EN
Старый сайт
Владимир Игнатьевич Петров, майор-перебежчик, заметать следы не стал и остался в приглянувшемся ему Лос Анжелесе.
- Захотят найти если, все равно найдут, - резонно рассуждал майор, - бегай-ни бегай. От них не укроешься. А коли суждено быть застреленным, не утонешь. -
Эта поговорка обычно вызывала улыбки у сослуживцев. Теперь приходилось примерять ее на себе. Чувство оказалось не из приятных.
Новые апартаменты майора не блистали роскошью, но были вполне ему по карману. За 15 лет непорочной службы в органах Владимир Игнатьевич сумел составить небольшой капитал и изловчился предусмотрительно перевести его в один из западных банков.
- Деньги небольшие, но на первое время их хватит, - размышлял майор, - а там пособие оформлю или работенку какую-нибудь подыщу, -
мечтал он, возлежа в шезлонге на пляже и листая дарственный экземпляр роскошного книгоизделя. Было около полудня, время ланча. Народ заполнял пространство пляжа редкими молодежными стайками, в основном афроамериканскими. Одна из компаний числом пять человек разместилась в нескольких шагах от майора.
Три молодых человека, спортивного телосложения, и две стройнотелые дивы своим поведением никак не наводили на мысли о нравственности, от сигарет, которыми они затягивались по-очереди, попахивало "косячком", громкое ржанье и визги лапаемых девиц оглашали впавшие в полуденную дрему окрестности.
Вначале майор просто не обращал на молодежь внимания, потом он изо всех сил старался не обращать внимания на развязную кампанию, потом уже незаметно и сам превратился в объект их пристального внимания.
- Ну не смогут же они вот так, среди бела дня, напасть и ограбить, - думалось майору, - все-таки люди вокруг, -
С раздражением оглядывался Владимир Игнатьевич по сторонам, но взгляд натыкался либо на подобные компашки, либо на дремлющих старушек, не способных здраво оценивать обстановку вокруг. Между тем агрессивность соседей стала вырисоовываться ярче, из разговора память сумела вычленить основные слова молодежного лексикона, явное лидерство принадлежало слову "фак", причем чаще всего это слово звучало из нежных уст приблатненных примадонн.
На какой-то миг Владимир Игнатьевич засомневался в целесообразности своего отчаянного шага - отречения от Родины.
- Чтобы насладиться обществом подобных отморозков вовсе не обязательно покидать Родину, - думал майор, - достаточно этаких по России-матушке хозяйничает и кровушки льет.
Один из компании, не спеша, подошел и, сдвинув ручищей книгу, стал пристально изучать лицо Владимира Игнатьевича. Майор глаз не отвел и карие, близко посаженные глазки наглого нигера чуть было трусливо не соскользнули в сторону. В отместку за свою мгновенную слабость, он попытался выбить драгоценный фолиант из рук майора. Майор книгу в руках удержал, осторожно положил ее на песок и легко ударил нигера боком ступни в кадык. Ударил несильно, дабы не сломать горловину и не лишить беднягу его никому ненужной жизни. А от соседнего лежака уже отскочили к нему двое с поблескивающими узкими ножами.
- Ну вот, сейчас еще не хватало мне с полицией связываться, - мелькнула явно запоздавшая здравая мысль и боевым азартом вскипела другая, - всех урою, гадов!-
Майор вскочил на ноги и занял боевую стойку. Уж чему-чему, а безупречной технике рукопашного боя "школа" готовила своих людей на совесть. Но и чернокожая шпана имела неплохую жизненную практику неспокойной жизни в бандитской своей среде. Сейчас, обкуренные, они были достаточно опасны. И майору это нравилось. Как нравится сильному бойцу достойный соперник. У майора, волею случая оказавшегося в своей стихии, вместе с адреналином поднялось настроение.
Нужно было выбрать тактику боя. Исключить близкий контакт, ибо лоснящаяся потом скользкая кожа не посволяла использовать захваты. Значит нужно воспользоваться методикой ударов по традиционным точкам, которых на теле человека достаточно много, но известно об этих точках лишь немногим специально обученным людям. Особенности таких ударов заключаются в том, что их нужно наносить правильно и с учетом структуры и сложения тела противника.
Один из нападающих начал быстро стричь лезвием воздух перед глазами Владимира Игнатьевича, надеясь отвлечь его внимание от скользящего полукругом за спину майору подельника. Майор же ничем не выдавал того, что азбука действий шпаны ему была понятна еще до начала разборки. Во всех странах и во все времена шпана поступает так, как она поступает. Предсказуемо и просчитываемо до мельчайших деталей. И эти нигеры не блистали ничем выдающемся на общем фоне подобных им.
По вспыхнувшему радостному блеску в глазах маячащего спереди отморозка, Майор понял, что пора, резко прижался всем телом к земле и одновременно описал скользящую дугу пяткой правой ноги, сгибая ее в колене. Мощнейший удар пяткой пришелся бандиту аккурат в промежность, и он, со сдавленным хрипом перелетел через майора и повис телом на лезвии своего приятеля. Майор же, отпружинив руками от земли, вновь занял боевую позицию, обронив с усмешкой:
- Ты что это, черномазый, своих режешь?, - взглянул в округлившиеся от бешенства и от позора глаза отморозка, усмехнулся и добавил со смаком, - падаль, яйценосный сын гнилого пня, дебил, пожирающий гравий...-
Вытащив не без усилия нож из тела своего несчастного подельника, оттолкнув от себя начавшее агонизировать тело, нигер бросился на майора с яростью и отчаянной отвагой безумца. Майор, не ожидающий такой смелости от врага, упустил тот момент, когда можно было держать противника на расстоянии и ему пришлось ввязаться в ближний бой, не сулящий ничего хорошего. Захваты не удавались, тело нигера постоянно выскальзывало, майор пропустил несколько скользящих ударов ножом, два из них оказались чувствительными, из-под правой лопатки и по предплечью левой руки обильно заструилась кровь.
Напрягая последние силы, майор сумел отвоевать необходимую дистанцию, высвободиться из железного клинча противника. Неожиданным прыжком под ноги сбил противника на спину и скользнул ступней по лицу нигера от подбородка к бровям, дробя носовые кости и хрящи.
Вой полицеских сирен Владимир Игнатьевич услышал уже как бы издалека, в подоспевшей скорой помощи места троим не хватило, пришлось для майора вызвать еще одну. Одно тело запечатали в длинный мешок с молнией. Прибывшие на место сражения папарацци долго удивлялись диковинной книге, оставленной майором на месте происшествия.
Бригада криминалистов работала недолго, и, захватив в качестве вещественных улик книгу, одежду потерпевше-пострадавших, два оброненных ножа и, не успевших смыться девиц, отбыла в полицейское управление.
И никто из участников сего происшествия не догадывался о том, что из толщи воды за всем происходящим на берегу внимательно наблюдали два красноватых глаза рыбоагента У-2. Приемник рыбоагента был настроен на микрочип-маячок НР-4534 и обнаружить "объект" труда ему не составило. В данный момент У-2 докладывал Аполлову:
- 25-й, я У-2. Как слышите, прием.
- Слышу вас отлично, У-2, докладывайте, что у вас там.
- Объект НР-4534 обнаружен. Предположительно проживает в Лос Анжелесе, пришел на пляж в 8:00 по местному времени, в пляжном одеянии и с большой странной книгой. До 11:48 загорал и читал, в воду не заходил. Потом вступил в конфликт с компанией афроамериканской молодежи. Завязался бой с применением холодного оружия. Объект и два напавших получили ранения. Третий нападавший погиб. Потом прибыла полиция, скорая помощь и всех увезли.
- Ну вот, час от часу не легче, - с тревогой подумал Аполлов, а вслух произнес, - Дело серьезное. Похоже, что ему долго придется загорать в другом месте. Значит так, У-2, в связи с изменением обстановки приказываю оставаться на связи и продолжать наблюдение за прибрежной зоной. В случае обнаружения агента НР-4534 немедленно докладывайте. Как поняли?
- Понял вас, 25-й, продолжать наблюдение, в случае обнаружения объекта - немедленно докладывать.
- Все, отбой, - скомандовал генерал и задумался, - Если Петров снова появится на пляже в ближайшее время, если такое чудо произойдет, а в чудеса я не верю, это будет означать одно, это будет означать, что он сдал всех нас с потрохами, - генерала аж передернуло от этой страшной мысли, - а если он благополучно отправится в тюрьму, то этот факт будет означать для нас, что еще не все потеряно. Но эта пороховая бочка нам, по-любому, ни к чему и вопрос о ликвидации изменника Родины обязательно нужно решать, и решать немедленно.
Врач полицейского госпиталя констатировал большую потерю крови, раны майора признал неопасными и принялся, насвистывая, за их обработку. Любая работа придавала врачу настроения, уверенности в завтрашнем дне, рост преступности и множество криминальных травм составляли хлеб полицейского врача. Заставив пациента лечь на живот, доктор стал аккуратно промывать резанную рану под правой лопаткой, очищая от попавших в нее песчинок. Вдруг он заметил в ране небольшой округлый камешек, похожий на мелкую гальку, но поддеть тампоном его не смог.
Тогда доктор, попробовал вытащить камешек щипцами, но и это ему не сразу удалось. От "камешка" в стороны, наподобие паучьих лапок, отходили золоченые проволочки, которые цепко держали предмет в тканях тела. С усилием выдернув этот "хитрый камешек" и положив на стеклянную подставку, доктор начал было внимательно разглядывать его, но маленький "паучок" вдруг внезапно вздулся и растворился на стеклянной поверхности без всякого следа, так, будто его и не было. Доктор подивился этому факту, но обременять себя догадками не стал, и спокойно продолжил обработку ран и наложение на них швов.
В этот самый момент на визуальной карте рыбоагента У-2 погасла светящаяся точка, указывающая точные координаты местопребывания агента НР-4534. У-2 срочно связался с Аполловым:
- 25-й, докладывает У-2. Потерян радиоконтакт с агентом НР-4534. Предполагаю, что микрочип был поврежден или открыт при ранении.
- Вас понял, У-2, продолжайте наблюдение. Надеюсь, ваше зрение и ваша интуиция вас не подведут. Отбой. - Сдавленным голосом распорядился 25-й.
Генерал в самом начале, вступив в это сражение, под общим названием "Операция "В качель!"", почувствовал бешенное сопротивление ему фортуны, все шло не так, непредсказуемые ситуации возникали как бы ниоткуда, неудачи, нарастая, грозились превратиться в снежную лавину, и эта лавина норовила похоронить под собой не только самого генерала... Холодок мурашками пробежал по спине, и Николай Семенович в приближающихся рассветных сумерках, как ни вглядывался в них, не увидел ничего отрадного для души. До начала нового рабочего дня оставались считанные часы и генерал отправился в комнату отдыха, велев дежурному разбудить его в половине девятого.
Допрос майора начался прямо в палате, в присутствии назаченных ему адвоката, невысокого китайца в огромных очках, и переводчика. Сухощавый полицейский следователь, разложив на коленях ноут-бук, представился мистером Джоном Митчеллом и, не теряя времени, начал допрос:
- Я предупреждаю вас в присутствии вашего адвоката, мистера Ли, о том, что все, сказанное вами, может быть использовано против вас на суде. Вы имеете право либо хранить молчание, либо отвечать на поставленные вопосы. Вы готовы отвечать? Расскажите нам все с самого начала. Постарайтесь не упустить важных деталей. От этого будет зависить решение суда в отношении вас. А чтобы вам стало ясно насколько все серьезно, я хочу предупредить вас, что вы обвиняетесь в убийстве гражданина США Майкла Джордана, 1987 года рождения, уроженца Лос Анжелеса. -
Майор кивнул головой, сглотнул набежавшую слюну и ответил с болезненной хрипотцой:
- Готов, спрашивайте.
- Ваше имя, фамилия, дата рождения?
Майор темнить не стал:
- Петров, Владимир Игнатьевич, родился 14 августа 1970.
Следователь, покопавшись в базе данных, изрек:
- В наших данных сведений о вас нет. Документов при вас мы не обнаружили, или вы нам сможете предъявить ваши документы, или мы будем вынуждены квалифицировать ваш ответ как противодействие следствию.
Майор и тут темнить не стал, назвал адрес и место, где лежали его личные документы, точнее единственный его документ - загранпаспорт гражданина России. Следователь тут же отдал распоряжение на обыск квартиры задержанного майора и продолжил допрос:
- Итак, с чего начался конфликт и кто первый применил насилие? -
Так начал свой допрос господин Митчелл, адвокат делал пометки у себя в блокноте, а Владимир Игнатьевич Петров рассказывал все как на духу, стараясь не упустить ни единой мелочи, наивно полагая, что таким образом сможет облегчить себе участь. Но он плохо знал следователя Джона Митчелла. Зато Митчелла прекрасно знала не одна сотня осужденных им на длительные сроки, из которых добрая половина отбывала свой срок за грехи ускользнувших от правосудия подлинних преступников. Следователь Джон Митчелл знал свое дело отлично, и ни одной жертве, попавшей к нему в лапы, еще не удавалось вырваться из них. Еще до начала допроса майора Митчелл уже знал, что его клиент обречен как минимум на пожизненный срок. Об этом знал и адвокат, об этом знали все, кто так или иначе имел к этому делу отношение, об этом знали все корреспонденты уголовной хроники, об этом не знал лишь один человек. Этого человека звали Петров Владимир Игнатьевич.
Слава о Джоне Митчелле шла впереди него. В кругах криминальных и околокриминальных его имя наводило ужас. Успех Джона Митчелла прочно покоился на показаниях "свидетелей", которые без колебаний давали именно такие показания, какие нужны были "мастеру" следственных дел, причем давали столь же охотно, сколь не желали сами попасть в категорию обвиняемых по делу. Система Джона Митчелла работала безотказно многие годы и обещала в недалеком будущем повышение по службе. Телефонный звонок прервал допрос ненадолго, Джон только переспросил в трубку:
- Вы уверены? Что ж, тем лучше.-
Это звонил один из группы, производившей обыск в апартаментах майора. Джон Митчелл, выслушав доклад, повеселел. Похоже, что остановить раскручивающийся маховик американского правосудия было уже невозможно.
- А теперь будьте внимательны и отвечайте, хорошо предварительно подумав, - таинственно заявил следователь и задал свой вопрос, - С какой целью вы прибыли в Соединенные Штаты, и доложите мне подробно, чем занимались до совершения вами ЭТОГО преступления? -
"Этого" подчеркнул, радостно намекая еще на целую кучу совершенных задержанным преступлений.
Вопрос поставил майора в тупик. В его планы вовсе не входило посвящать кого-либо в ход операции "В качель!". Пока еще все происходящее с ним Владимир Игнатьевич воспринимал как досадное, но временное недоразумение, к выдвинутому против него обвинению отнесся в душе крайне несерьезно, был полностью уверен в том, что необходимой обороны против нападающих не превысил.
- Сейчас или никогда! - Подумал про себя майор и твердым голосом решительно произнес, - Я хочу сделать заявление! -
Следователь не удержался от самодовольной улыбки и приготовился выслушать очередную покаянную исповедь от загнанного в угол преступника. Джон Митчелл был уверен, что имеет дело с отпетым негодяем из "русской мафии", который устроил кровавую разборку с несчастными сбытчиками наркотиков из-за денег. У задержанных афроамериканцев были обнаружены пакетики с героином и небольшой запас марихуаны. Ими Митчелл решил заняться позже, и серьезно покалеченным парням, и их девицам, тюрьма грозила столь же неотвратимо, сколь и лежащему напротив неотразимого Джона Митчелла русскому мафиозо. Митчелл приготовился слушать, бросив многозначительный и победоносный взгляд на адвоката, как бы говоря ему:
- Теперь, дружок, все твои старания напрасны, и твоему подзащитному сам Господь Бог уже не поможет, - и благодушно кивнул майору, - давай, мол, признавайся во всех своих неисчислимых грехах.
- Я прошу, - майор сделал значительную паузу, которая заставила Митчелла напрячься, - я прошу предоставить мне политическое убежище! -
В голосе Владимира Игнатьевича прозвучали нотки пафоса и превосходства, майор в данный момент был совершенно уверен, что своим заявлением он сделал Америку гораздо счастливей, чем она была до этого.
Джон Митчелл, гроза всех преступников США, мрачный призрак всех сидельцев известных тюрем, застыл с улыбкой на лице. Его перекосило, "заклинило" как говорят, и он никак не мог убрать с лица эту идиотскую улыбку. Заявление, которое он только что выслушал, произвело в мозгах следователя эффект, сравнимый с тяжелейшим потрясением, с ударом, с параличом, с обширным кровоизлиянием в мозг. Джон Митчелл не мог вымолвить ни слова, его, безупречный еще мгновение назад, разум начисто отказался ему служить и отдавать телу нужные команды. И не только отдавать команды, но и формировать их. Блестящий мыслительный аппарат гениального следователя пришел в совершенную негодность по причине маленькой, но не укладывающейся в рамки здравого смысла, глупости майора.
Как маленький гвоздик, проколовший колесо шикарного автомобиля, способен превратить сверкающее чудо техники в кучу непотребного лома, так и крохотная глупость порой способна разрушить искусное сооружение из глубочайших знаний, чувств, интеллекта, если в основе этого сооружения лежит чрезмерная рассудочность и непоколебимый приоритет здравого смысла.
Прибывшая оперативно бригада из психиатрического отделения заботливо уложила улыбающегося Джона Митчелла на носилки и увезла в неизвестном майору направлении. Майор сочувственно глядел вслед дотошному следователю. Владимиру Игнатьевичу было искренне жаль этого приятного, веселого и любознательного собеседника.
- Мы рассмотрим ваше заявление, - со спокойствием, отличающим истинного китайца от представителей иных народностей, заявил адвокат по имени Ли, желаю вам поправиться. Есть ли у вас просьбы ко мне лично?
- Есть, - начал приходить в себя Владимир Игнатьевич, - если можно, доставьте мою книгу, которая осталась на пляже, ко мне домой. Мне она очень дорога. И доставьте мне сюда мою одежду. Очень прошу вас передать мое заявление к рассмотрению в департамент по иммиграции. Да, еще одно. Передайте моей хозяйке что я скоро вернусь и чтобы она присмотрела за апартаментами в мое отсутствие. -
Только адвокат с короткой фамилией Ли мог совершенно бесстрастно выслушать подобные просьбы клиента. Любой другой адвокат Соединенных Штатов Америки обязательно поинтересовался бы у подзащитного, которому грозил по раскладу господина Джона Митчелла, как минимум, пожизненный срок самого сурового тюремного заключения, какими такими обстоятельствами вызваны подобные просьбы? Может, посоветовал бы своему несчастному подзащитному пройти освидетельствование у психиатра на предмет неадекватной реакции на ситуацию.
Любой другой адвокат да, только не пожилой китаец Ли, который отлично помнил те времена, когда по радио СССР почти ежедневно передавали прекрасную песню "Русский с китайцем братья навек", когда лозунг "Чунь Су Юхо" (китайско-советская дружба) был лозунгом дня.
Старый китаец выполнил все просьбы клиента, передал без проволочек заявление о предоставлении политического убежища в США Петрову Владимиру Игнатьевичу, гражданину России, 70 года рождения, в департамент по делам иммиграции, а от себя заказал своему подзащитному из лучшего китайского ресторана отличный обед.
- Как вкусно, - изумлялся Владимир Игнатьевич, неумело поддевая палочками кусочки жареных овощей и вопрошал у "персонала", - у вас всегда здесь так кормят? -
На что "персонал" - охранник в больничном халате, недобро поглядывал на майора, не понимая, о чем его спрашивает этот матерый преступник, и тайком сглатывал слюну.
Приятный послеобеденный сон Владимира Игнатьевича никто тревожить не стал. Допрос перенесли на следующий день, видимо, новый следователь еще не успел изучить все, предоставленные ему по делу, материалы.
Ровно в 8:30 утра дежурный по приемной осторожно и почтительно постучал в дверь комнаты отдыха начальника Управления генерал-полковника Аполлова. Генерал приказал приготовить ему чаю покрепче и принести из буфета что-нибудь к завтраку. Дежурный знал неприхотливые вкусы генерала, принес яичницу с беконом, пару горячих пирожков.
Генерал принял душ и приступил к завтраку. Обычно до 10 утра его никто не тревожил, исключение составляли лишь экстренные совещания. На размышления генералу оставался всего один час. За этот час ему необходимо было обдумать ситуацию, возникшую в связи с арестом Петрова, и наметить план дальнейших действий.
Крепкий чай привел в порядок способность генерала мыслить и рассуждать. А рассуждать он привык, взвешивая плюсы и минусы. Стиль его размышлений был однообразен, но до недавних пор достаточно эффективен, чтобы оправдывать должность начальника одного из управлений ФСБ и звание генерал-полковника. Даже сейчас, когда удача явно и демонстративно отвернулась от Николая Семеновича, он себе не изменил и продолжал мыслить по своей давней традиции:
- Так, какие мы имеем плюсы с ареста майора? - начал мыслить генерал, - Перво-наперво, это то, что его непременно упекут в кутузку и, похоже, на долгий срок. Их правосудие не чета нашему, особенно если дело связано с убийством. В кутузке же он может говорить, о чем пожелает его душа. Кто из здравомыслящих людей всерьез восприимет слова зечары-убийцы, кроме таких же изгоев как и он сам? Да и тема о писателях-неписателях в тюряге не прокатит. Не та среда для восприятия подобных тем... -
Генерал умолк и задумался. Это был единственный и достаточно зыбкий плюс. Минусов же было не счесть и он стал по-привычке перечислять их про себя:
- Во-первых, еще до суда на следствии его заставят поминутно воспроизвести все детали его пребывания в США, а это немедленно возбудит нездоровый интерес прессы к "полномочному представителю правительства России", коим его представил этот идиот Тапочкин. Начнут копать дотошно, а ведь вся операция, если честно, шита белыми нитками - все наспех, все - через всем известное место, как и положено у нас, в России. Во-вторых, припугнут что экстрадируют на Родину - сам расколется и все выложит, из страха за свою предательскую шкуру. В-третьих, посулят освободить и предоставить какую-никакую должностишку или пенсион поприличней, сам все выложит, еще и прибавит чего не было - так они все поступают. Ну а удержится до посадки в тюрьму, там не выдержит и пойдет: в-четвертых, в пятых, в шестых... Или мемуары задумает от отчаяния писать, или болтать направо-налево начнет, или апелляциии писать с чистосердечными, или, или, или.... -
Грустно заключил генерал и горестно встряхнул седой своей головой от безвыходности сложившейся ситуации. Угроза провала всей операции и обнародования величайшего подлога, дамокловым мечом нависла не только над мощной выей генерала, но и над престижем России и над ее Президентом. Мозг генерала лихорадочно работал, ища выхода, ища решения, которое смогло бы сотворить невозможное, предотвратить возникшую угрозу.
В этой ситуации генерал не мог себе позволить ничего - ни уйти в отставку, ни быть разжалованным в рядовые, ни застрелиться, ни сесть в тюрьму. Не мог, потому что Россию это бы никак не спасло. Россию могло спасти только одно - правильное и эффективное решение, то есть скорейшая ликвидация предателя Родины, майора Петрова Владимира Игнатьевича.
После недолгих, но мучительных колебаний, генерал решился наконец на применение последнего, самого секретного из имеющихся в его личном арсенале средств, применить которое можно было лишь единожды. Похоже, этот момент настал.
2007.03.21.
