горе мыкаю.

Только жив и счастлив потому,

Что согласье да любовь великая

Поселились у меня в дому.

*  * *

Ни рублишка в пальто потёртом…

Жизнь не жизнь.

В небе голуби. С перевёртом

Сверху вниз.

Мне бы с цыпочек – в эту стаю

Сизарём…

Ветер полы пальто листает,

В грудь – угрём.

Птахам весело… Что им, сизым!

Прах да пух.

В ряд расставились по карнизам –

Тешат слух.

День затеялся ныне знобкий,

Мыслям в тон.

Куклой брошенной спал в коробке,

Грел картон.

Белых зданий на новостройке –

Короба.

Мне бы там уголок да койку…

Не судьба.

Снова болью саднит затылок –

Не к добру.

А, пойду. Хоть с пяток бутылок

Соберу.

Чую, долго же мне слоняться

Мимо урн…

Ну а голуби всё резвятся:

– Урлы-урл.

Ладно. После. Не до бутылок.

Не спешу.

Где-то хлебушка был обмылок,

Покрошу.

Плоть – в озноб, а душа – в распахе,

Что ж, всплесну…

Урл-урлы! Налетайте, птахи!

Ешьте. Ну!

* * *

Крестовина улиц.
Снег и тьма.
На ветру калитки стонут ржаво,
И сосульки острые, как жала,

Облепили мёрзлые дома;
Пятна льда - как белые нашивки.
Снег сметая в рыхлые стога,
Носит бестолковая пурга
Клочья сена и афиш обрывки.
Схвачен холодом и обморожен льдом,
Город бредит в обморочной коме.
Поздний путник думает о доме,
Если только есть он, этот дом.

…Туловище косо накренив,
Путник шёл – терял тропу из виду,
Ветер клял,
Как личную обиду
Принимал любой его порыв.
Путник шёл, рассудку поперёк,
Шёл назло безумью этой ночи,
Темени шугаясь и обочин -
Там, где снег особенно глубок.
Что ему, заблудшему в ночи?
В городе, где замерзать придётся,
Ни одно окно не отзовётся
На твой крик - кричи ли, не кричи.

…Снежный переулок тьмой зарос.

Меж домов приземистых и старых

К магистрали перпендикуляром
Брёл по бездорожью хмурый пёс.
То он плёлся еле, то бежал
По густым сугробам для сугрева;
То, ища луну голодным зевом,
Он на лапы задние вставал.
И ложился снежный порошок
Там, где шерсть бледнела от пролысин,
Пёс бежал от стужи пьяной рысью,
А мороз всё догонял и жёг.

…Крестовина улиц.
Тьма и снег.
Слепы окна для чужого взгляда…
Повстречались Пёс и Человек
И пошли по бездорожью рядом.

     *  *  *