Столик на троих.

   Столик на троих.

"Тот человек идеален, который среди величайшей тишины и уединения находит самую напряженную деятельность и среди напряженной деятельности находит тишину и уединение пустыни".
(Свами Вивекананда)

                                                 КНИГА 1

                                                 Часть 1

Наверху, на одном из высоких этажей, в открытом кафе, сидели двое. Кафе называлось "Небесное", и, действительно, если с его террасы посмотреть вниз и если голова не начнет кружиться, можно увидеть лишь облака, которые стелились по земле. Это был очень высокий этаж, а наверху только небо и яркое солнце. Один из них был одет в белые штаны и белую просторную рубаху, которая свободно спускалась, прикрывая его красивое молодое тело. Другой был в черной жилетке и черных брюках. Волосатые, мускулистые руки едва помещались на его половинке стола.
- Не жарко? - спросил "белая рубашка", - на таком-то солнце в черном?
- Иронизируешь? - парировал волосатый, испытующе на него глядя. Его собеседник заметил этот взгляд и отвел глаза.
- Когда же принесут меню? - равнодушно спросил он.
- Как всегда, дружище, как только ты будешь готов! - и громко засмеялся.
- Я?... Ты говоришь о нашем пари?
- Да! И платить снова тебе, - азартно ответил человек в черном. Человек в белом долго на него смотрел, потом уверенно ответил:
- Что ж, посмотрим, - и повернулся к официантке:
- Девушка, милая, мы готовы.
Девушка была то ли в розовом сарафане, то ли вообще без него. Это было не важно, в чем была девушка - на такой высоте и такой жаре. Этих двоих скорее всего мало чем можно было удивить.
- Слушаю вас? - подошла она.
- Пожалуй, мне кофе! Ваш изумительный небесный кофе со сливками, - сказал человек в белом.
- С небесными сливками? - уточнила розовая девушка.
- Конечно! - ответил тот.
- А мне виски оттуда, снизу, - сказал черный, оценивающе разглядывая ее стройную фигурку.
- Не рановато ли? - спросил его компаньон.
- Вполне, - ответил волосатый. Пожалуй, это единственное, что они научились делать хорошо, - и подмигнул официантке.
- Желаете что-нибудь еще? - спросила она, улыбнувшись в ответ.
- Нет! - очнулся человек в черном. Официантка отошла, он проводил ее взглядом, потом в упор уставился на человека в белом.
- Что же, приступим, - сказал белый, не дожидаясь заказа.
- Они мне надоели, - энергично начал черный.
- Мне тоже, - согласился его собеседник. - Везде одно и то же, - на мгновение задумался и тихо повторил, - одно и то же. - Потом спросил:
- Как всегда ставим на последнего?
- Да. Как всегда! Срок! Давай оговорим срок! Даем им ровно год!
- Года мало! Три! - возразил белый.
- Хорошо - два. Идет?
- ОК! - невозмутимо согласился белый, отпивая небесный напиток, который успели перед ним поставить.
- Ты говоришь по-английски? - удивился черный, оценивая аромат виски.
- Чему здесь только не научишься! - пробормотал белый, посмотрев с веранды вниз.
- По рукам! - в нетерпении сказал черный человек. Он протянул бокал с земным напитком, чокнулся о стакан с небесным кофе белого человека, и они выпили.
- Не пожалеешь? - улыбнувшись, спросил черный.
- Никогда и ни о чем, - твердо ответил белый.
- Девушка, милая! - крикнул человек в черном, - запишите это на одного из нас!
- Конечно! Я поняла! Как всегда! - любезно отозвалась она.
- Да! Как всегда! - подтвердил черный.
Облако поднялось до их этажа, и кафе растворилось в голубоватой дымке.

                                                 -2-

Сирена гудела уже около минуты, и ему снились недавние учения на объекте. Он попытался отмахнуться от навязчивого видения, проснуться и снова уснуть, пока не понял, что это не сон. От неожиданности открыл глаза и в первое мгновение не знал, что делать. Все системы были недавно проверены и готовы к последней демонстрации и вводу в постоянное действие. Неужели какая-то ошибка? Он вскочил, на ходу соображая, как ему поскорее отключить назойливую сирену. Все происходило накануне последнего тестирования, визита комиссии столичных военных из министерства и тут такой сбой!
Ночь с пятницы на субботу - 2 часа 30 минут утра. Или ночи?
- Черт дернул его вчера задержаться допоздна, а затем остаться здесь ночевать! Будь проклята эта работа, нет покоя ни днем и ни ночью! - ворчал он, соображая, что нужно сделать.
- Как хорошо, что он оказался здесь, иначе в понедельник именно с него снимали бы голову, должность, премию и черт знает что еще.
И сейчас, оглядываясь по сторонам, он оценивал ситуацию.
Система сработала по высшему уровню безопасности. Кроме общей тревоги, начали закрываться жалюзи. (Монолитные, сверхпрочные, пластиковые панели, многократно усиливающие фасад здания.) Значит, уже включилась система герметизации и блокировки входа-выхода, а также открылся лифт, ведущий в подземный тоннель. Он подошел к окну и в свете прожекторов увидел ребят из наружной охраны. Они бежали к объекту, но попасть в здание без его помощи уже не могли. Впрочем, они здесь и не нужны. Теперь это была его проблема, с которой предстояло возиться остаток ночи. Один парень зачем-то снял китель и на бегу размахивал им над головой. Это последнее, что он увидел снаружи, жалюзи закрылись.
Здание представляло собой комплекс гражданской обороны, элитный военный объект, каких в этой стране было немного. (Сколько, точно он не знал.) Элитный объект - для "элитного персонала" на случай войны. В ближайший месяц его должны были сдать комиссии и забыть о нем навсегда. Поэтому ему, человеку, отвечавшему за все службы автоматических систем управления а также за системы наблюдения и контроля охраны комплекса, здесь было сложнее, чем на предыдущих объектах. Постоянные замены кодов допуска, которые курировал не он, вечные дополнения независимых экспертов, не связанных друг с другом и даже не знакомых, делали эту систему абсолютно надежной - со 100% уровнем секретности даже для него. Так думали они - хозяева. Конечно, разобраться во всем не было проблемой - вопрос времени, но все раздражало и иногда затягивало работу. Вот и сейчас нужно было все ЭТО остановить, для чего требовалось вскрыть "сейф", который сам же вчера закрыл, а затем выбросил ключи. Не впервой.
Он возился уже больше часа, пока не начал понимать, что все идет не так, как обычно. После подбора необходимых паролей и входа в систему компьютер упорно отказывался снимать блокировку с объекта и вводить программу обычного контроля над безопасностью. Он попробовал различные варианты, но на экране все время появлялся отказ командам и предупреждение о критической обстановке. Наконец, удалось замолчать невозможную сирену. Уже легче! Единственное, чем сейчас он мог управлять, был аварийный выход, снабженный сложной системой шлюзов и деактивацией. Неужели сбой в программе? Но это месяцы работы группы классных специалистов, а потом еще недели проверок и доработок! Во всяком случае, если это сбой - исправить до понедельника ему уже точно не удастся.
Пробуем еще раз:
Отключение общей тревоги - отказ!
Отключение блокировки дверей входа - отказ!
Открыть защитные панели - отказ, отказ, отказ!
Компьютер сошел с ума - в верхнем углу монитора мигают показания датчиков - радиация, сейсмическая активность! Ерунда какая-то! Если программа видит такие показатели, автоматически блокируется ручное управление и доступ к большинству опций, а потом запускается "автопилот". Они долго работали над этой программой чрезвычайной ситуации на случай войны и предусмотрели, пожалуй, все, чтобы участие человека было сведено к минимуму - главное защита объекта... Но для этого нужны реальные данные об изменении внешней обстановки - радиации, показаний сейсмографа и прочего. Прочее - это информация из Центра о начале боевых действий! - размышлял он, - но тогда "автопилот" запускался автоматически! Может быть, это и есть команда из Центра?... Ну, конечно! Шутники! Имея полный доступ, они без предупреждения начали проверять систему! Столичным воякам не спится! В субботу ночью   развлекаются. Накрутили показания виртуальных датчиков, создали критическую ситуацию, тревогу первой степени и запечатали его в этом саркофаге! Играют в войнушку. Можно спать дальше - до утра угомонятся... А если полетели датчики?... Сразу все? И радиации и динамические? Надо бы взглянуть.
Это последнее, что захотелось сделать и закончить на сегодня. В конце концов, у него выходной!
Он зевнул. Напряжение спало. Стакан чая с круассаном. Вчера забыл поужинать. Вечером засиделся, потом было поздно выскакивать в ближайший городок, где он любил по пятницам проводить время в небольших ресторанчиках с кружкой пива или стаканом молодого кислого вина и обязательным куском пиццы или моцареллы. А потом - в небольшую уютную квартирку, снимаемую им уже два года в этом же городке.
- Стакан чая, круассан, проверить датчики и спать. Пока дяди в погонах из столичного центра на расстоянии тысячи километров забавляются с новой игрушкой, можно перекусить. Интересно, во что им еще захочется поиграть, - подумал он, - выключить вентиляцию, переустановить спутниковую антенну, отключить системы жизнеобеспечения? Здесь масса игрушек! Надеть противогаз и спать. Хорош он будет!
Круассан был с шоколадом и отвратительно сладок, других булок в баре он не обнаружил, а идти вниз в столовую было лень.

- 3 -

Поедая то, что нашел, машинально включил 15-й музыкальный канал телевидения. Ночная музыка не помешает, хорошо бы джаз - спокойный, любимый, ночной джаз ...
Серый экран... Странно. У него круглосуточное вещание. Он переключил канал.
CNN:
"...ответным ударом направили ракеты на города Восточной Европы. Через 15-20 минут произойдут взрывы в Москве, Минске, Киеве, Астане, Ташкенте и в крупных областных центрах Урала и Сибири".
"Экстренные телефонные переговоры глав государств Америки, Евросоюза и России не принесли результатов..."
3-й Национальный канал:
"Русское правительство подтвердило версию о запуске двух боевых ракет террористической группировкой с территории ..., ни одна сторона пока не взяла на себя ответственность, однако данные разведки подтверждают эту версию ..."
5-й Национальный канал:
"Папа римский призывает глав государств остановить запуски и немедленно собраться на экстренные переговоры стран Восьмерки, арабских государств, Востока, Латинской Америки, Канады и Австралии. Место встречи - Ватикан..."
1-й Национальный канал
"Северная Корея направила ракеты на Японию и США. КНР ответным ударом атакует Сеул, большой запас боеголовок направлен на США, Канаду и арабские страны. Индия в альянсе с КНР атакует Иран и другие страны Аравийского полуострова".
"Русские ракеты только что взорвались в Вашингтоне, Нью-Йорке и еще в сорока городах Америки. Москва и Санкт-Петербург уничтожены. Израиль атакует... "
Серый экран...
Серый экран...
Серый экран...
Все национальные каналы прекратили свое вещание.
ВВС:
"... мощным потоком опускается с Японии и Китая в сторону Австралии. Островные государства Индийского океана уже подверглись воздействию гигантского радиоактивного облака. Австралия встретит этот поток через 45-50 часов, если не изменится скорость и направление циклона..."
Канал отключился.
CNN:
"... мы переключаемся на наши региональные запасные станции вещания, но империя CNN уменьшается так же стремительно, как и наша планета, остались лишь немногие регионы, не подвергшиеся нападению. Мы постараемся выполнить долг журналиста до конца. Возможны сбои, но кто жив и слышит нас, будет получать всю информацию..."
Он долго еще переключал с канала на канал. Иногда возникали какие-то картинки, затем исчезали, мелькали обрывки сообщений, фраз, слов, пока все окончательно не исчезло. И тишина...

- 4 -

Наступила тишина, какой еще не знали на планете. Медленно, в оцепенении от ужаса и страха он спустился на нижний этаж и нашел пульт, где были установлены датчики внешнего контроля. Все работало, все было в порядке, и только шкала уровня радиации показывала страшную, незнакомую цифру. Побежал к лифтам и спустился на самое дно убежища. Сотни метров под землей. Было сыро и прохладно.
- Включить систему очистки воздуха, - машинально подумал он. - Зачем? Кому теперь это нужно? - и тут гнетущая картина происходящего отчетливо возникла перед его глазами. Города пожирались ударной волной и огнем. То, что не успевали сделать они, уничтожала радиация. Самолеты несли смертоносный груз, сбрасывали и улетали, падая в океан, - им некуда было возвращаться, когда кончалось топливо. Люди, деревья, зверье - все смешалось, а по ним, как по траве, комкая и сминая все на своем пути, размазывая кровь и плоть, ползло НЕЧТО. Наверное, еще были живы тысячи, может быть, миллионы, и сейчас они гибли, каждый по-своему, каждому своя пытка и своя смерть.
- Чем он лучше остальных, почему он здесь, почему один?
Снова кинулся к лифту и, будь что будет, - поднялся наверх! Потом метался по этажам, забегал в разные помещения, хватал трубки молчащих телефонов, включал потухшие компьютеры, щелкал каналами телевизоров. Это был обезумевший человек, он кричал, бросался на закрытые окна, плакал, рычал, падал, снова куда-то мчался, снова падал...
Очень устал. Пять часов утра и три часа кошмара в его жизни! На спине и плечах висели пудовые мешки нечеловеческой усталости и напряжения, придавливая его к полу, как на планете с другим притяжением. А это и была теперь другая планета. Почему-то очень замерз, свалился на диван в холле, обхватив себя руками, словно защищаясь от холода и ужаса. Долго сидел так, покачиваясь как болванчик, бормоча какую-то бессмыслицу, ерунду.
- Что теперь делать?
- Что делать?
- Нужно что-то делать!
- Я должен что-то сделать...
Вдруг до него дошло: - Может, еще оставался риск и нужно спуститься вниз?
Инструкция предписывала такой сценарий. Но в эту минуту инстинкт самоуничтожения был сильнее. Прошлая его жизнь теперь не имела никакого значения. Он не знал, никогда не задумывался, какой смысл был в ней раньше, просто жил как все. Нет, иногда задумывался, но суета и установленный ритм не давали возможности и времени отвечать на этот вопрос, как, наверное, у каждого нормального человека. Но теперь, когда он был один! В горле стоял ком утраты, горя, жалости к самому себе. Он был совершенно один... Один! А табло мигали предупреждением: "Персоналу срочно спуститься в убежище!"
Вдруг вскочил.
- Какое право он имеет собой рисковать! Он должен выполнять приказы! Теперь, когда только у него были пароли для открытия шлюзов и только он один мог впустить сюда людей, даже если уничтожат верхнюю часть убежища, он поможет им найти входы в запасные тоннели, ведущие вниз. Очнувшись от шока, кинулся к лифту и вновь спустился на дно комплекса в подземную его часть. Здесь он и будет дожидаться людей или приказа снаружи.

- 5 -

Но время шло, и нужно было принимать какое-то решение. Никогда раньше он не испытывал такой беспомощности. Такой ответственности! Теперь непонятно перед кем - перед собой или теми, кто еще мог спастись здесь вместе с ним. Он оцепенел от ужаса и невозможности действовать. Пошел на склад, разыскал бутылку виски, отхлебнул. Потом еще и еще... Стало теплее и легче. Наконец, смог сосредоточиться. Ему нужны люди, хотя бы один уцелевший человек. Нужно искать хоть кого-нибудь за тысячи километров, выжившего, способного говорить, писать электронные письма, отбивать азбуку Морзе, да все что угодно! И если о нем забыли, значит он сам будет кого-то искать.
Всегда труден первый момент принятия решения, дальше дело техники. Техника! Ее было здесь в изобилии. Он вошел в комнату, где стояли компьютеры. С теми средствами связи, которые по случайности оказались у него под рукой, все было выполнимо.
- Конечно, кто-то остался в живых! Кому-то еще можно помочь! - уговаривал он себя. - В конце концов, ради чего они торчали здесь и день, и ночь целых два года!
За компьютером почувствовал себя увереннее - на своем месте. Сначала нужно попытаться связаться с такими же военными объектами, разыскав их координаты. Может быть, в этом районе еще оставались живые, и если он подтвердит центру целостность объекта, их направят сюда. Тогда он спасет кого-нибудь!
Центр не отвечал. Спутник связи работал, но на его запросы не было ответа. Сообщил, где он находится и зашел на другие объекты, но и здесь только молчание. Оставил сообщение везде, где только мог.
- А если все эти центры уничтожены?
Он знал, что этот объект способен выдержать ударную волну на расстоянии трехсот метров. Даже его наружная часть, которая оставалась далеко наверху. При прямом попадании все огромное бомбоубежище, где он сейчас находился, сквозь сотни метров скальных пород было недосягаемым. Рушились только верхние строения, вертикальная шахта герметично перекрывалась на нужной глубине, но сохранялись боковые тоннели, выходившие на поверхности в 1-2 километрах отсюда за горами в различных местах. Он снова повторил попытку установить связь. Нужно ждать, сигнал отправлен - в этом он был абсолютно уверен. Просто нужно ждать!...
Прошел еще час. В комнате отдыха все те же вчерашние круассаны, шоколад, холодный чай и что-то еще. Нужно себя поддерживать, пока оставалась какая-то надежда. Пока есть надежда - есть смысл.
- Какая гадость запивать круассан виски!... А закусывать виски круассаном еще хуже ...
Вдруг подумал: - Еще вчера кто-то выпекал эти сладкие булочки, потом их развозили по окрестностям, люди ели их на завтрак, запивали утренним кофе, разговаривали, собирались беспечно провести выходной день, сходить на футбол или поехать в горы, погулять по окрестностям. Или просто побыть дома с семьей...
- Почему его объект не был взорван?... Он не был закончен, о нем знали, его имели в виду, но по логике противника недостроенный объект использовать не станут. Значит решили, что он "не заселен" и не опасен.
Он беспомощно сидел за компьютером и размышлял:
- Кто поймет стратегов, нажимающих на "кнопки"? Кто поймет террористов, похитивших и запустивших эти чертовы бомбы? Их родные, матери, сестры, их дети уже мертвы. Как понять этих людей?
В детстве ему незнакомо было слово террорист. Это понятие для него появилось позже - к концу столетия, когда газеты и телевидение начали смаковать подробности; корреспонденты, пробираясь тайными тропами в логово "борцов за справедливость", демонстрировать на весь мир заявления их лидеров, показывая в новостях казни, изуродованные конечности, взорванные небоскребы и прочую атрибутику этого кошмара. Как-то в голову пришла одна простая мысль. Он, далекий от политики человек, сделал для себя простое открытие: если СМИ всех государств объединяться и на год, хотя бы на месяц, перестанут передавать всю эту жуть, терроризм исчезнет навсегда. Но где свобода слова и информации? Наивно? По-детски? Глупо? Но ведь - навсегда! И он знал, что совершенно прав. Это информационная война, а информационный голод уничтожит проблему. Глас, вопиющий в пустыне! Театр без зрителя. Некому аплодировать и некому покупать билеты - это главное! Но где война - там деньги! Значит кому-то это нужно. Кто-то оплачивает эти шоу. И если целые государства берут на себя функции мирового полицейского, а потом ведут себя, как обыкновенные бандиты, что там говорить о каких-то террористах? Где деньги - там война. Абсурд! Они уничтожили целую планету, себя и его жизнь...

                                                 - 6 -

Прошло два, потом три часа с момента выхода на связь, вернее попытки. Ответа не было. Они могут быть живы, но потеряли оборудование для связи со спутником. Если это так - они замолчали навсегда. Все компьютеры были подключены к Интернету, но использовать высокоскоростной, оптоволоконный канал было бессмысленно. Он переключился на спутниковую связь. Многие крупные новостные сайты еще загружались, выдавая картинку и информацию, но все новостные ленты американских и европейских ресурсов обрывались и датировались поздней ночью или ранним утром. Провода и спутники, уцелевшие в обрывках этой паутины виртуального хаоса, еще пытались связывать оставшиеся в живых клочки гигантской сети. Кое-где уцелели электростанции, многие серверы еще были доступны, они по инерции отражали прошлую жизнь, но рядом с ними больше не было людей. Биржи не работали. Новости захлебнулись несколькими часами ранее, форумы молчали. Казалось, что он бродил по улицам огромного пустынного города, в котором не было ни души. Дома стояли на месте, фонари горели, светилась реклама магазинов, ресторанов и гостиниц, но приветливый портье не открывал дверей, не брал твоих чемоданов и чаевых, не провожал в номер. Столики летних кафе были пусты, а с кухни не доносился запах готовящейся еды. Двери магазинов были широко открыты, прилавки предлагали любой товар, за который некому было платить, и даже собаки не бегали по улицам. Он отмахнулся от странного видения. Почему-то вспомнил из вчерашних новостей об Австралии - прямого баллистического удара по этой стране не было и лихорадочно начал искать в пока еще живом "yahoo" сайты с доменом .au. Некоторые страницы загружались и, спустя какое-то время, он набрел на форум спортивных фанатов. Там были люди, оттуда шли сообщения!
- ... они передают, что в пятидесяти километрах на север еще можно попасть в бомбоубежище на двадцать тысяч персон. Кто знает??? Срочно, поделитесь!
- ... новости отрубились час назад. Сначала они говорили - у нас осталось два дня, потом 36 часов, потом заткнулись совсем...
- ... я здесь нахожусь - не протолкнуться, ребята, все занято, сюда не впускают, ищите другой вариант. Найдёте, пишите - я со своим мобильником больше ни на один сайт зайти не могу.
- ... военные вывесили списки убежищ, но без гарантии свободных мест. Вот ссылка...
- ...братская могила - отсидеться неделю, месяц, съесть последнюю крысу и начать пожирать друг друга. Слишком много на севере разбросали ядерного дерьма - радиоактивный фон лет на 200 потянет. Пошли на ... стрит. Пошли, ребята, на последнюю тусовку!
- ... он прав, я на стадион... ящик пива с собой. На солнышко последний раз взглянуть.
- ...нужно попытаться, но по шоссе ... пробка - хвост из города торчит, кто знает короткий объезд???...
Наконец он решил вступить в диалог:
- Вот военная карта этого района, но со спутника видно оцепление на подъезде к убежищу - там больше никого не пропускают.
- ...у тебя свой спутник? Ты кто такой?
- Не теряйте времени, я вижу другой вариант. Вот координаты..., туда еще можно успеть.
- ...Ты откуда со спутником? Может, у тебя подлодка своя в тихой гавани стоит? Так тащи ее сюда!
- ...Спасибо за вариант. До встречи!
- ...Нет, ты скажешь, кто ты такой! Мы тебя не знаем!
- Я нахожусь в таком же бомбоубежище, но в Европе и могу вам помочь. Торопитесь - по этим дорогам пока еще есть движение.
- ...Это подстава, ребята, мало им севера еще и нас решили прихватить. Вали отсюда!!!
- ...Вали с нашей площадки, козел.
- ...Сионисты! Масоны недобитые! Сидят под колпаком на нас смотрят, играются.
- ...Подожди, они нам помочь хотят! Посмотри, какие еще есть живые варианты?
Он снова вступил в переписку:
- Я здесь один и не устраивал войны, я инженер, который случайно оказался на недостроенном объекте, но могу помочь! Вот координаты еще одного убежища...
- ...Пошел с нашей площадки, ненавижу козлов, которые нас угробили...
Дальше ругань, ругань... и только один отреагировал:
- ...Пришли свой e-mail.
- Вот мой e-mail, но на любые вирусы стоят мощные защиты. Повторяю, я хочу вам помочь!
- Посмотри почту - сейчас тебе напишу, европеец! Не суетись, ты им все сказал - кому нужно, те уже поехали, заходи на "ящик"...
Он ушел с форума и перешел на айсикью - программу прямого диалога. Получив его адрес, вышел на связь.
- Ты кто?
- Я уже говорил, что остался один в бомбоубежище совершенно случайно. А кто ты и почему не воспользовался моими маршрутами, почему не спасаешься?
- Не могу.
- Почему?
- Я тоже один и не могу спастись... А ты действительно остался там один?
- Да, но я не понимаю, почему ты теряешь время на разговоры со мной?
- Ты любишь бейсбол?
- Немного, но причем здесь это?
- Помнишь игрока Крыльев 3 года назад Майкла Х.?
- Да. Говорили, что он получил травму и больше не выступает.
- Травму позвоночника.
- Наверное, я точно не помню... Позвоночника ... Это ты?
- Да.
- Тебе некому помочь?
- Нет, да и не к чему это.
- Почему?
- Все должно быть так, как должно быть.
- Это глупо, может быть, еще осталась надежда.
- Я не смогу снова к ним. Сначала я долго не мог без них, теперь не могу с ними. Но это не важно. Хочу тебе кое-что сказать, не перебивай. Хочу поделиться опытом затворника. Если ты все-таки останешься один, совсем один, знай - тебе повезло. Тебе дан шанс - один на миллионы. Наверное, скоро тебе захочется что-то сделать, понимаешь... Как сказать? ... С собой ...    В общем..., конечно, это твое право, но ты пока можешь ходить, думать. Голова, руки, ноги на месте. Ты можешь хотя бы попробовать. И еще... помни, это не твое тело - оно дано тебе напрокат. И ты в нем находишься..., как сказать..., в командировке в эту жизнь. Зачем? На этот вопрос каждый должен ответить сам. Многие... почти все не отвечают, даже не задумываются об этом! Но раз выбрали тебя, ты должен использовать этот шанс. Все! Вспомни при случае о том, что я тебе сказал.
- Почему ты мне это говоришь? Зачем тебе это?
- За эти три года успел о многом подумать. Всего не расскажешь. Но, даже не имея возможности ходить и делать многое другое, все равно можно познать капельку счастья. Думаю, мне это удалось, поэтому и говорю тебе об этом - чем ты хуже? Интересно, получится у тебя? К сожалению, я этого не узнаю... Не унывай!... Пока, инженер! Прощай!...
- Подожди, Майкл! Хочешь, я пошлю сигнал в вашу службу спасения? Тебя наверняка подберут. Какой твой адрес?
- Удачи!
Больше он не отвечал.
- Бред какой-то. Он сошел с ума! Командировка... Счастье... Тело...

- 7 -

          И снова он отправляет запросы в центр по разным адресам. Снова пытается звонить, слать электронные письма, но в ответ лишь тишина. Достал вторую бутылку. Пил и не пьянел. Ходил кругами, ожидая ответа, снова проверял почту, снова пил. Почему-то вспомнил, как впервые его обучали пользоваться спутником. Любимая шутка военных - подглядывать за нудистами на пляжах. И только что с его помощью он пытался найти информацию для австралийцев. Снова сел за компьютер, на этот раз выбрал спутник, который в это мгновение проходил над Европой, нашел координаты нескольких столиц. Куда смотреть?
Лондон. Набрал координаты, оставалось нажать на клавишу и появится картинка. Его передернуло. Он не мог нажать на эту клавишу. Все уже было понятно итак, но все равно не мог. Программа спутникового поиска торопила - сейчас выйдем из зоны наблюдения. Enter!!! Ничего не видно! Приблизил. Снова ничего. Сфокусировал картинку, словно находился на высоте пяти километрах над уровнем поверхности земли. Круги. Несколько кругов, как олимпийские кольца, сплелись там, где еще вчера находилась европейская столица.
Москва. Картинка с высоты километра: Огромный мегаполис, река разделяет районы, петляя по городу, улицы кривыми лекалами прорезают кварталы, и сплошная дымка в огне - город горит. Никакого движения, и только пожарища после нейтронной атаки.
Париж. Огромная воронка, присыпанная, припудренная по краям развалинами домов. Огонь и дым, все замерло, и только Сена медленно заполняет эту яму мутной водой, стекая словно в сточную канаву.
Последние координаты набрал свои. Приблизил. Ближе. Еще ближе. Наверху занималось утро. Полусфера его здания покоилась в небольшом зеленом ущелье посреди скал. Как последнее пристанище, как ковчег после потопа, заброшенный и забытый высоко в горах... Спутник ушел, картинка исчезла, оставив его наедине с пустым экраном. Он погребен здесь один и навсегда.
- Он никогда не выберется отсюда, и никто ему уже не ответит!
Еще виски и еще - теперь уже было все равно. Дальше не помнил почти ничего... Временами казалось, что видит двух незнакомых людей - одного одетого во все белое, другого в черное. Они призрачными тенями мелькали рядом, о чем-то говорили, спорили, проходили сквозь толстые бетонные стены и исчезали, появляясь снова. На него они внимания не обращали. По-видимому, им он был не интересен. Это было наваждением, и тогда он понял, что бредит. А еще помнил, как на экране мелькала игра. Армагеддон. Он летел на корабле, стрелял по вражеским станциям, взрывал ракеты противника. Виски, снова взрывал, снова виски. И наконец - Game ower! Игра окончена! ВЫ УНИЧТОЖЕНЫ! И тишина... Кромешная тишина...

- 8 -

- Game over! Милый друг, я тоже говорю по-английски, хотя это уже не актуально, - воскликнул человек в черном.
- Еще не все кончено, - перебил его белый человек.
- Понимаю, теперь начинается самое интересное!? - обрадовался черный, в нетерпении потирая руки. Они сидели в просторной комнате, уставленной компьютерами. Столик из небесного кафе находился здесь же перед ними, как будто не прошло и минуты с их последней встречи. Девушка в розовом прошла мимо и, посмотрев на них, перевела взгляд на странного клиента, который безвольно поник за компьютером, а голова его лежала на клавиатуре.
- Ему что-нибудь подать? - спросила она.
- Нет, ему, пожалуй, достаточно, - зло сказал человек в белом.
- Фи! - сказала девушка.
- Не твое дело! - оборвал ее парень в черном.
- Фи! - повторила девушка в розовом и удалилась.
- Ему что-нибудь подать? - ерничал парень в черном. Его собеседник промолчал и тогда он продолжил:
- Как здесь хорошо, как тепло! Сыро, глубоко, не палит жаркое солнце! Нужно заглядывать сюда почаще - милейшее местечко!
- И все-таки это не конец, - перебил его белый человек, а одетый во все черное, почесав волосатую грудь, погладив волосатые руки, воскликнул:
- Взгляни на него! Когда он отрезвеет, когда проснется, будет ходить кругами вокруг своего компьютера. Так снова и снова. А когда поймет, что ему не оставили никого, начнет ломаться. Ты знаешь, как это происходит, ты помнишь это, тысячи раз ты это наблюдал. Сначала он не сможет принимать пищу, потеряет сон и только виски будут его спасать. Потом медленно и тихо начнет сходить с ума, а дальше, милый друг... Вообще-то я за медленный процесс, так сказать, за чистоту эксперимента - торопиться некуда - у них годы, у нас мгновения, но мне кажется, что и этот спор тоже мой. Всему есть предел и силам этого ничтожества тоже - все предопределено. И только в нашем кафе можно пить кофе бесконечно долго...
- Нет. Время еще есть. Я слишком много в них вложил. Время еще осталось.
- Время? Пожалуй, это самое страшное, что у него осталось.
Черный парень с удовольствием и брезгливым презрением рассматривал их подопечного:
- О! Проснулся! Заметался! Вот прошло еще несколько часов - он подавлен. Ни от кого нет ответа. Снова бродит без толку. А что ему остается? Это зависимое существо, животное, он привык жить в своем стаде и теперь без него не способен ни на что. Он ничего не может!
- Почему? Сможет! Я оставил ему для жизни все.
- О-о-о! А это еще хуже. Лучше бы ты чего-то не оставлял. Они не могут пройти испытание ВСЕМ. Им даже этого кажется мало, вместо того, чтобы поделиться, получать от жизни удовольствие, они будут продолжать пожирать себя и подобных себе.
- Я дал им все для жизни! - повторил белый.
- Для жизни? Им больше нравится смерть... Не расстраивайся, но мне кажется, что больше тебе удались муравьи. Воистину непобедимая армия тружеников. Пожалуй, этот проект был лучшим.
- Муравьи?! А дельфины?..
- Извини! Конечно же дельфины! И дельфины тоже! - засмеялся черный.
- Но они никогда не напишут картину или стихов, - прошептал белый человек.
- Их напишу тебе я! Может, не будем больше терять времени? Не будем ничего ждать и закончим все прямо сейчас! Согласись, эта сказка тебе удалась... не совсем! И не расстраивайся - на кону лишь чашечка кофе и фужер виски. Пустяки - не обеднеешь.
- Не в этом дело...
- Понимаю. Жаль плоды своего труда.
- Понимаешь? Что ты можешь понять? Ты ничего в своей жизни не создал!
- Да! Я великий скептик! А зачем создавать то, что рано или поздно превратится в тлен?
Человек в белом продолжал задумчиво сидеть за столиком, черный не скрывал радости:
- Прошло еще два дня,... еще три. Теперь он не может засыпать и жить без своих виски. Он ничего не может, только ждет ответа от своих... Три дня - не достаточно? Какие стихи, мой друг, какие картины, он с трудом находит еду там, где ты оставил ее на столетия.
- Прекрати подливать ему виски!
- Ты хочешь ускорить плачевный конец?
- Пожалуй..., - махнул рукой белый человек, вставая. - Уходим!
- Хочешь, я   усыплю его пока мы здесь? Так будет гуманнее! - засуетился черный.
- Ты говоришь о гуманности? Не смеши!... Не надо, разберется сам.
Парень в черном дружески обнял белого за плечи.
- Прости, я забыл - ты не любишь подобных сцен, пойдем! И не расстраивайся, придумаешь себе что-нибудь еще. Ты же у нас великий выдумщик! Мечтатель и фантазер! А сюда зайдем через недельку... Или через месяц... Через год! Через тысячу лет! - уже смеялся он.
- Больше здесь делать нечего... Пойдем... Девушка! Возьмите! - и белый человек бросил на маленький поднос пару монет. Та немедленно подошла и удивленно спросила:
- На этот раз так скоро?
- Не твое дело! - осадил ее черный человек.
- Фи! - ответила розовая девушка, забирая деньги.
- И не стоит сюда больше заходить, - добавил белый, - разберется сам...
- Зато твои муравьи...
- Да! Муравьи!... А дельфины?
- И дельфины!... Конечно, дельфины!
Их голоса таяли, а фигуры растворялись вдалеке. Они уходили.

- 9 -

Очнулся от холода. Ледяной кафель больно давил на лоб и руки, а он совершенно голый лежал на дне ванной. Как попал сюда - не помнил, только чувствовал страшную тяжесть в голове, в затылке, спине. Напился до потери сознания и памяти! Если бы. Память сохранила ужас последних дней и была при нем. Она лежала в ванне рядышком и не давала пошевелиться, встать, что-нибудь сделать. Перевернулся на спину. Яркий свет больно ослепил глаза - как в операционной, только без наркоза. На краю раковины заметил недопитую бутылку виски.
- Какая по счету?.. Говорят нужно выпить - станет легче. Кто говорит? Говорить некому.
Раньше никогда в жизни столько не пил, голодным, много и так долго...
- Выпить еще?!!!
Сделал глоток. Виски больно ударили по голове, и на мгновение он провалился в пустоту... Понемногу сознание возвращалось. Стало теплее. Теперь он сидел, безвольно покачиваясь из стороны в строну. Долго так сидел. Зачем-то вспомнил историю о том, как один музыкант, или шоумен, или черт знает кто спасался в Лас-Вегасе от несчастной любви. Проиграв все деньги и решив покончить с собой, он пил беспробудно уже целую неделю с надеждой о скорой кончине от спиртного отравления. Но умереть не успел, познакомился с отличной девчонкой, которая вытащила его и осталась с ним, чему в дальнейшем он был премного благодарен судьбе.
- Какая в голову лезет чушь!
Руки шарили по стене и полкам, ища опоры, ища, за что можно ухватиться.
- Нужно выбираться.
В руках оказался кем-то забытый бритвенный набор.
- Какой хороший одеколон!
Он любил запах хорошего мужского одеколона. Особенно, если тот был терпким и ненавязчивым.
- Новенькая бритва.
В руках предательски блеснуло лезвие. Тонкое лезвие острой бритвы, отражающее неоновым блеском свет ламп...
- Нет, он не способен на это!... Но ведь это так просто. Нужно только наполнить ванну теплой водой, слегка провести по венам. Это совсем не больно! И спокойно уснуть. Закончить кошмар. Просто уснуть! Мы каждую ночь делаем это. Бросаем в постели свое тело, а сами болтаемся где-то. Потом возвращаемся. Каждая ночь - маленькая смерть. Репетиция той последней - большой. Больно не будет. Не будет...
Вода прозрачной тонкой струйкой полилась в ванну.
- А как же страх перед неизвестным? И что там дальше? НИЧЕГО! А ничего - так и бояться нечего. Мы же не боимся засыпать - вдруг не проснемся, проваливаемся в НИЧЕГО, а потом возвращаемся.
Выпил еще. Стало жарко.
- Вот и наркоз! Нет, только не возвращаться! Не к кому!? Лучше в НИЧТО! А если Там что-то есть? А сны? А Фрейд? Как заманчиво блестит это тоненькое лезвие. Как избавление... Он пойдет к ним - к тем, кто бросил его здесь. Он не будет ждать, просто пойдет. Одним больше, одним меньше - никто внимания не обратит, никто и не заметит...
Вода медленно накрывала его ноги мокрым теплым покрывалом. - Голый, каким пришел в этот мир таким и уйдет... Зачем пришел? Чтобы уйти. Не бери в голову - не время. Если до сих пор не ответил на этот вопрос, значит уже не стоит.
Он глотнул еще. Больше не было ощущений отравления, было спокойно, ясно в голове и хорошо. В одной руке он держал лезвие, в другой бутылку и наблюдал за тем, как вода поднимается все выше и выше. Страшно не было...
Вдруг заметил две фигуры, они лежали на поверхности воды, колыхаясь в мелкой ряби, словно отражаясь от нее. Одна фигура напоминала человека в белом, другая в черном. Он где-то уже видел это. Наваждение! Вспомнил, что совсем недавно они являлись в его сознании. Он вздрогнул. Эти двое холодно на него посмотрели. Потом на воде возникло небольшое движение, и две призрачные фигуры помахали ему руками, словно прощаясь. Он поднял глаза к потолку, но там лишь нависал равнодушный белый кафель и больше ничего. Снова перевел взгляд на воду - она была прозрачной и чистой - тени исчезли. Сделал еще глоток, медленно приходя в себя...
Он смотрел на свое тело и ждал. Теперь, когда торопиться было некуда... Смотрел с интересом. Как он устроен: Ноги, колени, руки, кисти рук, фаланги пальцев. Жилки, по которым текла кровь, приводимая в движение мотором в груди, - вечным двигателем. Морщинки на руке, волосы, покрывающие ее, тонкие сильные пальцы, линии на ладони.
- Как все продумано! Гениально! Ничего лишнего, сложно и одновременно просто... Рука!
Он смотрел на нее, как на картину.
- Тело!... Его тело!... Или не его? Этот неизвестный автор - он гений! А кто такой ты? По сути ничтожный человек! Человечек! Что создал в своей жизни столь значительного, чтобы иметь право это уничтожать?
Он еще долго смотрел на руку, не чувствуя, что она принадлежит ему. Это был сторонний предмет, прекрасный, но совсем чужой... Вдруг отшвырнул лезвие, за ним бутылку, порадовавшись грохоту битого стекла.
- Какое право ты имееешь посягать на ЭТО?
Судорога парализовала тело, кровь ударила в голову.
- Это не твое тело, не твои руки. Ты получил все это как дар! Для чего? Какая разница! Не важно! Если сейчас ты не можешь этого понять, это не дает тебе права уничтожать. "Тело - костюм напрокат для командировки в эту жизнь". А там - будь, что будет...
Ванна больно на него давила, выталкивая наружу, больше он ее не интересовал. Он вскочил, включил сильный душ. Как-то яростно и в то же время бережно вымывшись, выбрался наружу. Доплетясь до ближайшей комнаты, провалился то ли в обморок, то ли в сон. Уснул, словно умер - без снов и ощущений. Спал долго, не помня ни себя, ни времени, но с точной надеждой проснуться. Проснуться или воскреснуть! - напоследок мелькнуло в голове. - Зачем? ...

- 10 -

Ему было 44. Он и раньше был один - родители остались где-то там, в прошлом веке, друзья тоже были, но в его прошлой жизни - в далекой юности, была жена, с которой они давно расстались, детей она ему не родила. Молодость прошла в одной из стран Восточной Европы. Там он вырос, окончил университет, получил степень. Казалось, ждет блестящее будущее.
Дальше пытался работать по специальности, но оказался не нужен.
Время было такое. Он уехал. Уехал с надеждой когда-нибудь обязательно вернуться, но ждать десятилетия он не мог, а таких, как он ценили везде. Перелеты, переезды, страны, города теперь выбирал он. Сменив одну, вторую, третью европейскую страну, оказался здесь. Была интересная должность, ему нравился здешний народ: открытый, веселый, немного ленивый, с четырехчасовыми перерывами посреди рабочего дня. И хотя всегда чувствовал себя иностранцем, ему по-настоящему было хорошо и на его новой работе, и после нее - по вечерам. Он мог часами сидеть в каком-нибудь баре или кафе на набережной, слушать музыку, песни, смотреть, как эти люди живут, как отдыхают, веселятся.
Здесь было все - море и горы, теплые звездные ночи, реки, в которых он научился ловить форель, всегда лето и солнце, и снова МОРЕ - огромное и прекрасное! Иногда он знакомился с женщинами, но то были мимолетные встречи. Хотелось чего-то большего и только тогда что-то менять в своей жизни, а пока говорил себе - не родилась еще ТА! Так было еще вчера...
Он проснулся и сразу же об этом пожалел, мгновенно вспомнив кошмар последних дней, который стоял перед глазами. Уже не было так больно. Как под наркозом. Были странные ощущения чего-то нового, непонятного, какого-то знания, неизвестного доселе. А еще эта рука, которая его спасла!
Нужно было вставать, что-то делать. Привычка, когда другие решали за тебя все, исчезла навсегда.
- Интересно, что он сделает, когда откроет глаза?
Потолок отражал бессмысленность его взгляда. Белый потолок давил, прижимая к дивану, и он чувствовал эту тяжесть, ощущая сотни метров над головой. Табло больше не светилось предупреждением, на компьютере не мигали сигналы "автопилота". Отбой тревоги.
Он без сожаления покидал эту глубокую нору, поднимаясь на лифте. Ему повезло - о нем забыли, на него пожалели свои бомбы, иначе он остался бы там, внизу, навсегда.
Первое, что он увидел, когда дверцы лифта открылись, было солнце. Его лучи врывались в комнаты, заливая ярким светом все помещения вокруг. А после тех страшных дней и ночей, так похожих друг на друга, как в могиле, под страхом быть уничтоженным, он чувствовал, что снова родился. Просто о нем забыли.
Он подошел к окну. Защитные жалюзи были открыты. Яркое солнце освещало горы, ущелье, растения, словно ничего не произошло. Природа замерла торжественно с видом победителя и была к нему равнодушна. Ей было на него совершенно наплевать. Только теперь он понял, какой кошмар пережил там, внизу. Но здесь светило солнце и снова хотелось жить. В этот момент почувствовал, как он устал, а еще понял, что невероятно голоден. Он еле держался на ногах и теперь мысленно разговаривал сам с собой, словно с больным.
- Все будет хорошо. Просто нужно умыться и переодеться. И найти еду! Жизнь продолжается.
Он прошелся по этажу среди комнат, заставленных столами, компьютерами, какой-то мебелью. Показалось, будто видит все это впервые. Словно не было тех лет, которые он прожил здесь. Все казалось в новом свете, и смотрел он на все другими глазами...
- Еда!
Он умирал от голода после шоколада и виски, круассанов и виски...
Нашел одежду, быстро умылся и спустился на этаж ниже, где находился похожий на гостиничный комплекс кухонный отсек.
Этот дом был воистину произведением искусства. Многие умные головы, и он в том числе, посвятили свой талант этому проекту. Дом был создан для таких как он - временное прибежище. На этом этаже находились буфет-столовая с кухней, комнаты отдыха и даже небольшой спортивный комплекс. Люди, приезжавшие сюда ненадолго, проверяющие или по работе, чувствовали себя не хуже, чем в хорошей гостинице.
- Он должен разыскать еду!
Это была не просто кухня. Кроме множества электрических приборов и приспособлений, находился компьютер, в котором и была заложена информация о всех запасах.
- Отчаянно хотелось есть!
А с помощью этого компьютера можно было запросить нужные запасы с нижнего этажа и на мини-лифте поднять их сюда. Списки продуктов заполняли обширную базу данных:
Мясо, курица, рыба... Выбрал курицу.
Приправы - рекомендуемые.
Раздел "Напитки" - соки, кофе, минералка.
Хлеб! Замороженный хлеб, нарезанный и по мере поступления оттаиваемый до нужной температуры.
- Достаточно! Хватит!
Дальше предлагались рецепты. Слишком навязчиво, много лишней информации для человека, испытывающего такой голод, но одним нажатием клавиши можно стряхнуть все ненужное с экрана и дожидаться посылки. В эту минуту где-то на глубине сотен метров уже обработанный запрос исполнялся за считанные секунды, а в пустоте его желудка уже не было возможности ждать!
Тем временем, огромные контейнеры в холодильниках выделяли нужный продукт, затем формировалась партия, которая по транспортерным лентам попадала в специальный мини-лифт и поднималась сюда.
- Как долго!
Еще две-три минуты - дверца лифта открылась, и продукты оказались перед ним. Он набросился на теплый белый хлеб, а пока курица шипела на гриле, жадно его жевал, одновременно готовя кофе. Вскоре горячая еда лежала на тарелке.
Белые длинные столы, удобные кресла, напротив перегородка из квадратиков зеркала, мягкое освещение. Просторно, уютно и светло. Он так проголодался, что сейчас ничего не видел. Держа в руках большие куски курицы, зубами разрывал их на части, обливался жиром, заглатывая не жуя, и чувствовал, что жизнь возвращается! Больше он не думал ни о чем. Как мало нужно человеку - быть голодным и удовлетворять свой аппетит! Ел, не замечая ничего. Вдруг отражение в зеркале привлекло его внимание. Зрелище было чудовищным - большой небритый человек в мятой одежде, с красными от недосыпания и усталости глазами рвал зубами несчастного цыпленка, забрызгивая себя жиром. Давился, обжигаясь горячим кофе. Компьютерный гений, эстет, человек недурного воспитания и ума. Он ел и продолжал смотреть. Снова и снова рвал зубами мясо на части. Какое-то время упивался этим зрелищем, а зеркало продолжало издеваться:
- Новый образ последнего человека - интеллигентного, дикого, в костюмчике, с курицей в жадных, залитых жиром руках. А еще можно вытереть их о свои волосы или рубашку!
- Нужно будет - вытру! - негодовал он. Не выдержав, вскочил, умылся, снова заглянул в свое отражение. Долго так смотрел, не отводя глаз. Потом отвернулся.
- Какой идиот облицевал все стены зеркалами? - проворчал он.
Но, поправив ворот рубашки и взяв нож и вилку, доел свой обед до конца. Теперь он мог снова повернуться к зеркалу лицом.
- Кому это нужно? Какая теперь разница? - вдруг заорал он.
- Тогда можно поставить перед собой миску и просто лакать, - разумно предложило зеркало.

- 11 -

Пообедав, прошелся по столовой, оглядываясь по сторонам, и снова появилось ощущение, будто видит все это впервые. Два года он приходил сюда, прекрасно знал это здание, его оборудование, обстановку. Но тогда все было по-другому. Раньше, он как хирург, который знал своего пациента изнутри, не задумывался и не обращал внимания на его внешность. Встреть позднее - не узнал бы. А теперь словно знакомился заново и смотрел на все со стороны. Со своей стороны. Когда-то они строили этот дом для кого-то, а оказалось, что для него.
- Что ж, пора познакомиться поближе с этим наследием человечества, - подумал он. Тем более, что объект не был сдан и все ли работало нормально, все ли они успели сделать, было неизвестно.
Здание представляло собой три этажа на поверхности скалистой местности высоко в горах - 1200-1400м. над уровнем моря. Всего три этажа, а под ним еще один служебный этаж складского назначения. Туда он и спустился, начав осмотр. Обстановка напоминала склад - масса оборудования, генераторы питания. Сами солнечные батареи были наверху - те самые окна, которыми было облицовано здание. А здесь находилась небольшая подстанция, от которой электричество распределялось по всему зданию. Он продолжал оглядывать помещение:
Системы очистки и вентиляции. Дальше небольшой ангар, в котором стояли вездеходы, снегоходы, какие-то военные самоходные машины. Шкафы с оружием. В дальнем углу виднелся в разборе дельтаплан, оборудованный небольшим мотором.
- Полный набор Джеймса Бонда! - удивился он. Здесь же размещались шлюзы деактивации для выхода наружу, а рядом на стеллажах лежали всевозможные костюмы, в которых можно было долго находиться в зоне заражения. И даже снаряжение альпинистов.
- Выйти наружу? - мелькнуло в голове. - Надеть этот костюм и посмотреть, что происходит там? - но в ужасе отшатнулся, вспомнив картинки со спутника. Да и инструкции запрещали такую самодеятельность.
Он продолжил свой обход. Основные системы жизнеобеспечения находились в подземной части убежища. Бензин здесь не держали, но оттуда, снизу, можно было запросить нужное количество топлива, и из подземных резервуаров получить его для заправки любого аппарата. При воспоминании о том подвале его передернуло. Он не мог больше думать о нем, как и о тех первых днях. Но оглянулся и успокоился. Здесь не было окон, не светило солнце, заливая ярким светом все вокруг, но и не было той глубины и сотен метров, которые словно лежали на плечах, пригибая к бетонному полу... И, наконец, знакомая комната с датчиками и системами контроля. Туда он не пошел...
Вернулся на первый этаж, где недавно обедал. Здесь все было скорее для отдыха - просторная столовая, несколько комнат (гостиничных номеров) и небольшой спортивный зал, куда он раньше почти никогда не заглядывал. А сейчас зашел - бассейн метров пятнадцать, сауна, душевая. Вдоль бассейна ряд тренажеров и маленькая джакузи - небольшой спортклуб.
Второй этаж - кабинеты, комнаты, лаборатории, компьютеры, компьютеры... Здесь была для него привычная среда обитания. А вот и комната его отдела... И везде оставленные вещи людей, которые в прошлую пятницу покинули это здание. Они словно на минуту отошли и скоро вернутся. Нет! Не вернутся! А их вещи по-прежнему оставались здесь, ожидая своих хозяев. Ему неудобно было перед ними, казалось, все эти вещи смотрят на него с укоризной, словно он в чем-то виноват.
Поднялся еще выше. Третий и последний этаж - большая комната-мансарда непонятного назначения. Раньше здесь сидело руководство: стояло несколько столов, стульев, диваны и какие-то незначительные аксессуары обстановки. Просторно и светло. Что здесь должно быть в будущем неизвестно.
- В будущем, - повторил он про себя.
- Вот оно - это будущее. Наступило! И что здесь будет - решать ему одному... Одному... Одному..., - гулким эхом отозвалось в сознании.
Он ходил, и его шаги звенели в пустоте, отражаясь от стен, от потолка, затихали, снова звенели в ушах, нарушая тишину, которую больше нечем было заполнить. Посмотрел наверх. Огромный прозрачный купол накрывал эту мансарду. Само здание представляло собой полусферу, и здесь, на третьем этаже, не было ни единой стены, только лифт одиноко торчал, как телефонная будка. Окна у здания были формы мозаики, состояли они из шестигранников и напоминали соты, поэтому объект иногда называли - улей. Они были сделаны из прочного пластика, который мог менять несколько цветов на выбор. Еще эти окна могли работать как лампы освещения внутренней части, а снаружи как солнечные батареи. А поскольку климат был очень солнечным, эти батареи снабжали электричеством весь комплекс круглый год. Если выпадал снег (а такое редко, но случалось в этих широтах), на окнах автоматически включалась система оттаивания.
И, наконец, основная часть комплекса - подземная, где он провел те страшные дни, но сейчас вспоминать о них не хотел. Она находилась на глубине более двухсот метров, куда вела целая система лифтов. Там было все для жизни тысяч людей, все службы жизнеобеспечения. Помещение было с несколькими выходами наружу в километре отсюда. Огромные резервуары топлива, целое замерзшее озеро питьевой воды, запасы провизии на многие годы для небольшой колонии военных. Системы "на дне" и наверху были совершенно независимы и, как говорят, замкнуты. Огромный космический корабль. Но куда на нем плыть?...
Экскурсия закончилась. Зачем он столько времени рассматривал это? Неизвестно сколько времени он проведет здесь, поэтому нужно было все проверить. Да и торопиться некуда, а что ему делать - он не знал. Находился здесь словно в гостях, а хозяева забыли купить буханку хлеба, оставили его на пару минут и скоро вернутся... Теперь он сидел за длинным столом верхней мансарды и размышлял:
- Здесь есть все для жизни человека. Он абсолютно защищен от внешней радиации. Еды и воздуха хватит на столетия. Только зачем так много? Ужас в том, что ему нечем себя занять. Все работает и без его участия. Некуда идти! Нечего делать! Если обезьяна когда-то сделала усилие, взяв в руки палку, чтобы стать человеком, то ему оставалось отбросить ее за ненадобностью и вернуться на стадию первобытного человека.
Он вспомнил свой завтрак... Потом взял со стола чью-то забытую ручку, повертел ее и... отбросил далеко от себя.
- Отбросить, и все. Зачем она теперь нужна? А что вообще ему нужно?
Ручка ударилась об огромное окно, отскочила и покатилась по полу. Это был единственный звук, который мог нарушить искусственную тишину. Тишину, которая давила на уши и разум, и казалось, можно было получить контузию. А барабанные перепонки разорвутся от безразличия стен и пустоты окружавшей тишины... Вокруг вещи, мебель, какие-то мелочи и еще эта тишина!!!
Он схватил пепельницу и бросил вслед за ручкой. Та, описав полукруг, тоже ударилась о стекло, которое равнодушно, с презрением отразило удар. Оно могло выдерживать давление в тонны, а тут какая-то пепельница, к тому же грязная. Маленький робот-пылесос явился ниоткуда, он безропотно втянул вонючие окурки и исчез, напоследок проворчав:
- Этот человек не понимает бессмысленности своих действий, он потерял чувство реальности и творит глупости.
Но он его не услышал, а предметы уже разлетались во все стороны. Они ударялись о стены-окна, летели в прозрачный потолок и неминуемо заканчивали свой полет на холодном безразличном полу. Стол отлетел в сторону, стулья следом!...
Вдруг посмотрел наверх, сквозь прозрачный купол, сквозь решетки ячеек-сот. Показалось, что солнце на мгновение приостановило беспрерывное движение, застыло на ясном небосклоне, глядя на него с интересом. Он замер и тоже, не отрываясь, смотрел на него. Так они следили друг за другом - один в недоумении, другой в безумном своем порыве. Можно ли было назвать это солнце живым? Оно так явно взирало, что казалось, было тем единственным, настоящим зрителем в этом закрытом аквариуме, в замкнутом мире, который окружал его. Он сел на диван, уставившись в точку перед собой. Его зрачки остановились посреди усталых глаз, они не концентрировали какой-либо предмет или мысль и смотрели в пустоту.
- Раньше в жизни всегда была какая-то цель, план. Теперь непонятен был этот маршрут. Куда? ... Зачем? Нет, на этот вопрос он сейчас отвечать не будет. План? Нужен какой-то план, которому он мог бы следовать. В конце концов, можно составить распорядок, хотя бы на ближайшее будущее и соблюдать его. И подчиняться ему! Именно подчиняться! Нужно поучиться у военных! Дисциплина мобилизует! А там будет видно.
Нашел инструкции для военного персонала низшего звена. А сейчас он и был тем низшим звеном. Не военным, но в данной ситуации низшим. Перелистал несколько страниц. Инструкция предписывала: "Строго выполнять эту инструкцию".
- Какой абсурд, - подумал он, но продолжил чтение: "Оставаться в помещении убежища и не предпринимать действий для выхода наружу без приказа". Далее шло описание комплекса и как его использовать в военное время: "Все действия персонала только по особому распоряжению... Поддерживать боевой дух!"...
- Как хорошо быть военным! За тебя все решат и никаких сомнений, никакой инициативы без приказа. Ты давал присягу и кончено. Присяги он не давал, но он будет поддерживать боевой дух! И так до особого распоряжения! Итак, расписание.
Он поднял ручку, которая теперь ему была нужна, поставил стол на место, взял лист бумаги и начал писать.
- Подъем в 9.00. Наконец, можно будет выспаться! Час на утренние дела и завтрак. Дальше... Допустим, спортзал.
Он не занимался спортом много лет, при его образе жизни это было невозможно, но сейчас в условиях войны он должен быть в форме! Занятие спортом. И это не один час. Можно изучить разные программы. И не только спорт! Вспомнил, что здесь находилась огромная база данных с множеством информации. Гигабайты и гигабиты наследий науки и культуры, огромное количество кинофильмов, книг, музыки. Словно кто-то специально постарался передать наследие человечества в будущее. Словом, для жизни человека здесь было все!
Он записывал на листе бумаги крупным почерком. Крупным, потому что лист был большим, а его нужно было чем-то заполнить.
- Спорт! В 14.00 обед. Торопиться некуда, поэтому он будет изучать рецепты и научится делать что-нибудь сложнее яичницы. Нужно перепробовать все, что можно получить от этого улья. Поэтому новые для него рецепты и спорт, и любая возможность заняться делом заполнят чертово время и этот лист бумаги. А ко всему он будет относиться как к долгожданному отпуску - наконец появилась возможность отдохнуть!
15.30-17.00 - чтение книг.
17.00-19.00 вечернее посещение спортзала.
19.00 - ужин.
Вечером музыка, кино, книги. В час ночи отбой.
Легко сказать - спать, чтобы спать, нужно уснуть. Те последние дни он был в каком-то оцепенении. Там, внизу, целыми днями бродил по комнатам, хотел заснуть, но не мог, и только виски помогали ненадолго забыться, а потом все сначала. С ужасом подумал, что этим вечером придется ложиться в постель. Он должен этому научиться!
Перечитал расписание - нашлись кое-какие дела, а больше ничего в голову не приходило.
- Небольшой отпуск? Посмотрим, что получится!
Отдыхать он не умел. Какой в этом смысл? Он привык искать во всем чертов смысл, который ранее находил где-то извне. Теперь он находится в этом здании.
- Где?! Нужно сместить акцент, изменить привычки и он найдет его. И зачем расставлять все по своим местам? Проще выполнять военную инструкцию и ни о чем не думать - "до особых распоряжений". И начинать нужно прямо сегодня. Сейчас! А вечером спать!
Снова вспомнил об этом - "спать". Почему-то иногда, чувствуя, что не здорова душа, инстинктивно начинаешь лечить тело. Целую неделю он не мог заснуть. Но сейчас твердо решил не прикасаться к спиртному до тех пор, пока не перестанет в нем нуждаться. А засыпать без виски все прошлые ночи он не мог. Военные инструкции предписывали в состоянии стресса принимать таблетки, на этот счет были рекомендации, а в аптечке большой их выбор. Он сразу же это отверг. И к кофе привыкаешь, а к этим наркотикам и подавно. Но как он сегодня уснет?... Говорят - ни с чем несравнимая душевная боль. Сравнимая! Еще как сравнимая! И каждый через это рано или поздно проходил.
Одна наивная, детская история случилась с ним давно и сейчас он почему-то ее вспомнил. Когда-то, в молодости, он познакомился с девушкой и уже спустя несколько месяцев относился к ней очень серьезно, но однажды она ушла с его другом. Он страдал. Не спал. Он не знал, что делать - то ли стихи писать ей вдогонку, то ли вызвать друга на дуэль. По ночам, как Пьеро, бродил по темным улицам, ища свою Коломбину. Возвращался, клал голову на подушку и не мог уснуть. Иногда проваливался в полудрему, но просыпался вновь. Ночь, вторую и третью не мог уснуть. А на четвертую уже действительно не спал. К вечеру у него разболелся зуб. Да так, что он не мог ни лежать, ни стоять. Его воспаленный нерв горячим кинжалом пронзал десну; болело все: и голова, и все тело. Он сидел на краю ванны, покачивался из стороны в сторону, полоща рот травяным раствором, а пойти к врачу можно было только утром. Это была пытка. Перед ним были часы. Часовая стрелка стояла на месте, минутная едва передвигалась, и он считал секунды. Пытка болью, помноженная на секунды. Такого количества секунд боли в его жизни еще не было! Все остальное в этот момент не имело значения... Но досчитал до утра. Выскочил из дома, добежал до врача и удалил зуб. Пришел домой, упал в постель и мгновенно уснул, а вечером, когда проснулся, понял, что избавился не только от своего зуба, но и от нее. Вот так... И сейчас он будет нагружать свои руки, ноги, все свое тело, чтобы оно больше не давало его голове мучить его самого.

- 12 -

Он спустился на первый этаж и открыл двери в зону спортивного отдыха. Первое, что бросилось в глаза - огромный для такого помещения бассейн - метров пятнадцать. Рядом была небольшая ванна-джакузи. Он разделся и прыгнул туда. На бортике была панель с тремя кнопками. Нажал на первую - из стен забили водяные струи. Вторая кнопка - из панели над головой на него свалился водопад. Третья - ударила мощная струя и сбила его с ног. Нет, не струя - множество струй. Он встал, оперся о них и начал массировать спину и плечи, живот, руки, шею. Было немного больно, но приятно. Потом плавал. Скоро стал задыхаться. Не удивительно - плаваньем он занимался двадцать пять лет назад еще в студенческие годы. Вышел из бассейна и открыл кабинку сауны. Выбрал нужный режим, немного подождал и на несколько минут зашел внутрь. Затем выскочил - и в бассейн. Потом снова на все кнопки. Его било и крутило в этом маленьком водовороте и, превозмогая боль, он получил, наверное, первое удовольствие за эти дни. Потом снова в бассейн и снова джакузи, в сауну - и назад. Да, удовольствие! И гори все... Наконец выполз из бассейна и направился к тренажерам. Здесь, как и везде, был компьютер, в котором он без труда нашел разные программы. Пробежал по беговой дорожке, но на пульсе в сто сорок остановился. Сто сорок - очень хорошо! Он снова станет нормальным человеком, он снова будет спать! Потом с остервенением набросился на тренажеры... Все заняло около двух часов. Он был доволен собой, тело ныло от непривычной нагрузки, конечности не слушались. На каждой из них словно висели пудовые гири, и руки тяжелыми плетьми свисали с туловища. Ноги еле передвигались. В изнеможении сел на край бассейна и долго смотрел на воду.
Это был очередной феномен комплекса. Управлялся он автоматически. В нужный момент брался анализ воды и производилась очистка. Вода не менялась никогда, но всегда оставалась чистой. Подводный робот-пылесос в отсутствие людей протирал стенки и дно бассейна. Используя присоски, он ползал по вертикальным поверхностям, а закончив работу, прятался в нишу-норку. Здесь, как и везде, умный дом сам ухаживал за собой. Сауна отключалась автоматически, вентиляция приводила состояние влажности в норму, лишняя влага перерабатывалась, очищалась и снова поступала в бассейн. Подогрев можно было регулировать вручную, как и все остальное, но он пока не хотел ничего трогать. Все здесь было удобно и комфортно. Только чувствовал он себя здесь лишним. Все работало без его участия. Он никому не был нужен, кроме самого себя. А зачем он нужен себе?...
На ужин решил не торопиться, поэтому начал с подробного изучения состава продуктов, имеющихся внизу, заодно проверил их количество. Ведь могли завести их малую часть, комплекс еще не ввели в строй. С замиранием открыл базу данных. Общее количество еды составляло десятки тонн! Подсчитал: если в день он будет съедать килограмм продуктов, хватит на... пятьсот лет. Воды было целое замерзшее озеро и всегда небольшой ее резерв растаявшей и готовой к употреблению. Подавалась она наверх автоматически, как в городских домах насосной станцией, и ему снова не о чем было беспокоиться.
Потом он не спеша исследовал ассортимент продуктов. Для жизни здесь было все - большой выбор разнообразной еды, попадались деликатесы и даже спиртные напитки. Видимо, для военных в такой ситуации это допускалось в обход устава.
- Нет! Эту позицию он пропустит и очень надолго! - подумал он,
на этот раз выбрав готовую еду. Разогрел ее и не спеша принялся есть. Поймал себя на мысли, что тянет время, боится остаться без какого-либо дела наедине со своими мыслями.
- Нет, не тянет и ничего не боится, - уговаривал он себя, - просто заполняет его различными делами... Да, времени много, а дел мало, значит, он придумает их для себя.
День приближался к концу. Скоро снова нужно будет ложиться спать! - мелькнуло в голове. Мелькнуло и погасло последней искоркой глубоко в сознании. Он был сыт, тело его приятно болело, сейчас он пойдет наверх и будет продолжать жить, будет что-то делать. Нет, он не уговаривал себя, не обманывал и не сходил с ума. Просто он должен был отвлечь свои мысли от того, что было за этим окном и за теми днями, неделей раньше и привыкать к своему новому, такому странному образу жизни. Поэтому больше не думал ни о чем, лишь выполнял приказы... Свои приказы...
На третьем этаже просмотрел базу данных кинофильмов и книг. Их были тысячи. Выбрал фильм, который смотрел раньше, но тогда ничего не понял, а сейчас почему-то захотелось посмотреть именно его. Из книг выбрал ту, которую давно хотел перечитать. Наверное, такие книги и стоит читать, которые оставляют для тебя на потом что-то еще.
Он смотрел кино и смеялся, и ходил с этими маленькими людьми по их маленькой стране, упиваясь их "большими" проблемами, снова ничего не понимал, но получал огромное удовольствие и чувствовал, что понимать ничего и не нужно. Потом, устроившись на диване, запоем читал. Поздно вечером соорудил ложе, поставил любимый джаз, улегся и задумался. Он давно не получал такого удовольствия. Он совершенно успокоился и в первый раз за неделю смог расслабиться. Может быть, именно этого ему раньше не хватало - побыть наедине с собой. По-настоящему наедине...
Так прошел первый день его новой жизни. Он потянулся за пультом и выключил светящиеся окна. Стало темно. Огромное небо заполняло все пространство над головой. Звезды светили - они были на месте, как раньше мерцали, успокаивали, желая ему спокойного сна. Так незаметно для самого себя он уснул безмятежно и с удовольствием, не подпуская к себе мыслей оттуда, из "вчера", никаких и ни о чем...

Часть 2

- 13 -

Прошло время. Теперь, просыпаясь, он делал все тщательно и с удовольствием. Долго умывался и брился, долго смотрел на себя в зеркало, что раньше делал лишь мельком и на бегу. Сейчас он как будто выздоравливал, возвращаясь к жизни после долгой и тяжелой болезни. Медленно, но со значением, передвигался в этом маленьком пространстве. Медленно, но с удовольствием, ценя каждое мгновение и любую мелочь. Не спеша одевался, привередливо выбирая одежду. Он интересовал себя. Вернее, теперь он был интересен самому себе - как выглядит, во что одет, что ест, какие книги читает и какую музыку слушает. Много времени проводил в спортивном зале. Он стал очень внимателен к себе и к тому, что его окружало. Прошел месяц с момента, как он здесь вынужденно поселился и, казалось, начинал привыкать к новой жизни. Только одно не давало ему покоя - проходя по комнатам, где стояли компьютеры, по верхнему этажу, заходя на кухню, повсюду видел забытые кем-то вещи, напоминающие о людях, которые еще совсем недавно были здесь:
Вот куртка его приятеля. Вместе они ездили в горы, где на склонах в быстрых холодных речушках ловили рыбу. Тот был заядлый рыбак. И если заглянуть в ящик его стола, можно было обнаружить крючки, поплавки и прочую мелочь. Куртка и сейчас висит на спинке стула. В этой куртке он и отправлялся на рыбалку - одежда на все случаи жизни... ТОГДА был очень жаркий день, и его приятель оставил ее здесь. А в следующие выходные он хотел показать ему новые рыбные места. Хотел надеть эту куртку и отправиться на рыбалку. Уже не покажет... Да и нет там больше никакой рыбы...
На кухне у плиты висел пестрый разрисованный фартук. Не так давно его подарили на день рождения одному инженеру. Здесь же, в стенах комплекса, скромно отметили праздник и вручили имениннику подарок с нескромным рисунком. Тот посмеялся, но домой его забирать не стал - жена была строгих правил. А на фартуке была нарисована обнаженная женщина, которая готовила еду. Фартук так и остался висеть, никого не смущая в мужском коллективе. Но теперь... Смотреть на этот фартук было невыносимо!
Какие-то мелочи - ручки, портфели, одежда, кружки, забытые и оставленные... Они стояли, лежали, висели здесь и повсюду, во всех комнатах, на всех этажах. И куда ни посмотреть, везде эти маленькие напоминания о людях, которые совсем недавно были живы и находились рядом.
Как-то раз, сидя на кухне за одним из десятка расставленных столов и глядя по сторонам, он поймал себя на мысли, что больше не может видеть это. И вообще, не нравится казенная обстановка, которую оставили после себя военные. Раздражала ненужная мебель, ее строгий казарменный стиль. Лишние столы, лишние стулья... Казалось, они ожидали кого-то, а он вместе с ними тоже сидел и ждал. И утром и днем, каждый день, весь этот месяц постоянно ловил себя на мысли, что кто-то должен вернуться! Он войдет сюда, сядет рядом, что-то скажет... Но, никто не возвращался, и тогда он решил все изменить. Начиная с первого этажа, он устроил небольшую перестановку.
- А инструкции? Пожалуй, с военными он договорится! Да и не будет больше военных, и никого не будет, кроме него самого!
Сначала хотел убрать чужие вещи и несколько столов со стульями но, когда закончил, показалось мало. Тогда присел к столу и начертил план своего дома.
Дома! Он никогда не имел своего дома, за исключением детства. Но детство это совсем другое... Какая-то чушь, он так мечтал всю свою жизнь о доме. Своем! Не в аренду, не гостиничном номере, а который наконец купит, расставит там мебель, посадит в небольшом палисаднике деревья, уложит дорожку из розового камня, сделает небольшой дворик, где будет стоять мангал и деревянные скамейки со столом, куда можно будет пригласить друзей... А, может быть, снова появится женщина, которая родит ему ребенка и будет его любить. Как мало ему нужно было в той жизни, но что может быть больше этого? И вот он - его дом - первый и последний. Теперь и дом, и крепость, и палисадник...
- О чем он думает?... И все-таки он выкинет отсюда все!
Конструкция здания создавалась как трансформер (стены можно было передвигать или убирать совсем), этим он и воспользовался. Помещение первого этажа со столовой и спортзалом, где проводил большую часть времени, он превратил в просторную гостиную с кухней, а через стенку находился бассейн. Для увеличения пространства он убрал занимавшие часть этажа комнаты отдыха. В них больше никто не жил, и пустоту этих помещений терпеть больше не хотелось. Стены легко передвигались нажатием кнопок на специальном пульте, и эта работа не составила большого труда. Потом перевез ненужную мебель вниз убежища - кровати, стулья, тумбочки и прочий хлам. Грузовой лифт вмещал в себя и более крупные вещи, а маленький робот-подъемник как послушный и трудолюбивый помощник один справлялся за целую бригаду грузчиков. Но снова и снова находил эти чужие вещи, оставленные кем-то. Сколько времени он так старательно обходил их и не замечал?! Больше так было невыносимо!
Всего за один день он превратил первый этаж в довольно уютное помещение. Получилась просторная светлая гостиная. Мягкую мебель он оставил. Получился уютный уголок с журнальным столиком, торшером, креслами и диваном, где можно было поваляться после спортивного зала. Кухонный угол он почти не тронул, но убрал лишние столы, а на их место перенес найденный на втором этаже огромный стол и застелил его скатертью. Окончив работу и осмотревшись, он остался доволен. Теперь, глядя на эту гостиную, не подумаешь, что находишься в офисном помещении. Вышло уютно и по-домашнему и, что самое главное, по-другому! Обстановка не напоминала больше ни о чем. В спортзале все итак было хорошо. У него оставались еще одно кресло и диван - туда их и перевез, к ним же подставив небольшой столик. Если иногда приходить в этот зал как в баню с бассейном, купив пива, рыбки с чипсами и солеными орешками, нарезать сыр, прочую ерунду и позвать друзей, такой уголок здесь будет очень кстати.
- Сходит с ума? Каких друзей?...
- Нет, не сходит, просто, так будет уютнее.
- Кому уютнее?
- Ему! И точка!...
Откуда в нем открылась тяга к домашнему уюту? - недоумевал он. В нем, еще недавно таком неприхотливом человеке? Почему бы и нет? Здесь ему нравится. Здесь он хозяин, и все будет так, как захочет он. И пора забыть о тех людях, которых больше нет. Он должен сделать это! Но пока еще оставался он - этот он и будет продолжать здесь жить!
Закончив работу, обошел свои новые владения и, поправив на столе скатерть, решил, что чего-то не хватает. Все было на своих местах, было хорошо, по-домашнему, но не хватало одного! Новоселья! Именно праздника не хватало в этом доме, и это будет настоящий праздник! И гори все...
Он прошел на кухню. Потом дотошно рылся в рецептах. Наконец, сделав выбор, долго приготавливал сложный соус из нескольких видов трав, оливкового масла, лимона и других специй. Целый час неторопливо мариновал рыбу.
- Кулинар! - бормотал он себе под нос.
Поднял из подвала бутылку замечательного французского вина. Ведь не зря же у военных были запасы спиртного, в конце концов! Тем более, что уже целый месяц он не прикасался к спиртному. Вино оставил к рыбе и выпил мартини. Аперитив был очень кстати. Он был немного голоден и устал, а легкий напиток быстро поднял настроение и приободрил!
- Сегодня праздник! А значит одеться нужно подобающе.
На днях он нашел много одежды внизу убежища, перенес ее наверх и теперь пошел на второй этаж. Было пять часов вечера, а новоселье назначено на шесть. Неторопливо надел светлые брюки и белую рубашку, поискав хорошую музыку, взял диски и спустился в свою новую гостиную. Из холодильников поднял множество закусок. Сегодня хотелось есть настоящую домашнюю еду, поэтому надел фартук... нет, не тот... другой фартук и принялся резать салат. Никаких полуфабрикатов! Посмотрел на часы - ровно в шесть часов вечера он поставит рыбу на гриль - это украсит церемонию. А пока оставалось немного времени, аккуратно расставил приборы и открыл бутылку. Еще пять минут... Он придирчиво осмотрелся.
- Чего-то не хватает! Чего?... Если нет ключей к новой квартире, значит будет...
Он повязал ленточку поперек гостиной, включил музыку и поднял бокал:
- Находясь в трезвом уме, полном здравии и открывая двери этого дома, я торжественно поздравляю себя и клянусь, что проживу здесь счастливо отведенные мне дни, не буду падать духом и ни о чем жалеть! - и, подумав, добавил: - И спокойно дожидаться приказа!
Ровно в 18.00 перерезал ленточку. Вино было прекрасно, рыба шипела на гриле, Рихтер играл его любимый концерт. Он заглянул в зеркало:
- Снова сходит с ума? Нет! Сегодня он поселился в своем загородном доме с видом на горы, небо и зеленые склоны. Сегодня новоселье!
И вот так, с бокалом вина он подошел к огромному, величиной со всю стену, окну и взор его приковала удивительная картина:
Ветер ласково шевелил деревья. Они, мерно покачиваясь, приветливо помахивали ему листвой. Они продолжали расти и жить, словно знали какую-то тайну. Горы спускались вниз к морю. Облака плыли большой белой стайкой. Словно ничего не случилось, все, что выжило, продолжало жить прежней, глубоко продуманной жизнью. Он посмотрел на свою руку, на ладонь, исчерченную, разрисованную глубокими бороздами линий судьбы и жизни, снова долго глядел в окно и скоро почувствовал себя крошечной частицей окружающего мира, будто слился с кусочком природы за окном. Он стоял крепким стволом, цепкими корнями хватаясь за вершину скалы, плыл по небу вместе с облаками, шелестел легким ветерком, стелился травой, спускаясь мягким зеленым покрывалом вниз ущелья, срывался в бездну водопадом мелких камней. Казалось, сквозь толстые стекла слышал аромат последних цветов осени и желтеющей листвы. Сейчас он ощущал себя маленькой, но такой необходимой частью окружающего мира, песчинкой, атомом, осколком крошечного метеорита, заблудившегося во вселенной, оторванного от гигантской планеты, но продолжавшего свой путь.
- Метеорита!?... Траектория падения или полета?... Да, полета!
И осознание какой-то значимости придавало ему уверенность и силы.
- Все нормально, ничего не случилось, все будет хорошо, все так и должно быть! - уговаривал он себя. Но еще одна мысль мелькнула в голове:
- Только их много, а он один. Они вместе друг с другом - деревья и кустарники, цветы, горы, облака... Как когда-то давно, как и прежде они вместе...
Видение исчезло.
- Но они живут и знают, зачем, и он тоже найдет свою новую жизнь. Праздник продолжается!

- 14 -

Шло время, дни, недели, прошло несколько месяцев, уже почти полгода. Он был совсем один, но до сих пор не привык к этому состоянию. Спутники молчали, все средства связи безмолвствовали, и он перестал обращать на них внимание. Больше он не выполнял приказы, потому что приказывать было некому. И если затерявшиеся Робинзоны имели небольшой лучик света, надежду дождаться случайного корабля или самим выбраться из плена, ему надеяться было не на что. Старался не думать, но эти мысли всегда оставались рядом. Последнее время начал разговаривать сам с собой громко и вслух. Это было состояние неустойчивого равновесия, состояние вечного движения по наклонной скользкой поверхности. Стоит остановиться - начнешь сползать куда-то вниз. Но туда он оглядываться не хотел, не любил высоты, поэтому постоянно должен был трудиться, чем-то себя занимая. Но снова и снова мысли одолевали его.
- Такое с людьми бывало раньше, но они жили и выживали, - думал он. Как-то раз вспомнил репортаж одного журналиста:
Где-то в глубинке, в лесу, на берегу озера или реки, в сотнях километров от людей жил старик. И вот, один репортер разыскивает его и берет интервью. Старик уже двадцать лет, как ушел от городской жизни. Где-то осталась квартира, работа, городская жизнь - такая же, как у всех. У него не было проблем с законом и семьи не было, ничего и никого, что удерживало бы его там или заставляло бежать. Но что он делает столько времени в этой глуши?! Наверное, одиночество в окружении тысяч людей в городе переносил тяжелее, нежели здесь. Такая обстановка соответствовала состоянию его души. Если человек один - он должен быть один! И уже ни за что не променял бы жизнь эту на ту - прошлую. Построил небольшую землянку, соорудил огород, научился ставить силки и капканы на мелкую дичь, и только спички, семена и кое-какую одежду взял сюда из прошлой жизни...
Зачем он вспомнил эту историю?
- А как же люди, ушедшие в монастыри - религиозные отшельники? Как жили они? Что у них было - добрая воля вести такую жизнь, был смысл, а главное, шанс в любой момент вернуться назад. У него его не было. Даже не было возможности бороться за выживание - добывать еду, спасаться от диких зверей, холода и прочих невзгод. У него было все, но у него не было никого! И он не хотел оставаться один, в конце концов!!! В этом месте он оказался, как муха, случайно залетевшая на борт самолета, откуда назад дороги нет.
Иногда он думал об этом и не мог не помнить о своем положении. Одно знал точно - ему постоянно нужно иметь какое-то дело, не важно какое, но занимать себя, пока не поймет главного - почему его заперли здесь? Почему именно он? Чего от него хотят?
В Бога не верил. И напрасно! Было бы легче. Вера помогает держаться, она спасает. Но слишком долго он жил в стране, где вера была уничтожена почти полностью. Это позже вернулась возможность ходить безнаказанно в церковь и верить в Бога, снова начали строить Храмы и замаливать грехи. Он пробовал, но без наставника или без крещения, которое впитывают со святой водой в серебряной купели, мог оставаться лишь таким, каким был. Формально делать это не хотел, а по-настоящему не мог. Наверное, нужно время или что-то еще, чтобы найти и поверить в своего Бога. Зато был честен перед собой, от чего становилось только хуже.

- 15 -

В первые дни с момента, как он составил распорядок и начал истязать себя спортом, все тело с непривычки болело. Для начала он выбрал самую легкую программу и усложнял ее по мере сил:
Беговая дорожка. Шаг и еще, сотня, другая. Тысяча! Ноги уверенно отсчитывают равномерные шаги. Ноги не дают остановиться, ведут по жизни, которая теперь помещается на равнодушном клочке черной ленты, шуршащей внизу. Смотреть на нее не хочется. Она бесконечна, потому что замкнута, и путь твой тоже бесконечен, и не видно ему конца. Никто тебя не встретит на финише, ничто не порадует в пути. Шаг и еще, сотня другая..., тысяча...
- Нет, не так! Так можно сойти с ума!
Смотрим в окно. Медленно шагаем по ровной долине. Тропинка петляет среди редких деревьев и ухабов. Но вот поднимаемся на холм, взбираемся на самую его вершину, и сердце выскакивает из груди. Ровная площадка, теперь не спеша идем, отдыхаем, потрясающий вид на горы и море. Дышим глубоко, открытым ртом жадно хватая горный воздух, потом направляемся по склону к морю и кубарем скатываемся на пляж... Чуть не сбиваем мальчишку. Тот с другими детьми бежит по горячему песку, а над головами следом гонится летающий змей. Под ноги попадает мяч, неловко отбитый детской ногой. Так же неловко его пинаешь, он летит прямиком в море и прыгает по волнам...
- Стоп!
Соскакиваем с беговой дорожки и садимся на велосипед. Теперь едем по мокрому песку вдоль кромки воды. Небольшие волны касаются колес, смывая песок. Скорость небольшая. Но въехали на асфальтированную набережную и с радостью легко вращаем педали. Быстрее! Еще быстрее! Уже задыхаемся, открывается второе дыхание! За поворотом уклон и с сумасшедшей скоростью скатываемся на пляж...
А мяч все прыгает и играет с волнами. Только некому его подобрать, потому что никого нет... Никого!...
- Стоп!
Бросаем велотренажер, стаскиваем с себя надоевшую одежду и бросаемся в море... Вернее в джакузи. Бьем себя сильными струями, вода нещадно колотит, не дает дышать, лупит по всему телу и помогает не думать ни о чем! Слава Богу - ни о чем! Выбираемся на берег бодрым и полным сил. Завтра нужно бы изменить маршрут. Можно пробежать высоко в горах или прокатиться на велотренажере вокруг горного озера. Там будет видно...
Но и на озере, и в горах, и у моря - везде эти люди. Они бегают, загорают, купаются, катаются на водных велосипедах, едят мороженое. Живут!...
- Стоп!!!
Маленький уголок, где стоят тренажеры. Их ровно шесть! Целых шесть причин какое-то время не думать ни о чем! Нужно сосредоточиться, заняться телом, мышцами. Только телом и забыть обо всем!!! И уже нагружаем себя килограммами и центнерами, обливаясь потом. В голове цифры - считаем горы холодного металла, которые равнодушно качаются вверх вниз... Вверх вниз! Вверх вниз! Размеренный скрип пружин. Ты снова и снова повторяешь эти движения. Ты раскачиваешься, словно маятник. Вверх вниз! Считаешь! Сегодня ты поднял 7200 кг. Семь тонн за пару часов - неплохо! Через месяц - 9800кг. Еще через месяц - 40 тонн! А дальше?... Что дальше?!!! Не важно, что будет дальше, главное не думать ни о чем.
Но что потом? Потом снова в бассейн или в море - куда угодно - куда забросит фантазия. А пока только усталость и тишина. Кромешная тишина...
Он не сдается. Теперь во время своих занятий он слушает музыку - выбирает песни старых любимых времен. Он заглушает ненавистную тишину! Специально сделал подборку, чтобы песни были быстрыми и ритмичными, и включает звук на полную мощность. Полюбил итальянцев. Почему? Черт его знает - почему! Наверное столько моря, солнца и соленой воды вмещает в себя только их музыка.
Это все, что у него было в тренажерном зале, но очень скоро заметил, как начали появляться небольшие, но упругие мышцы. Тело менялось на глазах. Тело удивляло, оно спасало его, и он чувствовал себя моложе и бодрее! Именно здесь в спортивном зале ему было проще отвлечься от мыслей и ненужных воспоминаний. Когда-то эта рука выдернула его из ванны и выкинула острую бритву, а теперь тело уводило подальше от него самого. И только здесь ему удавалось забыться, правда, ненадолго. Не навсегда...
Но нельзя же вечно жить на беговой дорожке! И однажды он это очень хорошо понял. Как-то раз не очень удачно повернулся на одном тренажере. А на нем вообще не нужно было поворачиваться. Наверное, что-то отвлекло... Что? Не важно!
Острая боль пронзила руку. Потом стало лучше - ничего страшного - потянул мышцу, но заниматься в зале он пока не мог. Обычное дело. Обычное, но не для человека, у которого кроме спорта ничего нет. Наверное, так чувствуют себя молодые спортсмены, которые больше ничего не умеют, а врачи запрещают тренироваться. И тут начался кошмар. Он пытался спасаться, слушал музыку, читал книги. Он смотрел кино. Но теперь, когда не мог заниматься, он не мог уже ничего. И снова ходит кругами, готовя надоевшую еду, от которой уже тошнит. Его отпуск затянулся, он хотел трудиться, хотел что-то делать. А эти люди окружали его, они не давали ему покоя, ходили по дорожкам за окном, заглядывая сюда, уже находились рядом, сидели с ним за одним столом. Они преследовали, засыпали с ним в одной постели и даже были в его снах! Он выкинул их вещи, надеялся, что и воспоминания о них, но ничего не получилось! И если пытаешься прогнать какую-то навязчивую мысль, она еще более настойчиво начинает ломиться в уголки сознания. А когда тебя догоняют, когда дышат в спину - нужно остановиться и посмотреть врагу прямо в лицо.
- Зачем они тебе? Ты и в той жизни мог с ними жить нормально только на расстоянии, а теперь ты не можешь без них? Что они дали тебе?
Он снова вспоминал:
Когда-то была жена, с которой давно расстались, детей она ему не родила и вообще... Так бывает. Сначала месяцы эйфории, потом годы терпения. Каждый в своей комнате смотрит телевизор. На праздник он дарит ей сковородку, она в отместку пылесос. И вот уже эти двое медленно начинают отплывать куда-то в бессмысленную старость. А хотелось любимого, родного человечка и всегда рядом. Маленького живого комочка тепла - тогда все просто, легко, и ничего не страшно, горы можно свернуть! Наверное, слишком многого хотел - не получилось. Слава Богу - вовремя спохватились.
- А что было после твоей учебы?
Молодость прошла в одной из стран Восточной Европы. Там вырос, окончил университет, получил степень. Казалось, дальше ждало блестящее будущее. Пытался работать по специальности, но наступил период, когда ученые и инженеры стали не нужны. Теперь все стояли у прилавка. Страна, где еще недавно люди, получая отличное образование, могли работать, делать свое любимое дело. Где была передовая наука, высокое искусство, были писатели и композиторы, которых читали и играли во всем мире. Все закончилось внезапно. Страна раскололась вдребезги. Основой стали деньги. Деньги - это хорошо, особенно если граждане совсем недавно зарабатывали почти все одинаково мало. Но страну отдали в один день и час на растерзание: - Бери сколько возьмешь! Что будет, если с высокой башни на площади начать разбрасывать деньги? Одни недоуменно пройдут мимо, впоследствии об этом пожалев, другие, расталкивая остальных, станут набивать карманы, начнется паника, хаос и победят сильнейшие - Элита! Но скоро окажется, что волшебные купюры расхватали - у кого-то их слишком много, а у кого-то совсем ничего. И не важно, кем ты был в прошлой жизни - сейчас ты никто. Деньги закончились, и люди стали их перераспределять. Одни усеяли собою кладбища, другие тюрьмы, третьи получили все. Третьи - элита, которая активно участвовала в этом процессе, занимаясь лишь сохранением своих капиталов. Теперь они и были хозяевами жизни. Правила изменились:
Преступность - поражающая мир, упадок и разруха. Закрывались заводы, библиотеки, театры. А подрастало новое поколение, для которых на дьявольской кухне успели приготовить новую стряпню - детективы в книгах, кинофильмах, в прессе, новые пророки и кумиры и, конечно же, дешевое спиртное рекой на прилавках магазинов. Новости дня - сводки боевых действий и хроника преступлений. В мире не осталось любви и красоты? Людей нового сообщества старательно приучали к новой жизни. Это была государственная политика. Политика на экспорт, которую раньше наши заморские друзья уже опробовали во многих отсталых странах мира. Кнопка была захвачена и те, кто нажимал на нее, знали, что делали! На новых законах и воспитали целое поколение, а в перерывах этого шоу мелькала реклама, в которой изредка снимались великие мастера недавнего прошлого, а теперь нищие служители нового театра абсурда! Кто это сделал, кому это было нужно - он не понимал. И не только он.
До последнего продолжал работать на кафедре университета, где пока еще остатки Старой Гвардии пытались заниматься никому не нужной наукой. Да и они уже были никому не нужны. И тогда он решил уехать...
- Тебе этого не хватает? Тебя заставили покинуть страну, где ты родился и вырос. Но там ты был своим, а здесь чужим! Чужим! Ты об этом жалеешь? Здесь тебя ценили, но использовали, как дешевую рабочую силу! Чего же ты хочешь от них, чего тебе не хватает? У тебя за этим окном не было никого!
Но от этих мыслей легче не становилось. С этим нужно было как-то справляться и делать это немедленно, прямо сейчас. Вакуум, поселившийся в душе, превращался в огромный шар, который пустотой заполнял пространство вокруг, притягивал, манил, а он находился в самом его центре... Навязчивая идея, черная дыра! Кто-то сказал - чтобы не быть маньяком желания, нужно его удовлетворить. Как?!!!
- Найди себе любое дело, займись чем угодно и не думай ни о чем!
- Легко сказать!
И все-таки пора было что-то изменить. И тут ему в голову пришла новая мысль:
- Ты хочешь людей? Хочешь к ним? Будут тебе люди! Будет много людей!
Так он и придумал себе новую забаву.

- 16 -

Теперь он снова занимался привычным делом, сидя у компьютера.
- Почему бы не устроить кинофестиваль? Грандиозное шоу! Времени у него хватало. И это время было ненавистно ему. А материал - хранилище кинофильмов всех времен и народов - находился в базе данных. Мировой фестиваль фильмов, лучших за столетие! В голове завертелось, проснулся азарт. И не важно, куда он заведет, главное вперед!
Он долго готовился, писал программу, которая утром поднимала его с постели анонсом на сегодняшний день. Все телевизоры громко вещали единую информацию. В любом уголке можно было следить за событиями сегодняшнего дня. Фильмы знали свой черед, в хронологической последовательности появляясь с экрана. А главное - те люди за окном больше его не беспокоили, не преследовали, они оставили его в покое, лишь смотрели с экранов телевизоров и жили своей жизнью. Теперь он мог спокойно засыпать, смотреть в окно, любоваться рассветом, горами, облаками. Как он хотел остаться наедине с собой! Наконец ему это удалось!
Он решил просмотреть все работы, получившие призы Фильма года мировых фестивалей за последние полвека. Получилось около ста картин. В день три просмотра - целых два месяца он будет занят делом! Два месяца он сможет не думать ни о чем и у него будет масса дел! Он изберет три лучшие картины и присудит им призовые места. Компьютер управлял расписанием действия, и ему оставалось лишь следовать программе, не отвлекаясь ни на что.
- "Доброе утро! Сегодня ... день нашего кинофестиваля. В программе две американские ленты и одна английская киноверсия. Пока вы просыпаетесь и принимаете душ - небольшой анонс... потом показ первой картины. На экране ленты 77-78 годов... В полдень вторая и вечером третья... Желаем провести незабываемый день. Во время завтрака и обеда вас ожидает променад по набережной Круазет и в салонах Нового Света. А если показ застанет вас на пляже, не расстраивайтесь - наши огромные экраны не дадут пропустить мгновения замечательных кинолент... Приятного дня и справедливого судейства".
Он решил выбрать три лучших кинофильма. Он и судил, и спорил, и голосовал. Два месяца новой жизни - он и зритель и жюри в одном лице. Все это время старался не изменять привычкам - забегал в спортзал, успевал слушать музыку и даже читать, но главное - ленты великих мастеров, которые когда-то время поставило на первые места. На всех этажах работали телевизоры и, не отрываясь от своих дел, он смотрел репортажи знаменитостей, которые поднимались по ковровым дорожкам, дефилируя на публике. Променад великих звезд не прекращался, пока он находился на беговой дорожке или в бассейне. Во всех уголках убежища громко звучала музыка, шли великие мира кино с интервью и приглашениями на лучший фильм! Здание грохотало, вибрировало, оно было слишком велико для него одного, но теперь все его свободные уголки были заполнены голосами, музыкой, шумом, срывающимся с мощных динамиков. И этот рокот не давил на уши и мозги, придавая осмысленность его жизни. Сами картины он смотрел от начала и до конца не в сауне, а перед экраном в своем салоне или наверху, не отходя и не отвлекаясь, но оставшееся время жил, как на кинофестивале, в атмосфере шоу.
Шло время - калейдоскоп вращался, не прерываясь с утра до вечера, с понедельника по пятницу, неделя за неделей. Шестидесятые - время надежд и любви. Семидесятые - потерянное поколение. Их сменяли восьмидесятые - и снова любовь и страдания. Девяностые - войны, любовь и жизнь. Перевалило столетие, стали жестче проблемы - войны, катастрофы и снова любовь. Каждый день для него был откровением. Не раз, просматривая кинофильм, он испытывал удивительное чувство очищения, словно смывал с себя боль или вину за кого-то или грехи! А темы менялись, уходя от людей к политикам, к их войнам, к насилию и разрушению. Так продолжалось два месяца. Конечно, сроки сместились - попадались длинные киноленты, и Крестного Отца он смотрел несколько дней. А после некоторых фильмов ему нужен был перерыв, пауза. Те настолько потрясали, что после них можно было лишь босыми ногами ходить по мокрой от росы траве, любоваться закатом, но не смотреть следующий фильм. Травы здесь не было, но компьютеру этого не объяснишь, поэтому, наверное, впервые он не смог написать универсальную программу, которая учитывала бы все. А бесконечная кинолента продолжала вращаться...
Случилось непредвиденное. Однажды, просматривая какой-то фильм, он словно оцепенел, и голова начала кружиться, как будто снова оказался в том подвале. Стало мучительно больно. В первый раз за эти два месяца он нажал на кнопку пульта, и тишина ударила по ушам. Задумался - может быть, это фильм такой? Но включает программу снова и с ужасом понимает, что это та дорога, которая привела всех к концу. Оставалось всего несколько картин, а потом подвал, темный и сырой! Сотни метров над головой, он будет один в бункере, где только голос мертвенным эхом отражается от стен и кошмар на глубине бетонного склепа!
Он беспомощно огляделся. Он не знал, что делать! Вдруг заметил чью-то тень. Нет, показалось - мираж, видение, никого нет. Но что это? Человек! Их уже двое! Один одет во все черное, другой в белое. Две призрачные тени возникли ниоткуда и устроились в креслах неподалеку. Снова эти люди-тени! Два месяца они не тревожили его, и он мог спокойно жить.
- Проклятие! Оно будет преследовать его вечно... Нужно включить кино! Нажать на кнопку и сделать громкость на полную мощность, разорвать барабанные перепонки вместе с мозгами!
Он схватил пульт, и изо всех динамиков ворвались звуки, заполнившие пространство вокруг. Планета рушилась, горели города, взрывались ракеты, унося на призрачную высоту жизни людей и осколки цивилизации, все то, что жило, ползало, произрастало миллиарды лет, и только мертвые города черными остовами, скелетами домов щерились на ярком солнце, покрываясь радиоактивной пылью. Все было обречено, все было кончено...
Эти двое оставались на месте. Черный человек сидел, размеренно покачиваясь в кресле, с удовольствием следя за происходящим, его компаньон презрительно взирал на экран, иногда поворачивая голову к нашему затворнику. Эти два призрака были словно настоящими, живыми. Иногда казалось, что он различает цвет их глаз, чувствует их, понимает. В голове помутилось. Он с ужасом смотрел на них, наконец, невероятным усилием воли заставил себя перевести взгляд на экран телевизора. Стало легче.
- Он снова сходит с ума! Два месяца он жил спокойно. Все это время с упоением отдавался новому занятию, но теперь...
Снова уставился в телевизор. Там были люди, они мчались, спасая жизни. Больше он не сострадал им. Он ненавидел этих людей, которые уничтожали свою жизнь и его тоже. А они все продолжали играть свои роли.

                                                 - 17 -

И вдруг по экрану поползли черные линии, словно пленка оборвалась, и на мгновение возникла темнота. Пленка!? Все записано в цифровом формате!!! Но вот изображение появилось вновь. Теперь он видел каких-то людей, которые сидели в креслах, расставленных в просторной гостиной. Горели свечи, повсюду была дорогая обстановка, на стенах картины. Он удивился. Это был другой фильм. Хотел было остановить программу, но что-то заставило его смотреть дальше. Люди о чем-то говорили, спорили, смеялись. Он прислушался...
- ...Сегодня мы собрались здесь, чтобы окончательно решить план наших действий, - продолжал докладывать господин почтенного возраста.
- За последние десятилетия мы успешно претворили в жизнь гуманный проект по сокращению лишнего населения на планете. Было потрачено много сил и средств...
- Не стоит говорить о деньгах, - в нетерпении, небрежно перебил его какой-то господин, - давайте по существу!
- Что же... По существу, - продолжил докладчик, - постараюсь быть кратким...
И, немного помолчав, продолжил, заглядывая в бумагу, лежащую перед ним. Что было удивительно, эти люди сидели за столом, который большим кругом опоясывал почтенное собрание. Только кресла были повернуты не к центру, а наоборот, наружу, так, чтобы собравшиеся не могли видеть друг друга. Они утопали в мягких спинках, словно прячась в них. В таком положении они могли только слышать друг друга. Какой в этом был смысл - было не понятно.
- За последние тридцать лет нами успешно проведены в действие проекты по внедрению демократизации во многих странах.
- Чего-чего? - вдруг раздался хриплый возглас пожилой дамы. Докладчик на мгновение замер, но уже громче повторил: - Демократизации! - потом продолжил:
- Теория поддержания управляемого хаоса принесла свои плоды. Больше не нужно разбрасывать бомбы, устраивать масштабные вторжения - стоит поднести спичку и костер разгорается сам. Они сами себя уничтожат, продолжая делать это и по сей день... Дальше... Что у нас дальше? - пробормотал он. - В странах третьего мира с низким уровнем жизни и слабым развитием информационного поля удалось провести тотальную вакцинацию препаратами наших подконтрольных институтов, что позволило ограничить рождаемость, стерилизовать десятки миллионов молодых особей женского пола и повысить смертность детей. Продолжительность среднего возраста жизни так же была успешно сокращена. Следующим удачным проектом можно считать внедрение практически на все континенты новых образцов еды. Она пока не поддается лабораторному анализу, но на генетическом уровне приносит значимые результаты. Один-другой десяток лет, и мы сможем наблюдать необратимые мутации.
- Десяток лет! - воскликнул какой-то пожилой господин. - Через десяток лет мне будет...
- Это не важно, сколько вам будет, уважаемый, - перебил его сосед по креслу. - С новыми препаратами, которые разработаны под нашим контролем, жизни членов наших семейств удлиняются на десятилетия!... Поиграем еще в гольф! Поиграем, дружище! - и засмеялся. Но кто-то ему возразил:
- Десять лет! Это слишком много! Не пора ли поставить точку?
В просторной зале возникло оживление, и многие повторили:
- Много.
- Десять лет!
- Это слишком долго!
Докладчик опять взял слово.
- Для этого мы и собрались. Давайте подведем итог: Сегодня наша организация контролирует правительства почти всех государств на планете. Все деньги мира сосредоточены в наших руках. Пришло время принимать решение! Как вы знаете, план "контролируемого хаоса" оказался наиболее продуктивным. Им можно управлять, локальные войны будут с поразительной скоростью сокращать население на земле, не выходя за рамки государств - это их проблемы. Никто не будет говорить о Третьей мировой. Тем более что борьба там идет за демократию и права граждан! А значит священная борьба.
- Какая? - снова ворвался старушечий голос.
- Священная! - громко повторил докладчик.
Тут один господин прошептал своему соседу, зная, что дама его не услышит:
- Старуха сбрендила! А ведь ей нет еще и девяноста! Совсем плохая стала. А какая была красотка!
- Да, уж, - отозвался его сосед, - никакие препараты не помогают.
- Господа! Я могу продолжить? - тактично воскликнул ведущий и снова заговорил:
- Так..., демократия,... права граждан!... - бормотал он, - священная борьба... Вот! Но... Как вам об этом сказать?... Возникла небольшая проблема.
- Какая? - зароптали в зале.
- Как называется эта проблема?
- Россия?
- Да! - громко ответил докладчик. И это проблема, которую сегодня нужно решать.
- Что такого с этой страной и чем она отличается от прочих?
- Ничем! И по нашему плану там должно было произойти то же, что в остальных государствах. А план этот разрабатывался и проверялся не одно десятилетие. Мы внедряли туда своих людей, с пеленок готовили новых политиков, выращивали новое поколение, наши средства массовой информации делали свое благородное дело.
- Какое дело? - вновь заскрипела старушка.
- Благородное! - хором ответили ей сразу несколько голосов. А ведущий продолжил:
- Работали киностудии, проводилась реформа образования, писалась новая литература. Новая музыка! Новая еда! Все работало на изменение сознания и воспитание населения. На изменение отношения к деньгам и власти, к свободе и демократии! Переписывались учебники истории! И все должно было пройти по сценарию, как и в других точках на планете, принеся свои результаты. Массы должны были выйти на площади, сметая все на своем пути, черт возьми! Но...
- Что?!
- Возникла небольшая проблема...
- Какая?!
- Проблемка! - повторил докладчик. - Русские не хотят убивать русских! - выдохнул и замолчал. Потом тихо добавил: - Абсурд!
В просторной зале повисла долгая тишина. Наконец кто-то удивленно воскликнул:
- Разве такое возможно?
- Как такое может быть?
- В этот проект вложены миллиарды!
Теперь все начали говорить хором, перебивая друг друга. Наконец кто-то внятно спросил:
- А что же те, кому мы платили и кто находится там? Которых мы кормили не один год? Что говорят они? Эти господа взяли наши деньги!!! Мы обещали им еще больше, обещали любые преференции, власть!
- Они говорят, что...
- Что? Что они говорят? - зароптали люди.
- ...говорят, что... не получилось..., - выдохнул ведущий.
- И все?
- Нет, не все! - продолжал он, - просят денег еще.
- Какая наглость! Никаких правил ведения бизнеса. Беспредел!
- Мягко говоря, контингент, с которым приходилось работать, - своеобразный. Эксклюзивный! На каждого есть компромат. Сами понимаете, не только деньги решают все - нужно иметь и более весомые аргументы. А эти... Как мы их называем - мальчики с порочными лицами... Говорить с такими людьми о честности сложно.
- Но почему с такими же мальчиками в других странах все проходило успешно?
- Не знаю..., - он помолчал и снова уверенно заговорил:
- Но! За последний год мы усилили влияние, на территории нескольких сопредельных государств на национальной почве мы создали локальные конфликты и обвинили во всем русских. Мы провели там демократические перевороты...
- Что? - дряблым эхом повис в воздухе вопрос старой дамы.
- Реформы - я хотел сказать. Реформы! Наши люди полностью контролируют там ситуацию. Затем наши новостные каналы провели мощную информационную войну и выиграли ее. А, как известно, медиа-кнопка на планете давно находится в наших руках. Теперь все убеждены, что русские хотят захватить мир, а их президент возомнил себя мессией! На следующем этапе, как это обычно и бывает, мы ввели справедливые санкции...
- Какие? - ворвалась старушка, но ей не ответили.
- ...составили списки десятков уважаемых русских, которым запретили въезд в западные страны.
- И это не возымело действия?
- Не совсем. Они открыли сайт в Интернете, куда внесли наш список и в него же начали добавлять всех желающих. Таковых оказалось миллионы! Миллионы русских готовы не ездить на Запад, не хранить там сбережения, не покупать виллы и машины! Абсурд! Они забрали свои деньги из наших банков и привезли их в Россию! Мы продолжили работу - ввели эмбарго на торговлю. Теперь мы не покупаем у них нефть и газ, не продаем технологии, не поставляем оборудование и еду. Нашу еду! Мы замкнули круг. Это называется блокада!
- Как они выживают?
- Обнаглели до того, что начали кормить себя сами. Развивать научные технологии, строить заводы. Даже выращивать хлеб! Они самодостаточны.
- Наши действия?
Докладчик сделал пауз, вытер платком лысину и со значением продолжил:
- Тогда мы пошли на крайние меры и нанесли решающий удар.
Он замолчал и внимательно оглядел спинки кресел, повернутые в разные стороны. Торжественная минута затянулась. Наконец заговорил:
- Мы закрыли всеми любимые рестораны фастфуда, где выпекались восхитительные булочки и пирожки, перекрыли поставки уникальной газированной воды (вы знаете, о чем я говорю!) и, наконец, перестали снабжать их кинотеатры великими кинофильмами нашего производства.
- Ну, это уже перебор, - проворчал какой-то господин. - Слишком жестокий удар.
- Я бы сказал - бесчеловечный! - добавил другой.
- И этого оказалось недостаточно? - послышался чей-то голос.
- Что же русские? Как они реагировали? Как погасили народный гнев?
- Нет на планете народа, который в состоянии выдержать подобные санкции!
- Русские? - пробормотал докладчик. - Русские обнаглели до того, что начали выпекать свои булки, называя их пирогами, они достали старые рецепты воды под странным названием Квас и уверяют, что она ничем не хуже нашей и, наконец, вспомнили, что умеют снимать кино.
- И уверяют, что оно лучше? - засмеялся кто-то.
- Не знаю, - проворчал докладчик. - Этого я не знаю. Но знаю, что в ответ на наши санкции они проводят Олимпиаду и побеждают, летают в космос и строят города. Их министр иностранных дел с радостью пожимает нам руки и улыбается. Ведет он себя странно - этот человек абсолютно вежлив! Не выказывает раздражения и тени смущения, не поддается на провокации и называет нас партнерами и друзьями. А многие наши банки после того, как русские забрали оттуда свои деньги, обанкротились. А их министр улыбается. И президент их тоже улыбается, называя свой народ "вежливыми людьми".
- Они издеваются!?
- По-моему, да! - тихо закончил ведущий, и на какое-то время в зале стало тихо.
- Значит нужно заплатить намного больше нашим людям, которые работают там. Какая разница - сколько платить? Напечатаем столько - сколько нужно! Деньги должны работать, они должны приносить результаты. Русские должны провести демократический переворот и уничтожить свою страну! Больше с ними не справится никто!
- Деньги те люди возьмут, но опять ничего не сделают.
- Почему?!!!
- Жулье!
- А как же футбольные фанаты? Ультра-с! Это же хорошо обученная армия. Во многих странах мира они не раз решали подобные проблемы.
- Фанаты смотрят футбол.
- И все?
- Да.
- А национальный вопрос - он может взорвать целую планету!?
- Только не Россию. Русские до идиотизма любят всех.
- А войны религий, а уважаемое сектантство!?...
- Нет.
- Молодежь? Где свободолюбивая молодежь?
- Начала учиться.
- Нужно ввести миротворческие войска. Нужно остановить агрессора, который захватывает все новые государства. Мы выиграли информационную войну, вы сами об этом говорили. Теперь все убеждены, что они хотят мирового господства! Уничтожить изгоя! Ввести войска - нас за это не осудит никто.
- Они стали слишком сильны, у них есть, чем себя защищать, - снова заговорил ведущий. - Аналитики исследовали этот вопрос. Наши армии сегодня не в лучшей форме - мы не воевали многие годы. Имеем лишь банды наемников - цепных псов. Но этих десятки тысяч, а их миллионы. Миллионы! И они пойдут до конца! Вы хотите, чтобы велись боевые действия на территориях ваших стран? Вы готовы к этому?
- Чьих стран? - снова прошелестел дряблый старческий голос дамы.
- НАШИХ! - четко по слогам повторил он и замолчал. Молчали и остальные, не обратив внимания на реплику надоевшей старушки. Пауза затянулась...
- О каких это "наших" странах вы говорите, уважаемый? - внезапно трезвым голосом спросила она. - Мне наплевать на эти страны, скоро не будет ни границ, ни государств. Но не наплевать на нашу организацию и наши семьи. Об этом и извольте говорить! Демократия? Справедливые войны? Хватит нести всякую чушь! Здесь все свои - научитесь излагать свои мысли четко и по-существу. Санкции, газировка, булочки!? Вы издеваетесь, господа!? - заводилась она все больше. - Засуньте свои булочки в одно место и залейте их вонючей газировкой! Туда же отправьте свои "великие" фильмы! Санкции! Старуха сбрендила? Кто-то из вас так изволил обо мне отозваться!? Сдала!? Не надейтесь! Старуха еще станцует Жигу на ваших похоронах. Хватит бряцать никчемными банкнотами, хватит заниматься ерундой!
- Тогда что же делать, ваше сиятельство? - учтиво спросил ее какой-то господин.
- Что делать? - перехватил слово ведущий. - Для этого члены уважаемых семейств сегодня здесь и собрались...
- Что делать? А вы не знаете? - перебила его она. - План X!
Ропот прошелся по зале.
- Нора?
- Забираться под землю?
- На сколько лет?
- Да, нора! - продолжала она. - Это наиболее разумный вариант. Продолжайте! - бросила она ведущему, и тот, учтиво подхватив слово, заговорил:
- Благодарю, ваше сиятельство. Мы устраиваем 3-ю мировую. На планете должны остаться всего 19 миллионов. Талантливых, умных, сильных, богатых и могущественных. Мы очистим землю от лишнего биологического мусора. С радостью хочу сообщить, что нами уже подготовлены подземные комплексы-убежища, которые вмещают в себя именно такое количество людей. ЛЮДЕЙ, а не мусора! А остальные... Все произойдет быстро - в один день. Максимум неделя. Да - это правда. Какое-то время нам придется провести внизу. Нами построены комфортабельные подземные города, где есть улицы и магазины, скверы и парки, шикарные отели с озерами, лесами и лужайками для гольфа, прочей инфраструктурой! Но очень скоро мы выберемся наружу и будем жить в лучшем мире. Есть настоящую еду, смотреть настоящее кино, заниматься наукой, искусством. Созидать! Несколько тысяч элиты, а остальные миллионы - наша свита, так сказать! В этом и состоит наша миссия, господа!
- А почему именно 19 миллионов? - выкрикнул кто-то.
- Столько вмещают в себя убежища.
- Но раньше мы планировали сохранить 25 миллионов! Куда делись еще шесть? - не унимался он.
- Какая разница! Миллионом меньше, миллионом больше. Не мелочитесь, дружище!
- Но как же так? Это же лучшие специалисты!
- Не веди себя, как бухгалтер! - воскликнул кто-то. - Речь идет не о деньгах! Успокойся!
После этих слов все радостно рассмеялись, напряжение спало, люди приходили в себя.
- А поэтому план X! - закончила пожилая дама.
Тишина надолго заполнила помещение. Люди размышляли. Кто-то, очнувшись, спросил:
- Когда и как это произойдет?
- Просто. Очень просто и очень скоро - через месяц, - ответил докладчик. - Нашими людьми уже перевезен комплекс Земля-Воздух, естественно русского производства, на территорию сопредельного с ними государства, где сейчас неспокойно. Там же подготовлены две ракеты с атомными боеголовками, а дальше... Стоит сделать всего один выстрел.
- Все банально и просто, а главное быстро, - снова не выдержала дама, а ведущий завершил свою речь:
- Итак, слово за вами, господа. Здесь всего 12 кресел. 12 человек - такое количество способно договориться. Судьба нашей любимой планеты в ваших руках. Вы, как 12 апостолов сделаете великий выбор и скажете свое "Да". И это слово должно исходить от каждого из вас. Думайте, господа, решайте.
- Что, прямо сейчас?
- Да!
Свечи ярко горели, трепетно покачиваясь на легком ветру, шедшего из открытого окна. Издалека доносился шум прибоя. Волны мерно накатывали на берег и растворялись в песке. Со стен из позолоченных рам сурово и торжественно взирали лица господ в старинных одеждах. Это были великие мира сего, которые давно почили, но их дела теперь продолжали сидящие здесь. Все замерло, все застыло в оцепенении. Сейчас решалась судьба целой планеты волей двенадцати великих людей, которые своей жизнью и судьбой, по-видимому, заслужили такое право и теперь готовились сказать свое слово...
- Да!
- Да!
- Да!...
Словно гигантский колокол набатом тяжело и зыбко отбивал их слова, которые разносились в округе. Словно 12 часов завершали свой день, 12 месяцев венчали год жизни, а 12 поясов опоясывали маленькую планету, судьба которой решалась здесь и сейчас.
- Да!
- Да!
- Да!...

                                                 - 18 -

- Что ты здесь делаешь? - спросил человек в белом. Эти двое расположились в креслах и теперь смотрели на экран. Человек в черном промолчал.
- Мы же договорились не возвращаться! - снова произнес белый.
- Так! Проходил мимо, дружище, решил заглянуть, - уклончиво ответил он. - Кстати, как твои дела? Как новые проекты? Чем ты занят сейчас?
- Пока ничем, - отмахнулся белый.
- Почему? - удивился черный человек. Его собеседник не ответил и снова задал вопрос, глядя на экран:
- Твоих рук дело? Это ты ему показал?
- Да.
- Зачем?
- Пусть знает, кого ему так не хватает. Пусть знает о них все.
- Но зачем?
- Затем, что когда поймет и освободится от них, не сможет оставаться один. Для этого он слишком слаб. Он всего лишь один из них.
- Ты так думаешь? - пробормотал белый, но черный человек не ответил. - На самом деле я удивлен. Думал, что с ним давно покончено.
- Ему помочь?
- Нет! - громко ответил белый человек. - Это его жизнь, его судьба. Он имеет на нее право, ему и решать, как поступить с ней дальше.
- Ты на что-то надеешься? - засмеялся человек в черном.
- Не знаю... Но он еще жив...
- Пока жив! - поправил человек в черном, - агония затянулась. А дальше...
Теперь эти двое какое-то время молчали, не глядя друг на друга, думая каждый о своем.
- Что будет дальше? - очнулся человек в белом. - Мы знаем будущее, но впервые не можем его предвидеть, когда это касается человека. Муравьи, дельфины, трава, камни на склоне гор - мы знаем о них все, но о нем не знаем ничего. Поэтому мне и был интересен этот проект. Тебе не кажется, что пари не окончено?
- Преувеличиваешь, дружище!? - засмеялся человек в черном. - Это всего лишь агония и не более того. Ты дал им тело, душу, высокий дух. Дал разум, способность абстрактно мыслить, творить, а они... Только ползают по земле. Зачем создавать человека, если он ведет себя как низменное существо. Даже животные ведут более осмысленный образ жизни. Твои муравьи лучше. Намного лучше.
- И все-таки я загляну сюда еще.
- Изволь, если я окажусь неправ - с меня чашка твоего любимого кофе. Не люблю долгов!
- Вернешь еще мелочь за виски! - мрачно пошутил белый.
- Да, конечно! Верну, - засмеялся черный.
- Пойдем! - ответил человек в белом. - Не будем ему мешать.
- Пойдем! - согласился черный, и они встали с кресел, направляясь к огромному окну, сквозь которое сияло солнце.
- Кстати, нужно посмотреть, что с теми кротами! - вспомнил белый человек.
- С кучкой параноиков, которые зарылись в подземных городах?
- Да! Я хочу взглянуть на них.
- Я их...
- Что?
- Уничтожил.
- Но это был мой проект!
- Да! Уничтожил, дружище. По-другому было бы несправедливо! Они стерли с лица земли население целой планеты.
- Ты говоришь о справедливости? Не смеши...
Черный человек засмеялся. Они уходили. Их голоса таяли вдалеке, пока не растворились совсем...

Он очнулся, бросился к компьютеру. Проверил базу данных, которую сам же создавал два месяца назад и где собрал файлы с сотней кинофильмов. Последний был поврежден, а к нему были присоединены еще два. Они имели статус. Он присмотрелся - помечены они были надписью - совершенно секретно. Откуда они появились - было непонятно. Один файл он только что просмотрел, теперь лихорадочно открывал второй. На экране снова возникли белое пятно и черные точки - словно старенькую киноленту вставили в проектор. Наконец появилась картинка:
Огромные тоннели, высокие потолки, целые озера и парки, повсюду диковинные растения и животные. По ухоженным дорожкам ходили люди. Они ездили на маленьких машинах, заходили в магазины, гуляли, возвращались в свои дома. Здесь находился целый мир, придуманный кем-то, только не было одного - солнца. Вместо его ярких лучей светили прожектора, слепя глаза. А еще не было неба - только высокий свод, по которому плыли нарисованные облака. Вдруг все заходило ходуном. Мощные колонны начали рушиться, сверху сыпаться песок, падать огромные куски бетона. Строения, еще недавно так надежно стоящие, начали складываться, как карточные домики. Люди в панике метались из стороны в сторону. Но вот мощными потоками хлынула вода, и потолок с нарисованными облаками рухнул, придавливая всей массой и людей, и редких животных, и весь этот уютный подземный мир, который в мгновение превратился в прах, в готовую могилу для последних, выживших на земле... И снова только черный экран...

- Их уже нет! В живых не осталось никого - лицедеев и режиссеров - авторов страшного кино. Популяция, которой он принадлежал, исчезла навсегда!
И тут он понял, что не сможет и никогда не будет смотреть кино. И книги читать не будет. Нужно забыть о них навсегда, уйти в свой лес, на озеро, куда угодно, только не видеть их, не замечать, не помнить! Он не историк и не станет изучать тупиковую ветвь особей, пожравших друг друга и самих себя. Кнопку пора отключить, остановить программу и остаться наедине с собой. Дурацкие, бесполезные два месяца жизни.
Тишина заполнила комнату. Две тени, два призрака растворились в ярком свете, оставив его одного. Слава Богу - одного...
И снова спасительный спортзал, бессмысленное истязание тела. Шаг за шагом, тонна за тонной, километр за километром отдаются болью в натруженных мышцах. Его тело послушно, оно с ним, оно выполняет все прихоти, уводя далеко по беговой дорожке от людей, их времени и самого себя... Только где он - этот Сам?...

- 19 -

Выпал снег. В южных широтах это редкость - полежит и завтра растает. Поэтому растения за окном не позаботились сбросить с себя зеленый убор, не поспешили замерзнуть. Лишь некоторые, видимо, самые умные, наученные прошлой жизнью стояли голенькие, терпеливо дожидаясь скорого весеннего тепла и солнца. Вот и он не зачерствел от этой зимы, не отморозил память. Какое было бы счастье выпить таблетку и забыть обо всем. Почему люди не создали такое лекарство? Лекарство от памяти, амнезия по рецепту! Наверное, каждый второй воспользовался бы им, а, может быть, и каждый первый...
И наконец, случайность подарила ему новое дело. Случайности иной раз преподносят такие сюрпризы, которые поворачивают ход событий всей нашей жизни. И уже кажется, что ничего закономерней и быть не могло. Видимо есть глаз, наблюдающий сверху, есть сила, подбрасывающая в нужный момент самое необходимое, и тогда тебя берут за руку, выводят из лабиринта или наоборот подталкивают туда.
Как-то проснувшись и, лежа в кровати, почувствовал, что забыл о чем-то важном. О чем? Лежал так, глядя сквозь прозрачный потолок и размышлял. А снег все падал, словно хотел ему напомнить о чем-то дорогом, знакомом с самого детства. И наконец прозрел! День рождения! Завтра у него день рождения - праздник, который он всегда считал главным в своей жизни, а теперь о нем чуть не забыл! Как в его далеком детстве это было удивительно и хорошо! Родители устраивали настоящий, незабываемый праздник. Множество подарков, гостей, друзей. За сутки до знакового дня из кухни доносились такие запахи, которые потом он вспоминал целый год. Спасибо родителям. Но сейчас пожалел, что вспомнил и уже не хотел предаваться этим воспоминаниям. Память снова мучила его. Как-то нужно было обойти этот день, который наступит завтра. Но как? Этого он не знал...
Раньше он помнил этот день, и сейчас тот снова находился рядом, заглянув в его странную жизнь, где время остановилось, а события, годовщины и даты больше не имели никакого значения.
- А что имело?
Начинался день, потом приближался вечер, за ним наступала ночь. Завтра еще один день и все сначала. Эти дни были похожи друг на друга, как две капли воды, как две слезы, и разбавить их было нечем... Да и незачем... А снег за окном все падал и падал, как когда-то давно...
Он смотрел в окно, вспоминая детство, настоящую зиму, каток во дворе, Новый год, елку. Скоро весна, распустятся полевые цветы, и у природы тоже начнется свой Новый год. Жизнь продолжается...
- Но почему?! Почему снег каждый год выпадает именно в зимнее время, потом весна встречает свой час веселой капелью, а за ней лето?... Во всем таится великий, глубоко продуманный смысл..., потом осень, снова зима и так до бесконечности. Этот мир отсчитывает годы и тысячелетия, а он хочет обойти, забыть? Тогда зачем все это? И зачем ему завтрашний день рождения? Зачем память о нем? Если он хочет забыть о нем, зачем явился на этот свет? Этот день дан ему откуда-то свыше, и не помнить о нем нельзя!...
Больше он не думал ни о чем. Вскочил с постели, помчался вниз и, следуя старой традиции, начал неугомонно готовиться к празднику. И сделает он его таким, каким помнил с самого детства!...
Теперь он вспоминал. Салаты, закуски. На второе он будет есть любимую курицу, запеченную с картошкой. Сложнее было с главным блюдом - тортом и свечами. Свечей в этом месте найти было невозможно, а вот с тортом помучился, найдя в рецептах то, что хотел. Когда-то он помогал маме взбивать вкусный крем. Делал это вручную, (никаких миксеров тогда не было), и стоило ей отвернуться, окунал палец в миску и облизывал. Незабываемо вкусное свинство. И сейчас, пользуясь рецептом и обрывками воспоминаний, он испек похожий торт.
Время приближалось к полуночи. Как он устал! Спину ломило, разогнуться не было сил. Это не в тренажерном зале тонны металла ворочать! Он снял фартук, убрал еду в холодильник и отправился наверх, поближе к своим звездам, и, погасив свет, долго смотрел на небо. Это был волшебный вечер. Наверное, подготовка к празднику - важнее самого праздника. Превозмогая приятную усталость, он начинал это понимать только теперь. Прелюдия, ожидание чего-то - вот само совершенство! А что из этого получится... то и получится, - подумал он и уснул.
Утром проснулся и долго нежился в постели. Солнце ярко слепило глаза, от вчерашнего снегопада не осталось и следа, и только последние белые мокрые комочки на ветвях деревьев устроили настоящую весеннюю капель.
- Сегодня день рождения!
Он долго принимал душ, долго выбирал одежду и, наконец, спустился вниз.
- Праздничный завтрак!
Он положил на тарелку немного любимых салатов и выпил кофе. Основной стол решил накрыть наверху в его спальне или в гостиной, или в кабинете (можно называть как угодно, в зависимости от настроения). Все подготовив, спустился в спортивный зал. Делал он сегодня все как-то по-другому, со значением, чувствуя этот день. Немного пробежав по дорожке, прошел на кухню, где с вечера приготовил напитки. Коньяк, виски, мартини, шампанское, вино.
- Что он желает? Время - полдень. Первая праздничная рюмка не помешает. Мартини!
Он взял напиток, добавил апельсинового сока и вновь отправился к бассейну. Глоток коктейля и клубника. И не важно, что еще вчера она была замороженной и казалась невзрачным куском льда.
- Клубника со взбитыми сливками! Что может быть вкуснее!
Свесив ноги в бассейн, сидел и смотрел на воду. И ел. Сегодня впервые за многие годы он не будет звать гостей - об этом он заранее договорился сам с собой. И думать об этом тоже не будет.
Он давно не пил спиртного, и в голове появилось легкое приятное кружение. Поднял бокал.
- Я поздравляю себя с любимым праздником и приглашаю в ресторан под купол мира! Ура! - выпил и бросился в бассейн. В сауне поставил любимого Элвиса, какое-то время наслаждаясь под его блюз. Потом долго резвился, как ребенок, заскакивая то в джакузи, то в бассейн, перемежая эти занятия глотком коктейля... После пары бокалов решил, что пора остановиться, иначе не доберется до праздничного стола.
- Что у нас по расписанию дальше?! Сегодня все будет по-праздничному, сегодня все не как всегда!
Решил поиграть на компьютере и за гонками не заметил, как пролетело время.
- Чуть не опоздал! Наверх! К столу!
На лифте поднял готовые блюда, оделся и включил музыку. Шампанское выстрелило, забрызгав праздничный стол.
- На счастье! - громко выкрикнул он. Потом задумался и медленно, тихо заговорил:
- Итак, находясь в этом райском уголке, мы торжественно поднимаем бокал за здоровье и счастье именинника... Желаем ему в этом замечательном месте долгих лет жизни и трудовых побед... Что он несет?... Нет, не так!... С сегодняшнего дня мы отправляем его на заслуженный отдых и назначаем пенсию в размере всего того, что он сможет для себя найти! Выпили!
Положил в тарелку праздничной еды и налил коньяк.
- А где подарки? Согласен без гостей, но без подарков!? Все хорошо, вкусно, все по-настоящему, как в детстве, но... Еще рюмку коньяка? А как же с подарками?
Он смотрел на изобилие, которое вчера приготовил, и понимал, что есть уже не может. Он давно не ел больше, чем это было необходимо, и вел аскетический образ жизни.
- Что дальше? Что там было в тосте? Подарки! "То, что он здесь найдет!" Хорошая идея! Нужно искать! Это сюрприз! Обожаю сюрпризы, - импровизировал он.
Без сожаления оторвался от еды, на которую уже смотрел с недоумением.
- Будем разыскивать подарки!
Наверху он знал каждую мелочь, поэтому отправился на самое дно убежища, прихватив с собой бутылку вина, хотя был уже слегка навеселе. Нетвердой походкой шатался по комнатам и коридорам, но ничто не будоражило воображение. Да и какие подарки могли оставить ему военные, кроме своего оружия, техники и еды?
- Значит нужно найти что-нибудь полезное! - думал он, медленно передвигаясь в длинном лабиринте. Снова всяких хлам - холодильники, одежда, масса всякого оборудования и мелочей на все случаи жизни. Не интересно. Все это, безусловно, нужные вещи, но не интересно. Пошел на второй круг. Снова запасы еды, холодильники, контейнеры. Целые комнаты, забитые непортящимися продуктами. В одной из них неожиданно нашел мешки с землей. Остановился.
- Зачем земля?
Допил бутылку вина.
- Можно из этой земли сделать у бассейна пляж! - рассуждал он. - А потом месить эту грязь ногами?... Зачем земля?
Ткнул ногой какую-то коробку, которая внезапно упала и раскрылась.
- Семена! Томаты, огурцы, баклажаны, редиска. Дыня, арбуз!!! Вот! Это то, что он так долго искал! Земля! - ликовал он, - а на ней растут растения. Здесь, под куполом, оторванным от всего мира, он сделает зеленый островок! Оазис!
Он энергично принялся за работу. На пару с его приятелем-роботом загрузил лифт до краев. Наверху в одной из комнат на этаже, где стояли компьютеры, распаковал ящики и долго рассматривал огромное количество семян.
- Вот это подарок!
Уже не терпелось! В одной из коробок обнаружил пластиковые лоточки. Взял несколько штук, столько же пакетиков семян и потащил все это на мансарду.
- Подарок! - ворчал он себе под нос. Прямо на праздничном столе начал раскладывать лотки, заполняя их землей. И наконец наступил торжественный момент - пора было сажать семена. Он достал какой-то пакетик и разорвал его. Содержимое высыпал в чистую тарелку. Хотел было начать закапывать их в землю. Уже взял столовый нож с намерением делать маленькие лунки, но почему-то остановился.
Он замер и теперь сосредоточенно смотрел. Смотрел внимательно, не понимая, что с ним происходит. Перед ним лежала рассыпь огуречных семян. Самых обыкновенных семян, которые видишь, когда разрезаешь овощ. Обыкновенных? Он никогда раньше этого не замечал. Он не думал об этом! Это были готовые к началу жизни стойкие оловянные солдатики. Он долго их разглядывал, не в силах оторваться. В этих семенах заключалась какая-то таинственная сила, скрытая внутри! Из маленького создания природы скоро возникнет настоящая жизнь. Он не верил, но чувствовал это. Словно видел, как зернышко раскрывается, и из него появляется крошечный росток. Потом он поднимается и набирает силу. И вот уже распускаются цветы, а вслед за ними на свет появляются крепкие зеленые плоды... И вдруг на какое-то мгновение ему показалось, что это семечко - маленькое живое существо. Галлюцинация! Оно живое! Оно светится огоньками жизни. И находится оно здесь, рядом с ним! Он был потрясен!...
И уже совсем поздно, сидя за праздничным столом, где тарелки с закусками и прочей снедью стояли вперемежку с лотками, полными земли, и где были посажены семена, он приклеивал скотчем пакетики с названиями растений. Главное потом не запутаться! Закончив эту важную работу, он разрезал торт, зажег импровизированные свечки, сделанные из картонных фитилей и поднял бокал шампанского!
- День рождения! Таких подарков мне еще не делал никто и никогда! У нас гости!? Что же - добро пожаловать! С праздником, дорогой! Больше ты не будешь один!

И снова наша черно-белая парочка. Как в старом кино, где нет ни одного лишнего цвета. На голове у черного бандана. Он достает из большого черного кушака, повязанного на поясе, горсти черных семян и, как заправский крестьянин, широко сеет их по этажу.
- Тебе не кажется, что он спятил? - наконец спросил он.
- Любое действие должно быть целесообразным. Мне кажется, он вполне нормален, - ответил белый человек.
- Если бы ему показать такого самого себя еще год назад, он был бы со мной согласен.
- Смотри на все своими глазами, - разумно ответил белый.
- Но он пытается видеть в ничтожных семенах жизнь.
- Некоторые способны даже в камне узнавать жизнь.
- Он во всем хочет видеть живое...
- И это неплохо.
- Да. Но эта жизнь закончится, когда он вырастит и съест этот огурец, - засмеялся черный. - А что будет дальше?
- Дальше он найдет себе что-то еще.
- Я понимаю, о чем ты говоришь. Но этот... Ты готовишь себе новое разочарование.
- Посмотрим! Кстати, что ты здесь делаешь?
- Сею.
- Сеешь. У таких, как ты, не вырастает ничего. Найди-ка ты себе другое место и не трогай его.
- Ты еще надеешься на что-то?... Понимаю.
- Он продержался, многие ломались намного раньше. Думаю, что этот спор будет моим.
- Что же, посмотрим, - улыбнулся черный человек.

- 20 -

          Иногда в жизни случается, когда что-то начинаешь делать впервые. Сколько бы тебе ни было лет, каким бы ни был твой жизненный путь, но если ты открыт ко всему новому - вновь проявляется способность к обучению. Какое блаженство снова оказаться ребенком! А в благодарность за внимание и усидчивость - твой жизненный опыт все равно поможет это новое сделать лучше, чем когда-то, каким бы необычным ни казалось это занятие сегодня. Но если ты скептик и сноб, а гордость твоя не позволяет признаться самому себе в том, что чего-то не умеешь - тогда стены, окружающие тебя, будут без дверей, а в склепе настырности будет темно и скучно. И только отдаваясь, мы обретаем, да и то лишь потом.
Он не стал торопить события и начал все с тщательного изучения. Посадив семена, у него еще оставалось приблизительно две недели до появления первых всходов. Так было сказано в аннотациях. И, как отец большого будущего семейства, он принялся обустраивать этот детский сад с любовью и терпением. Кроме литературы, которую он успел изучить, нужно было придумать новое место. Тогда и пригодился второй этаж убежища. До этого он гордился своим первым этажом. Спал на третьем - в мансарде, а второй этаж не замечал, пробегая мимо. Наконец дошли руки и до него.
Здание было полукруглым, и он выбрал сектор, где солнце с утра вставало и проходило дальше, скользя по прозрачной стене, освещая и отдавая тепло этой стороне дома. Конечно, здание спокойно обходилось и без этого тепла. Разве понять равнодушному куску бетона и пластика, что такое настоящее солнечное тепло и свет. Другое дело его огород. Растения смогут оценить это место по достоинству. Все комнаты вдоль освещенного полушария он безжалостно уничтожил, раздвинув стены. Барахло - компьютеры, технику, мебель - задвинул в дальние помещения на темную сторону, и закрыл туда двери, чтобы они не портили вид. Как меняется человек! Еще недавно эти приборы были источником его бесперебойного питания и вдохновения, были смыслом его жизни, а теперь на их место пришли грядки с овощами. Но обсуждать этот вопрос он не хотел и смотреть на себя со стороны тоже. Теперь он делал только то, что хотел, и это ХОЧУ заменяло ему все приказы. В той прошлой жизни, наверное, тоже были люди, которые жили так, как хотели, но по его убеждению они были или преступниками или гениями. А может быть, просто сумасшедшими. Остальные же выполняли обязанности, что, безусловно, считалось нормальным и необходимым. И все-таки теперь он делал только то, что ХОТЕЛ. Но принесет ли ему это счастье?
Из бетона и арматуры вдоль округлой стены он залил бортики для будущего парника. Высота конструкции составляла полметра. А поскольку стена была прозрачной, все напомнило огромный аквариум. Посередине выложил плиткой тропинку - получились две длинные полукруглые грядки. Рядом с огородом расставил столы для будущих работ. Много времени ушло на подведение полива. Длинными шлангами он опоясал сооружение, а с помощью медицинских капельниц сделал наконечники, откуда и будет поступать к растениям вода. И, наконец, он засыпал все землей. Снова был благодарен военным - и земли хватило и прочие вещи, так нужные ему, без труда нашлись. Он трудился, как заведенный, изменил свой график, лишь вечером забегал на первый этаж поплавать и принять душ. А перед сном непременно заглядывал на второй этаж проверить - ничего ли не забыл? Наконец его сооружение было готово! Так прошли две недели.
Однажды он проснулся и подошел к лоточкам с рассадой. А они так и оставались наверху, где он спал. Как всегда - только земля и больше ничего. Лишь одна черная земля. Но, присмотрелся. Крошечные зеленые точки усеивали дно лотков! Растения он посадил разные, но сейчас их маленькие всходы были абсолютно одинаковыми и напоминали детей, только что появившихся на свет. А эти два крошечных лепестка! Словно две детские ладошки тянулись от каждого стебелька к утреннему солнцу. Он почувствовал себя Гулливером, а Лилипуты стройными рядами выбирались из темноты и просили пить. ПИТЬ! Так появилась новая обязанность - сначала напои растения, потом корми себя.
Прошли две недели с момента посадки, а потом еще две до того дня, когда можно было пересаживать окрепшую поросль. К этому времени он восстановил свой режим, и теперь вечернее время после спортзала и обеда проводил здесь, рядом со своими растениями. Жизнь его обрела новый смысл. Если раньше он лишь созерцал, наблюдая за жизнью других людей в кино и в книгах, теперь приходил сюда, пусть на небольшой, но рабочий день. В такие минуты он чувствовал, как меняется сам. Теперь он находился рядом с живыми существами. Каждый день замечал, как они растут, как взрослеют на глазах. Конечно, они не могли ему отвечать, но он разговаривал с ними, мог часами просиживать рядом, разглядывая. Иногда он смотрел в огромное окно, словно замечая, как кусочек живого мира переместился в его дом. Ему безумно нравилось все!
И все-таки он допустил ошибку. Забегая вперед, можно рассказать, что получилось у него из этого предприятия. От большой любви и желания он не учел одного. Вернее, он просто закрыл на это глаза, что было простительно, поскольку делал все впервые. Его растения получали слишком много воды. Он читал и знал, что все они требуют разное ее количество. Но из лучших побуждений, по самым высоким соображениям решил не экономить и поливал их ежедневно, а иногда даже по два раза в день. Порой мы так балуем своих детей, заваливая их игрушками, позволяем все, откармливаем самым вкусным по любому капризу и в сумасшедших количествах. Пусть маленький радуется! Но с годами все возвращается - это закон, и от него никуда не уйти. А научив любимое чадо только брать и ничего не отдавать - к старости стакана воды иной раз не допросишься. Инфантильный переросток взирает на тебя с высоты своей двухметровой тупости и эгоизма. Смотрит без интереса - с тебя больше нечего взять.
Детей у него не было, но как он мог поступить так со своими растениями, когда сам строго соблюдал аскетический, разумный образ жизни? Результат заставил себя ждать всего три месяца. Его баклажаны, вернее, их кусты сгнили. Китайская капуста превратилась в огромные высокие растения с большими белыми цветами, но без намека на саму капусту. Эти цветы глупо на него смотрели, будто говорили - это все, на что мы способны. А особенно огорчили помидоры, вернее, то, что из них получилось. За эти три месяца выросли кусты высотой в несколько метров. Они достигли потолка и, как лианы, нахально начали клониться вниз. В инструкции были нарисованы милые, изящные кустики, с которых гроздьями свисало множество сочных плодов. У него же выросли глупые цветы, которые тупо на него смотрели. Потом и они отвалились, а кусты начали ломаться и сгнивать. Как он ни старался, как ни подвязывал, ни поливал - все было тщетно. Их сила ушла в бесполезные и никому не нужные стебли. Как насмешка - вырос один единственный очень большой зеленый помидор. Он был, как на картинке - круглый и сочный. Но, не успев покраснеть, однажды отвалился и упал к его ногам, когда он только собирался его полить. Он подобрал его и на подоконнике доращивал в лучах уже горячего летнего солнца. В конце концов, тот покраснел, но на вкус оказался горьким и противным.
Но это забегая вперед. А сейчас он бережно переносил рассаду на свои места, прикапывая с большими расстояниями между кустиками, чтобы было каждому много и солнца и воздуха.
Для начала он выбрал несколько культур. Помидоры, огурцы, китайскую капусту, баклажаны. За ними следовали ряды зеленого лука и укропа. Отдельно, на большой площади, он посеял картофель.
- Эх! Вареная картошечка да с укропом, смазанная кусочком сливочного масла, и нарезка исландской селедочки в винном соусе! Размечтался! Еще не скоро. Но как интересно!
Потом шел длинный ряд клубники, три куста черной смородины, три куста ежевики. И, наконец, небольшая бахча с десятком арбузов. Еще у него оставалось много разных пакетиков с другими видами овощей и фруктов и даже цветов.
- Цветы?! Странно, зачем военным нужны цветы?
Но решил дождаться первого урожая и уже потом сажать другие растения. Каждый день, два или три часа после обеда он проводил рядом с растениями. Чем он там столько времени занимался - было неизвестно, но дел хватало всегда. А кроме прополки он успевал пообщаться почти с каждым растением. Это был его живой уголок. И если в спортзале он совершенствовал тело, то здесь выращивал сотни живых существ. Иногда казалось, что больше он не один, просто они не умеют разговаривать. Наверное, тот старик, который сбежал на озеро, жил так же и был счастлив, не был одинок, как оставшиеся в далеких городах, откуда он бежал. В любом случае, этот труд придавал смысл его одинокой жизни. И если первые полгода он отбывал вынужденный отпуск на курорте, не зная чем себя занять, то теперь снова работал не покладая рук и не жалея сил. Он отдавал всю свою любовь и старания этому делу, и результаты сказались. Не считая первых неудач, которые неминуемы в любом деле, через три месяца он собрал первый урожай. Особенно порадовала клубника. Он с детства любил ее и теперь с удовольствием ползал вокруг маленьких кустиков, в которых прятались сладкие красные ягоды. Смородина подошла к этому же дню. И вот наступил день сбора первого урожая.
Собрав ягоды, он рассыпал их по столу и внимательно на них смотрел. Вспомнил, как когда-то любовался обыкновенными семенами. А теперь перед ним были ягоды! Долго сидел так и смотрел. Но никаких образов не рождалось, никаких галлюцинаций, только очень вкусные и спелые ягоды. Впрочем, что еще требовалось от них?
Он с удовольствием ел и чувствовал себя человеком. Это были не просто плоды, а плоды его труда. Несколькими днями позже уже заправлял салаты свежим укропом и зеленым луком. А еще позже сварил первый молодой картофель. Разве можно сравнить размороженную картофельную стружку вкуса чипсов или резины со вкусом настоящего молодого картофеля? Как надоели военные запасы. Теперь у него всегда будут свежие овощи и фрукты, и он вырастит еще много всего другого.
Он понимал, что работы теперь будет много, нужно подготовиться к следующему урожаю и продумать все. Режим дня у него теперь был следующий: Завтрак, потом пара часов в спортивном зале, час-два на огороде. Обед. Час отдыха. Снова на огород. И перед ужином еще час спорта. Вечером музыка, подготовка к завтрашнему дню - нужно многое продумать и прочитать. Сон.
Его занятия спортом уже давно стали частью жизни. И редко, когда он не спускался в спортзал. Даже если уставал, все равно проплыть несколько бассейнов и зайти в сауну было делом повседневным. Иногда заглядывал в зеркало. Теперь его тело не имело ни грамма лишнего веса. Частенько он загорал на солнце в углу спортзала, где несколько оконных панелей пропускали ультрафиолетовые лучи. Это было сделано специально, и давало возможность получать естественный загар, не пользуясь вредным солярием, которого, впрочем, здесь и не было. Панели были настолько универсальные, что ими можно было регулировать интенсивность солнечного излучения. Он ставил шезлонг к окну, ложился и слушал музыку. Он любил это делать - самое ленивое, но все-таки занятие. Иногда засыпал, если уставал, и тогда, спустя какое-то время, умные панели меняли интенсивность солнечного света, не давая ему обгореть. (Еще одно чудо убежища.) Он стал подтянутым, загорелым, сильным человеком.
Его хозяйство ждала большая переделка. Одни овощи погибли, другие выросли, но все сразу, и он не знал, что с ними делать. Спускать в холодильник? Смешно - еды там хватало на пятьсот лет! Теперь все нужно делать по-другому. И снова он подходит к компьютеру, снова пишет программу. Нужно создать такую систему, которая будет распознавать каждое растение и правильно его поливать. Он разделил огород на независимые секторы и к каждому сделал отдельный подвод воды. Потом составил базу данных, куда внес все культуры и режим полива. И теперь система работала без его участия. А каждое растение высаживалось постепенно, с некоторыми интервалами, что давало возможность постоянно иметь и огурцы, и помидоры, и все остальное. Одни уже созревали, другие только зацветали, а третьи еще пребывали в младенческом состоянии. В любой момент программа по его запросу могла дать информацию о любом растении - когда посажено, когда зацвело, и сколько осталось до созревания. Так же оценивался будущий урожай на интересующий его период и рекомендации по срокам и количеству новых посевов.
Все-таки миром движет лень! Все открытия и изобретения делаются лишь для того, чтобы облегчить труд человека. И не важно, что ради этой лени уходит целая жизнь, уходят годы тяжелейшего труда, все равно конечная цель - ленивое существование, где за тебя все сделают машины. Абсурд! Животные как добывали пищу, так и будут это делать миллионы лет, а человек без устали будет совершенствовать жизнь, тратя все силы на то, чтобы когда-нибудь лениво отдохнуть. Но конца этому не будет никогда.
Целый месяц он перестраивал огород и писал программу. Когда все было готово, ему оставалось только ухаживать за растениями и снимать урожай, досаживая новые семена. Остальное делал компьютер. Когда-то в этом месте он для военных построил умный дом, теперь уже для себя - умный огород. Но достигнутая цель не радует так, как сам труд на пути к ней. Теперь он мог вырастить на втором этаже все что угодно, но больше этажей у него не было...

- 21 -

Он уже год занимался спортом. Делал это каждый день, начинал с простых программ, постепенно увеличивая нагрузки. Сначала после пробега жалкой сотни метров его сердце бешено колотилось, он совершенно не был готов к такому, представляя собой аморфное кабинетное существо, способное лишь шевелить мозгами. Но постепенно его тело закалилось, он окреп и теперь чувствовал себя значительно моложе. С легкостью занимался в зале, работал, засыпал как младенец. Наверное спорт помог ему пережить это время, хотя нагрузок при желании можно было избежать. Теперь он был в хорошей форме, ощущал внутреннюю силу и был уверен в себе. Но оценить это могли лишь зеркало и он сам.
Однажды произошло событие, которое заставило его задуматься о многом. Как-то раз, занимаясь в зале, он почувствовал состояние, которое не испытывал никогда прежде. Это была не легкость или сила в движениях, но какая-то удивительная свобода, неизвестная доселе. Как будто Он - это нечто другое, отдельное от его тела. И этот ОН спокойно управлял его телом, словно оно было роботом или машиной на радиоуправлении. Теперь этот истинный ОН был сгустком материи, энергии, невидимой в зеркале, но осязаемой им самим. Тело абсолютно слушалось, оно выполняло любые его приказы, но почему-то появилось удивительное желание сказать ему ТЫ! В это мгновение его новое тело принадлежало всему, что окружало. Вокруг какие-то предметы - деревья за окном, камни и скалы, ягоды в вазочке, а вместе с ними Оно - тело, которое находилось рядом.
Он сел и уставился на руку. Она была мускулистой, сильной и абсолютно послушной - красивое божественное создание, но совсем чужое. И эта рука жила помимо его воли, словно внешняя часть его существа. Он чувствовал это ТЫ, ощущая себя чем-то другим, совершенно независимым. И удивительное чувство свободы, неведомое ранее, словно приподняло его кверху. Это было неповторимое, потрясающее состояние. Чувство свободы! Он снова провел в воздухе рукой - она послушно выполнила приказ, но оставалась где-то рядом. И удивительная сила родилась в душе.
На мгновение показалось, что подобное он уже испытал когда-то. И вспомнил! Как-то раз, еще в студенческие годы он уехал на заработки далеко от дома - в место, которое находилось в сотнях километрах от цивилизации и куда их забросили на вертолете. Здесь они должны были строить железную дорогу, но пока, куда ни посмотреть, лишь густой лес, вечная мерзлота, медведи, никогда не видевшие людей, и комары. И еще они - небольшая бригада рабочих и геологов. А впереди тысячи километров пути, где они будут делать съемку местности для будущей трассы.
Однажды он отстал от своей группы, а те уже успели уйти далеко вперед, скрывшись за опушкой леса. Теперь он находился на небольшой вытянутой сопке, которую природа превратила в абсолютно ровное плато, вытянутое вдоль зарослей леса по обеим его сторонам. В таком месте - вдали от городов и людей, на вершине, где только ветер гуляет, а сверху жаркое солнце, он был совершенно один! Огляделся, глубоко вздохнул. И вдруг случилось невероятное - он почувствовал удивительную легкость, словно оторвался от земли и воспарил в воздухе, летя над самим собой. Но возвращается на землю, и опять наверх. Как будто не стало притяжения, и он, легко касаясь поверхности земли, снова и снова взмывает в вышину. А, возвращаясь, чувствует, как вращается планета, и не потому, что ей так хочется, а потому что это он шагает по ней, толкая и вращая ее своими ногами. И тогда, одиноко стоя на этой горе, в который раз опустившись на землю, он закричал мощно и дико: - А-а-а-а!!! И этот нечеловеческий дикий крик освободил его от всего!
Он снова посмотрел на свою руку. Она послушно лежала и ждала приказа. Что это было, он не понимал, но теперь знал точно, он способен на большее. На что-то очень и очень большое!
                                   * * *

Часть 3
- 21-

Так подошел к концу его первый год пребывания в этом доме, отрезанном, от внешнего мира и надежно защищавшим его. Эту годовщину он отмечать не стал. Просто констатировал этот факт. Прошел год. Он выжил, стал другим, нашел себе дело, наладил жизнь в месте полного одиночества. Вроде бы остался человеком. Он не сошел с ума, не заболел, не покончил с собой. И, наверное, должен был быть всем доволен. Но ему все еще чего-то не хватало. Того, что случилось с ним на днях и что почувствовал, он объяснить и понять не мог. А как человек четкого ума и здравого смысла пытался отмести от себя и забыть. Но стоило посмотреть на свою руку, начать двигаться по беговой дорожке или просто резать хлеб, возвращалась удивительная легкость, и он словно парил над своим телом, легко управляя им.
Как-то раз он сидел на краю бассейна и играл с роботом-пылесосом, бросая в воду кусочек пенопласта и наблюдая, как робот выбирается из своей ниши и, проверив, что никого нет, двигается к постороннему предмету с намерением выбросить его. У робота была четкая инструкция - убирать бассейн только в отсутствии людей. Но стоило ему приблизиться к пенопласту, а человеку опустить в бассейн ногу, моментально ретировался в свою нишу. И так много раз.
- Тупая железка! Ну! Давай же! Наплюй на все! Плыви сюда! ... Нет, он выполняет свою программу и будет это делать бесконечно!
Он плескался ногами в бассейне и размышлял. Сейчас он будет плавать, потом пойдет обедать, затем на свой огород выращивать овощи, а потом их же будет есть. Работать - чтобы есть и есть - чтобы работать и так снова и снова. Чем он отличался от робота. Мог немного изменить свою программу? Но как? Его окружали огород, машины, музыка, кем-то написанная. А что дальше? Если бы робот был живым, ему было бы легче - он делал эту работу для кого-то. Ему же, - человеку - оставалось только все делать для самого себя, вернее, для своего тела - кормить его, одевать, тренировать. Но растения за его окном и на огороде словно говорили ему:
- Это прекрасно, этого вполне достаточно - расти и жить.
И тело его соглашалось с этим:
- Нужно жить и совершенствовать себя.
- Но себя - это только тебя? - отвечал он ему, а душа просила чего-то еще. И это его новое тело, которое он ощущал и которое все время стремилось куда-то, оно изводило и не давало ему покоя. Наверное, об этом же говорила музыка, которую он слушал по вечерам. Отказаться и от музыки? Выращивать картошку, съедать ее, снова возиться на огороде и так по кругу? Зачем? Когда-то тихо закончить этот круг, а роботы приберут уже никому не нужное тело и за ненадобностью выбросят его в мусор. И уже никому он не сможет помочь. Никогда и никому. Тогда зачем все это?
- Вот когда он задал себе этот вопрос! А нужно ли?
Он и его тело сидели рядышком на краю бассейна и теперь вдвоем не знали - что им делать. И тогда ОН подумал:
- К черту все!
Ему стало невыносимо в этом месте с машинами и помидорами. Он безумно захотел взглянуть хотя бы раз на море, на городок, где когда-то жили люди! Просто выйти отсюда хотя бы один единственный раз!
- Сумасшествие! Нельзя выходить! Так написано во всех инструкциях! Он погибнет! Это не разумно!
Да разве может понять этот разум, что нужно ему самому? Он не сможет больше только лелеять свое тело. К черту все!
- Нет, - говорил его здравый смысл. - Это глупо!
- Нет, - разумно ворчал робот, - ты не сможешь, ты слабее нас!
- Нет, - шептало здание, приютившее и уже так привыкшее к нему. - Теперь ты способен жить только здесь.
- Нет, - говорили растения, - мы не сможем без тебя.
- Нет, - говорило тело, - ты погибнешь и погубишь нас обоих. - Твоя любимая музыка звучит только в этих стенах, твои звезды сверкают лишь сквозь окна мансарды, только здесь ты здоров и сыт и ни в чем не нуждаешься...
- ДА! - отвечало Я! И уже ничто не могло его переубедить.
Он не знал, что хотел увидеть за этим окном, но ему стало невыносимо тесно. Он должен отсюда выйти! Больше он не раздумывал ни секунды...

- 22 -

Первый раз за последнее время он долго ворочался и не мог уснуть. Нужно было все продумать. Он всего на несколько часов выйдет наружу, а потом вернется. Доедет до моря и назад!
Несколько дней он был занят подготовкой к опасному путешествию. На нижнем этаже его дожидались те самые вещи, которые, наконец, пригодились ему. Прежде всего он распечатал пакет со снаряжением. Это был легкий, прочный, с защитным слоем от воздействия радиации, снабженный кислородными баллонами пластиковый костюм. По инструкции он долго мог находиться в нем в зоне заражения без риска получить опасную дозу радиации. Кстати о радиации. Он зашел в комнату, где находились датчики, сверил показание счетчика и сравнил с характеристиками защитного костюма. Его приятно удивила цифра. Она стала существенно меньше, чем год назад. Ветер и дождь делали свое дело, постепенно смывя эту дрянь. Пройдет какое-то время, и радиация исчезнет совсем! Только чем это исчисляется - годами или тысячелетиями?! Нужно рассчитать период распада, - подумал он.
- Нет, не сейчас! Этим он займется потом... Если вернется.
- Хватит себе под руку наговаривать! Он все решил!
Потом начал выбирать аппарат, на котором поедет. Ему понравился небольшой вездеход. Тот управлялся как обычный автомобиль, оставалось его заправить, зарядить аккумулятор, и можно было двигаться в путь. Баллонов с кислородом должно хватить на три часа, но он положил запасные. Все было запечатано в специальные пакеты, и стоит их хоть раз использовать, придется перед возвращением выбрасывать. Поэтому лишнего брать не хотелось. Собственно, и этот вездеход сюда уже не вернется. Дальше нужно было найти пароли для выхода наружу и за внешнюю ограду.
Все это он подготовил за короткий срок. К полудню третьего дня все было готово! Уже не терпелось! Но поборов соблазн, решил отправляться в путь завтра утром. И вот, оставалось заснуть, проснуться - и можно ехать. Легко сказать заснуть!
Он долго лежал в кровати и размышлял. И все-таки ему было здесь хорошо. Сейчас, оглядываясь на год, проведенный в этом месте, он с удовольствием вспоминал и день рожденья, и музыкальные вечера. Вспоминал растения на грядках. На днях он съел настоящий арбуз. Только теперь он почувствовал, как полюбил этот дом и теперь было жалко расставаться с ним пусть даже не надолго. Но нет! Он не успокоится, пока не выйдет отсюда всего на несколько часов.
- Пора спать!
Наутро, проверив все в последний раз, он вкатил вездеход в шлюз для выхода техники наружу, ввел пароли и напоследок оглянулся. В последний раз он заходил в это здание через дверь, и на нем были надеты джинсы и рубашка. Теперь он напоминал космонавта.
- С богом!
Солнце сквозь толстые стекла шлема ярко ослепило глаза, и пока он привыкал к непривычному блеску, не мог сдвинуться с места. Его вездеход в нетерпении урчал, приглашая отправиться в путь. Он оглянулся. Шлюз закрылся, прочная зеркальная стена надежно отделяла его от убежища. Стоило забыть пароли или что-то сработает не так - у него останется шесть часов. На столько хватит воздуха.
- Вперед! - звал маленький вездеход. - Итак, уже засиделись!
- Настоящий вояка! - подумал он.
Он без труда проехал по двору и, открыв внешние ворота, выехал за пределы. Как здесь хорошо! Только теперь он понял, что целый год сидел взаперти. Он медленно спускался по асфальтированной дорожке, которая петляла в горах. Когда-то он так любил ездить по ней на работу. Открывались красивейшие виды на горы и море. Разве можно сквозь окна убежища почувствовать то, что он испытывал в эту минуту? Сначала он заедет в ближайший городок, который находится в 15 километрах невысоко в горах, а потом спустится к морю. Торопиться нельзя - неизвестно, какие препятствия могут встретиться на дороге. Но пока трасса была свободной, и он легко преодолевал первые километры пути. Дорога была в пыли, временами сливаясь с грунтом рыжей обочины. Повсюду виднелось много растительности, даже здесь - на дороге. Асфальт потрескался и семена растений, наносимые ветром, попадая в эти трещинки, буйно разрастались, все больше его разрушая. Пройдет год или два - и здесь будут сплошные заросли, - подумал он. - Как интересно природа стирает с себя остатки прошлой жизни и возвращает первозданный вид!
Пару раз резко затормозил, объезжая молодые, но уже крепкие деревца. Вскоре показался городок. По дороге он не встретил на обочине ни одной машины. Тогда все случилось ночью - в выходной день, и, по-видимому, никто так и не успел узнать о произошедшем. Большой город находился в тридцати километрах западнее. Его по логике противника и должны были атаковать. Все случилось мгновенно - вспышка - и конец.
Он въехал в город. Повсюду все та же пыль, трава, все те же растения. Они уже оплетали целые здания. Стекла многих окон были разбиты и тишина, мертвая тишина. Городок был маленький - всего две или три улочки, а теперь, когда по дороге не ездили машины и не сновали люди, казался и вовсе игрушечным, словно на картинке. А вон дом, где он два года снимал квартиру.
Он выбрался из вездехода и пошел по улице. Сел на веранде летнего кафе, где раньше часто ужинал. Внутрь заходить не хотел. На стеллаже для прессы заметил свежие, непрочитанные газеты. Им повезло - стеллаж был с пластиковой крышкой и пыль с песком туда не попадали. Достал одну из газет. Новенькая, нечитанная. Казалось, спустя год, еще пахла типографской краской, и если бы не его шлем, он почувствовал бы этот запах. Можно было как когда-то посидеть, выпить кофе, прочитать свежие новости:
"Завтра воскресенье - праздник Святого ... состоится небольшое шествие". Люди оденутся в пестрые костюмы и пройдут по улицам городка. Будет весело. Непонятно, что они будут изображать, но все равно будет интересно. Он любил наблюдать за праздниками, которых в этой стране было великое множество и которые объединяли всех на этой земле...
"...если послезавтра команда... проиграет матч, то о путевке на чемпионат ей можно забыть". А это значит, что послезавтра вечером во всех кафе будут вынесены на улицу телевизоры, все замрет на два часа, и только иногда слышны крики болельщиков, и официанты разносящие напитки и еду. Будет теплый вечер. И он тоже будет сидеть здесь и смотреть футбол. ...
- Уже не будет. Ни праздника не будет, ни понедельника... И чего им не хватало?
Он дочитал газету. Жалко, что нельзя забрать ее с собой. Все заражено. Даже нельзя забрать свои вещи, которые остались вон за тем разбитым окном. Тогда была жаркая ночь, и люди оставляли окна открытыми. По-видимому, он тоже забыл закрыть его в своей квартире, а потом ветер сделал свое дело. Он встал и прошел улочку до конца, обходя кучи битого стекла. Он смотрел на эти окна и понимал, что за ними находились квартиры, ставшие теперь могилами для каждой семьи, жившей когда-то здесь. А природа хладнокровно хоронила останки бессмысленной цивилизации, покрывая ее толстым слоем пыли и земли, укрывая одеялом зелени, и некому было взять в руки тряпку, смыть эту пыль и сбрить зеленую щетину.
Стало не по себе. Он снова забрался в вездеход, в последний раз оглянулся на окно своей квартиры и выехал из города, спускаясь все дальше по дороге, ведущей к морю. Но еще долго его не покидало гнетущее впечатление.
А через несколько минут уже открывалась потрясающая картина. Он нажал на педаль, рванул вперед и больше не думал о возможных препятствиях. Его сердце, как в детстве, учащенно забилось. К такому привыкнуть нельзя. И сколько ему не будет лет, наверное, вот так всегда, с трепетом, он будет встречать это чудо. Вот куда он так стремился и без чего не мог! Никакой бассейн не мог заменить любимого бескрайнего моря! Он подъехал к пляжу. Вокруг ничто не напоминало о случившемся. Море! Огромное, бесконечное море! Он выскочил из вездехода и с замиранием подбежал к воде. Как давно втайне от самого себя он этого хотел! Но, словно наказанный ребенок, скрывал желание, зная что все равно не позволят. Теперь он пристально смотрел, не в силах отвести глаз.
На море был полный штиль - ни ветерка, никакого движения, только бесконечная водная гладь распласталась под ногами. Словно поверженная, она не шелохнулась - прозрачная и голубая. На дне был виден песок, ни водорослей, ни стайки маленьких заблудившихся рыб, только замершая в оцепенении вода и песок. Мертвое море!... На небе ни единого облачка, а жаркое солнце нещадно палило, бесстыже взирая на него с высоты. Он поднял глаза кверху. И вдруг ему показалось, что эта бездонная небесная громада спустилась на землю и придавила его к ровной, как стол, морской поверхности и к песку, словно лежало на берегу, на воде и его плечах. Расстояние между небом и землей исчезло. Теперь все сливалось воедино, и он стоял, не в силах пошевельнуться. Словно пространство трех измерений потеряло одну из координат и превратилось в плоскость. Это страшное небо, как каток, расплющивало его по земле и воде, и ему стало невыносимо на стыке двух мертвых стихий. Он начал задыхаться. На виски давила непонятная сила, а другая сила, уже изнутри, разрывала его на части. Казалось, если он откроет рот, то не сможет соединить челюсти. Он сходил с ума! Клаустрофобия. В таком открытом месте? Как он стремился сюда! Как хотел, пусть даже сквозь плотный костюм, через шлем вздохнуть чистый, морской воздух, замочить ноги сквозь пластиковые сапоги в ласковых волнах! А теперь он в панике отступал все дальше. Куда?! В вездеход, который увезет его отсюда. Вернет домой к его растениям и музыке, к нему самому.
Он с трудом забрался в машину и как можно быстрее старался ехать, не глядя по сторонам. Бежать!!! Все выше и выше в горы, все ближе к убежищу. Не помня себя, он мчался по серпантину подальше от чудовищного зрелища и, наконец, добрался до своей скалы. Уже не мог дышать! Он задыхался! Если он потеряет сознание, ему уже не поможет никто. Кровь приливала к голове, его разрывало на части - какая-то странная кессонная болезнь без погружения. Он терял сознание. Еще немного! Нужно держаться! Вот прошел ворота, уже руками оперся о стену дома, оставалось пройти внутрь! С трудом ввел код и заполз в шлюз... Упал... Все!...
Дальше он не помнил ничего. Не помнил, как прошел деактивацию, как его костюм полоскало струями раствора, только после этого сектор дверей повернулся, и он ввалился внутрь помещения. Потом долго приходил в себя - наконец, сорвал с головы шлем и, вздохнув свободно, лежал так, ничего не соображая. Сердце бешено колотилось, как после нечеловеческого бега без воздуха и воды, без дороги. Свобода! Он жив! Кошмар позади. Вряд ли когда-нибудь еще он захочет выйти в тот страшный мир, в тесную нору, где нечем было дышать.
Спустя какое-то время, он встал и прошел по этажам. Сначала боялся, потом все же заглянул в окно. Снова появился объем. Снова прекрасные горы уходили в небо, вдалеке у их подножия любимое море плескалось у дивного пляжа, а солнце жарко и трепетно освещало волшебную панораму. Как хорошо, что все осталось там, за этим окном. Он жив, он свободен, он может дышать! Он счастлив! Наконец, смог расслабиться и закрыть глаза. Какое счастье жить! Он снова родился - случись с ним что-нибудь в дороге - сюда он не вернулся бы никогда. Он бежал из уничтоженного, униженного мира, где сожгли все живое, и где ему было не место. Вернулся в его мир и теперь чувствовал, как он бесконечен, потому что этот мир помещался внутри убежища и даже внутри его самого. И этот бездонный океан был больше всех морей там за окном...

- 23 -

- Это не по правилам. Ты помог ему! - воскликнул черный человек.
- Немного пнул коленом, он же не мог сюда забраться. Оставался всего какой-то метр или два!
Наша парочка спорщиков снова появилась, расположившись в мансарде. Один пил сок, другой курил огромную черную сигару. Черный человек был в черном защитном шлеме, что, впрочем, не мешало ему затягиваться и выпускать кольцами черный дым.
- Так нельзя, ты нарушил правила. Это бега. А мы только зрители.
- Когда-то я промолчал, глядя на то, как ты запихнул слабого старика в бочку, - возразил человек в белом.
- Но ты сам хотел, чтобы его философские мысли были услышаны всеми. Это был пиар-ход и не более того.
- Молчал, когда ты поджарил несчастного Джордано.
- Зато ты угробил несчастную Жанну. Чем тебе помешала эта славная девушка?
- Неправда! Первым начал ты, когда в Париже подсадил ее на крепостную стену - там ей было не место. Я понимаю твою любовь к маленьким девочкам...
- К тому же девственницам.
- Тем более к девственницам. Но я знал, какая диктатура начнется потом, не сбрось я ее оттуда. Женщина у власти, к тому же девственница! Инквизиторы показались бы детьми малыми рядом с ней. Теперь мы квиты.
- Хорошо. Но у этого парня все равно шансов нет. Ты понимаешь, что это агония? И она затянулась. Отупеет или сойдет с ума. Он не сможет один отвечать за твой неудавшийся эксперимент.
- А мне он начинает нравиться!... Хотя мои дельфины намного интереснее и созданы они воистину для любви... Но, посмотрим...
- Ну-ну! - ответил черный и обратился к розовой официантке: - Детка, мы еще посидим какое-то время. Можешь нам повторить...

- 24 -

Он долго сидел на крыше мира своего ковчега, смотрел в окно, а музыка Шопена уносила его сквозь потолок, и голубое небо поднималось на призрачную высоту. Потом купался в бассейне. Не занимался, а именно купался - его режим все равно в последние дни полетел ко всем чертям.
- Ну и хорошо!
Он плавал и получал сказочное удовольствие. А Шопен продолжал звучать в его голове - эта божественная эпическая музыка. Он долго плескался, но что-то не давало ему покоя. Нет, не его недавняя поездка в мертвый мир. Казалось, то впечатление он смыл с себя навсегда. Теперь ему не давала покоя музыка, которую он только что слышал. Потом обедал, а прекрасная мелодия снова и снова являлась, напоминая ему о чем-то важном. После обеда пошел наверх, разыскал видеозапись концерта одного великого музыканта и сел перед экраном. Тот играл его любимую сонату. Пальцы летали по клавишам, древний старец творил чудеса. Как мог человек его возраста делать такое? Его жизнь держится на волоске старости - нет на струнах рояля или на струнах души, того, что он творит. В какие-то моменты казалось, что этот древний старик сильнее его. Это был не человек, но комок гения, нервов, воли. Вот что поддерживало его жизнь в немощном теле. Он был потрясен!
Не осознавая, интуитивно пошел за смутным воспоминанием и спустился в подземное убежище. Еще в день своего рождения он видел там нечто ценное, но тогда не обратил внимания, и теперь искал, не зная, что ему нужно. Холодильники, озеро, казармы, столовая, арсенал. Может быть, здесь? Заглянул в одну из комнат. Там находился небольшой тир. Он вскрыл коробку патронов, взял в руки небольшую винтовку, выбрал мишени - фигурки людей, замерших с нарисованным оружием, направленным на тебя.
- Все правильно! Или ты их, или они тебя - третьего не дано.
Отстрелял коробку патронов и снова посмотрел на мишени, на глаза нарисованных людей и оружие в их руках.
- Люди - тупиковая ветвь. Еще живут, но уже готовятся убивать или умереть сами. Только люди с таким упорством уничтожают себе подобных, а их история - это история войн.
Снова зарядил оружие, с остервенением расстреляв оставшиеся мишени.
- Не интересно, глупо, даже растения ведут более осмысленный образ жизни.
Он бросил на пол винтовку и пошел по длинному коридору дальше.
Комната отдыха... Шахматы, нарды, теннисные столы. Он любил теннис, но играть здесь было не с кем.
Игровые приставки... В свое время в юности он любил играть. Одно время даже подрабатывал на создании несложных игрушек - тогда все только начиналось. Но однажды почувствовал идиотское привыкание. А потом встречал кое-кого из друзей, которые уже начали подменять человеческое общение на времяпрепровождение за компьютером. А поскольку на работе он проводил за этим ящиком слишком много времени - решил больше себя не травить. В конце каждой игры появлялось раздражение, а потом пустота... Почему? Наверное, имеет смысл побеждать или проигрывать в жизни. И только трусы тратят жизнь на битву с компьютером - не так страшно проиграть. Нет, он не зануда, он не против игр - много интересного, но это не для него. А еще когда-то заметил, что эта индустрия создавалась для детей и использовалась она для их же отупения, впрочем, как и дешевые боевики в кино или детективы в книгах. Игромания - оружие для воздействия на мозги целого поколения. А если проследить, где производились эти игры и в какие страны третьего мира продавались с пометкой - "для использования вне страны производителя", - становилось понятно, как все это работает и для чего это нужно. Деградация поколения - значит в будущем слабая нация, а значит слабый противник. Опять противоборство и война. Все во благо победы любыми способами.
Он шел по коридору дальше. Увидел Клуб - небольшую комнату в конце коридора. Включил свет. На полу лежали покрытые целлофаном музыкальные инструменты. Здесь были ударная установка, гитары, маленький синтезатор и даже саксофон! Он любил джаз. Жалко, что он не умеет на нем играть. В детстве он учился играть на пианино, но это было так давно. Хотел было закрыть дверь и отправиться дальше, но вдруг остановился! В сознании промелькнуло: - То, что он ищет, находится именно здесь. Он замер и огляделся по сторонам. Уверенно пройдя в дальний угол комнаты и откинув чехол, обнаружил то, чего так не хватало ему наверху. Это был небольшой черный рояль с надписью STEINWAY. Бережно провел рукой по его крышке, открыл ее и нажал на клавиши. Рояль приветливо отозвался звонким аккордом.
Он был в восторге! Он был рад видеть его именно здесь - как воспоминание о детстве, как нового друга в его одиноком мире. Взял еще несколько аккордов. Звуки не вязались с обстановкой - словно их здесь заживо похоронили.
- Добро пожаловать наверх! К новой жизни, милый друг!
Призвал на помощь своего приятеля-робота, который легко и бережно перекатив инструмент в лифт, а затем на верхний этаж в мансарду, поставил его на самом почетном месте. И на мгновение ему показалось, что теперь у него есть все...

- 25 -

Именно рояля здесь не хватало, теперь комната приобретала новый вид и смысл. И не важно, что он так давно не играл и разучился это делать. Теперь у него был рояль... Потом, как говорится на языке музыки, наступила пауза. Несколько дней он лишь любовался новым предметом обстановки, стирал с него пыль, которой здесь не было вовсе, и немного придвинул его к окну. Ему показалось это место наиболее удачным. Спускался к своему огороду, шел в столовую, занимался в тренажерном зале, но снова и снова поднимался наверх. Этот черный, новенький, отливающий лаком STEINWAY, притягивал его и не давал покоя. Иногда он открывал крышку и брал аккорд, инструмент безупречно отвечал на его прикосновение. Для рояля это были игры несмышленого ребенка. Он уверенно, как у себя дома, занимал место посреди комнаты у огромного окна и снисходительно ждал. Снисходительно, потому что это был не кто иной, как STEINWAY!
Когда-то он играл на пианино с другим названием, то был старенький инструмент, и было это лет тридцать назад, а теперь ему было неловко перед этим прекрасным роялем. А может быть, он слишком сентиментален и через неделю будет лущить орехи крышкой этого инструмента? Но сегодня хотелось надеть фрак, подходя к нему. И, наконец, спустя несколько дней, распечатав на принтере любимые произведения, он подошел к нему, поставил на пюпитр ноты и тут же понял, что забыл абсолютно все. Конечно, он помнил пару октав, но остальные регистры нужно было рассчитывать.
- Значит, начнем все с самого начала!
Он играл, разбирая знакомую пьесу, медленно подбирая ноты, - вспоминая, как в детстве ненавидел это занятие. Но теперь его никто не заставлял. Сейчас он ХОТЕЛ, он стремился познать, а ноты все увереннее ложились на клавиатуру с нотного листа. Пальцы его вспоминали и вскоре с пятого, с десятого раза медленно и коряво он добрался до конца. Бережно закрыл крышку и с удовольствием на него посмотрел. Инструмент принял его. Так состоялось их знакомство.
Он ухаживал за ним, как за женщиной. Нет! Как за молоденькой девушкой, уже искушенной, а он еще только этого хочет. И поэтому делал все аккуратно и красиво - пусть она не думает, что он очень плох. А он и был очень плох. Если его тело было абсолютно готово к физическим нагрузкам, то пальцы закостенели окончательно и не могли ничего. И все же он выбрал несколько пьес, любимых им и невероятно сложных. Это были великие произведения, что придавало максимум азарта и сил. Он решил начать не с начала, а с конца - с самого сложного. Ну что же - на все его воля. Хотя казалось, эта фраза должна была звучать несколько иначе, но остановить его было невозможно. Да и зачем? Нота за нотой, такт за тактом он разучивал произведения, свыкаясь с наукой нотной грамоты. И, наконец, пальцы начали ему подсказывать, вспоминая вещи, которые он когда-то играл. Вот уже разобрал одну пьесу, потом вторую. Он играет! Ноты струятся между пальцев, а волшебные звуки заполняют все пространство вокруг!
Но! ... Почему бывает это но! Почему бы не пройти чему-нибудь гладко, тем более, что придаешь этому столько значения! Пальцы опередили смысл и движение в его музыке. Он "заиграл" одну вещь. И уже не важно, в каком исполнении слышал ее раньше, насколько она была любима, его пальцы заплетались в самых ответственных местах и портили все. Особенно четвертый и пятый - их как будто склеили между собой. Он негодовал, он ненавидел себя, начинал с начала, но все повторялось снова и снова. Теперь он ненавидел этот рояль, хлопал крышкой, обижался, готов был снова выращивать помидоры, хотя они прекрасно росли и без него. Но поняв, что нужно прерваться и спокойно подумать, закрыл крышку, спустился вниз и долго ходил по своей тропинке на огороде. Нужна была пауза... Приделал там деревянную скамейку - получилось, как в саду...
- Кстати, почему он не выращивает цветы? Это так красиво!
Потом он занимался в спортзале. Здесь все было по-прежнему, здесь ему удавалось все. Так прошли несколько дней. И однажды, сидя в солярии, он понял - не может пустое физическое действие опережать мысль и само действие. Нужно играть не то, что написано в нотах, а то, что находится между ними, а для этого нужна техника, чтобы уже не думать о ней потом.
И снова он открывает крышку рояля. А тот словно усмехается. Он дразнит его:
- На мне могли бы играть великие мастера!
Но, не тут-то было! Теперь не пьесы, а гаммы, упражнения, этюды. Ненавистное занятие в далеком детстве! И ни одной бессмысленной ноты. Каждая последующая рождается из предыдущей. Как в спортзале, где только осмысленно можно бежать по беговой дорожке. STEINWAY понял его и принял. Теперь можно было начинать все с самого начала!
Так прошли полгода. Их не было жалко - пальцы его окрепли и больше не ходили пьяными слониками по клавиатуре. Теперь любой гаммой он мог сыграть и рассвет, и закат, и звездное небо. Все должно быть в движении - тогда и рождаются образы. Каждая мысль, а значит и чувство, теперь опережали звуки, что придавало смысл движению пальцев, а не наоборот. Все должно быть последовательно!
Эти полгода принесли ему не только прекрасный урожай овощей. В один из дней, когда у него ничего не получалось и он готов был снова поссориться со своим роялем, он... посадил цветы. Много цветов. И не нужны были никакие программы - он просто их сажал и поливал, а красоты много не бывает. И теперь его третий этаж представлял собой дивный сад, а прекрасный рояль в окружении волшебных цветов был островком его счастья.
Он играл по три или по четыре часа ежедневно. Бывали дни, когда он чувствовал, что устал, и, ощущая себя совершенно пустым, не подходил к роялю, не касался клавиш, а терпеливо ждал. Он был бережен и аккуратен к своему новому делу. Но после коротких перерывов его снова неотвратимо тянуло к упражнениям и нотам. И только спустя шесть месяцев он позволил себе вновь вернуться к любимым пьесам, но все равно каждый раз непременно начинал с небольшой разминки, и только, когда пальцы становились теплыми, даже горячими - ставил на пюпитр ноты.
Ноты! Волшебные свитки! Он открывал их, любуясь сложными пассажами, мелко прописанными на листах бумаги. Эти точки черным бисером рассыпались перед глазами, поражая сложностью. Они будоражили воображение. Эти черные точки на белом листе! Очень скоро он сыграет их! Непременно сыграет! Так медленно, фраза за фразой, он продвигался вперед, связывая эти кусочки воедино - в одну стремительную линию. Сначала придумывал смысл или видел историю, и только потом начинал играть.
- Почему люди называли это игрой?
Он не был согласен с таким определением. Это был тяжелый труд и для рук и для души, но с удовольствием каторжанина он выполнял эту работу. Когда уставал - опускал руки и думал:
- Мазохизм. Все равно ему не сыграть так, как это делали великие мастера... Да и не для кого...
Когда думал об этом, опять попадал в круг, который замыкал он сам. И снова возникала пауза, а с ней тишина...
Как-то раз он оглядел третий этаж своей большой квартиры. Здесь было просторно - у окна стоял рояль, в стороне большой диван, на котором он спал, столик, пара кресел. И еще было много цветов. Из вещей, найденных внизу, недавно он соорудил клумбы, большие и маленькие, розарии. На деревянных и пластиковых перголах, которые сделал сам, висели кашпо с вьющимися растениями.
- Выставка цветов! Перенести бы сюда бассейн! - однажды подумал он. - Нет не бассейн! Озеро! Небольшой пруд!
И снова в свои музыкальные перерывы он таскает песок и цемент, подводит воду. Он строит большую, неровную чашу. Узкое место, как поясок на халате будет связывать небольшой полукруглый мостик, на который можно будет сесть, свесив ноги. А вся конструкция будет заканчиваться маленьким водопадом, из которого небольшими фонтанами вода каскадами будет струиться по декоративным камням, спадая вниз. Небольшие насосы, замурованные в бетон, будут неслышно приводить всю массу воды в движение. И, наконец - подсветка. Специальные лампы нужно будет разместить на самом дне, создавая причудливый рисунок света. А если к лампам подключить светомузыку - место это превратится в прекрасный музыкальный салон. Это занятие стало его хобби на многие месяцы. Он был и дизайнером, и скульптором. Грубую работу сделал всего за один месяц, а потом строил и лепил, и украшал. Наконец, пустил воду и теперь учился под ее шум засыпать. Можно было на ночь ее отключать, но он не хотел.

- 26 -

За этими занятиями пролетели еще несколько месяцев. Прошла зима, потом весна. Он отметил второй Новый Год и день своего рождения. Ему не нужно было ставить зарубки на дереве или делать чернила. Перед ним всегда были электронные часы, которые отсчитывали время. А еще у него был рояль, который, казалось, отбирал все силы, но в благодарность за труд с уважением отдавал прекрасные звуки. Больше его не смущало, что слышит их только он один. Почему-то стало этого достаточно. Может быть, привык или смирился, а музыка, отвлекая от всего, заполняла время без остатка.
Пришло лето. Однажды он стоял у окна и смотрел на горы, на далекое море. Все что спало зимой, давно расцвело, и природа во всей своей дикой красе жила всему вопреки. Но его больше не тянуло туда. Теперь у него был свой оазис, который он так долго поливал и выращивал, пусть даже для самого себя. Его тело жило на первом этаже, где его кормили и не давали стареть. Его душа поселилась среди цветов и воды наверху. Эти двое, словно договорились и больше не мучили друг друга. А сам он, соединяя их в единое целое, сидел за роялем, где первый ничего не значил без второго. Был ли он счастлив?...
И наконец, спустя еще три месяца исполнился новый, уже второй год его пребывания здесь. Печальная дата. Теперь он готов был ее отметить. Нет - помянуть. Он круто изменил за это время свою жизнь. Сделал ее не такой, как планировали военные для людей, которые пересиживают войну. Он не ждал - он жил. Когда-то он изменил свой первый этаж, сделав его уютным уголком, где все было для жизни. Второй этаж засадил растениями на месте никому ненужных компьютеров и прочей техники. Вырастил райский сад наверху среди водопадов и прекрасной музыки. Иногда он гулял по этажам и, глядя на все это, чувствовал, как изменился сам. Жизнь - та предыдущая больше не имела никакого значения. Когда-то он сам работал на военных и их войну. И дети, рождавшиеся в той жизни - были будущими солдатами. Любое мирное дело в итоге создавалось для разрушения. А инженер, строящий мост, проектировал в нем нишу для размещения заряда на уничтожение, потому что это был не только мост - а стратегический объект. (Интересно, что он чувствовал?) И только здесь он попытался смахнуть все эти аксессуары войны глубже в подвал.
- Неужели человек, только оставаясь один, способен быть человеком?
Итак, сегодня исполнялись ровно два года с той роковой даты. Последнее время он часто вспоминал об этом и позволял себе ненадолго заглядывать в прошлое. Ему уже не было так больно, видимо, привык. И сегодня он решил не учиться, не репетировать - а играть, и посвятить этот маленький концерт тому скорбному дню.
Утром он размял пальцы и дальше спокойно провел день в ожидании и некотором волнении. Вечером, закончив нехитрые дела, поднялся наверх - к своему роялю. Он по-настоящему волновался, и разве можно подходить к этому инструменту без трепета? Всегда, если ты любишь, волнение будет преследовать тебя и возвышать. А он любил! Он отключил в водоеме воду, последние капли еще продолжали капать, стекая с камней, и этот плеск оттенял тишину, которая его окружала. Тишина, поудобнее уселась в кресло поближе к роялю, затаилась и не понимала, что ее ожидает. Все замерло...
Наконец, он робко взял первый аккорд..., потом второй, потом еще и еще, смелее и дальше. Музыка настаивала и торопила, уводя его за собой. И вот уже от тишины не осталось и следа, он взрывал ее, отбрасывая на километры настойчивыми аккордами. Больше он не думал о пальцах, о технике, о душе. Просто в какой-то момент, спустя месяцы и годы тяжелого труда, можно, наконец, забыть все, перемешать в голове и просто играть! Тогда и рождается настоящая музыка! Только теперь он понимал - почему это называли - ИГРА! Он играл, творил, а музыка легко и стремительно срывалась с клавиш. И сейчас впервые за два года он повернулся лицом к своему прошлому, о котором так старался забыть. Вот прошла мама, вот отец, они что-то говорят, улыбаются. Вот его друг. Вот первая нежная и светлая любовь. Хорошо, что не закончилась ничем - потому и осталась навсегда светлой. Господи, как хорошо было в той жизни! Как много незабываемых мгновений. Его друзья! Вокруг какие-то незнакомые люди. Они улыбаются, все куда-то спешат. Потом перелеты, страны, города. А это море - удивительное открытие в его жизни! Эти горы. Снова какие-то люди...
В это мгновение тело сливалось с инструментом, и рождались, и вибрировали звуки, которые поднимали его на высоту, унося отсюда прочь. И вот он уже летит над разрушенными городами, реками и холмами, поднимаясь все выше и выше, устремляясь куда-то в неизвестность.
Он летел над этой голубой планетой, а космос открывал ему таинственные объятия! Он был счастлив! Счастлив впервые за всю свою жизнь! Ради этого мига, наверное, стоило родиться и жить! Вот оказывается - ЗАЧЕМ все это! И БОГ! Его БОГ, он существовал, он был рядом, и был в нем самом! И не важно, что его не слышит никто, потому что сейчас его слышал весь космос и целая вселенная! И эта музыка останется там навсегда и обязательно зажжет маленькую, но яркую звезду!!!...
Снова пронзительная тишина и только капает вода:
- Кап! Кап! Кап! ...
Он устал. В душе вновь поселилась пустота. Только на самом ее дне тлел огонек одинокого счастья, но на конце этого фитиля ничего не было и нового взрыва не будет. Не будет, потому что он безмерно устал. Он забрался слишком высоко! Казалось, выше невозможно, а отсюда вдалеке открывались еще более прекрасные вершины. Но для того чтобы подняться на них - нужно было долго спускаться и идти вниз. Таков закон! Он забрался слишком высоко. Но одинок он не был, и это поражало! Когда-то он сливался с облаками и горами за большим окном, потом освобождал душу от своего тела, а теперь его свободная душа прикоснулась к сокровенному и больше одинокой не была! Сейчас его тело было маленькой голубой планетой, а душа - бесконечным космосом!

- 27 -

Эти двое расположились на мансарде в музыкальном салоне. Один засучил до колен черные брюки и сидел на мостике, свесив в воду ноги. В руках он держал удочку. Другой все в том же белом одеянии сидел за роялем и бесцельно нажимал на клавиши. Для них все произошло так быстро, что они даже не успели переодеться. И только черный нацепил на себя от солнца соломенную шляпу.
- Не шуми, ты распугаешь всю рыбу.
- Тебе снова жарко? - спросил человек в белом, указывая ему на шляпу.
- Нет. Очень яркое солнце. Ты выбираешь для встреч слишком светлые места.
- А ты не темни, что задумал? Я все вижу, я знаю тебя миллионы лет.
Человек в черном отложил удочку.
- А знаешь что, отдай-ка его мне?
- Зачем? Сейчас, когда столько сделано? Нет!
Человек в черном помолчал. Взял с подмостков бутылку и подлил виски. Выпил.
- Да и зачем он тебе? - снова заговорил белый человек. - Ты быстро его испортишь.
- Почему? Иногда я буду давать ему некоторые поручения. Мы поставим ему третий стул к нашему столику. Он заслуживает этого. Будет с кем выпить. А то - сок да сок. Кофе да кофе.
- Небесный кофе.
- Ах, прости. Конечно.
Снова небольшая пауза. Черный отхлебнул еще глоток.
- Это не правило, а скорее исключение из твоих правил. Это сейчас он человек. Но стоит вернуться ему к своим, все начнется сначала, - наконец, произнес черный.
- Нет! Я все решил. Я дам им еще один шанс.
- Как знаешь! - ответил черный человек и вытащил из воды большую золотую рыбку.
- Хочешь, я оставлю ее здесь? Она будет плавать, и ему не будет так скучно.
- Мне не нужен сумасшедший, это не моя тема, - возразил человек в белом.
- Какой ты несговорчивый. Ну, что же посмотрим. Все еще впереди, - ответил черный и засунул трепыхающуюся рыбу в большой карман своих черных брюк.

- 28 -

Закончилось лето жарким и таким памятным для него месяцем, потом незаметная осень как долгое продолжение нескончаемого лета. Словно ничего не изменилось там снаружи, но как много изменилось внутри. Снова наступила зима - уже третья. У него было масса планов и дел. В спортивном зале он, пролетая над бассейном, едва касался воды. Теперь он начал плавать на время. Нет, ему не нужны были рекорды, но чем старше или старее он становился, тем был сильнее и увереннее в себе. А время, на которое он плавал, и бегал, и ездил, не давало ему отставать от самого себя. Он вырастил еще два урожая - теперь ему удавалось все. Он изучил язык своих растений, и они, какими бы ни были разными, с молчаливой благодарностью за любовь и труд дружно отдавали щедрый урожай. Там, наверху, он составил серьезную программу и постепенно, щепетильно ее осваивал. Он сумел разыскать в базе данных минусовки крупных произведений, то есть сопровождение оркестра для игры на рояле, и теперь мог осваивать целые концерты. Недосягаемые ранее Чайковский, и Григ, и Рахманинов теперь охотно составляли ему компанию, а великие оркестры аккомпанировали. Здесь, наверху, выполнялись самые сокровенные его желания. И никакие слова не смогли бы передать тех чувств, которые иногда он испытывал, сидя за роялем. А за это он готов был отдать все!

-29-

Второй день падал снег. Впервые за эти годы здесь был такой снегопад, что даже оттаиватели на окнах не справлялись. К концу второго дня округлый купол крыши превратился в гигантский сугроб, освещаемый изнутри ярким светом. Наверное потрясающее зрелище, если посмотреть снаружи. Но здесь было тихо, уютно и тепло. Как всегда он провел вечер, поиграв на рояле. Потом долго лежал в постели, смотрел на белый потолок и слушал джаз. Снег пушистым, теплым одеянием укрывал крышу. Было спокойно и таинственно, словно в сказке со счастливым концом. И так, под плеск воды в его маленьком озере он уснул безмятежным сном.
Наутро яркие лучи, заиграв на подушке, разбудили его. Буран закончился. Сказка вместе со снегом под горячими лучами солнца быстро таяла, и только небольшие сугробы причудливой формы еще сопротивлялись. Он с восторгом следил за ними, не в силах отвести взгляд. Вот фигурка, похожая на большое белое яблоко, а там, словно гигантская рыба плыла по наклонной крыше, меняя форму, превращаясь то в воздушный шар, то в зверюшку. Все напоминало облака. Эти белые клочки снега стекали по мокрой прозрачной крыше, отмывая ее от пыли и открывая огромное голубое небо.
Вдруг он подскочил, будто кровать подбросила его к потолку. Потом сел на корточки, встал на ноги, продолжая смотреть наверх.
- Птица!
Огромная белая птица, распластав крылья, лежала на крыше и не двигалась! Она не хотела таять! Тень от нее оставляла фигуру еще больших размеров перед кроватью на полу. Это был не сугроб снега, это была птица. Большая белая птица! Она не шевелилась и, по-видимому, была мертва.
- Откуда? Этого не может быть!
Он босиком побежал на самый низ к пульту наружных датчиков. Радиация снаружи была такая, что ничего выжить не могло. Снова поднялся наверх. Птица никуда не исчезла и находилась на своем месте.
- Как она могла долететь сюда? Откуда?!
По виду это была чайка. Чайки живут на море, но море было рядом, и там не осталось жизни. Значит, она прилетела издалека! Прилетела оттуда, где была жизнь. На юге находились острова, но они были в 200-300 километрах - вряд ли птица могла столько пролететь. На востоке и на западе большие города, а значит, там погибло все. Остается север, где на сотни километров только горы, за ними уже другое море и больше ничего. Только оттуда она могла прилететь, чтобы ценой жизни рассказать ему обо всем. Там осталась жизнь, а значит и люди. Сейчас он был в этом абсолютно уверен!...
Годы борьбы с самим собой, годы мучений, сил, чтобы убедить себя в том, что он один, и выхода отсюда нет и не будет! Годы безумной ломки, привыкания и смирения и, наконец, победы над собой, а теперь всего секунды, после долгой и мучительной борьбы. Секунды на то, чтобы принять решение. Видимо, желание увидеть людей никогда не умирало, да и могло ли быть иначе. Он спрятал это чувство глубоко, но сейчас оно снова вырывалось наружу. Что ему нужно делать, больше он ни капли не сомневался:
- Он уедет отсюда! Он опять будет среди людей!
И снова готовит снаряжение, но уже для очень серьезной поездки и без возврата сюда - в эту тюрьму. Ему нужен новый вездеход! Старый остался снаружи и тратить на него время он не хотел. Он истратил годы на заточение в одиночной камере и больше не желал терять ни секунды. Подумал, что нужно поискать со спутника возможные стоянки людей.
- И почему он не сделал этого раньше?
Побежал на второй этаж.
- Где эти чертовы компьютеры? Куда он их спрятал от самого себя?
Чтобы сократить путь, перепрыгнул через стенку огорода, затоптал кусты клубники, какого-то укропа...
- Чертовы растения, только мешаются под ногами!
И дальше прямиком следил грязными ступнями в комнату с оборудованием.... Все работало, все было на своих местах. Но спутник мертво болтался в вышине и молчал.
- Этого и следовало ожидать! Все равно, нужно идти на север - больше некуда!
И снова по дурацким грядкам, не разбирая дороги, но сокращая путь. Внизу распаковал костюм. Он был нового образца - для альпинистов. Альпинист из него никакой. Он и высоты-то боялся, но сейчас такое снаряжение могло пригодиться. На нем была масса приспособлений и инструментов. Взял пару контейнеров с едой, которую можно есть, не снимая защитный шлем. Подключаешь этот ящик специальными трубками к клапанам на костюме и ешь незараженную еду - как в космосе. Забросил в вездеход несколько баллонов с кислородом - сколько туда поместилось, а основное место багажника занял здоровенный снегоход. Помимо него туда больше не влезло ничего. Он никогда на нем не ездил. Но был январь, снегу в горах навалило по пояс, а значит, придется осваивать этот аппарат прямо на ходу. Заправил бензином вездеход и скутер, зарядил аккумуляторы, разместил под сиденьями еще несколько канистр с бензином. Вроде бы все. Пока он занимался этим - ел на ходу, прямо на ящиках с оборудованием. Приносил с кухни какие-то сандвичи, круассаны и здесь же их уничтожал. Круасссаны были с шоколадом и отвратительно сладкими.
- Ничего! - ворчал он, давясь едой. - Некогда ресторан устраивать! Утром выезжаем!
Потом лихорадочно соображал.
- Что еще. Что нужно сделать, о чем не забыть?
Возвращаться в эту надоевшую нору он больше не хотел!!! Оказавшись на своем огороде, зачем-то перекрыл полив воды.
- Только драгоценную воду переводил! - подумал он.
За этими делами не заметил, как пришла ночь. Оставалось хорошо выспаться. Он лег и в последний раз стал обдумывать все. Но снова вскочил, отключил дурацкую воду в фонтане, которая противно журчала, раздражая его, и не давала уснуть.
- Теперь все!
Наутро он проснулся очень рано - скоро рассветет, и он отсюда уедет! На ходу съел невкусный круассан и запил его холодным чаем. Потом в последний раз все проверил и отправился одеваться. И везде, где он не находился, с каким-то удовольствием и трепетом смотрел на улицу сквозь окна, где уже зарождалось зимнее утро. Наконец, собрался и пошел вниз. Проходя мимо рояля, на какое-то мгновение приоткрыл его крышку, на долю секунды о чем-то задумался, но быстро захлопнув ее, побежал дальше. Теперь его глаза смотрели куда-то вдаль. А вездеход ждал его команды! Тому не терпелось размять подшипники и проверить себя на деле. Человек забрался в него, нажал на кнопку, открыл шлюз и, без сожаления выехав наружу, отправился в неизвестность.
- На север! Прочь отсюда и навсегда!

                                        - 30 -

Сначала он ехал по дороге, которую хорошо знал, а метровой высоты снег не скрывал от него просеку, очерчивающую путь. Дальше нужно было искать дорогу, уходящую в горы. Он много раз ездил по ней кататься на лыжах. Полчаса или час - и ближайшие горнолыжные курорты были досягаемы. Теперь он не мог даже найти нужный съезд. Наконец, знак поворота, по горло заваленный снегом, указал ему нужный поворот. Колеса вездехода вязли в снегу, но продолжали тащить его на север...
Не проехав и километра, он все-таки утонул в снегу и не мог сдвинуться с места. Его вездеход упрямо рычал, крутился на месте, но толку никакого.
- Ну, давай же, дурацкая колымага! Ни черта эти военные не могут!
Он бегал кругом, ища, что подложить под утонувшие колеса. Но вокруг был только снег. Он ругался, кричал, и не знал, что в ангаре его дома стоял крошечный, легкий вездеход. А его гусеницы были созданы для езды по таким сугробам. Да и откуда ему было это знать! Оставалось два варианта - назад, чего он не хотел и вперед.
- Вперед! Но тогда придется бросить вездеход и пересесть на снегоход.
- Только вперед!
Но придется оставить и кислород, и бензин, и еду!
- Значит, он бросит все!
Дальше ехал по крутым склонам по направлению на север. Это было ужасно! Иногда казалось, что его скутер вот-вот перевернется, кувырком покатится вниз и утащит и его за собой, но иного выхода не было. Скорость теперь была маленькая, а кислорода оставалось всего на два часа. Один час он уже истратил на первые километры пути.
- Как медленно!
Еще полчаса ему понадобилось, чтобы понять - скоро наступит точка "невозврата". У него не останется воздуха, чтобы вернуться назад, а до цели может не хватить и кислорода и топлива, чтобы выехать из зоны заражения. А закончится ли она, эта зона - он не знал.
- Что делать?
Наверное, с самого начала нужно было спускаться на вездеходе, объезжая горный массив по долине - но это был крюк километров двести. Поэтому и решил идти напролом. Тем более, что там внизу когда-то были города, а что было сейчас - он мог только догадываться - и вспомнил картинку со спутника. Посмотрел на счетчик радиации. Она значительно снизилась, а значит, направление было выбрано правильно! Успеет ли? И вдруг его скутер соскочил с огромного валуна и повалился на бок. Через какое-то время он пришел в себя. Ничего страшного не случилось, он ничего себе не сломал, но дальше ехать смысла не было.
Он был в ярости. Не повезло! Он терпеть не мог возвращаться, да и кто это любит! А вдалеке открывалась желанная, зовущая даль - занесенная, заснеженная колея, по которой он мог уйти отсюда. Уйти навсегда! Неужели возвращаться? Неужели он не сделает ЭТО?... Но рисковать не было смысла. Он в последний раз оглянулся на расщелину в горах.
- Нет! Сегодня был не его день!
Потом поставил снегоход на полозья и повернул назад. Возвращался по старым следам. По дороге попрощался с увязшим в снегу вездеходом и уже без приключений добрался домой.

                                                 - 31 -

- Домой? Чертова тюрьма!
А она смотрела на него, словно приглашая войти и сдаться. Она издевалась над ним! Он бросил на улице бесполезный снегоход и вошел в здание. Как он был взбешен! Какая неудача! Теперь придется ждать дни, может быть, недели, пока этот чертов снег растает. А зима как назло была снежная. Это была самая снежная зима за три года его пребывания здесь.
- Проклятое убежище его не отпускает!
Он снова ходил по этажам, с ненавистью на все взирая.
- Какие-то грядки!... Тренажерный зал!... Цветы!... Санаторий для душевно - больных!
Он носился по этажам, пинал ногами ни в чем невинные клумбы. Они падали, земля сыпалась на пол, цветы ломались. Топтал никчемные кусты. Оказавшись наверху, увидел рояль. Захотелось взять в руки топор, но что-то его остановило. Наконец, успокоился, вернее, смирился, упал на диван и долго смотрел на небо. Смотрел сквозь прозрачные соты, словно сквозь решетку на заходящее солнце, на вершины гор...
- Как он был близок к побегу! Остается только ждать.
Птица по-прежнему лежала на крыше, а огромные ее крылья распластались по поверхности.
- Вот бы ему такие! Она прилетела на них сюда, а он улетел бы отсюда! Сбежал бы навсегда! Но где их взять?
И снова удивительный дом радовал его. Снова он делал ему подарок!
- У него есть крылья!
Он вспомнил, что внизу находился огромный ящик с дельтапланом. Он три года там стоял и ждал его! Именно его сейчас так не хватало! Это было чудо!... Но это безумие! Он всего несколько раз в жизни пробовал летать, да и то с инструктором. И делал это над морем, а здесь были горы и снег! Но остановить его было уже невозможно.
Спустившись вниз, распаковал коробку с летательным аппаратом. Долго изучал инструкцию. Ничего нового - модель, похожая на ту, на которой он летал раньше. "Легко управляется". "Бензина хватит на пятьдесят километров". Еще он возьмет небольшую канистру. Больше ничего не нужно, только запас бензина и все! "Летать можно при умеренном ветре". А за окном был полный штиль. Теперь он готовил его к полету. Саму раму он соберет на улице, и завтра будет новая попытка, теперь уже окончательная, с одним билетом и только в один конец!

                                        - 32 -

Начинался замечательный, солнечный день. Ни дуновения, ни ветерка. Сегодня все было для него - для человека с его безумной идеей. Здание аккуратно выпустило его на улицу, не задело своими шлюзами длинные хрупкие крылья, посмотрело, не забыл ли чего этот безумец, все ли продумал, и аккуратно закрыло за ним дверь. Потом погасило свет, отключило теперь уже ненужное оборудование, и только где-то внизу работали холодильники, а на верхних этажах иногда включалась вентиляция.
- Вдруг Он вернется, вдруг прилетит и будет голодным? У него снова будет еда и ему будет, чем дышать.
Растоптанные кусты клубники и зеленого лука поднимались с земли, словно отряхивались:
- Он так любил нас. Он скоро приедет.
А цветы шептали:
- Он польет нас, и мы снова распустимся для него.
И только рояль, его черный прекрасный рояль, одиноко и гордо молчал.
Эх, человек, человек! И почему не умеешь ценить то, что имеешь? И чего тебе не хватает для счастья? И есть ли оно вообще? ...
Шаг, два, три! Большие крылья легко оторвали его от земли, поднимая к небу - огромному и голубому, которое он так любил! Его стеклянное убежище быстро уменьшалось в размерах и вскоре превратилось в маленький шарик. Блестящий, игрушечный шарик, заброшенный на вершины заснеженных гор. Он сверкал и переливался, пока не скрылся совсем за верхушкой горы.
Он слишком высоко поднялся, и теперь нужно было спускаться ниже и облетать эти горы. Мотор четко урчал и успокаивал, крылья слушались малейших движений его рук и легко выполняли повороты. Постепенно он свыкся с управлением и почувствовал себя уверенней. Уже получал удовольствие!
Какой восторг - брать новую высоту! Делать то - на что не способен человек, иначе ему даны были бы крылья. Какое счастье - новая высота! Так бывает всегда, пока не упадешь. И пока не упадешь - восторг! И есть только два пути - лететь или не лететь. Если полетишь - неизвестно, вернешься ли, но если останешься - ничего не увидишь! Даже если свалишься, переломаешь кости, разобьешься вдребезги, все равно в последнюю секунду сможешь себе сказать - я ЛЕТАЛ! И если кометы светятся только потому что летят, почему бы не попробовать хотя бы ненадолго жить со скоростью падающей кометы! А кто сказал, что они падают? Летят себе - и не знают когда этому придет конец!
Он оторвался от фантастического вида и взглянул на счетчик. Радиации не было! Он летел всего двадцать минут и за это время успел выскочить из зоны заражения. Здесь был чистый воздух! Была жизнь! А значит, столько времени он жил на расстоянии каких-то двух десятков километров от чистой земли.
Ветер обдувал его костюм от радиации, которую он нес за собой. А он летел над планетой, где больше не было войны, не было радиации! Летел к людям! Оставалось только их найти...
Заканчивалась гряда высоких гор, а вдалеке открывалась большая горная долина. Он хорошо знал это место - сюда он часто ездил кататься на лыжах. Скоро внизу появится горнолыжная стоянка и подъемники. Вот поворот, а вон и долина. Он еще раз взглянул на счетчик - все было в порядке!
И тут резкий порыв ветра швырнул дельтаплан в сторону. Позади горы защищали его от этого ветра, а здесь он, уже не стесняясь, начал трепать и рвать на части его крылья. Нужно было срочно приземляться. Пятьдесят метров, тридцать, десять до земли. Ноги начинают цепляться за кромку твердого снега. Снова подбросило наверх и снова вниз. И тут резкий порыв, как большая волна, накрыла его с головой и, перевернув, бросила вниз. А он спиной, лежа на крыльях, начинает скользить с крутой горы. Сам аппарат с мотором были поверх него. Он быстро расстегнул лямки на груди. Теперь его бросало из стороны в сторону. Все было вперемешку - крылья, мотор, человек. Они катились вниз, ударяясь о камни. И вдруг он почувствовал, что под ним ничего нет!
Человек успевает за что-то ухватиться и повисает в воздухе, а дельтаплан под тяжестью своего веса летит в расщелину, куда он не может взглянуть. Наконец удалось повернуть голову. Он висел на отвесной стене, цепляясь кончиками пальцев за край обледеневшего камня. Спустя несколько секунд дельтаплан с грохотом нашел дно расщелины. А значит до низа горы были десятки метров. Он не мог посмотреть вниз - мешал шлем на голове. А сверху ледяной откос - совершенно гладкий и зацепиться было не за что.
Неужели эта гора ждала его всю жизнь и не давала погибнуть даже там? А теперь внизу этой расщелины ему приготовлена готовая могила. Одна рука соскользнула, и только несколько пальцев продолжали цепляться за жизнь. Сколько секунд осталось? Сколько секунд смогут пальцы подарить его жизни? Неужели это конец?
И тут что-то мелькнуло в глубине сознания: Мрачный подвал, из которого он так долго выбирался. Мучительное одиночество. Его сильное тело, бегущее по дорожке, залитой солнцем, где громко играет музыка. Крохотные ростки тянутся ладошками к яркому солнцу. И вода мощным потоком падает из водопадов куда-то вниз. А его душа уже вырывается из постылого тела и стремится, и зовет за собой. А эти цветы. Их много! Очень много! Целые поляны прекрасных цветов. А его музыка! Прекрасная музыка вместе с его свободной душой поднимается и летит над войной, над разрушенными городами, маленькой голубой планетой, туда в космос!
- И как он мог предать все это?
Он думал, что идет к людям, но бросал любимый дом и, уходя, - бежал от самого себя.
- Неужели это конец?
Но тут его тело, собрав все силы, которые так долго копились в нем - как струна, как прочная тетива изогнулось, а потом, опираясь лишь на кончики пальцев, резко выпрямилось и подбросило его куда-то наверх! Наверное, все эти годы оно готовилось именно к этому прыжку...

Он лежал на краю горы, обнимал ее и плакал... Он обнимал снег, эту гору, а взгляд его был устремлен на дно горной долины, куда он не успел долететь. А далеко внизу по самому ее дну, вереницей, небольшим караваном на лыжах шли люди, а собаки следом везли на санях их ношу. Человек встал, хотел, было бежать к ним, но почему-то остановился. И снова прозрел! Снова он увидел свой ковчег - его любимый, родной дом, где он был так счастлив! Единственный на земле дом, который теперь оставался вдалеке и ждал его! Дом, который он снова и снова достраивал и украшал, а тот в благодарность спасал его и защищал от всего, и от этих людей тоже!
Человек стоял на самой вершине горы, солнце слепило глаза, и он, защищаясь от безжалостного света, тянул руки к солнцу и к тем горам. А руки ладонями кверху поднимались, будто спрашивали о чем-то у неба. В этот миг человек был похож на весы, которые искали ответ и мучительно взвешивали, выбирая путь. Вдруг вскочил и побежал. Он бежал туда, к себе! И уже все равно - радиация там или нет, успеет он или задохнется. Сейчас ему было все равно - даже если погибнет в этих горах!...
Но человек забрался слишком ВЫСОКО! И теперь, чтобы покорить новую вершину, ему снова нужно было долго спускаться и идти вниз. Таков закон! Он остановился, долго еще стоял и смотрел на свои горы. Все стоял так и смотрел, не в силах оторвать взгляд, проститься с той удивительной жизнью... Потом повернулся и медленно пошел вниз - к ним, к людям, к этим маленьким черным точкам на белом снегу...

                                                                                          Ноябрь 2009.

                  Столик на троих
                  (редакция 2-я)

Приоткрывая эту дверь - сразу замечаешь двоих. Одного в белом одеянии, другого в черном. И не знаешь, кому угодить.

                                      КНИГА 2

                                      Часть 1

                                       - 1 -

          Он больше не оглядывался назад, торопливо спускаясь с горы, на которой едва не погиб. Теперь, когда ужас и невероятное спасение оставались позади, он с радостью шел к ним, к людям, которые были внизу горной долины. Чтобы избежать лишних вопросов, он снял с себя защитный костюм, наконец-то сорвал с головы шлем, который, казалось, мешал и дышать, и думать, и жить. Он вдыхал воздух свободы - холодный, горный воздух, которым не дышал почти три года. Его легкие до краев заполнялись восторгом свежего дыхания, и теперь он хотел только одного. К ним! Его костюм свернулся в небольшой легкий сверток, превратившись в рюкзак неприметного серого цвета, внутри которого скрылись два баллона с кислородом и защитная одежда. Этот рюкзак изолировал снаряжение с остатками радиации, представляя собой надежный контейнер. Теперь он был в тонком, но очень теплом комбинезоне, так предусмотрительно найденным в убежище. Это единственное, что он удачно сделал, готовясь к побегу. Все остальное произошло спонтанно, и уже не верилось, что совсем недавно он парил на крыльях над этими горами. И вот так, налегке, в костюме туриста с рюкзаком за плечами он спускался с горы.
          Снег после долгой бури успел затвердеть и превратился в довольно толстую прочную корку, и он без труда по нему шагал. Казалось, что идти было недалеко. В горах все кажется на расстоянии вытянутой руки или короткого взгляда. На самом деле ему нужно было преодолеть больше километра пути, прежде чем он подойдет к месту, где видел людей. А те уже растворились среди невысоких домишек, сугробов, извилистых дорожек. (Это была одна из горнолыжных стоянок - некогда курортная зона, а теперь маленькая горная деревня.) Успокаивало одно - он их не потерял, люди разошлись по домам, сверху из труб валил дым, а запах горящих поленьев примешивался к чистому, горному воздуху. Наконец он спустился и пошел по улице. Вокруг не было ни души. Но люди были здесь, он знал это, и в его груди что-то перевернулось. Он столько времени никого не видел и теперь был снова с ними. Нет, пока не с ними, но уже совсем рядом, и от предвкушения скорой встречи и от свежего воздуха кружилась голова... В конце улочки показались две фигуры. Это была женщина и маленькая девочка. Они лопатами чистили порог своего дома, не обращая на него внимания. А он уже подошел и стоял всего в нескольких метрах, молчал и не мог оторвать взгляда и скрыть невероятный восторг...

- 2 -

- Что ты хочешь? - наконец спросила женщина.
- Здравствуйте, - сказал он и испугался собственного голоса.
- Здравствуйте, - ответила она, продолжая чистить снег, но вновь посмотрев на него, спросила:
- Чего уставился? - произнеся это, больше не отрывала от него взгляда и перестала работать лопатой. Девочка тоже удивленно на него смотрела, и он не понимал, что сделал не так.
- Я спросила, что ты хочешь и чему так радуешься? - переспросила она. И тут он понял, что стоит и совершенно дурацким образом улыбается и молчит. Собравшись с мыслями, ответил:
- Я здесь впервые. Ищу место для ночлега. Вы не подскажете - здесь есть какой-нибудь отель?
- Отель? Ты откуда свалился?
Он подумал, что действительно свалился, но как это объяснить - не знал, а еще понял, что совсем разучился говорить. Сейчас их было как будто трое, не считая девочки. Была она, был он и еще этот голос, который невероятно ему мешал. Он, как будто слышал его со стороны.
- Что молчишь? ... Откуда ты пришел?... Я тебя спрашиваю! ... Я тебя не знаю!
- Оттуда, - и он неопределенно махнул рукой в сторону гор.
- Оттуда? - ее лицо потемнело, нахмурилось, но потом, взглянув на него еще раз, она коротко бросила:
- Проходи, - отставила лопату, взяла за руку девочку и переступила порог, кивком приглашая его следовать за ней.
Они зашли в прихожую и, не раздеваясь, проследовали в просторную комнату. Это была гостиная довольно приличного загородного особняка - уютная отделка, обстановка, но почему-то отсутствовала мебель. Сразу понял, почему они не раздевались - в доме было немногим теплее, чем на улице. А женщина уже поднималась по лестнице, и он пошел за ними. На втором этаже было немного теплее, но и здесь они не стали снимать зимние куртки.
- Садись! - предложила она, устроившись за большим столом. Девочка села рядом с ней и смотрела на него не отрываясь.
- Как тебя зовут? - вдруг спросил он девочку.
- Она не говорит, - перебила его женщина, - уже два года... Как тебя зовут и кто ты такой?
- Виктор, - ответил он, и голос его эхом отозвался от стен пустой комнаты. Поймал себя на мысли, что никак не может привыкнуть к своему голосу, а теперь еще и к этому имени, потому что около трех лет оно ему было не нужно, и он совсем о нем забыл.
- Виктор. Почти Гюго! - пробормотала женщина. - Кто ты?
- Человек. - Он не знал, что добавить еще и просто улыбался. - А как зовут вас? - наконец вымолвил он.
- Бетти, - коротко бросила она, - куда ты направлялся?
- К людям... К вам.
- Откуда ты о нас узнал? - снова насторожилась она.
- Ниоткуда. Я случайно наткнулся на ваше поселение.
- Как ты смог уйти от них? - спросила она и холодно на него посмотрела.
- Я ни от кого не уходил, просто искал людей.
Он не понимал ее агрессии, а она продолжала:
- Тогда от кого ты пришел и откуда здесь появился.
- Если вам неприятен мой визит, я могу уйти и не буду вас беспокоить.
- Ты никуда не уйдешь и будешь отвечать на мои вопросы.
Он не понимал, почему она так беспокоится и к чему этот допрос.
- А если я не буду отвечать? - спросил он и снова улыбнулся.
- Тогда я убью тебя, - спокойно ответила она.
Больше он не улыбался, заметив в ее глазах решимость, и понял, что она не шутит, хотя не знал, как она это сделает, но поверил ей на слово.
- Ты подробно мне сейчас расскажешь, откуда пришел и кто тебя послал! - повторила она.
- Подробно? Если у тебя есть два с половиной года, могу и подробно, - попытался отшутиться он, подумал, что выбирать не приходится, да и нечего было ему скрывать. Он не хотел ссориться с первым же попавшимся ему человеком, тем более с женщиной, и все никак не мог отделаться от идиотской радости при виде первых на его пути, людей. А еще подумал, что ему и говорить особенно нечего. Он же не будет рассказывать о том, как выращивал цветы, и про свою музыку, и про остальное тоже. Да и не стоило рассказывать этой уставшей, запуганной женщине о его жизни на горе. Все это имело отношение только к нему одному, а поэтому его история не заняла много времени.
- Что ты там столько времени делал? - наконец спросила она.
- Что делал? Ничего не делал. Сходил с ума...
- Повезло тебе, - сказала она, и голос ее немного смягчился.
- Как ты это можешь доказать? - снова встрепенулась она.
- То, что я не сошел с ума? - пошутил он, но сразу поправился, видимо, шуток она не понимала:
- Доказать? - пойдем со мной и я покажу тебе все. Это километрах в тридцати отсюда... Только там радиация, - добавил он.
- Что в твоем рюкзаке?
Он бросил ей свой багаж, она раскрыла его и сквозь прозрачный пластик увидела костюм и баллоны с кислородом.
- Советую к этому не прикасаться. Его нужно обработать, прежде чем использовать или брать в руки. Повторяю, там была радиация.
Женщина отбросила рюкзак, который он тут же застегнул, потом подошла к камину, бросила туда дрова и разожгла огонь. Собственно это были не дрова, а остатки стула, который она ловко топором разрубила на части. Вот почему здесь было так мало деревянной мебели! - понял он. Потом она снова внимательно оглядела его и, видимо, приняв какое-то решение, произнесла:
- Последи за огнем... И убери эту дрянь отсюда, - показала она на рюкзак, и, помолчав мгновение, добавила, - будем обедать...
Допрос был окончен, больше она на него не смотрела, ничего не говорила и занималась своими делами. Постепенно в комнате становилось теплее, она сняла с девочки и с себя зимнюю одежду, а он молча жег стул и между делом за ней наблюдал.
Это была совсем еще молодая женщина. Судя по возрасту ее дочери, ей не было и тридцати, но на ней лежала печать какой-то надломленности, и от всего пережитого возраст был неопределим - то ли молодая девушка, то ли, уставшая от всего зрелая женщина. "Бетти" - подумал он, - когда-то ее звали "Беатрис".
- Как эти люди пережили войну? - думал он, глядя на девочку, которая молча помогала матери. Они тем временем доставали из пакетов еду, выкладывая ее на стол, Бетти подошла к огню и поставила на решетку кастрюльку с рисом. Вскоре все сидели за большим столом. Стол был пластиковым, поэтому его миновала участь стульев и прочей деревянной мебели. На первое у них было какое-то месиво из пакетиков. Вода для этого бралась из снега, который таяли в большой кастрюле, а потом эту воду кипятили. На второе - большая тарелка вареного риса. Огромным ножом женщина резала тонкими ломтями хамон, и он порадовался, что люди когда-то умели так коптить сырое мясо, что оно до сих пор сохранилось. Виднелась даже заводская бирка. Он попробовал - было вполне съедобно! Таким же на вкус оказался твердый потрескавшийся сыр, который она отрезала от большой головки. В чем он не сомневался, так в ароматном кофе, который до сих пор сохранил все свои качества. А на десерт было какое-то печенье и побелевший шоколад. Все это было из той прошлой жизни, но было вполне съедобным. Не спрашивая, она налила по стакану красного вина, которое от возраста стало только лучше. И тут он подумал - сколько еды осталось там на его горе.
- Давай! - коротко бросила она.
- За знакомство, - ответил он, и они выпили. Потом снова долго молчали. Наконец он спросил:
- А зачем ты сжигаешь свою мебель?
- Это не моя мебель, и дом не мой. Мы сюда перебрались недавно - с месяц назад, сразу же начались холода, а дров здесь нет.
- Можно я еще спрошу? - сказал он.
- Да.
- Откуда пришли сюда вы?
Она доела, стряхнула со стола крошки и ответила.
- Откуда пришли? ... И запомни. Для других мы пришли оттуда же, откуда и ты. С востока. В тысяче километрах отсюда остались в живых люди..., много людей. Оттуда мы и бежали.
- Почему бежали?
- Там всем заправляют военные. Они установили свои порядки, оттуда трудно выбраться, но кому удается - бегут. Вот и мы ушли сюда... Ты говоришь - там, в твоем убежище много оружия?
- Да.
- Так вот! Не вздумай никому об этом говорить.
- Почему?
- Хватит оружия. Достаточно. Уже наигрались в войну. Ты меня понял?
- Да.
Больше она ничего не объяснила, видимо, не хотела, и он пока не стал расспрашивать. Захочет - расскажет сама.
- И последний вопрос, Бетти, - снова спросил он.
- Да? - Женщина сидела уставшая, напряженная, хотя сейчас бояться ей было нечего, видимо, она привыкла так жить - в постоянном напряжении.
- Можно тебя называть Беатрис?
Она удивленно на него посмотрела, но что-то живое промелькнуло в ее уставших глазах.
- Да, Беатрис... Давно уже забыла об этом... Беатрис...
Она помолчала и добавила: - Там от прежних хозяев осталась одежда. Иди поищи в шкафах, не спать же тебе в этом комбинезоне.
Тогда он и понял, что ему можно остаться на постой. А за окном начинало смеркаться. В горах солнце садится рано, в доме уже становилось совсем темно, и он был благодарен этой женщине за то, что она приютила его.
- Почему ты разрешила мне остаться? Ты больше не боишься меня? - почему-то спросил он.
- Бояться. За эти три года забываешь, что такое бояться... Оставила тебя?... Потому что целую вечность не видела, чтобы человек так по-идиотски улыбался... Извини.
Девочка засмеялась молчаливым смехом, и он снова улыбнулся...
Ему показали комнату на третьем этаже. В шкафу он нашел кое-какую одежду. Когда-то здесь жил крупный мужчина и с размером не было проблем. Не было постели, в спальне было довольно свежо. Он надел свитер и ватные брюки, закутался пледом и улегся на холодный диван. Постепенно тело согревало его холодное ложе, и тогда он понял, как устал. А еще понял, что больше он не один. В другой комнате спала женщина и ее девочка, за окном видны были дома, над крышами из труб валил дым. Там тоже жили люди, шла жизнь, теперь и он был одним из них. Так и закончился первый день его новой жизни в этом новом мире.

- 3 -

          Наутро, позавтракав, Бетти показала, где на этой стоянке находится магазин одежды, и он направился туда. Собственно, показывать ему не нужно было ничего - он бывал здесь раньше и сейчас шел выбирать одежду. Дверь магазина была не заперта, и колокольчик над входом гостеприимно встретил посетителя жизнерадостным звоном. Здесь был большой выбор горнолыжного снаряжения. Именно в это место он приезжал, когда начинал работать на новом объекте. Было это более пяти лет назад. Тогда он впервые поехал кататься в горы, и этот горнолыжный курорт оказался самым близким к объекту. Не удивительно, что тогда он заходил именно в этот магазин. С тех пор здесь ничего не изменилось. Теперь он медленно бродил по рядам, с интересом глядя по сторонам. Все было, как прежде. Почему-то вспомнил, что тогда он купил белый комбинезон, перчатки и шапку. Купил очень дорого, на горе всегда дороже, чем внизу. А теперь та одежда находилась в его старой съемной квартире, где была радиация. Было это совсем в другом мире и другой жизни, и не имело теперь никакой цены. И было это так давно! Каково же было его изумление и радость! Вот он висит, тот самый белый комбинезон и белая шапка, как будто ничего не случилось и не было тех лет. И так захотелось обойти этот отрезок времени, надеть эти вещи и начать все с самого начала. Так и поступил. Посмотрел на себя в зеркало. То самое зеркало! Как когда-то, пять лет назад, оно отражало рослого мужчину в спортивном наряде, и ему стало хорошо и радостно, как бывает, когда возвращаешься туда, где ты был счастлив. Начать с самого начала, вычеркнуть все плохое и в этой одежде выйти отсюда, как будто ничего не случилось.
- Сейчас он возьмет лыжи, комбинезон, перчатки, шапку - и на гору!
По инерции подошел к кассе. Здесь никого не было. Все было бесплатно, и в этом магазине он был совсем один. Но все равно было очень приятно, а колокольчик вежливо попрощался с ним.
- У тебя вид заезжего туриста! - воскликнула Бетти, разглядывая его наряд.
- Нравится? - спросил он.
- Особенно загар. Ты, как с другой планеты, - ответила она. - Сейчас мы отправимся за продуктами на другую стоянку. Повторяю, никому не рассказывай про свое убежище. Ты меня понял?
- Хорошо, - ответил он, - а почему на другую?
- Потому, что здесь уже выбрали все. Тут был один маленький магазин и никого из людей. Сначала мы жили тем, что нашлось в нем и что принесли с собой, теперь, когда все закончилось, нашли другое место. Сегодня туда и поедем. Мы не знаем этих мест, а пока идет снег - трудно искать где-то еще.
- Если хочешь, я поеду один, а вы оставайтесь, - предложил Виктор.
- Одному нельзя. Могут напасть волки. В горах расплодилось слишком много всякого зверья. Ходим только группами и только с оружием...
Бетти подумала немного и посмотрела на него.
- Хорошо, - согласилась она, - я познакомлю тебя с остальными - поедешь с ними, а мы должны попытаться собрать дрова...
И добавила: - Только не болтай лишнего! Мы тебя будем ждать.
          Они вышли из дома, взяли сани с приспособленной на них коробкой и отправились к месту сбора людей. Вскоре подошли к группе лыжников, которые толпились на самом краю деревни. Бетти подвела его к какому-то человеку.
- Познакомься, это Давид, - сказала она.
Виктор смотрел на него с нескрываемым удовольствием и на остальных людей тоже. Он не мог скрыть своей дурацкой радости, да и не хотел ничего сдерживать. Слишком долго обходился без этих людей!
Давид, оставив без внимания его приветствие и поправив на плече автомат, неприязненно оценил его и сказал:
- А ну-ка, Бет, пойдем, поговорим.
Они отошли в сторону и горячо что-то обсуждали. Остальные смотрели в их сторону, переводили взгляды на загорелого новичка в белом спортивном комбинезоне и снова на тех двоих. Глядели без интереса. Эти люди стояли какой-то безрадостной серо-зеленой массой, на них были одежды цвета светомаскировки и, наверное, они давно забыли о светлых тонах. Только какой-то маленький мальчик был в яркой куртке и шапочке.
- Этот, наверное, не помнит всего того, что случилось тогда, - подумал он.
- Это не твое собачье дело, Давид! Он пойдет с вами. Ты понял, что я сказала. Ты меня знаешь..., - донеслись ее последние слова. Не оглядываясь, она пошла в свой дом, а Давид махнул группе людей рукой, взял свои сани и первым выехал вперед.

          Люди небольшим караваном шли по заснеженной долине. У кого-то были собаки, которые тащили сани, кто-то сам вез свой пока еще пустой транспорт. Они растянулись по ущелью и двигались вдоль гор на север. Он прекрасно знал следующую стоянку, куда они направлялись. Была она километров в десяти отсюда, а значит всего через полчаса - час они будут на месте. Он посмотрел наверх и поневоле залюбовался. Над головами на канатах висели пустые кабинки. На вершинах виднелись станции, откуда лыжники когда-то неслись по голубым и зеленым трассам к основанию долины. Показалось, что сейчас эти конструкции оживут, заработают подъемники, дети будут кувыркаться на досках и санях. Мимо будут пролетать люди на лыжах, раздаваться веселый женский крик, а в ответ мужские голоса, зовущие на новые склоны. Все в красивых одеждах, в шарфах, в немыслимых шапках. Наверху, в ресторанчиках за маленькими столиками снова люди, они загорают, пьют горячий глинтвейн, фотографируются! И не верилось, что несколько лет все это закончилось. Он чувствовал себя замечательно, находился в отличной форме и теперь после долгого заточения с удовольствием преодолевал маршрут. А главное - он был теперь не один, рядом шли люди, они делали общее дело, как первобытные племена добывали себе еду. А там, на горной стоянке, его ждала женщина и ее дочь, - вдруг подумал он. - Женщина? Случайный человек. Это не важно. Но, как приятно, когда тебя кто-то ждет...
Его мысли прервал удивительный вид, открывшийся за горой, где вновь появились небольшие дома и отели - это место и было целью их путешествия. Давид был впереди, он ускорил шаг, и многие за ним не поспевали. Как приятно мчаться на лыжах по скрипящему чистому снегу. Видимо, Давид любил быструю езду. И если бы не эти сани, можно было бы скатиться по целине с сумасшедшей скоростью. А люди мчались все быстрее, азарт гонки захватил многих и теперь... Как это называлось? Все напоминало гонку преследования...
Они добежали до маленькой стоянки. Давид уже вскрывал двери небольшого магазина. Он догнал его, и теперь они первыми входили внутрь. Какие-то коробки, ящики, стеллажи с небогатым выбором продуктов. Он понимал, что брать можно было далеко не все. Увидел, как Давид молча заполнял продуктами свою коробку. Выбирал он пакеты с крупами, с сахаром, нашел целую коробку чипсов. Все это бросал на дно, торопливо и без оглядки на остальных, молча и сосредоточенно.
- Ну что же, попробуем и мы найти что-нибудь съедобное, - подумал он. Ему повезло - попалась крупа, рис, спагетти, пакет с сухим молоком. Несколько бутылок вина, сахар, соль... Люди уже заполняли маленькое пространство магазина, они работали руками молча и как-то яростно, долго не изучая продукты, быстро сваливали их в свои коробки. Чтобы не толкаться и не мешать, он положил еще несколько упаковок с сухарями, печеньем, нашел мешок с мукой и яичным порошком и вышел на улицу. Все равно скоро эти люди закончат работу, выйдут и начнут все это делить, а его коробка уже была полна. Он стоял и с удивлением наблюдал, как они с остервенением продолжали крушить крошечный магазин. Последние, отставшие в лыжном пробеге, врывались внутрь и уже собирали остатки.
          Давид стоял неподалеку. Его сани были полны. Он откупорил бутылку вина, выпил прямо из горлышка и закурил сигару. И теперь с каким-то удовольствием смотрел на людей. Как будто следил за соревнованиями или глядел по телевизору футбол. Потом обернулся:
- А теперь, пока никто не мешает, давай поговорим, - произнес он. - Бетти сказала, что ты пришел оттуда, - и он махнул рукой на восток.
- Да, добрался только вчера.
- Еще она говорит, что вы знакомы, но я вижу тебя впервые. Откуда ты взялся, парень?
- Я уже ответил.
Он без страха смотрел прямо ему в глаза, пока тот с угрозой в голосе его допрашивал. Давид задал еще несколько вопросов и, наконец, закончил: - Что же, я опрошу людей, мы еще вернемся к этому разговору.
- А что тебя так беспокоит? - вдруг спросил Виктор.
- Что беспокоит? Беспокоит, чтобы непрошенные гости не приходили неизвестно с какой целью кем-то подосланные. Ладно, - закончил он и отошел в сторону, напоследок бросив, - пока гуляй. Скажи спасибо Бетти.
Он продолжил пить вино, с удовольствием наблюдая за людьми. А те уже не церемонились. В магазине был настоящий погром. Они сбрасывали с полок банки, выхватывали друг у друга пакеты с чипсами, крупами и выскакивали со своей добычей на улицу паковать груз.
- Как они изголодались, - подумал он, - до какой крайности нужно было дойти, чтобы при виде еды вести себя так. Тем более, что она была здесь. Немного, но все же...
Подождав последнего, люди тронулись в обратный путь. Прошли совсем немного, и Давида нагнала какая-то женщина. Та самая с маленьким мальчиком в пестрой одежде.
- Давид, мы пришли позже всех..., - ветер уносил ее слова в сторону, но Виктор слышал обрывки фраз:
- Скажи им, чтобы нам дали хоть что-нибудь...
- Ты знаешь правила... Не успела, значит в другой раз...
- Но мы не дотянем до другого... В доме ни крошки...
Так вот почему они терзали этот магазин, и чуть не дрались друг с другом, - понял он. - Здесь такие законы - кто успел, тот свое получил, остальные опоздали. Выживает сильнейший. Это был не спортивный турнир, а бег на выживание. Никто и не собирался ни с кем делиться.
Женщина подошла еще к нескольким людям, одни молча и стыдливо опускали глаза, другие, не замечая, проходили мимо, оставляя ее просьбу без ответа.
- Постойте... Подождите... Как вас зовут? - догнал он женщину, которая уже не скрывала своих слез. Она как-то странно на него посмотрела, потом взяла за руку мальчика и поплелась за остальными.
- Подождите. Нельзя же так. Вот возьмите! - и он начал перекладывать в ее сани пакеты с едой. Женщина остановилась, словно потеряла дар речи, а он, протянув сухарь ее сыну, продолжил, пока не отдал все. На дне его коробки одиноко лежал мешок с мукой.
- Ничего, разберемся, - подумал он.
Вдруг женщина села прямо на снег и, казалось, не могла ни встать, ни сказать слова. Он понял, что она голодна и сейчас упадет в обморок. Раскрыв бутылку вина и плитку шоколада, протянул ей. Она отпила глоток, откусила кусочек и оставшееся отдала мальчику.
- Вы откуда такой? - пробормотала она. Вдруг горячо заговорила: - Впрочем, не важно. Большое спасибо. Меня зовут Пат... Патриция.
Женщина все еще сидела на снегу, медленно приходя в себя. Она была голодна и из последних сил ехала на эту стоянку... Но опоздала.
- Я врач, хороший врач. Я вам всегда помогу. Вы спасли нас... Я ваша должница!
Дорога назад заняла времени намного больше. Все с усилием, не спеша, волочили свою добычу, иногда присаживались, жевали снег, доставали что-то из еды, ели. Он не заметил, как Давид снова оказался рядом с ним, он злорадно взглянул в его пустые сани, улыбнулся и буркнул:
- Бетти будет очень рада.
- Сволочь! - выругалась Пат, которая шла рядом.
- Поговори мне тут, - проворчал Давид. Сказал это устало, без злобы, словно отпихнул назойливую дворнягу.
Виктор помог Пат довезти сани до ее жилища и вернулся к Беатрис. Та мельком взглянула на дно коробки, ничего не сказала, взяла мешок с мукой и понесла в дом. Он не знал, что она думает о нем, а она молчала и ничего и не говорила.

- 4 -

Сегодня он сам решил растопить воду для еды. Девочка помогала, а Бетти лишь следила издалека. Днем они набрали хворост, и теперь она ломала его и бросала в огонь. Сегодня он будет готовить для них обед! Так он решил. Он нашел сковородку и срезал немного жира от остатков вчерашнего хамона. Женщина продолжала молча следить за его действиями. Мука оказалась с добавками яичного порошка и сухого молока. Он размешал ее в остывшей кипяченой воде и начал готовить. А из головы все никак не шла та картина в магазине. Что им мешает просто помочь друг другу, поделиться, быть вместе. Чем в одиночку - так намного легче. Это разумнее. Как он хотел им помочь! Чем - пока не знал. Но непреодолимое желание захватило его и, готовя еду, он напряженно соображал. Он должен что-то придумать. Люди устали, у них не осталось сил быть просто людьми. Казалось, он понимал их. Но рядом находилась Бетти - такая же, как и остальные. Она же впустила его в дом, накормила совершенно постороннего человека... А теперь почему-то молчит, лишь изредка поглядывая в его сторону. Наконец он отвлекся от своих мыслей, с радостью, посмотрел на Беатрис и на девочку, думая, как давно он не видел людей!
- Хочешь попробовать? - спросил он. Девочка не отходила от него ни на шаг, следя за его действиями, а он небольшими порциями разливал густое месиво по сковороде, обжаривая его с обеих сторон. Это были русские блины. Просто блины! Они поднимались, покрываясь коричневой корочкой и пахли жиром хамона. Ничего другого ему в голову не пришло. Да и не нужны были никакие изысканные рецепты, когда у тебя есть только мука, вода из талого снега, а еще две голодные женщины...
Девочка с удовольствием взяла из его рук лопатку и стала ворочать на сковороде блин. И так вошла во вкус, что жалко было отбирать у нее эту новую игрушку. Игрушку? Знает ли она, что это такое?... Впрочем, отбирать было не нужно - девочка прекрасно справлялась сама. И вот большая тарелка с горкой блинов стояла посреди стола, они снова пили вино, заедая его остатками сыра, и было как-то тихо, спокойно и хорошо. Бетти первой прервала молчание. За это время она не произнесла ни слова.
- Тебе Давид ничего не говорил?
- Нет, - соврал он, не желая ее расстраивать.
- Если что-нибудь скажет - не бери в голову. Он был полицейским и останется им навсегда.
Виктор решил перевести неприятную тему разговора. Захотелось сделать что-то приятное. В комнате находился рояль. Нет, не Стенвей, это был старенький замерзший инструмент, покрытый царапинами и трещинами.
- Снова рояль, - еще вчера подумал он, впервые оказавшись в этой комнате. Он встал, подошел к инструменту. Потом посмотрел на девочку и спросил:
- Она молчит. А слышит хорошо?
- Да, слышит хорошо и понимает тоже хорошо, - ответила Бетти, - потому и молчит.
- Что-то случилось, после чего она перестала говорить?
- Случилось. Много всего случилось... Не сейчас...
- Тогда слушай! - сказал он девочке и сел к роялю. Открыл крышку, взял одну ноту, потом другую, аккорд, еще один и еще. Потом оглянулся. У девочки были широко открытые глаза. Они напоминали два огромных коричневых блина, которые лежали на ее тарелке. Наверное, никогда раньше она не слышала ничего подобного. Даже не представляла, что эта мебель, которую почему-то еще не сожгли, способна на такое. Бетти тоже с интересом и каким-то любопытством на него смотрела.
          Он не играл с тех пор... С того самого момента, когда огромная белая чайка свалилась ему на голову. А до этого удивительного события он был совершенно один и играл лишь прозрачным стенам и самому себе, но теперь две женщины сидели рядом и ждали его музыки. Музыки! Женщины! Два настоящих живых человечка! Он снова опустил пальцы на клавиши рояля. Что он играл, как долго, что чувствовал - он не помнил. Но открывался какой-то удивительный канал, который связывал их в этой комнате, в заснеженном, холодном доме, в заброшенных, одиноких горах, в какой-то новой стране, где теперь он не был один. И эти трое тоже не были одни, потому что были вместе. И были рядом с этой музыкой. А горы тоже услышали ее и поняли, что люди наконец вернулись сюда. И больше они не будут стрелять и взрывать города, а будут жить и радоваться этой жизни, и красоте, которую они - горы трепетно сохранили для них...
- Хочешь попробовать? - спросил он девочку. А та уже с радостью выталкивала его с последнего, оставшегося здесь деревянного стула. Потом он показывал ей, как нужно правильно держать руки, ставить пальцы, как нажимать на волшебные клавиши...

          Снова и снова он обдумывал свой план. Наконец он понял, что может сделать для тех людей, которые жили в своих холодных и темных домах. Они недавно пришли в эти горы. Здесь не было еды, да и не могло быть запасов для жизни сотен голодных людей. Тогда все случилось в конце лета, и в этой курортной зоне не было никого - до открытия сезона оставалось еще много времени, поэтому стоянки были пусты, и полки магазинов тоже. Эти люди пришли сюда, но не знали местности, а он изъездил эти места еще несколько лет назад. И знал, что стоит спуститься ниже, и на трассе, которая проходит вдоль горного массива, находится все, что так необходимо. Жизнь там продолжалась круглый год, а не короткий зимний сезон. Конечно, эти люди тоже могли отправиться вниз, но по такой погоде было неизвестно, как без транспорта возвращаться, поднимаясь назад, и находились они здесь как в западне. Он тоже пока этого не знал, но решение принял и теперь готовился к поездке. Еще нужно взять с собой счетчик радиации, - напоследок подумал он, - мало ли что.
- Я завтра уеду, - сказал он Бетти, когда девочка легла спать.
- Куда?
- Привезу еду.
Она на мгновение задумалась.
- Одному нельзя. Это опасно.
- Ничего, справлюсь. Я могу не вернуться так быстро, как сегодня, но вернусь скоро.
Она ничего не ответила, а наутро дала ему пистолет, патроны и приготовила в дорогу пакет с едой. Он знал, что это последнее что у них оставалось, и когда девочка пошла проводить его до дороги, вернул ей этот пакет.
- Отдай маме.
Она отрицательно замахала головой.
- Не волнуйся, все будет хорошо. Отдай маме, - повторил он, надевая лыжи. - Я скоро вернусь.
Он сунул пистолет в карман, взял в руки лыжные палки и быстро поехал по дороге.

- 5 -

Сани он брать не стал. На любой стоянке ближе к цели он найдет такие же, а сейчас они замедлили бы путь. План был простой - ехать вниз, пробиваясь к дороге, которую пропустить было невозможно. В прошлом это была большая скоростная трасса. Вдоль нее и находились крупные магазины.
- Сколько до нее километров? - соображал он. - Наверное, не больше тридцати, и ехать он будет вниз!
О том, как будет возвращаться, он почему-то не думал, и снова его маршрут был похож на путешествие в один конец. Но его гнало непреодолимое желание сделать что-нибудь для тех людей. Для Беатрис и ее девочки, для Пат, для тех, кого он видел в магазине и кого еще не видел, но знал, что они там живут. Для бедняги Давида. В конце концов, не он виноват, что жизнь стала такой.
          Сначала он шел по горной долине, затем, подойдя к ее краю, медленно начал спускаться вниз. Высота была 1200-1300 метров над уровнем моря, а вдалеке только снег. Белый пушистый снег и больше ничего. Иной год не дождешься снега, а внизу в это время года уже должна была подниматься трава, и все начинать зеленеть. А этот год был таким необычным. Снова посмотрел вниз - снега и снега.
Он ехал медленно, вдруг не выдержав, понесся, не разбирая дороги, интуитивно ощущая спуск. Мчался по целине. Уклон был небольшим, но редкие недлинные, но крутые склоны манили его, и уже не думая ни о чем, он срывался и летел с них вперед и вниз. Он снова летел! Ветер бил в лицо, а небольшие трамплины, которые так не хотелось упустить, подбрасывали его тренированное тело. И снова вниз! Наверх, вниз! Он не разучился скоростному спуску! Какой восторг лететь, не думая ни о чем!...
Неожиданно странная мысль мелькнула в голове:
- И о голодных людях можно тоже не думать? И о девочке, которая совсем не говорит?... Он должен помочь им, а не сломать себе шею!...
И уже не спеша и аккуратно он спускался с горы, понимая, как это здорово беречь себя и жить ради кого-то. А инстинкт самосохранения теперь, как никогда за последние три года, был с ним, спасая от неверного шага.
          С бесконечного склона он спускался уже около часа. Бесконечного, потому что не было ни ориентира, ни спидометра, была только цель - вниз. Знал, что пройти мимо той дороги он не мог. Она находилась у самого подножия гор, а его по-прежнему окружали склоны. Иногда видел какие-то домишки, разбросанные в горах, небольшие шале, засыпанные снегом без признаков жизни, но, не останавливаясь, он проезжал мимо. Ему было необходимо спуститься до самого основания гор, шел он всего один час и преодолел примерно километров пятнадцать - а значит около половины пути.
          Наконец, ненадолго остановился с желанием перевести дух и огляделся. А вокруг только снега, белые горы и густые пролески. В этих местах не было никого с тех самых пор и теперь этот мир принадлежал ему - белый, заснеженный и бесконечный. Вдруг вспомнил свою поездку к морю, которую он предпринял из своего убежища, и на мгновение закружилась голова. Как тогда! Словно поддался ощущению приступа на пляже у самой кромки воды, где огромное небо давило на него, расплющивая по песку... Стало трудно дышать! Все продолжалось лишь одно мгновение, но каким долгим оно показалось! Но, нет! Он широко раскрыл глаза, и мир этот величественно предстал его взору и был он совсем другим. Был настоящим, не казался разрушенным, раздавленным и униженным, он был прекрасен! Просто он снова на какое-то время оказался один. Но люди, от которых он находился всего лишь в часе пути, стояли за его спиной и были рядом на этом пустынном склоне. И теперь так будет всегда!...
          Внезапно мысли его прервало какое-то движение. Несколько серых теней метнулись из ближайшего леса.
- Волки! - понял он. - Его предупреждали!
А серые хищники быстро приближались. Молча, уверенно они преодолевали небольшое расстояние, разделяющее их, оставалась всего какая-то сотня метров. Он достал пистолет, снял с предохранителя. Бежать не имело смысла. Можно скатиться с этого небольшого пригорка, но через сотню метров снова будет ровная площадка, где они настигнут его. А волки уже подходили все ближе. Четыре большие, серые фигуры увеличивались в размерах, пока не замерли как вкопанные в нескольких шагах.
Большой серый волк стоял впереди всех и в упор на него смотрел. Человек тоже смотрел без страха с каким-то любопытством. Смотрел прямо в глаза этому зверю и не мог отвести глаз. И какая-то странная радость от близости этих живых существ почему-то не давала повода задуматься об опасности. Остальные волки стояли поодаль и ждали сигнала к атаке. Но большой серый вожак почему-то медлил и тоже смотрел ему прямо в глаза. Словно ждал хотя бы намека, крошечной искорки того страха, который и помогает совершить насилие. Но человек почему-то стоял не шевелясь, молчал и не направлял на него пистолет. Стоял и улыбался.
Вечностью показалась эта минута перед прыжком и смертью вслед за ней. А потом четыре голодные собаки уже терзают безжизненное, теплое тело. После этого можно будет долго искать добычу, прожить еще несколько дней в этой заснеженной стране, без страха умереть от истощения. Но нет. Этот чертов человек стоит, смотрит и улыбается. Но почему он улыбается? И уже невозможно смотреть ему в глаза...
          Внезапно какая-то фигура промелькнула в стороне, и вожак метнулся с места. Остальные побежали следом. Лишь самый маленький на мгновение замер и обернулся.
- Какая легкая могла быть эта добыча! - подумал он, но побежал за своими, а резвая косуля уводила их все дальше от этого места. И вот они скрылись из виду совсем...
          Только теперь он понял, что могло произойти. И что в эту минуту они с ним делали бы, не пробеги мимо спасительная косуля. Он посмотрел на свои руки, на пистолет...
- Какого черта он не стрелял? Кем он себя возомнил? Почему не защищался? А, может быть, это и есть тот единственный способ выжить, и какое-то внутреннее чутье подсказало ему, что иначе не стоит. Просто нельзя бояться. Уже казалось, что он любил этих волков. Как он хотел там, на своей горе, иметь хотя бы собаку. Звери, почувствовали это и не тронули его. Сейчас он знал точно, что не смог бы выстрелить в этих серых собак. Да и чем он лучше их. И еще понял, что в этом мире ему больше бояться нечего. Что может быть страшнее голодного волка на твоем пути?
Но, пора было идти дальше. Он устал от этой встречи. На секунды волнения были истрачены, казалось, все силы. И теперь, не спеша, он продолжал спускаться с горы. Обойдя один трамплин и, не поддавшись искушению с него спрыгнуть, обернулся. Это был огромный сугроб. Сверху не было заметно, что здесь находилось какое-то сооружение - павильон или ангар. Все было закрыто на замки, но любопытство взяло верх. В стороне находились еще какие-то небольшие домишки. Понял, что это не жилье, а какая-то промышленная зона. Конечно, никаких фабрик в курортной зоне быть не могло. Значит - это склад. Он подошел к будке охраны, палкой разбил окно и влез внутрь. Нехитрый скарб, кем-то оставленные вещи - чайник, плита, холодильник. Здесь находилось место охраны. Заметил ящик с инструментами. Вот что было ценно. Он поднял его и поволок к ангару. У крыши были длинные козырьки, и двери не были завалены снегом, но закрыты на замки. Он умел вскрывать электронные замки, разблокировать системы защиты любой сложности, но с этим металлическим булыжником провозился долго. Хотел плюнуть и ехать дальше, но подумал - если он не откроет этот замок, как же он попадет в любой магазин там внизу. Значит пора осваивать новую профессию. Замок он так и не выломал, но петли в деревянных воротах вырвал с мясом. Наконец вошел внутрь. По инерции хотел включить свет, щелкнул выключателем и вдруг с удивлением заметил, что стоит в освещенном ангаре, заставленном техникой. Сообразил, что это невозможно, электричества здесь быть не могло, но увидел оборудование для автономного питания. Снова вышел на улицу и, обнаружив неподалеку солнечные батареи, понял, откуда взялся свет. В горах бывали веерные отключения электричества, и люди, когда-то работавшие здесь, позаботились обо всем. Он долго ходил по ангару и вскоре понял, что нашел то, что ему было так необходимо. Нет, здесь не было запасов еды, но решалась проблема его передвижения вниз, а потом назад на горную стоянку. Здесь находилось оборудование для работы на горнолыжных трассах - снегоуборочная техника, вездеходы и огромная машина для разравнивания снега на трассах. Он помнил, как эти огромные черные машины под любым углом выезжали на гору и пробивали дорожки для катания. И теперь такая машина была у него. На щитке у выхода нашлись ключи к замку зажигания, оставалась мелочь - завести мотор. Он открыл дверь и забрался в кабину. Вставил ключ в замок зажигания. Повернул. На что надеется человек, когда так поступает? Как просто - повернуть ключ, и мотор заработает. Спустя три года? Это невозможно! Бессмысленно даже проверять. Нет! Все равно он вставляет ключ и поворачивает его.
Нельзя же вечно испытывать судьбу. Она помогала ему лететь на крыльях, спасла на краю скалы, избавила от неминуемой смерти при встрече с волками, но теперь... Аккумуляторы безнадежно разрядились. Он выпрыгнул из кабины и снова прошелся по ангару. Здесь стояли очень нужные машины, были даже небольшие снегоходы для катания по горе. Кстати, работали они на бензине, и здесь же, в бочках, находился небольшой запас топлива. Но как завести эту огромную черную машину? Аккумуляторы давно сели... Стоп. Электричество есть! Вот лампочки - они горят, на улице яркое солнце! А ток, через специальное оборудование идущий по проводам, подходит к батареям и заряжает их. Значит, у него есть то, от чего можно зарядить аккумулятор. Но это может занять целую ночь. Он должен остаться здесь, сегодня он никуда не поедет и не вернется домой... С каким удовольствием он сказал это слово "домой". Не страшно! Значит, поедет завтра, тем более, что без этой техники туда он не поднимется никогда. Вот и решение всех проблем.
Он разыскал провода и подключил их к аккумулятору. Потом оглядел панель управления. Здесь было множество ручек и приспособлений. Как он поедет на ней, он не знал, но почему-то был уверен, что справится. Главным было то, что у него появился настоящий транспорт, а не маленькие санки. Закончив дела, он задумался о ночлеге. Здесь в ангаре была небольшая бытовка, а маленький радиатор отапливал ее. Ему повезло. Здесь было все самое необходимое, пожалел только о пакете с едой, который вернул девочке. Хотя им сейчас он был нужнее.
          День быстро закончился. Темнело рано, теперь нужно было экономить мощность батарей, которые получили свой дневной заряд и сейчас тратили его на зарядку аккумулятора. Он выключил везде свет, закрыл на улицу ворота, оставив работать только маленький обогреватель. И вот так, в кромешной темноте он остался на ночь в этой крошечной, но теплой комнатке, лежа на каком-то диване. Остался без окон, звезд и ночного неба, к которому так привык у себя на горе. И зачем он вспомнил об этом? Теперь его ждут люди. Он, наконец, занят делом. Он кому-то нужен. Но эта маленькая коморка все равно чем-то напомнила ему подвал на глубине сотен метров под толстым слоем земли.
          Утром он уже хорошо понимал тех голодных людей, а чувство голода придавало его действиям четкость. Он снял с аккумулятора клеммы проводов и закрыл капот. Снова забрался в кабину. На мгновение замер, затаив дыхание, наконец повернул ключ. Какой восторг! Стартер начал проворачиваться!... Но тут же остановился... Неужели придется ждать еще? Ждать, может быть целые сутки? Он подождал пару минут и повторил попытку. Снова волшебный рокот, но опять тишина... Он взмок. Как захотелось отдать все свои силы этой дурацкой машине, чтобы она ожила! Подождал еще две минуты - и снова неудача... Он в бешенстве выскочил из машины и пошел к скутеру. Сейчас он заведет его и уедет отсюда! У снегохода был ручной завод. Напоследок пришла в голову еще одна мысль. Он снова открыл капот и подключил провода от батарей к аккумулятору. Последняя попытка. На секунду замер... Последняя попытка! Зачем-то досчитал до десяти и вновь повернул ключ... Есть! Мотор тихо урчал в глубине машины, успокаивал и звал в дорогу! Он сделал это!

- 6 -

          Немного времени ушло на то, чтобы разобраться с управлением. Масса неизвестных рычагов и кнопок! Он, стараясь обращать внимания на них, использовал лишь те, что знал. И если вчера первую половину пути он проехал всего за один час, теперь не торопился и берег эту удивительную машину. Одно дело на лыжах огибать любое препятствие и лететь с горы, другое дело ехать на таком вездеходе. Старался выбирать пологие маршруты, а лесные просеки подсказывали ему направление. Вскоре горы начали уступать дорогу начинающейся равнине, и наконец он увидел торчащие из снега, фонари большой дороги. Указатели показали на нее заезд. Гусеницы легко наступали на метровый снег, и скоро дорожный знак направил его на ближайшую станцию заправки, где должен был находиться магазин. А вокруг лишь поля и снега, огромная белая пустыня, ни следов человека, ни брошенных машин. Только белый снег и знаки, торчавшие утонувшими булавками из холодной пушистой перины.
          Магазин был довольно большим, он легко взломал инструментом пластиковую дверь и проник в помещение. Полки были уставлены различными товарами. В первую очередь он нашел фонарики на солнечных батареях и убедился, что они, находясь поблизости к окну, успели зарядиться. В подвальную часть вела небольшая лестница, и он решил проверить, что находится там. Результаты порадовали - кроме неработающих холодильников, где все было испорчено и покрыто плесенью, продукты находились в ящиках или стояли прямо на полу. Он продолжал исследовать свою добычу. Здесь оказались десятки ящиков с огромными головками сыра, который казался на вид вполне пригодным. А поскольку в этом месте было прохладно даже летом, сохранились они достаточно хорошо. Он взял пару десятков вяленого хамона, муки и крупы. Набрал минеральной воды, но потом от нее отказался. Зачем вода? Все пространство вокруг покрыто чистой водой! А вот эти несколько ящиков с вином и виски, пожалуй, не помешают. Набрал еще много всякой всячины, и, усевшись на ступеньках, устроил себе завтрак. Удовольствие не получал. Воспоминание о голодных людях там, в горах, заставило его поторопиться. Он был голоден, но не мог есть, сидел, давился, испытывая дурацкое угрызение совести, вспоминая глаза худенькой девочки, которая все время молчала. Они были так выразительны!
          Он недолго грузил продукты в огромный багажник и вскоре отправился в обратный путь. Продуктов было в магазине на сотню таких заездов, и их маленькой колонии теперь еды хватит надолго. Потом в эту страну придет весна, следом за ней лето, и можно будет подумать о чем-то еще...

- 7 -

          Дорога наверх заняла не более часа. Он ехал до своего ангара по накатанной утром колее, потом без труда поднимался по знакомым горам и всю дорогу волновался. Беспокоился за эту машину и свое неумение ездить на ней. Боялся, что не успеет. Почему не успеет? Когда бы он ни приехал - будет вовремя. А как эти люди будут рады его помощи! Хотя какая разница, неловко выступать в роли спасителя, просто хотелось помочь и это ему удалось!
          Вон уже показалась знакомая деревня, вон домики с ожидавшими людьми. Впрочем, кроме Бетти, никто его не ждал и не надеялся, поэтому было приятно вдвойне. Он ехал, глядя по сторонам, но почему-то никого не было видно. Улица была пуста. Он остановился в самом центре деревни и стал ждать. Потом нашел кнопку гудка, и его черная машина огласила всю округу громкой сиреной. Но дома были закрыты, и если бы не клубы дыма из печных труб, можно было подумать, что все куда-то исчезли. Открыв дверь, он спрыгнул на снег.
          Страшный удар по голове свалил его с ног. Потом он провалился куда-то, сквозь обморок слыша чьи-то голоса и крики. Наконец что-то холодное привело его в сознание, и он очнулся. Перед ним стояли Давид и еще два человека с автоматами, а он почему-то не мог пошевелить руками и беспомощно лежал на снегу. Потом почувствовал, что на запястьях висят наручники, а какой-то мужчина продолжал прикладывать снег к его голове.
- Очнулся, мерзавец, - произнес Давид.
- И кого ты нам привез? ... Я тебя спрашиваю, ты что оглох? ... Я так и знал, что его заслали. А ну-ка Бернард открой капот этого танка... Не бойся, я прикрою.
Бернард с опаской подошел к огромному багажному отделению, открыл его и резко отскочил в сторону. Все упали в сугроб, и только дула автоматов торчали наружу. Так продолжалось какое-то время. Потом Давид встал и вдоль машины боком аккуратно прошел к открытой двери багажника. Заглянул внутрь.
- Какого черта? Что это такое?
Забрался в кабину, и минуту его не было видно, а Бернард с напарником уже стояли у багажника, рассматривая его содержимое. Давид спрыгнул на снег и подошел к Виктору. - Это все?
- Да, - ответил он, не понимая. Тот достал ключи и открыл наручники.
- В следующий раз не станешь предупреждать, тебя пристрелят. Или я или мои ребята. Ты меня понял?
Голова гудела, но постепенно он приходил в себя, прикладывая комок снега к голове.
- Как интересно, - подумал он, - еще никогда его не били прикладом. И наручники тоже никогда не надевали.
А из домов начали выходить люди. Бернард снова заглянул в багажник и спросил:
- Зачем тебе столько?
Но Давид его перебил:
- Жратвы много не бывает, - и отошел в сторонку. Люди выходили из своих домов и большим, плотным кольцом окружали машину. Они все шли и шли. Их было, наверное, больше сотни. В основном женщины. Не было пожилых людей. Совсем немного детей и мужчин. Наконец он увидел всех обитателей деревни, а они стояли и молча на него смотрели. Бетти тоже была неподалеку и смотрела на него, словно понимая, что сейчас произойдет.
- Долго будешь дразнить людей? Езжай, куда ехал! - зло сказал Давид. Виктор молча подошел к багажнику и, шатаясь от сотрясения, начал вынимать еду, предлагая ее людям. Те не понимали, многие сторонились, но не уходили и ждали. А он все доставал - коробки, банки, пакеты - и клал все это прямо на снег.
- Помогите же мне! - воскликнул Виктор.
Наконец они поняли, бросились к машине, начали вынимать из багажника драгоценную провизию. Теперь уже не выхватывали друг у друга, а передавали по рядам. И кто был за их спинами тоже брали, но отдавали дальше.
- Поделите это, - сказал он и пошел к Беатрис. А она была неподалеку, улыбалась и держала дочь за руку. Теперь они втроем стояли рядом, глядя на остальных. Люди мгновенно организовались, словно вышли из оцепенения. Кто-то начал считать количество домов, кто-то разбирать продукты и раскладывать их в знакомые коробки, которые были до его приезда совсем пустыми. Их уже успели принести и теперь заполняли едой. Давид находился в стороне и никак не реагировал. Люди поднесли и ему пакет, но он отказался. Беатрис взяла коробку, которая досталась ей и направилась к своему дому, ведя за собой замерзшую девочку, остальные тоже начали расходиться, унося драгоценную ношу. Многие подходили, благодарили, а голова все шумела. Наконец, остались всего несколько человек. Они с интересом смотрели то на Виктора, то на Давида. Беатрис успела вернуться и теперь стояла рядом с ним. Он бросил взгляд на Давида, и ему почему-то, стало жалко этого человека. Жалко и обидно за его нелепый поступок. Он залез в кабину, что-то достал и направился к Давиду.
- Извини. Наверное, мы не поняли друг друга. Думаю, от этого ты не откажешься, - и протянул ему небольшую деревянную коробку.
- Сигары... Кубинские..., - только и произнес Давид. Виктор понимал, что Давиду неловко извиняться и подбирать слова. Да и помнит ли он, как это делается? Поэтому быстро попрощался, и они с Беатрис направились к ее дому. Вдруг он на мгновение замер.
- Бетти, забыл спросить, это удобно, что я у тебя остановился?
Она, окинув его взглядом, ответила спокойно и просто:
- Оставайся сколько захочешь, - помолчала немного и добавила, - ты понравился Сильвии.
- Сильвия, - повторил он, - красивое имя.
- Вот и познакомились, - сказала она.

- 8 -

На следующие утро люди как всегда разбрелись по долине в поиске дров. Они втроем тоже пошли по пустующим брошенным домам в надежде найти хоть какую-нибудь мебель. В долине не было деревьев, и только реденькие кустарники верхушками торчали из сугробов снега.
          Внезапно вдалеке раздались автоматные очереди. Сильвия подбежала к Виктору и схватила его за руку. Она показывала куда-то в горы. Может, показалось? Беатрис тоже подошла и сказала: - Там стреляют, нужно идти в дом.
- Давид куда-то пропал, - крикнул пробегающий мимо мужчина. - Ушел утром и не возвращался.
- Может, отстреливается от волков? - сказала Бетти.
- Может быть. А, может, и нет, - и убежал, бросив свой хворост прямо на снег. Другие уже закрывались в своих домах. Поселок мгновенно опустел. Он довел женщин до крыльца и кинулся к машине.
- Я скоро вернусь, - крикнул он.
- Без оружия? Ты сумасшедший! - попыталась остановить его Бетти.
- Мне оружие не нужно.
Он уже ехал по склону в направлении выстрелов. Перебравшись через перевал, больше не слышал ничего, но картина битвы уже открывалась перед его глазами. По колено стоя в снегу, Давид тащил за собой тушу, вернее, две перевязанные туши горных коз. Лыжи его валялись в стороне, а позади, метрах в ста, за ним плелись два волка. Один прихрамывал, видимо, Давид сумел его ранить, другой просто трусил рядом, и очень хотел есть. Поэтому и шел за кровавой дорожкой, оставляемой добычей Давида, невзирая на автоматный огонь.
- А ты, парень, вовремя, - произнес Давид, увидев Виктора.
- Ничего, если мы попачкаем в твоем багажничке? - спросил он.
Они загрузили тяжелых коз и закрыли багажник.
Давид обернулся к волкам и в последний раз дал короткую очередь.
- Зачем? - спросил Виктор.
- Что зачем? - не понял Давид.
- Зачем без надобности делаешь это?
- Зачем стреляю в волков? - снова удивился Давид.
- Да.
Тот посмотрел на Виктора, как на ненормального:
- Странный ты парень. Ходишь без оружия, в волков не стреляешь... Ладно, патронов больше останется. Поехали.
Они залезли в кабину и уже возвращались назад. Давид попросил его подъехать к центру деревни. Наконец они остановились. Давид хотел было выбраться из кабины.
- Береги голову - сказал ему Виктор.
- Что беречь? - не сразу понял Давид. Потом, усмехнувшись, ответил:
- Ах да, голову. Не беспокойся. Со мной наши головы будут на месте.
Люди с облегчением выходили на улицу и с интересом поглядывали на Давида. Он гордо разложил добычу у маленького заброшенного ресторанчика в самом центре деревни и начал сооружать какую-то конструкцию. Потом свежевал еще теплую дичь и, наконец, устроил большой вертел.
- Как раз дровишек собрали, - сказал он, увидев брошенные в спешке людьми остатки хвороста и мебели.
- Что, Давид, проголодался? - пошутила Беатрис. - Съешь сразу две косули?
- И не подавлюсь, - нашелся он.
- Кетчуп принести? Вина налить? Или так, всухомятку будешь?
- А ты не стой, Бетти. Давай, помогай... Чего уставились? - крикнул он подходящим людям. - Сегодня угощаю я.
- Ты угощаешь? - переспросила Пат. - Не заболел? У тебя все в порядке?
- Болтать будете меньше - все будет в порядке. Через час все собирайтесь здесь. Приглашаю в ресторан! Столики заказывайте заранее. Чаевые оставляйте себе...
          По долине потянулся запах жареного мяса, и люди, уставшие от консервов и чипсов трехлетней давности, подтягивались ближе к огню. Они расставляли прямо на открытой веранде столы и стулья из ресторана. Несли вино. Как-то незлобиво подшучивали над Давидом, с нетерпением ожидали его блюдо. Наконец, собрались все.
- Такое в первый раз, - сказала Пат. Она с сыном села с ними за один столик, и теперь все вместе пили вино и ели. - Это твоя заслуга, Виктор. Дурной пример заразителен.
- Это заслуга несчастных козочек, которые попались на пути Давида, - пошутил он. А люди за соседними столами тоже сидели и шутили. И ели. Многие прямо руками хватали куски жирного, горячего мяса и зубами рвали его на части, как делали это их далекие предки, возвращаясь с охоты. И ничего более естественнее и придумать не могли. Сейчас это собрание напоминало первобытное племя. Потом они вытирали их о снег и снова пили вино. Кто-то запел, а в руках у него оказалась гитара. Эти звуки перемешивались с ароматами старого вина и жареного мяса, с запахом дыма костра и возвращали всех в какую-то прошлую, давно забытую жизнь без войны и страха, без голода. Туда, где когда-то люди пели песни, разговаривали, пили вино и просто жили.
- Интересно, если я сяду за руль, меня не оштрафуют? - спросил Виктор, отпивая из стакана.
- Далеко поедем? - уточнила Бетти.
- Кататься! На горных лыжах! А вездеход вместо подъемника!
Кое-кто из молодых, услышав, пошли за ними. По дороге достали из магазина какие-то цветастые шапки и куртки, забросили лыжи в багажник, и вот такой пестрой толпой, облепив со всех сторон вездеход, поднимались на гору, а потом на лыжах спускались с нее. И снова и снова, и опять к столу. Мясо было так восхитительно вкусно, что люди наедались им за все прошлые годы и надолго вперед. Как волки... И снова - вино, и гитара, и песни...
          Он отошел, сев поодаль, наблюдая за людьми. Они веселились, как дети. И дети их тоже радовались неожиданному празднику. Солнце начинало садиться за гору, и скоро стемнеет, но пока оно играло последними яркими лучами по верхушкам заснеженных склонов, отражалось от них, освещая горную долину, где жили люди и пели песни и, казалось, больше не думали о том, что могло омрачить их праздник.
Он сидел и смотрел на них, смотрел на горы, на белый снег. Он дышал свободным воздухом и думал, что все плохое для этих людей осталось позади - и война, и голод, и все, что было с ними потом. А теперь на этом белом снегу, на сверкающем белизной склоне можно было стереть прошлое и нарисовать с белого и чистого листа совсем новую жизнь. Жизнь нового племени и новых людей. Все те пороки общества, которое завело себя в тупик, оставались позади. Больше не было насилия и рабства, унижения, жажды власти и богатства, а значит и бедности. Потому что не было тех порочных правителей и их законов. Чиновников и фискалов, так умело построивших жизнь, где, еще не родясь, ты уже был всем должен. Продажных политиков и военных, и денег не было. Ничего не было. Нечего было покупать и делить. Не было тюрем и концлагерей. И если оставался суд, то лишь совести и чести твоей, и еще Высший Суд, тот, в который каждый имел право верить... А еще оставался этот белый чистый снег и люди в пестрых нарядных одеждах, и отблески от большого костра, освящавшего их счастливые лица...

Часть 2

- 9 -

Вечером, возратясь домой, они с Сильвией снова играли на стареньком рояле. Вокруг он разложил фонарики, которые привез из магазина, и те отсвечивали причудливыми огоньками по клавишам, по их рукам и лицам.
- Бетти, посмотри, как Сильвия раскраснелась, весь день на улице провела! - воскликнул он.
- А как она катается на лыжах. Сразу же встала и поехала, - похвалил она девочку. А Сильвия стучала маленькими руками по клавишам, и ее щеки, еще красные от мороза, блестели пунцовым румянцем. Тут Беатрис присмотрелась, подошла и потрогала ее лоб.
- Она вся горит... Какой ужас! У нее температура!
Сильвия была в возбужденном состоянии, и когда ее уложили в постель, начала стучать зубами - ее колотило от холода.
- Нет ни лекарств, ничего, - в отчаянии прошептала Бетти.
- Нужно позвать врача, - ответил он.
- Где его взять этого врача? Ты забываешь, где живешь?
- Среди людей, - ответил Виктор.
- Людей..., - горько произнесла женщина..., - Господи, что же мне делать?
Он надел куртку и выскочил на улицу. Пат еще не спала, и через несколько минут они вдвоем уже шли к больной. В руках она держала большой саквояж, была спокойна и уверенна.
- Не волнуйся, Виктор. Может быть, я не могу позаботиться о хлебе насущном, но лекарств здесь хватит надолго.
Бетти удивленно встретила ее: - Ты врач? - спросила она.
А Патриция, не отвечая, уже занялась девочкой, попросив оставить их вдвоем и не мешать. Потом она вернулась и сказала:
- Воспаление легких.
- Боже мой. Она все - что у меня есть, - воскликнула Бетти.
- Не волнуйтесь, у меня есть все необходимое. Я буду приходить и делать ей уколы. Лекарство годно еще лет пять...
С этими словами она положила на стол ампулы и шприцы.
- Девочке нужен сон и еще... Ей нужно тепло, - сказала это, оглядев пустую комнату. - У вас слишком холодно. Если что - в любое время зовите меня. Утром приду. Повторяю, девочке нужно тепло...
Она взяла саквояж и ушла. Девочку знобило, температура была очень высокая.
- Сейчас я сожгу этот чертов дом. Где нам взять тепло? - воскликнула Бетти. Она накрывала Сильвию найденными пледами, какой-то одеждой, но ледяной воздух холодил ее диванчик, и согреть его было невозможно, а остатки хвороста едва поддерживали огонь. Он обошел весь дом. Кроме ручки топора ничего деревянного не нашлось. Уже хотел бросить его в камин, но понял, что этого хватит всего на десять минут. Он держал в руках топор и думал... И тут единственно возможная мысль пришла ему в голову.
- Боже мой - что ты делаешь? - опешила Бетти.
А костер в камине разгорался все ярче. И столько тепла, сколько напоследок мог отдать этот старый рояль, не отдало бы никакое полено, потому что этот божественный инструмент и был создан дарить людям тепло и свою любовь...
Очень скоро в доме стало жарко. Очень жарко! Они подошли к девочке. Та лежала без движения, Бетти прикоснулась к ее лбу и счастливо повернулась к нему.
- Она спит, температура упала, - а рука ее была мокрая от ее лба. - Ей жарко, и она спит! Слава Богу!...

- 10 -

Спать не хотелось, и они молча сидели в комнате у камина. Женщина впервые за это время сняла с себя теплые свитера и осталась в каком-то платьице. В этом наряде она была такая странная, и он впервые обратил на нее внимание. В комнате было очень тепло. Старый рояль, как скелет, как причудливое изваяние, словно арфа с натянутыми струнами, издавший недавно свой последний звук, отсвечивал ярким светом от горящего в камине деревянного остова. А он все смотрел на переливающиеся огоньки, играющие по желтым струнам, по бронзовой раме и думал. И вдруг ему показалось, что какой-то человек в белом смокинге сидит на стуле у рояля. А инструмент снова казался лакированным, черным, словно восстал из пепелища. Человек легко бежал пальцами по клавишам, а на руках его были надеты белые перчатки, и какая-то неземная музыка раскачивалась в такт огненным отблескам. Эта музыка не была слышна, но она находилась здесь и звучала в его душе. Напоминала она то ли ветер за окошком, то ли дыхание девочки и биение ее сердца, долгожданное тепло. А яркая луна сияла в вышине, заглядывая в окно. Эта музыка не имела никакого смысла, но была она чем-то большим, чем-то бесконечным и исходила откуда-то сверху, из космоса. Была она божественной и нереальной.
- Видение. Чудесное видение, - подумал он...
- Ты слышал? - неожиданно спросила Бетти.
- Да! - ответил он и удивленно на нее посмотрел. Она тоже видела это, а на прощанье некто, одетый во все белое, встал, снял шляпу, поклонился и сразу исчез. И снова тишина... Долгая тишина...
- Она все, что у меня осталось, - Бетти заговорила странным голосом, который шел не из ее груди, но словно из ее души.
- Сначала все было неожиданно и быстро. Война длилась всего каких-то несколько часов, да и то ночью. Тем, кто погиб сразу, повезло. Потом закончилась ночь, и наступило утро. Начались паника и хаос - люди озверели, метались из стороны в сторону, не знали, что им делать. Так продолжалось дни и недели. Тогда порядок начали наводить военные и полиция. Вроде бы ничего - им удалось справиться с этим ужасом, и поначалу воцарил порядок. Но они почувствовали, что такое власть, а рядом еще оставался запах крови - крови той войны. Тогда все и началось. Они заходили в дома, брали то, что хотели, уводили мужчин работать на них. Кто не хотел - сразу стреляли. Ты видел - из мужчин почти никого не осталось. Потом снова приходили, но уже уводили женщин, тех, кто им понравился. Если она сопротивлялась - тоже стреляли сразу. Или не сразу, все равно стреляли... после... потом...
Он слушал и боялся перебить ее. Он не знал - нужно ли ей это рассказывать, хотя, может быть, ей станет легче. Ее лицо отражалось красным светом от камина, было жестоко и удивительно красиво.
- Пришел и ко мне один такой... Легионер. Армия у них теперь называлась Легионом. А у меня дочь, и я даже не могла покончить с собой, а мужа успели забрать. Позже я узнала, что его застрелили... Они же и застрелили... Сначала я терпела этого... Как-то раз он пришел очень пьяный и перепутал двери... Или не перепутал - теперь уже не узнаешь. Хотя, какая разница. Сильвия громко закричала - это было последнее, что я от нее услышала. Тогда я взяла нож и вовремя успела... Одевшись, мы вышли на улицу. Там стоял охранник этого урода. Он тоже был совершенно пьян, и я без труда с ним справилась. А Сильвия стояла рядом и смотрела. На выезде из города нас задержал патруль... Там был совсем молодой парень.... Но мне было уже все равно, больше я не думала ни о чем, а Сильвия снова стояла и смотрела на меня и на этот нож. Я там же его и бросила, но глаза этого парня, совсем еще мальчика, не могу забыть до сих пор...
Мы шли целую ночь. Убрались подальше от того города. Девочка устала, и дальше пришлось нести ее на руках. Так мы тащились, пока нас не догнала машина, в которой сидел Давид. Он был в полицейской форме, и сначала я пожалела, что осталась без оружия, но он понял меня и успокоил. Оказалось, что его история похожа - он что-то не поделил с теми легионерами, потом потерял жену и на этой машине бежал... Мы долго ехали по стране. Он объяснил, что радиация уходит как-то странно. Где-то спустя некоторое время после взрывов ее уже не было, а где-то местности заражены на столетия. У него был прибор, и мы объезжали такие территории. По дороге встречали еще многих людей, Они тоже искали убежища, уходя оттуда, откуда бежали мы. Мы уходили все дальше на запад, потом останавливались, думая, что спасены. Но эти подонки устроили сафари, и на вертолетах гнались за бегущими людьми. Они отстреливали нас, как волков. Мы для них перестали быть людьми. Если ты не хочешь жить по их правилам, значит тебя нужно уничтожать. Так мы бежали все дальше и дальше!
Ты удивляешься, что, находясь рядом, мы не знаем друг о друге ничего. И о том, что Пат - врач, тоже не знал никто. А ты когда-нибудь видел целые города, заваленные трупами, ты видел людей, месяцами умирающих от лучевой болезни?... И если ты кому-то захочешь помочь - считай, что ты погиб. Если задержишься хоть на минуту, если отстанешь - это конец. Невозможно помогать всем, потому и спасали все только себя и своих близких. Если ты хочешь выжить - ты должен бороться и должен научиться проходить мимо - другого выхода нет. Каждый из этих людей прошел через то же, что и мы с Сильвией. А ты знаешь, сколько нас было совсем недавно, и сколько дошли сюда?... Мы уходили все дальше, меняли города и стоянки. Какое-то время жили спокойно, но нас снова догоняли. Это продолжалось целых два года. Наконец, добрались сюда, в эти пустые горы. Мы прошли более тысячи километров и оказались в этой горной пустыне, где никого нет. Слава Богу - никого!... Но здесь нас настигла другая беда - зима, этот чертов снег и голод. Какое-то нескончаемое проклятие...
Она на минуту замолчала. Ее глаза отражались красными огоньками камина. Он боялся ее перебить. Какое-то время они сидели и молчали. Потом Бетти снова заговорила:
- Страшна не война, а то, что она после себя оставляет. Страшно, когда ты к этому привыкаешь. Страшно, когда единственное избавление для тебя - это смерть, но даже ее ты не можешь себе позволить... Сильвия - это все, что осталось у меня...
Бетти устала, взгляд потух, она опустила глаза и больше не было той напряженной, агрессивной тигрицы, готовой в любой момент к прыжку. Сейчас перед ним была совсем еще молодая и одинокая женщина, уставшая от всего. В этой теплой комнате в этом почему-то летнем платье она казалась маленькой и беззащитной, какой, наверное, и должна быть женщина. И сердце его перевернулось.

- 11 -

Сильвия медленно выздоравливала. Пат заходила два раза в день и делала уколы. Она говорила, что все обойдется, просто должно пройти время. Теперь каждый день он уезжал на вездеходе на поиски дров. Объезжал ближайшие стоянки и спускался вниз в долину. Зима и не думала уходить, и здесь, на горе, была низкая температура. Как-то к нему присоединился молодой мужчина. Его звали Лео - и теперь вдвоем стало легче и веселее. Они по несколько раз в день делали такие заезды, привозили продукты и дрова. А это был предмет первой необходимости, поскольку даже редкие кусты в округе уже давно были сожжены в каминах.
- Что ты делаешь? - как-то раз спросил он Лео. Тот вертел в руках обломок деревянного приклада и ножом на его поверхности что-то вырезал.
- Война войной, а руки просят дела, - уклончиво ответил тот.
- Руки? - удивился он.
- Да, Виктор, - помолчал немного и проворчал, - эти руки когда-то писали картины и лепили из глины скульптуры.
- А теперь ты мастер по дереву? - и кивнул он на его деревяшку. - Что же у тебя получится?
- Из этого полена? - любовно спросил Лео.
- Я так понимаю - из приклада от автомата, - поправил его Виктор.
- Да, это замечательное, мягкое дерево, - он рукой погладил свою работу, стряхнув стружку, - будет статуэтка балерины...
- Почему балерины?
- Не знаю, - ответил Лео, - балерины и все...
Но Виктор помолчал немного и произнес: - Как символично - из куска приклада от оружия сделать балерину, которая будет танцевать, а не помогать в кого-то стрелять...
Лео удивился и, серьезно на него смотрев, весело воскликнул:
- Если бы ты знал, как давно я мечтаю найти краски и кусок холстины... Но главное краски - рисовать можно на чем угодно! Те два года я не мечтал и не задумывался об этом. А ведь я - художник. Преподавал в академии, у меня были свои выставки... Потом всему пришел конец... Но сейчас появилось желание что-то сделать.
Они снова молчали, каждый думая о своем.
- Лео... Леонардо... Леонардо да Винчи! - пошутил Виктор. Он радовался за этого человека, но расспрашивать его больше ни о чем не стал. Ему казалось, что воспоминаниями эти люди снова могут ранить себе сердце, а пора научиться смотреть куда-то вперед, в будущее и забыть обо всем. Вот и этот приладил приклад и делает из нее фигурку балерины....
- Да Винчи... А ты знаешь, что сказал Леонардо сотни лет назад? - вдруг серьезно произнес Лео: "Железо ржавеет, не находя себе применения, стоячая вода гниет или на холоде замерзает, а ум человека, не находя себе применения, чахнет"... Вот и я больше не могу без своих красок. Глупо? В этом есть какой-то магический смысл. И несмотря на то, что не хватает дров и еды, но стоит набить себе брюхо и руки уже просят дать им кисти и краски... Знаешь, за те прошлые два года ни разу не приходило в голову что-то нарисовать. Война - она отбирает главное, отбирает отсюда, - и он постучал себе по лбу. - Я не понимаю людей, которые с ее помощью решают свои дела, ведь взяв на себя такую ответственность..., такой грех..., они уже не способны ни на что. И когда перестанут стрелять и будет у них богатство, власть, и что там еще им надо... Но, совершив однажды такое, потом что-то стирается. Стирается навсегда...
Виктор уже пожалел, что продолжил этот разговор, но Лео снова горячо заговорил:
- Тогда в подвале, куда меня заперли и сказали, что утром пристрелят..., тем более не хотелось рисовать... Животный ужас и это убогое тело, которое способно лишь бояться... Какой-то паралич... Но повезло... Они куда-то уехали и забыли обо мне. Удалось бежать! А потом, идя по той стране и переступая через воронки, через горы трупов, но, оставшись в живых, я поклялся, если дойду, если выберусь - буду снова писать. Буду это делать всегда... Виктор! Как тебе это объяснить?! Хочется снова жить и надеяться на что-то!...
Он замолчал, потом как-то, извиняясь, посмотрел на него, пожалев о своем откровении - нашел время. И тогда Виктор произнес:
- А еще твой Леонардо сотни лет назад сказал: "Где умирает надежда, там возникает пустота".
И в эту минуту вспомнил, сколько всего он прочитал там, на своей горе, в спокойном мирном оазисе, пока эти люди метались по стране в поисках спасения. Лео был удивлен, он не думал, что его способен кто-то понять и с благодарностью на него посмотрел...
- Краски?!... Что же, едем покупать тебе краски!!! - засмеялся Виктор.

- 12 -

Теперь они ехали вглубь материка, все дальше уходя от гор на запад, а вокруг только снега и никого вокруг. Словно это была другая планета с неземным пейзажем, пустынная, и только небо, это бесконечное небо напоминало о том, что они по-прежнему здесь. По дороге попался небольшой домик. Он стоял одиноко на невысоком холме, и чудесная панорама открывалась с этой высоты. Виктор остановился и выскочил из вездехода. Не проваливаясь в снег, он легко шел по твердому насту, направляясь к дому. Что его привлекло там - он не знал... Поднялся на крыльцо, поддел замок, легко открыл дверь и вошел внутрь. Здесь никого не было. Словно ему дали ключи от небольшой виллы, которую он зачем-то купил, и указали адрес. И вот он добрался сюда и теперь осматривался. Было уютно и прибрано. Словно еще вчера здесь жили люди. Они подготовили все к его приезду и ушли по своим делам. И вдруг он понял, что не хотел отсюда уезжать.
- Ты что? - спросил Леонардо. Он тоже вышел из кабины и стоял рядом.
- Если бы я хотел иметь свой дом, наверное, он должен быть именно таким! - неожиданно для себя воскликнул Виктор.
- А у меня уже был такой дом, или очень похожий на этот... Только теперь там совсем другие люди... Люди?!!!... Черт с ними... Поехали отсюда!
- Да, поехали, - Виктор напоследок бросил взгляд с этого холма, посмотрел на горы, закрывающие половину открывшегося с такой высоты мира, где по другую сторону были только поля, холмы и бесконечная равнина снега... Дальше они ехали молча, и каждый думал о своем. Так бывает, когда вынимаешь что-то сокровенное и доверяешь кому-то еще. А потом только пустота и в душе, и повсюду, куда ни посмотри. Бесконечная белая пустыня, покрытая снегом...
Наконец они въехали в пригород. Вокруг никого, только закрытые двери домов и магазинов...
- Был август месяц, - вспомнил он. - Два часа ночи - пятницы или уже субботы. А теперь только снег вместо ночной жары...
Магазин был огромным, и они медленно шли по его рядам.
- Снова набираем еду? - спросил Лео.
- Давай немного походим, - ответил Виктор, и Лео с радостью согласился. Он устал от долгого сидения в машине, и теперь они блуждали по огромному помещению, где, наверное, было для жизни все...
Что нужно человеку? - думал он, потеряв Лео из виду, а тот успел повернуть в другую в сторону.
- Стеллажи с продуктами - основная часть магазина.
- Одежда - тоже очень важный отдел.
- Вот фермерский уголок - газонокосилки, садовая утварь, семена... Семена! Значит, снова будет огород! Целая плантация!
- Отдел рыболова - замечательно!
- А здесь масса полезных хозяйственных мелочей - жизнь налаживается!
- Фильмы, музыка - почему бы и нет? Разберемся с электричеством и снова включим эти приборы.
Он разбирал стеллаж с музыкальными дисками. Отдел классики был не таким большим, но кое-что все-таки нашлось...
Вдруг замер, услышав дикие крики, подскочил на месте, и, рассыпав диски, кинулся на голос Лео. Пробежав пару отделов, замер, с удивлением глядя на художника:
Леонардо ликовал! Он вопил на все это огромное здание так, что стены сотрясались. Он бегал, он кричал, что останется здесь навсегда, а в руках держал бумагу для рисования, мольберты, краски. Все это не помещалось в его руках, и пришлось подвести тележку. Сам Лео, видимо, до этого не додумался.
- Зачем тебе столько? - удивленно спросил Виктор, помогая ему складывать вещи.
- Я открою художественную школу! Я буду рисовать! Я научу этому всех наших детей! - кричал в запале Лео.
- Научи их для начала читать, - кричал в ответ Виктор, хохоча,- наверняка они даже этого не умеют.
Но Лео его не слышал, он продолжал носиться по магазину, как сумасшедший, перетаскивал коробки с красками и книгами, с какими-то альбомами и журналами, а Виктор едва за ним поспевал. Он видел совершенно обезумевшего человека. И, наконец, когда они залезли в кабину и тронулись в путь, Лео произнес:
- Знаешь? Я впервые счастлив за последние несколько лет. Ты себе не представляешь! Ты был прав - надежда снова появляется, и она с нами, а пустота... Пустота не для нас...
- Это сказал не я, а Леонардо да Винчи, - скромно поправил он сумасшедшего художника.
Очень скоро они снова проезжали мимо его дома...
- Ого, - подумал он, - уже "его".
Виктор ненадолго притормозил и с восторгом огляделся по сторонам. Но Лео не мог усидеть на месте, Лео торопил, он звал в дорогу, он готов был развести свои краски, взять в руки кисть и прикоснуться к мольберту. И уже очень скоро они поднимались в горы, возвращаясь домой.
- Домой? - снова подумал он. - Где он тот дом?...

Когда они разгружали багажник, к ним подошел Давид.
- О, книги! Молодцы! Книгами растапливать намного удобнее, - сказал он. - Очень ценно... Виктор, я что хотел спросить... Не одолжишь ли ты нам свой вездеход,... скажем на завтра? Хотим с ребятами прокатиться. А ты пока отдохнешь... Годится? ... С меня причитается.
- Конечно, Давид, бери, - отозвался Виктор. Он был рад такому предложению. В последнее время он часто уезжал и мало бывал дома. А теперь появилась возможность отдохнуть и провести время с Сильвией, которую он так редко видел. И с Беатрис тоже...
- Возьми еще это, - и протянул ему карту местности, которую прихватил в магазине.
- Ну, спасибо... И даже карта..., - поблагодарил Давид.
Лео на прощание спросил: - Может, поехать с вами?
Давид мгновение подумал и ответил: - Не надо... Справимся сами. Отдыхайте, ребята, не заблудимся...

- 13 -

С того памятного дня, когда у людей был праздник, прошло больше недели. С того самого вечера, когда заболела Сильвия и когда они все-таки справились с этим, со дня, когда в этой маленькой горной долине все так изменилось и люди стали немного другими, начали носить другие одежды, разговаривать, улыбаться друг другу, с того дня, казалось, прошла уже целая вечность. Виктор и Лео завалили поселок дровами и провиантом на недели вперед, стало намного легче. Патриция заходила к ним каждый день, и девочка пошла на поправку. На улицу ее не пускали, но она уже начала вставать, ходила по дому и иногда подходила к этому странному инструменту, который когда-то спас ее жизнь. Нажимала на клавиши и отходила, чуть не плача. Виктор принес ей множество книг, и теперь по очереди они читали ей о принцессах и королях, о мудрецах и богатырях и о многом другом, чего она еще не слышала и не знала. Девочка быстро поправлялась, и Бетти уже совсем успокоилась, глядя на дочь. Этим вечером Виктор, возвратясь из магазина, привез много книг и подарков. Сильвия получила огромного медведя, а Пат отнесла сыну большого зеленого крокодила. И еще...
- Я кое-что привез... Уже для тебя, Бетти..., признался он на следующий день, когда они остались одни. - В этом я не разбираюсь, поэтому не взыщи.
Он смутился и протянул ей небольшой пакетик. Она робко взяла подарок и начала распаковывать.
- Косметика?... Духи? - покраснела и спросила. - Виктор, ты за мной ухаживаешь?
- Нет... То есть,... если все это не нравится или испортилось... Просто я подумал..., - и замолчал.
- Нет? - улыбнулась она.
- Что нет?
- Ты не ответил на мой вопрос, Виктор... Ты действительно хочешь, чтобы я пользовалась этим?
- Не знаю..., - он вел себя как двадцатилетний юнец. Подумал, что совершенно одичал и разучился разговаривать с женщинами. - Черт дернул его притащить все это сюда. Хотя, почему бы и нет. И вслух повторил. - Почему бы и нет?
Она странно на него посмотрела, потом улыбнулась и сказала: - Спасибо. Только..., наверное, я пока не готова снова быть...
- Глупости, - перебил он, - война закончилась... У тебя получится... Это так здорово, быть просто женщиной...
Теперь они молчали, глядели друг на друга и не знали, что сказать. Внезапно с улицы донесся крик Лео, и он подошел к окну.
- Виктор, пойдем поможем разгрузить Давиду машину. Они вернулись.
Давид с самого утра с его людьми уехал на вездеходе и только сейчас приехал в деревню. Они подошли к машине, которую тот припарковал у своего дома в самом центре поселка. Какие-то люди по привычке тоже подошли и смотрели на дверцу открывающегося капота. Давид был очень доволен. Его помощники начали выкладывать свою добычу на крыльцо, а Давид гордо посматривал по сторонам.
- Ну как улов? - наконец, спросил он.
- Что это? - спросила, подошедшая Бетти.
- А ты не видишь?
Все было упаковано в деревянные ящики зеленого цвета. На мгновение Виктору показалось, что где-то он уже видел это. Давид открыл один из них. Там лежали автоматы, новенькие и в смазке. Другой ящик - гранаты или мины. Третий - сигнальные ракеты.... Четвертый... Пятый... Пистолеты... Патроны... Наручники...
- Зачем все это? - воскликнула Бетти.
- Глупая женщина! - сказал Давид, - будем ходить на охоту!
- С наручниками? Будешь одевать их на лапы медведю?
- Найдем на кого надеть, - пробурчал он, - было бы что надевать. Пока все это хозяйство будет в моем доме. Позже решу, кого и как вооружать.
Потом он протянул Виктору пистолет и коробку патронов. - Спасибо за транспорт... Взяли полицейский участок! - и громко засмеялся.
- Это все, что вы привезли? - опять спросила Бетти.
- Тебе мало? Ракет земля-воздух не нашлось...
- Ты герой, Давид! Ты настоящий герой! - сказала она, повернулась и пошла к своему дому. И люди тоже начали расходиться в недоумении, со знакомым привкусом недавнего прошлого.

В последние дни потеплело, и долина погрузилась в плотный туман. Этот туман был обыкновенной тучей, которая расположилась, как на привале, на этой горе, но растворяться или уходить не собиралась. А поскольку было очень сыро, стало холоднее вдвойне. Пат, придя в очередной раз и сделав укол, сказала, что он был последний. Оставив какие-то таблетки, добавила, что теперь нужно просто ее беречь, и девочка очень скоро будет совсем здорова. Потом посмотрела в окно и произнесла:
- Плохо, что стало так сыро. Хорошо бы в тепло и на солнце, тогда можно выходить на улицу, а не дышать целый день дымом камина.
- Что же делать? - спросила ее Бетти.
- Было бы это в другой жизни, сказала бы, что нужно сменить обстановку - пожить на материке там внизу. Но поскольку сказать этого не могу - промолчу.
И тут ему опять вспомнился тот "его дом". Идея была нелепая, но почему бы нет. Рассказывая о нем, он думал, что Бетти не согласится, но он ее плохо знал. Привычка к скитаниям закалила этих женщин, и та уже собирала нужные вещи в дорогу. Решили поехать туда завтра утром.
С Лео он договорился о том, что тот довезет их до места, а потом вернет вездеход в деревню - здесь он будет нужнее. И вот наступило утро, ничем не отличавшееся от вчерашнего вечера. Густой туман, казалось, проникал сквозь щели в домах, в комнаты и в камины, в спальни и под одеяла, под подушки. Закипал в чайниках, лежал на тарелках, попадал в рот и легкие. Целиком заполнял долину и весь этот маленький мир. Он был повсюду, и только в кабине вездехода ему места не было. Но стоило спуститься всего на пару сотен метров с горы, туман, оставшись наверху, превратился в маленькое, веселое облачко, а вокруг только снега и склоны, освещаемые яркими лучами утреннего солнца. У него было ощущение, словно они едут в отпуск. А приключения, ожидавшие впереди, так притягивали и волновали, что настроение было приподнятым. Вдруг подумал:
- Как странно, еще недавно так стремился к людям, а теперь с радостью от них уезжал. Может быть, потому что эти две женщины отчасти заменили ему остальных... Заменили? ... Отчасти? ...

- 14 -

Быстро добрались до знакомого ангара и, пока женщины грелись в кабине теплой машины, они с Лео подключили клеммы от другого вездехода, который был немного меньше, к их работающему аккумулятору. Через пару минут обе машины весело урчали моторами. Пришло время прощаться. Втроем они пересели в новый транспорт, и Виктор бережно прикрыл ворота ангара, где оставалось еще много техники.
- Ну что, - сказал он, - до встречи?
Лео помялся и воскликнул: - Вам подарок. - Потом развернул пакет и достал оттуда статуэтку.
          Эта была удивительная миниатюра. Юная танцовщица стояла в пуантах на чуть согнутых в коленях ногах и, подняв руки, тянула их в изящном движении. Ее глаза тоже смотрели куда-то вслед за движением рук. Острый подбородок был вздернут, и, казалось, яркое солнце или свет софитов отражался в этих глазах. Маленькая пачка обвивала тоненькую фигурку. Это была еще не женщина, но уже не ребенок. А взгляд, взлет ее рук придавали столько силы прерванному движению, что, казалось, сейчас случится невероятное. Ее ноги выпрямятся, и она легко и естественно оттолкнется и полетит в вышину, станет невесома. И этот полет, скрытый в волшебной фигурке, угадывался и звал за собой. Как мог обыкновенный деревянный брусок приклада от автомата таить в себе столько красоты? Леонардо краснел от удовольствия. Он видел их реакцию и остался доволен.
- Это дебют? - спросил Виктор.
- В дереве - да, - скромно ответил он.
- Достойно Лувра!
- Лувра больше нет, - вздохнул Лео.
- Зато теперь есть это, - отозвалась Бетти. - Спасибо тебе. Мы сохраним ее.
          Попрощавшись, начали спускаться с горы все дальше в сторону материка. Леонардо, вместо того чтобы вернуться в деревню, продолжал за ними мчаться. Он мял снег гусеницами огромного вездехода, гудел сиреной, появлялся то сбоку, то обгонял и был похож на большую заботливую пчелу, охранявшую своего младенца. Они тоже гудели, махали ему руками, а тот продолжал нестись, не отставая. Так он проводил их до самого дома. Потом оторвался и поехал вперед в сторону городка, где они когда-то уже побывали.
Беатрис очень понравился этот дом.
- Как будто нас здесь ждали. Даже дрова заготовлены, - радовалась она. - И поленья в камине лежат, и спички рядом. Остается только зажечь!
Они с удовольствием обходили новое жилище. Солнце заглядывало во все окна, было светло и уютно, а вскоре и очень тепло. Здесь, на равнине, на этом холме было столько воздуха и солнца, что казалось оно не уйдет никогда.
- В этом месте у нас есть пара лишних часов светового дня, - сказал Виктор. - Теперь, когда горы не закрывают солнце, оно будет садиться намного позже.
Не успели они закончить осмотр и разложить вещи, как сирена вездехода вновь огласила равнину.
- Он не уедет никогда! - засмеялась Бетти.
- Значит, мы его усыновим! - ответил Виктор. - И будет у нас свой придворный живописец.
А Лео, подкатив на вездеходе к самому крыльцу, начал разгружать багажник.
- Решил нагло напроситься на новоселье! - воскликнул он, ввалившись в дом.
- А ты не с пустыми руками! - заметил Виктор.
- Все самое лучшее от местного магазина! Самое свежее и почти непросроченное! - кричал он.
Леонардо привез еды, наверное, на месяц вперед, а выпивки на целый год. Очень скоро они сидели в своей новой гостиной, обедали и пили шампанское.
- Посмотрите на вид из окна, - сказал художник. Он встал, взял бокал и торжественно его поднял, - я поздравляю вас с новосельем и желаю столько света, воздуха и тепла, сколько сможет вместить в себя ваш дом.
Он уже успел немного выпить, и теперь романтизм его души переплескивал через край.
- Посмотрите на эти стены! Они светятся, залитые солнцем, а занавески раздвинуты. Они согреваются дровами, но никакое тепло от камина не заменит человеческого тепла и огня любви...
Он долго говорил тост, нес полную чепуху, и несколько раз отпил из бокала.
- А поэтому желаю растопить весь снег в округе и согреть эту грешную землю! - сделал еще один большой глоток, - ...и согреть эту землю собою. И столько тепла, сколько у нас здесь, - сказал, положив руку на сердце, - вы не найдете больше нигде. Так согреем эту землю и нашу маленькую планету!...
Видимо, тост его был бесконечен. Виктор подошел к окну и посмотрел вдаль. Снег и снег, холмы и равнины. Наконец, он был у себя дома... Об этом он и мечтал когда-то, находясь один. Что же еще желать? ... Чтобы пришла весна. А там будет видно...
Лео уговаривали остаться, но он по секрету сообщил, что на днях познакомился с замечательной девушкой и хочет видеть ее непременно сегодня.
- Только познакомился? - удивилась Беатрис. - А где же она была раньше?
- Где-то рядом... Все мы были где-то рядом... А теперь мы вместе, - сказал это и, покачиваясь, откланялся.
Сирена вездехода звучала все тише и тише, пока не растворилась в бесконечной долине, в горах, в том мокром тумане, который оказался просто облачком, притаившимся на вершине скалы, освящаемой лучами яркого солнца. Но увидеть его таким можно было только отсюда...
- Жалко, что он уехал, - сказала Бетти.
- Да, хороший парень, - ответил Виктор.
Теперь они сидели в полной тишине, допивая шампанское. В тишине, потому что оба молчали, а маленькая Сильвия не могла говорить. Сидела рядом и смотрела на них...

- 15 -

- Поставь стул на место! - закричал он. Она не ожидала этого возгласа и уронила стул на пол.
- Извини, - уже спокойнее сказал Виктор, - я напугал тебя. Но поставь этот стул туда, где он стоял...
Бетти удивленно на него посмотрела и возразила: - У нас закончились дрова.
Она впервые с ним заговорила с момента их переезда. А, может быть, это он впервые ее заметил. Прошло три дня, все это время он пропадал снаружи, залезал на крышу, снова забегал в дом, что-то чинил, возился с какими-то приборами, проводами. Лишь иногда обращал на них внимание, когда его звали к столу или просили принести снег, чтобы растопить воду.
- Ты не видишь, что я делаю? - наконец спросил он.
- Вижу... Но не понимаю, - призналась Бетти.
- Тогда почему не спросишь? - сказал он.
- У мужчин должны быть свои игрушки, - как-то просто ответила она. - Так я могу сжечь этот стул?
- Нет!!!
          Он столько времени возился со своей идеей и совсем о них забыл. Сначала он исследовал новое жилье. А поскольку дом стоял на отшибе, здесь было предусмотрено для жизни все. Еще в первый приезд он заметил те самые солнечные батареи, которые были на лето отключены, и система не работала. Скорее всего, этот домик предназначался для редких визитов их хозяев на праздники или выходные, и включали ее редко. В любом случае, сейчас он должен был подключить электричество, без которого было не так удобно. А поскольку под руками нашлось все необходимое - почему бы и нет. Много времени понадобилось, чтобы во всем разобраться. Если бы он делал эту систему сам, все было бы по-другому. И сейчас, переделав все, он готов был ее включить! А Бетти собралась сжечь стул!... Их деревянный стул!        Сильвия тоже была здесь и ничего не понимала. Каково было их удивление, когда он подошел к выключателю, щелкнул, и на потолке загорелась лампочка. Если бы Сильвия могла говорить, она закричала бы от восторга. Неизвестно, видела ли она раньше свет лампы, вернее помнила ли она об этом. Сейчас ей было около семи лет. Наверное, помнила, но не ожидала увидеть его здесь.
- Ты хочешь сказать, что мы можем теперь готовить еду на этой плите? - спросила Бетти.
- Да. И больше не жечь стулья. А эти батареи сейчас станут теплыми, - ответил он.
- Мы сможем включить музыкальный центр? Смотреть видео? - она была в восторге. Пожалуй, он впервые видел ее такой...
- Мы даже сможем затопить ту маленькую сауну. Надеюсь, мощности хватит - иначе зачем она здесь нужна. И больше не жечь деревянные стулья!!! А воду я завтра приготовлю и залью целый бак. Беатрис, ты давно принимала настоящую ванну?
- Боже мой, ванна! - шептала она. - Неужели это возможно! Сколько времени нам ванной служил тазик с талой водой!
- А теперь мы растопим снег, и он будет течь из крана.
- Ты волшебник! - прошептала она, но на всякий случай спросила. - То есть... мы не будем жечь этот деревянный стул?
- НЕТ!!! - и оба громко захохотали. Смеялась и Сильвия. Он впервые видел, как она это делает. Потом добавил:
- И стол, и кровать, и шкафы мы больше жечь не будем.
Затем подошел к небольшой стойке, выбрал фильм и включил телевизор. Они уселись на большом диване, больше не обращая внимания на потухший камин, потому что стало тепло и светло... А там, за окном уже вечерело, и на многие километры отсвечивал маленький огонек из их большой и теплой гостиной. Он светил, словно первая звездочка, упавшая с неба на равнину, на эти холмы, на землю... Первая, но не последняя...

                                                 - 16 -

          На следующий день он залил целый бак талой водой и проверил сауну. Солнца хватало на все, и на эти батареи, которые заряжались, поддерживая их жизнь. Сильвия уже очень хорошо себя чувствовала. Прошли две недели с начала ее болезни, и он попросил Бетти разрешения вывести ее на улицу. Оно того стоило. Был чудесный день. Чистый снег все никак не желал таять и просился, чтобы его скомкали и бросили в кого-нибудь снежком. Бетти возилась у плиты, а они с девочкой прямо перед домом лепили огромную снежную бабу. Почему ее так называли, он не знал. Может быть, это был дед, а не баба? Впрочем, не важно - в голову лезли глупые мысли, а девочка уже пристраивала к голове снежной скульптуры ведро и угольками из камина рисовала глаза.
- Скульптура, - подумал он. - Сюда бы Леонардо, он превратил бы эту огромную долину в гигантскую выставку лепнины из снега и льда.
Он уже начинал скучать без него. За те несколько дней их поездок он успел подружиться с этим чудесным парнем, и теперь ему не хватало его.
          Наконец, они долепили свое изваяние и посмотрели наверх. Окошко второго этажа было открыто, и удивительная женщина стояла, откинув в сторону занавеску. Она махала рукой и звала их в дом. Она напомнила маму из его далекого детства, которая точно так же кричала и звала, а он просил еще минутку подождать, а потом и другую, и третью, но все никак не шел. Снова посмотрел на Беатрис - нет, не мама, - просто женщина, близкая и родная женщина стояла у окна и звала его... Звала их... Оглянулся - перед ним расстилалась огромная, снежная пустыня, а на ней стоял небольшой уютный домик, и чудесная женщина махала ему из окна рукой. Вот и пределы этой маленькой белой планеты, где больше ничего и не нужно...
Получил снежком по голове... Потом еще и еще.
- Ах, ты так! - и он бросился вслед за противной девчонкой... А та уже успела открыть дверь и нырнуть в дом. И так захотелось услышать, как она смеется. Услышать ее детский голос. Наверное, это единственное, чего не хватало ему сейчас, потому что все остальное у него уже было...

                                                 - 17 -

Через несколько дней они решили, что Сильвия уже совсем здорова. Виктор хотел было поехать в магазин, но они уговорили его взять их с собой. То есть попросила Беатрис, а Сильвия молчаливо, но категорично настаивала. И вот они уже подъезжают к огромному магазину.
          У него был план - он давно присмотрел отдел с семенами и теперь сразу устремился туда, Бетти пошла за продуктами, а Сильвии понравились большие металлические тележки, и она катала их по залу, потом, подражая взрослым, тоже чинно пошла по рядам. Так они разбрелись по магазину, и на какое-то время он потерял их из виду. Теперь он выбирал пакеты с семенами и удобрениями, знакомые ему лоточки для рассады и мешки с грунтом. Когда-то в этой стране должна наступить весна, и он сделает целую плантацию, обеспечив их небольшую колонию там, в горах, своим урожаем. Конечно, они смогут продолжать жить и здесь, но за тех людей он уже чувствовал какую-то ответственность, и ничего лучше придумать не мог. И как ему не было хорошо с этими двумя женщинами в их замечательном доме - без тех людей он уже себя не мыслил.
И чего не хватает человеку? Казалось бы, есть все - но ему чего-то не хватает!...
Закончив делать свои "покупки", он позвал Беатрис. Она откуда-то из глубины магазина крикнула, что ей нужно еще немножко времени. "Немножко" заняло целый час. Он снова окликнул ее, но Бетти крикнула, что еще не закончила.
- Ни в чем себе не отказывай! - пошутил он. - Нам открыли кредитную линию!
Как давно он не был с женщиной в магазине, и теперь с каким-то удовольствием ждал ее, с уважением относясь к ее просьбе. У мужчины должны быть свои игрушки - вспомнил он. У женщины тоже... Но, что можно столько времени делать там, черт возьми! Сильвия тоже успела закончить обход, и теперь они разбирали ее "покупки". В ее тележке было все. Начиная с игрушек, а этот отдел она посетила со всем вниманием, и закончила кухонной утварью. По-хозяйски была подобрана большая сковородка, сервиз на двенадцать персон и венчик для взбивания. Значения венчика она не знала, но он так мило смотрелся, что пройти мимо она не смогла. Дальше можно было заметить очень специфический набор товаров - электрическая бритва, автомобильное масло, дрель с перфоратором, лопата, средство для мойки раковины и автомобильная шина. Шина была одна. Рассказать о значении этих приобретений она не могла, поэтому, он так и не узнал, зачем ей все это нужно, но поздравил с удачными покупками, и они отправились загружать все это в багажник. Наконец появилась Беатрис. Она аккуратно упаковала свои вещи в большие пакеты и спешила к ним. Он посмотрел на нее и вдруг подумал:
- Беатрис!
В последние дни мысленно он больше не называл ее Бетти, только помнил ее полное имя - Беатрис. Ее красивое имя...
Вернувшись домой, они разобрали "покупки", и за ужином ему уже не терпелось спуститься на первый этаж, где они выделили кладовку для его рассады... Для его забавы... Следом появились Сильвия, и мать учила ее пользоваться душем, напоминая забытое старое.
- Сильвия, не переводи много воды! Не хватит на всех! - неслось из ванной.
- Ничего, - крикнул он им. - Целая долина снега! Растопим!
После купания девочка, чистенькая и новенькая, в пестром халатике, в каких-то веселых тапочках пришла к нему и долго смотрела, как он расставляет поддоны, засыпает их землей, устраивая здесь свой сад. Он ей все показывал, все разрешал, но, не желая запачкать ее землей, все-таки проводил в спальню, пообещав на следующий день все делать вместе. На прощанье девочка протянула ему коробку.
- Что это? Бритва? - удивился он.
Она показала ему картинку на коробке, где мужчина брил бороду, а потом показала на зеркало.
- Спасибо, - пробормотал он и подивился, как женщина, даже такая маленькая, знает, что нужно мужчине. Заглянул в зеркало и ужаснулся. И как он обходился без них раньше?...
Пожелав спокойной ночи, немедленно воспользовался ее подарком. (Уже целый месяц он не помнил что такое бритва). Потом принял душ и почувствовал себя человеком - чистым, выбритым и немного уставшим.

          Войдя в комнату, остолбенел. У стойки с кинофильмами стояла какая-то незнакомая женщина... Ее черные, немного мокрые после ванны распущенные волосы, спускались по спине. Она была в невероятном платье из какой-то совершенно другой жизни. А когда она повернулась, он ее не узнал. Теперь он понимал, что можно было делать столько времени в магазине. Она как-то небрежно провела рукой по волосам, откинув их со лба, посмотрела на него и сказала:
- Там было много всего такого... Вот я и подумала... Ведь теперь это никому не нужно?...
Он подошел. Ее глаза излучали необычный блеск. Он зачем-то коснулся ее платья, ее руки.
- Беатрис? ... А где Бетти?
От женщины исходил запах необыкновенных духов, и у него закружилась голова. Он смотрел в эти черные глаза, словно знакомился, увидев их впервые. Руки касались её горячих рук, и по ним, как по проводам, шел ток высокого напряжения. Он все смотрел на нее и не мог оторвать взгляд, ему захотелось больше никогда не отпускать ее, вот так просто касаться ее рук и ощущать аромат удивительной женщины. Она прикоснулась к его гладкому подбородку, провела по щеке, посмотрела прямо в глаза...
          Внезапно какой-то страх или боль промелькнули в ее взгляде. Она отпрянула, села на диван и долго молчала. Потом тихо произнесла:
- Я не могу... Прости, я не могу... Ты не подумай... Дело не в тебе...
Она молча сидела и смотрела, а взгляд ее уходил куда-то далеко в глубину ее сознания, она мучительно что-то вспоминала. Может быть, просто не могла о чем-то не думать...
- Я не боюсь ничего - ни той войны, ни военных. Ни голода, ни диких зверей в тех горах. Я не боюсь ничего. ... Когда я вижу, как ты играешь с Сильвией, как делаешь что-то, я готова отдать все... Чем больше я смотрю, понимаю, что не могу без тебя... Но... И с тобой не могу... И с собой тоже не могу ничего поделать...
Они долго молчали. Он встал, подошел к музыкальному центру и поставил диск.
- Знаешь, когда я был один на своей горе и когда наступал вечер, иногда я ставил этот джаз. Он мне очень помогал... А потом я мечтал... об этом доме, о людях, о тебе...
          Музыка заполнила их небольшую гостиную звуками саксофона и пианино. Эти два инструмента вели себя, словно безумцы. Они, то перебивали друг друга, настаивая каждый на своем, то импровизировали, ломали ритм, шутили, спорили. Доходило до драки! Но внезапно начинали друг друга слышать и помогать, сливаясь в унисон, и уже вместе в удивительном единении и согласии закончили пьесу.
Бетти улыбалась. Ее плохое настроение улетучилось, и ей снова было спокойно и легко.
- Я тебе "купила" подарок. То есть, нашла кое-что для тебя, - воскликнула она. Развернув большой сверток, достала домашний мужской костюм. Не пижаму, но и не смокинг. Просто теплый мягкий, немнущийся и такой удобный домашний костюм. И еще тапочки. Он немедленно отправился переодеваться, а когда вернулся и показал ей наряд, она взглядом его оценила, подошла, положила руки ему на плечи и вдруг поцеловала.
- Все будет хорошо? - спросила она.
- Да, - ответил он.
Он не знал, что будет с ними потом, но знал точно, что не даст умереть надежде и поселиться в этом женском сердце пустоте...

- Чем можно удивить женщину? Что можно сделать такое, чтобы она на мгновение забыла обо всем, а потом это мгновение превратилось в целую жизнь?
Он лежал в своей комнате в постели, думал и не мог уснуть.
- Купить подарки, засыпать золотом и дорогими вещами, подарить виллу, остров, поставить у ворот шикарный автомобиль. Как банально теперь это звучит. Как примитивно делали это люди. Сейчас, когда это было возможно и никому не нужно, все теряло смысл. Тогда, что ценнее? Что может заставить сердце женщины биться и помогает ей смотреть только на тебя. И ни о чем не думать...

- Как можно ни о чем не думать, если стоит закрыть глаза и все возвращается? - она сидела на кровати. Ее платье висело на спинке стула и с укоризной на нее смотрело.
- В таком наряде можно только любить и быть любимой, - словно говорило оно.
- Но как любить? Нет следов от ран на теле, наверное, еще осталась молодая и красивая, но эта проклятая память... То, что она сохранила... Он не сможет этого не заметить... Он совсем другой и сохранил себя в этом кошмаре...

- У Антонио, который живет на краю нашей деревни, есть мама, а еще с ними живет мужчина. Антонио называет его папой. - Сильвия проснулась, смотрела в потолок и думала. - Нужно спросить у Виктора, могу ли я тоже называть его папой. Только как это сделать, если я совсем не могу говорить?...

- А, может, и не нужно ничего покупать? И ее покупать тоже не нужно, да и не на что, а просто любить... Делать это каждый день, тогда она поймет, увидит, и больше не будет помнить... и бояться тоже не будет ничего...

- А, может, не нужно закрывать глаза, просто смотреть на него, тогда все станет легко и просто?...

- А, может, и спрашивать ничего не нужно, просто знать, что он мой отец... Ведь про себя можно называть его так!... И еще - очень-очень хочется спать...

- Спокойной ночи, любимая, - сказал он в тишине.

- Спи милый мой, спи девочка моя. Спите мои хорошие... Все будет хорошо, - прошептала она.

В каком-то волшебном сне прозвучали эти слова, а толстые стены пожалели, что помешали этим людям видеть и слышать друг друга, и еще было жалко прощаться с этим днем и таким вечером...

                                                - 18 -

          Пора было приводить свою жизнь в порядок. Он находился среди людей, рядом с ним были два чудесных создания. Он поселился в доме, о котором и мечтать не мог всю прежнюю жизнь. Больше не нужно было скитаться, переезжая с одного места работы на другое. Не нужно было просыпаться одному под куполом, оторванным от всего мира. Не нужно было искать способ, чтобы выжить, прокормив себя и других. Что они будут делать? Сегодня? Завтра? Кем они станут?
- Бетти, кем ты мечтала в детстве стать, когда вырастешь большая? - как-то раз спросил ее он.
Она готовила еду и, услышав эти слова, с удивлением на него посмотрела. На ней был какой-то удивительный наряд, и вообще, теперь каждый день она была такой разной. Пользовалась косметикой, надевала новые вещи, и однажды он застал ее за маникюром. Бетти, словно, возвращалась откуда-то из далекой, прошлой жизни. Она ему нравилась все больше, и ему было хорошо с ней... и с Сильвией тоже. Словно что-то изменилось с того вечера, когда она задумалась о чем-то в последний раз. Больше он не замечал и тени плохого настроения, только тени на ее красивом лице от хорошей косметики, а еще много разных нарядов, которые ей так шли. Он не знал, что думать о ней и о себе. Он был старше ее лет на двадцать, но пока сидел в своем аквариуме, эта женщина, пожалуй, прожила намного больше его... Зачем что-то думать? Ему было просто хорошо с ней! Хорошо и как-то спокойно. Наверное, такое бывает редко, и многие, прожив целую жизнь, так и не испытали того, что чувствовал он сейчас, находясь рядом с ней. И уже не верилось, что совсем недавно он случайно забрел именно в ее дом. Зашел и остался...
Стоит ли верить в судьбу? Когда-то он верил только в себя, всего добивался сам, но, теперь, пережив долгое заточение и оказавшись рядом с ней, был, наверное, счастлив и благодарен судьбе...
- Кем я хотела стать? - отозвалась Бетти. - Мальчиком. Я играла только с мальчишками, а когда они дергали меня за косу, жалела, что я девчонка.
- А потом?
- А потом я хотела быть красивой и нравиться всем.
- А потом?
А потом... я влюбилась и уже не хотела ничего.
- Нет, Бетти. Кем ты хотела стать, кем работать, что делать?
- Виктор! Ну кем хочет стать девочка!? Если она дурнушка - кем угодно - математиком, депутатом, налоговым инспектором... Но если на нее смотрят и видят женщину, она и хочет оставаться ею... Я тебе нравлюсь? - неожиданно спросила она. Он покраснел, как мальчишка, и пробурчал что-то в ответ.
- Я понимаю, о чем ты хочешь спросить, - уже серьезно заговорила она. - Когда-то я была дизайнером одежды, работала в салонах, рисовала модели, помогала на показах.
- Ты была манекенщицей?
- И манекенщицей тоже. А что - не похоже?
- Ну почему, просто, хотел знать, что тебе нравится. Теперь можно себе позволить все и превратить детские мечты в реальность. Ты чего-нибудь хочешь?
- Теперь?... Мне нравится готовить для вас еду, нравится быть матерью... Ну, я не знаю...
- Тогда позволь сказать мне, - ты не будешь против, если у нас появится сад, где ты будешь украшать землю вокруг нашего дома, а я займусь созданием плантации и буду кормить людей. А потом, если ты, конечно, захочешь, снова будешь шить одежду.
- Значит, мы остаемся здесь? - с удивлением спросила она.
- Если вы не будете против.
Она посмотрела на него своими огромными черными глазами, на секунду задумалась и как-то просто ответила:
- Виктор, мне все равно где жить и что делать, главное, чтобы вы были рядом. Сильвия и ты.
И в эту минуту ему стало как-то нестерпимо хорошо рядом с этой женщиной, с этим близким и теплым созданием. Не обязательно быть еще ближе, потому что ближе и не бывает...

                                                - 19 -

          Он развил бурную деятельность. Солнце становилось все горячее, дни длиннее, и что-то подсказывало, что скоро снег растает и придет долгожданная весна. И что же ему об этом подсказывало?... С помощью девочки он засадил все лотки семенами. Через неделю те начали пробиваться из земли, показывая зеленые листики, и теперь Сильвия радовалась им так, как когда-то он в своем саду. У него были грандиозные планы. Он хотел засадить всю округу, а поскольку климат здесь был теплым, можно было скоро получить большой урожай. Он часто заезжал в тот большой магазин и перевез сюда, наверное, всю технику для работы на земле. Но земля эта продолжала скрываться под толстым слоем снегом, и он ждал, когда он растает и можно будет начинать. Каждый день он занимался с девочкой, привез много учебников и учил ее всему, что знал сам. Она не говорила, но быстро схватывала. Еще немного, и она сможет излагать свои мысли на бумаге. У него никогда не было детей, и теперь он, наверное, впервые за свою жизнь понял, какое это счастье иметь ребенка. Девочку! Отдавать ей все знания и быть ей почти отцом. А она чувствовала это и светилась от радости, когда он бросал свои взрослые игрушки и возился с ней. Но если был занят своими делами, значит, она была рядом и обязательно мешалась под руками.

                                                - 20 -

          Так прошли две недели их загородной жизни. И только иногда по вечерам, когда Сильвия уходила спать, а они оставались вдвоем, ему было не по себе. Он не понимал, что с ним происходит, немного стеснялся Беатрис и самого себя. Они пересмотрели множество фильмов из той прошлой жизни, читали, разговаривали, но он никак не мог понять, что ему не дает покоя. Он думал, что уже научился относиться к Бетти как к еще одной дочери, только она совсем не походила на дочь, а он на ее отца. Иногда ловил на себе ее долгий взгляд. Она смотрела и думала о чем-то, хотела что-то сказать, но молчала и просто смотрела. Он пытался понять, что у нее на душе, но не мог и не хотел причинять ей боль, напомнив о чем-то. Тогда он ставил музыку или рассказывал ей о той своей жизни, которую провел в заточении. Теперь он мог это делать - ему нечего было от нее скрывать. Иногда они садились за большой стол и придумывали его большую плантацию и ее сад. Уже рисовали планы будущего поместья. Она помогала ему придумывать дизайн вокруг дома, и мысленно они уже находились там, в своей весне. Иногда, отбирая карандаш, она невольно касалась его своей рукой, не отбирая ее в сторону. Это тепло обжигало, и в такие мгновения он уже не представлял ее ни своей дочерью, ни женой, а чем-то большим... Разве такое возможно?

          Когда он возился на будущей плантации неподалеку от дома, что-то мерил, вбивал колышки или просто думал, глядя по сторонам, она смотрела на него в окно, и ей так хотелось, чтобы он скорее вернулся и был рядом. Но у него находилось масса дел, а так долго она уже без него не могла и не хотела. Обычно в той жизни все происходило, как и в кино. Люди встречались, знакомились, ложились в постель. Просыпались и были вместе. Женились или расходились. Не важно. Но все равно любили и были любимыми хотя бы какое-то время и обязательно, как в кино. А этот фильм или пока еще только сценарий был таким странным - в белой пустыне, в чудесном доме, с мужчиной, которого она уже бесконечно любила и хотела быть с ним. Но не могла,... потому что еще никогда в жизни так не любила. А он мог часами находиться рядом, быть совсем близко, но потом опять заниматься своими делами или дочкой... Дочкой! - думала она. - Теперь у него появилась дочка...
А потом он снова будет что-нибудь делать, забывая о ней. Иногда она даже завидовала ему. Кто-то сказал, что женщина любит всегда, а мужчина лишь эпизодами. Кто сказал?... Какая разница. Все равно теперь этого никому не вспомнить... Но так, как он не умела, а поэтому сейчас смотрела в это большое окно и ждала...
Проклятый страх. Когда ничего нет - и терять нечего, тогда все просто, и совсем не боишься, а внутри только пустота. Но стоит появиться чему-нибудь, когда уже не веришь ни во что... (А этот человек, он такой необычный... А как он улыбается... Другие стреляют, а этот улыбается, и не знаешь - кто сильнее.) ...тогда боишься все испортить, а рядом проклятый страх, потому что так хорошо еще в жизни не было никогда... И страшно все сломать... Но что же будет завтра? ...
Теперь он часами пропадал на поле перед домом, ходил с какими-то чертежами, делал разметку своего огорода. Он мерил расстояния, записывал - сколько шлангов нужно привезти еще, какой материал понадобится, что-то рассчитывал. Он уже рисовал на этом глубоком снегу свое лето. Только мужчина умеет так мечтать. Иногда ей казалось, что сейчас он войдет и принесет в дом спелые помидоры или клубнику. Казалось, что он уже мысленно он посадил и вырастил, и готов был снимать свой урожай. Женщин он туда не допускал, не давая затоптать это придуманное чудо, а они и не обижались.

                                                - 21 -

          Первые числа марта вытащили из календаря огромное и горячее солнце. Оно уже было очень высоко и повеяло весной. Однажды Виктор признался, что на днях у него день рождения, и он в первый раз будет отмечать его со своей маленькой семьей.
День рождения! Почему бы и нет - если хочется превратить жизнь в праздник! А иногда так хочется позабыть о буднях. Хотя будней в его жизни больше не осталось - они отступили в какое-то далекое прошлое.
На днях, проезжая на своем вездеходе, он обнаружил всего в каких-то сотнях метрах от дома большое озеро. Тогда он случайно въехал на лед, покрытый толстым слоем снега, и его тяжелая машина проделала в воде полынью. Вот, когда и пришла мысль о рыбалке. В этих краях должно быть много рыбы! И теперь к праздничному столу они приготовят чудесное блюдо! Он собрал снасти, придумал наживку. Бетти уже начала готовить что-то к завтрашнему празднику, а он отправился на озеро. Сильвию брать не стал. Девочка недавно болела, и сидеть с ним на озере он ей позволить не мог. Конечно, можно было пойти на охоту, но пока рука не поднималась нажать на курок, а рыбалка - совсем другое дело.
- Виктор, возьми ружье! - сказала Бетти, заметив, что он собирается уходить надолго.
- На рыбалке не нужно ружье, - улыбнулся он.
- Могут прийти волки.
- Ничего, до дома рукой подать, обойдусь, - успокоил он ее.
Она замолчала, подумала, потом спросила: - Ты не хочешь научиться стрелять?
Он смешался, но ответил: - Я умею стрелять, но постараюсь обойтись без этого...
- А ты уверен, что это возможно? - cнова спросила Бетти, - ведь бывают в жизни такие моменты,... - и замолчала.
- Бетти, я уверен. Я очень на это надеюсь.
Больше она не сказала ничего, задумчиво проводив его взглядом...
          Он уже два часа сидел на льду у полыньи и никаких результатов. Даже ни единого движения или намека на присутствие в озере рыбы. Он перепробовал разную наживку, использовал все приманки, найденные в магазине, но поплавок стоял, словно приклеенный к ледяной воде, ни разу не пошевелившись.
- Странно, - подумал он. - Обычно в этих озерах много всякой рыбы, а здесь почему-то все замерло и не подавало признаков жизни.
И снова воспоминание о том, как стоял он когда-то у самой кромки воды, где было мертвое море и берег, и все вокруг, нахлынуло на него. Прошло уже столько времени, и нет причин в этом чудесном месте гибнуть всему! Но это озеро почему-то напомнило ему то море, где не было жизни. Только поплавок на ледяной воде и человек на белом снегу...
          Он не сразу понял, что произошло. Потом, когда увидел огромного кабана, несущегося на него, бежать было поздно. Тот летел, как огромный снаряд, его глаза были прикрыты, и только два огромных клыка торчали из пасти. Вспомнил глаза волка, так внимательно и разумно изучавшего его, а тут - прищуренные красные глаза, без признаков жизни с одним желанием - убить. И ощущение неминуемой смерти. А кабан все приближался! Наверное, так мчится пуля, которая ни за что не изменит траектории полета, так падает бомба, сброшенная с самолета, и ее не остановить. Так летела война, которая накрыла всю планету, а теперь большой черный кабан мчался по прямой, сокращая путь... И путь этот напоминал траекторию смерти...
          Вдруг раздался громкий хлопок. Животное внезапно остановилось и замерло, с удивлением на него взирая. Только сейчас оно широко раскрыло глаза. В них было удивление, ненависть и боль. Только боль смогла остановить его. Зверь постоял мгновение, покачался на коротких толстых ногах и повалился на бок.
          Виктор обернулся, неподалеку стояла Бетти с ружьем, от которого еще шел белый дымок. Она была в одном платьице и домашних тапочках, но в руках крепко сжимала оружие.
- Ты уверена, что ходила по подиуму, а не работала егерем? -   cпросил он, постепенно приходя в себя.
- Я делала все, Виктор, - спокойно ответила она.

                                                 - 22 -

          Вечером, сидя в гостиной, он вдыхал ароматы завтрашних блюд. Сильвия была рядом и что-то рисовала, а Бетти возилась у плиты. Мог ли он подумать, помечтать об этом еще год назад в замке одинокого затворника. А завтра его праздник... Их праздник. И этот день таил в себе какую-то сказку, еще не наступившую, но была она уже где-то рядом...
"Наверное, подготовка к этому дню важнее самого праздника. Прелюдия, ожидание чего-то - вот само совершенство! А что из этого получится... То и получится". - Вспомнил он...

          Утром звонкие брызги капели застучали по подоконнику и разбудили его. Он проснулся, еще не открыл глаза, но сразу вспомнил - какой сегодня день. Солнце пробивалось сквозь окно спальни, сквозь закрытые веки и слепило глаза. Сейчас он их откроет и наступит этот день. Как это здорово просыпаться, когда тебя будит весна!
          Он сразу же заметил двух улыбающихся женщин. Они сидели и ждали, когда он соизволит проснуться. Комната была увешена гирляндами из цветных шариков, подоконники были уставлены искусственными, но очень красивыми цветами, а на стене красовался большой плакат. - С днем рождения!
Сильвия смеялась про себя и держала в руках картину. Она сама ее нарисовала. На ней было видно огромное солнце, большое белое поле, их маленький домик, и три маленьких человечка, которые держались за руки. А внизу было неровно нацарапано. - Мама, папа и я! Когда он все это рассмотрел, она втащила тот самый перфоратор, ту самую лопату - все было перевязано ленточками.
- Спасибо, девочки! - только и ответил он. - Вы всю ночь провозились в моей комнате?
Но ему не ответили.
- За мной тоже подарок, - сказала Бетти. - Только не сейчас, немного позже - хорошо!?
          Потом был праздничный завтрак. Как можно из ничего сделать такое? Он не знал, что это была за еда, из чего она была сделана, но это были ресторанные блюда. Он набросился, словно не ел целую неделю. Бетти смеялась, подкладывая ему в тарелку, и говорила:
- Это только начало, не торопись. И не съешь вилку!
Они выпили мартини. Потом еще выпили и снова выпили.
- Если так будем продолжать - до вечера не дотянем! - воскликнул он, вставая из-за стола.
Потом они оделись и поехали кататься на лыжах и прощаться с уходящей зимой.
- Знаешь, - сказала Беатрис. Она остановилась и смотрела по сторонам. - Я уже не надеялась, что эта зима когда-нибудь закончится... А мы действительно здесь останемся?
- Если ты этого хочешь, Бетти, - ответил он.
- А ты знаешь - да! Пожалуй, я хочу остаться здесь навсегда!

          Днем эта маленькая хрупкая женщина стояла у плиты и не позволяла никому помогать. Она надела большой фартук, рубила на части того самого кабана и готовила из него блюдо. А Виктор с удивлением за ней наблюдал. Долго смотрел так, ничего не говоря. Нет, он не любовался, он со всем вниманием разглядывал эту женщину - такой он еще ее не видел. Фартук, топор, ее руки - все было в крови. Она безжалостно рубила дичь, кромсая на части, и что-то дикое было в каждом движении, в ее тонкой и сильной фигуре. И это дикое, необузданное поневоле начало передаваться ему, поднимаясь в душе, застилая глаза кровавым туманом. На мгновение показалось, что он находится в первобытном мире, а эта дикая женщина сейчас бросит перед ним прямо на стол сырой кусок мяса, потом себе и они начнут есть. Будут зубами вгрызаться в кровавую мягкую плоть. Эта свежая кровь будет течь по рукам и локтям, и ничего вкуснее представить себе невозможно. А потом они встанут и пустятся в дикий пляс. И вакханалия будет продолжаться всю ночь...
Кровь приливала к вискам, ударяла в голову...
- Выпей кофе, - очнулся он от этого видения, услышав ее голос.
- Мартини... Утренний мартини, - подумал он.
Он пил горячий кофе, а чудесные ароматы жареного мяса уже разливались по дому и по всей округе. Бетти снова была в красивом наряде, была она утонченная и нежная...
- И что только не привидится! - подумал он.
          А потом был вечер, и жаркое, и торт именинника! Как он был похож на тот самый - его любимый... И как она догадалась? Знала его вкус? И из чего приготовила - было непонятно. А может быть, он был совсем другим, просто ему очень хотелось, чтобы это был торт из его детства.
- Это и есть твой подарок? - спросил Виктор.
- Тебе понравилось? - тоже спросила она.
- Да!
Вечер постепенно наступал на этот длинный и счастливый день. Солнце зашло, и Сильвия снова потащила их на улицу. А Бетти прихватила с собой какой-то большой пакет. И теперь уже не взрывы снарядов или бомб, а петарды и ракетницы озарили все небо, всю белую равнину и весь этот маленький мир, который оказался таким большим. А фейерверк так блестел и слепил, освещая весеннее темное небо, что, казалось, звезды завидовали ему...
Он был счастлив, он устал от этой безумной, нежданной радости. Если люди могут так веселиться, то и бояться им нечего, потому что теперь они смогут просто счастливо жить.
Он сидел в гостиной, где еще витали ароматы недавнего застолья и уходить к себе не хотел. Праздник окончился, он остался один, женщины, попрощавшись, давно разошлись по своим комнатам. Спать не хотелось. Ему было жалко прощаться с этим днем. Он потушил свет, и долго смотрел в окно. Звезды отражались он белого снега, освещая долину, горы вдалеке, где жили люди и не знали, какой пропустили праздник. Было как-то удивительно хорошо от этого одиночества, к которому он давно привык. Человек должен быть один. Лишь на какие-то счастливые мгновения удается создать эту сказку и быть всем вместе, но чтобы потом сохранить ее и понять - нужно уметь снова возвращаться к себе...

                                                - 23 -

Он сразу же почувствовал, что она в его комнате. Он узнавал ее запах, слышал трепетное дыхание, а руки ее в темноте тянулись к нему.
- Я так долго тебя ждала. Почему ты не шел ко мне?
- Боялся, что тебя здесь нет.
- Я здесь, и теперь буду с тобой всегда.
- Ты не боишься этого слова - всегда?
- С тобой нет... С тобой я не боюсь больше ничего...
А небо уже закрывалось плотными тучами. Долина собирала их над собою. Больше ей не нужны были эти надоевшие звезды, потому что сегодня пришла весна - белая, замерзшая от долгой и холодной зимы... Такой бесконечной и долгой... Но все-таки весна! И долина впустила сюда эти черные, набухшие огненными разрядами грозовые тучи, позволив смыть с себя проклятую зиму. Еще мгновение, и начнется весенний огненный шквал. Как изверженье вулкана, гром возвестит о начале весны и конце холодов... И той зимы... И пустоты, которую нужно было теперь заполнить, всему расцвести и начинать новую жизнь...
- Это и есть твой подарок? - спросил он, проведя пальцами по ее губам.
- Нет, этот подарок для меня. И подарок этот - ты. Я люблю тебя.
Он подумал,.. хотя думать ни о чем не мог и не хотел... И все-таки он подумал - как сложно научиться произносить это слово. Но она может, и у нее получается... Вдруг вскочил с кровати:
- Иди за мной!
- Сейчас? Нет, не хочу. Не пойду!!!
- Я тебе тоже хочу кое-что подарить.
Они стояли у окна и смотрели вдаль на его плантацию. Начиналась гроза, а снег белел в кромешной темноте. И вдруг равнина перед ее глазами озарилась сиянием ярких лампочек. Эти огоньки перебегали от одной гирлянды к другой, создавали причудливые рисунки, меняли цвета. И уже огромные сверкающие буквы бежали все дальше, выстраиваясь в слова. А слова написали простую, переливающуюся всеми цветами радуги, фразу:

                              Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

Молнии со всех сторон начали разрывать это огромное пространство. Они сверкали, рвали черные тучи на части, только бережно и с любовью обходили это место, словно умели читать. А их блеск превращался в огромную огненную паутину, где в центре, в самой ее середине оставались и светились эти слова.
- Ты давно это сделал? - прошептала она.
- Да... Сразу... С самого начала...
- Но почему молчал?...
Их лица, их белые фигурки освещались немыслимым светом отблесков молний, а они все стояли и смотрели, как не хотелось уйти, закрыть глаза, остаться вдвоем и больше не думать ни о чем.

                                                Часть 3

                                                 - 24 -

          Дождь лил всю ночь, потом целый день и еще одну ночь. Он заливал эту белую долину, спускался реками с гор, стоящих вдалеке. Умывал их маленький мир и отогревал эту землю. Снег таял и уходил вместе с холодной зимой, и теперь открывающаяся земля просила зеленой травы и листвы, и семени, брошенного щедрой рукой... Они не выходили из дома, даже не смотрели в окна, только друг на друга и на маленькую Сильвию, которая все видела, наверное, все понимала, поэтому тоже была счастлива.
          Как это удивительно, когда ничего не ждешь, просто на мгновение останавливаешься, замираешь и этим мигом живешь. Живешь прямо сейчас, каждую секунду - проживаешь и час, и день, еще одну ночь, ни о чем не думаешь, растворяясь в каждом мгновении. Но потом понимаешь, что ты не стоял на месте, просто жил. Потому что любил...
Две удивительные ночи обрамляли один день, но снова наступает утро, и не хочется никуда идти, отрываться друг от друга, а щедрое солнце ласкает их дом и комнату, и подушку, и волосы, которые пахнут весной. Она встала, накинув на себя халатик. Пора было просыпаться и начинать новый день, такой по-весеннему солнечный!
- Сильвия, ты где? Сильвия, дочка. Ты куда подевалась? - уже слышался издалека ее голос. Бетти ходила по дому, но нигде не могла ее найти. Он тоже спустился вниз. Потом выглянул в окно.
          Девочка стояла на крыльце и смотрела прямо перед собой. Они вышли на крыльцо узнать, что так привлекло ее внимание. А взгляд ее был устремлен туда, где уже вскрылась дорога, проходившая неподалеку. Снег растворился, и вода бурными весенними потоками уходила с холма куда-то вниз. А на дороге лежали люди. Нет, не люди - то, что от них осталось. Эти останки были одеты в одежды... Когда-то по этой дороге ночью они уходили из взорванных городов. В последние минуты жизни они шли туда, где виднелись горы и где можно было спастись. Никто из них не знал, сколько ему осталось минут, а если повезло, - часов. Но страшные лучи уже поразили их тела, и надежды не оставалось. Оставались только шаги по этой дороге смерти...
И куда не посмотреть, везде были они - и на дороге, и на этом холме, и на поле. Вся долина была усеяна маленькими мокрыми холмиками. Вот куда они делись из этой страны! Люди никуда не ушли и остались под этим белоснежным пушистым снегом навсегда.
          Бетти взяла Сильвию за руку и молча повела в дом. Ничего не говоря, они молча делали одно и то же - собирали вещи. Наконец он вышел на эту страшную улицу, подогнал вездеход прямо к крыльцу и начал грузить багаж. На мгновение посмотрел на девочку. Сильвия сидела на стуле и спокойно смотрела в окно. Он поразился этому спокойствию, потом вспомнил слова Бетти. - "Страшно, когда к этому привыкаешь". Сколько всего успела увидеть эта маленькая девочка? - подумал он. - На сколько жизней хватит?...
Они быстро собрались, уезжая отсюда, а безжалостное солнце освещало дорогу и все вокруг. Ему казалось, что он проглотил змею. Ядовитую змею. Сначала съел, а потом узнал, что это было. Там, где он ходил с Сильвией на лыжах, где строил плантацию, там, где совсем недавно мерцали разноцветные гирлянды с волшебными словами... Под чистым белым снегом скрывались останки людей.
          ЭТИ взрывали свои ракеты с минимальной разрушительной силой - только вспышка и все, а тысячи гибли в считанные минуты... ЭТИ уничтожали только живую силу, но города, дома, дороги сохраняли для себя. Они надеялись прийти сюда, жить в их доме, ходить в их магазины... Так вот почему в озере не было рыбы. Она оставалась на дне, а люди остались на этой равнине, и теперь это место превратилось в огромное мокрое кладбище, только без крестов. ЭТИ сидели в своем бункере и нажимали на кнопки, а гибли люди. Так вот почему этот снег столько времени не таял? Ему было стыдно! Он берег этих троих, обманывал их, давал немного времени. Но такое невозможно скрывать бесконечно...
Виктор пытался объезжать эти холмики, состоящие из костей и одежды, но их было так много. Они были повсюду - и на дороге и в поле, они были везде. Поневоле наезжал тяжелыми гусеницами, и тогда раздавался хруст. Снова и снова пытался объехать - и снова хруст. Сможет ли он забыть? Только теперь понял - какого мужества стоило Бетти и Сильвии об этом не вспоминать. Но рука из проклятого прошлого вновь протянула свою костлявую плеть, взяла их за шкирки, и заставила глядеть прямо перед собой:
- ДОЛИНА СМЕРТИ. ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ПРЕКРАСНЕЙ! СМОТРИТЕ, НИЧТОЖНЫЕ СОЗДАНИЯ! ЭТО ДЕЛО ВАШИХ РУК!...
Казалось, дорога не закончится никогда. Горы были так близко, но были они так далеко, и каждый шаг отзывался хрустом... Так снова, и снова, только скрежет равнодушных железных гусениц вездехода, перемалывающего все это в фарш. Какое-то время ехали по бесконечному полю. Те несчастные не смогли добраться до спасительных гор. Одни прошли меньше, другие чуть больше, но все остались здесь. Вот и подножие, начинались возвышенности и холмы, где уже не видно было никого.
- Слава богу, - подумал он, - никого! А значит, оставалось еще место для жизни. Горы, маленькие шале, разбросанные на склонах, подъемники на горнолыжных стоянках, местами остатки снега и земля. Свободная и чистая земля...

                                                 - 25 -

          Лео был рад их видеть. Он помогал разгрузить багаж, но был молчалив и задумчив.
- Почему не приезжал к нам в гости? - спросила его Бетти. - Как твоя девушка?
Виктор после дороги был тоже молчалив, приходя в себя. Да и возможно ли это, отъехав от долины на несколько десятков километров, просто обо всем забыть? Но вот их чудная горная деревня, снова воздух и солнце... И казалось, то был страшный сон, который остался позади. Нужно проснуться и стряхнуть его с себя.
Лео ответил: - Девушка чудо. А не приезжал... Да, собирался, но было много работы! - и они порадовались за него. Наконец, этот человек занимался своим делом.
- Много рисуешь? - поинтересовался Виктор.
- Да... Да я очень много работаю. Хочешь, я тебе все покажу?
- Конечно! - ответил Виктор и, оставив женщин возиться с имуществом, двое мужчин отправились вглубь деревни.

          Они шли по дорожке между домами, и Виктор не узнавал этого места. А мимо проходили люди, здоровались - это были старые знакомые, иногда попадались совсем новые лица. Все куда-то спешили. Он не понимал, что здесь изменилось. Видимо, сошел снег, и теперь все выглядело по-другому, - подумал он. Они подошли к дому Леонардо.
- Как твоя школа? Ты хотел заниматься с детьми, - спросил его Виктор. Лео замялся и ответил, - ты сейчас все увидишь сам.
Над дверью его дома была прибита большая табличка:
"Памятники, вывески, витрины".
Еще на ней был нарисован человек с палитрой и кистью в руках, а длинный шарф развевался на ветру.
- Памятники? - не понял Виктор.
- Понимаешь, - замялся Лео, - школа сейчас не так актуальна, - объяснили мне. - Люди не хотят заниматься этим и платить за учебу. Нужно налаживать жизнь...
- Платить? - перебил его Виктор.
- Да. Пойдем дальше, все увидишь.
Показался дом Патриции. На ней тоже красовалась табличка с живописной надписью - "Клиника жизни"
- Хочешь, зайдем, поздороваемся, - весело предложил Лео. Они немедленно поднялись по ступенькам и вошли в дом. Там сидело несколько человек. Незнакомая девушка строго их окликнула: - Вы записывались?
Лео перед ней стушевался и сказал:
- Мы на минуточку.
- Все на минуточку! - строго ответила она. Но дверь комнаты приоткрылась, и оттуда выглянула Пат... Нет Патриция. Она была в белом халате и строго спросила:
- Что тут за шум?
- Девушка начала оправдываться:
- Вот! Эти двое! Хотели пройти без очереди! - но Патриция, улыбаясь, уже шла к Виктору, протягивая ему руку:
- Здравствуй, Виктор. Здравствуй, дорогой! Я очень рада тебя видеть. Как вы, как Сильвия?
Они перекинулась парой ничего незначащих фраз, и она сказала, - вечером зайду!
- Видишь, как жизнь налаживается! - воскликнул Лео, выходя на улицу. - Нравится? - и гордо указал на ее табличку. - Моя работа.
Теперь он понял, что в этом месте изменилось - вся улица пестрела вывесками и рекламными щитами:
"Ресторан на горе" - так называлось заведение, где они когда-то праздновали добычу Давида.
"Казино" - там пока никого не было, но веселый крупье красовался на огромном щите, нарисованный рукой мастера, и зазывал внутрь.
Парикмахерская - "Оставь свою бороду".
Пекарня - "Съешь меня"
Был даже публичный дом - "Возьми меня"
Бюро ритуальных услуг - "Приди и останься".
Дальше, в самом центре деревни, вывески казались строже -
"Банк", "Мэрия", "Таможня"...
И, наконец, показался самый высокий коттедж, который со всех сторон был увешан разными табличками. Те примыкали друг к другу, теснили, некоторые были огромными, другие поменьше в размере, уже совсем маленькие. Этот дом напоминал муравейник. Из него выходили люди. Одни несли стопки бумаг, другие какие-то папки, а у дверей стояла охрана.
- Этот дом пока единственный, к которому подключили электричество! - с уважением произнес Лео. - Им оно нужнее.
А на вывесках были видны таблички следующего содержания - "Полицейский участок", "Полицейское управление", "Полицейское ведомство", "Служба разведки", "Служба контрразведки".
Дальше таблички были чуть меньше - "Национальная армия", "Налоговое управление", "Суд" и, наконец, в самом конце дома висела крошечная и неприметная табличка - "Тюрьма".
Город пестрел надписями и плакатами и был похож на фантик от конфеты.
- Твоя работа? - спросил Виктор.
- Да! - гордо ответил Лео. Потом осекся, посмотрел на Виктора и добавил: - Я ведь только художник... Мне говорят, я рисую. Правда, ребята из этих офисов особенно развернуться не дали, работы здесь было мало - скукота, зато пойдем сюда - кое-что покажу еще. Они отошли от дома, где у каждой двери стояли люди с автоматами и направились на край деревни. Дальше были видны очень скромные вывески: "шью", "гадаю", "исцеляю"... И, наконец, показалось огромное панно над дверью одного из этих домов. Виктор присмотрелся. Это была не картина, а скорее икона. На ней было нарисовано действо из библейской жизни. Они вошли внутрь. Все здание было освобождено от перегородок и стояли маленькие леса. Повсюду были разбросаны краски, кисти и несколько картин уже украшали собою стены. В глубине сидел настоящий священник и читал книгу... Лео прошептал:
- Это мое спасение. Когда все надоедает, прихожу сюда и пишу. Не рисую, не вырезаю чертовы буквы по металлу или дереву - а пишу. Не будь этого места, наверное, сошел бы с ума.
Виктор спросил:
- А что же мешает писать картины для людей? Ты же хотел этого? Ты настоящий художник!
Лео помялся и ответил: - Ну, как сказать... Я теперь не один. В жизни кое-что изменилось... А если у нас появится ребенок... Я не могу позволить им умереть с голода! - произнес это тихо, совсем шепотом, но Виктор расслышал его, начиная все понимать. Они вышли на улицу.
- Лео, кто это все придумал? - спросил он. - Прошел всего месяц с тех пор, как мы с тобой кормили всех. Вряд ли Давид на такое способен.
- А и не нужно больших способностей. Нашлись умные головы. Они знают эту систему. А системе - тысячи лет. Давид велел нарисовать нужные таблички, и пошло - поехало. Свято место пусто не бывает. Теперь каждый делает то, что умеет.
Виктор снова окинул взглядом деревню - вдалеке, на самом краю, виднелся последний дом, и Виктор захотел посмотреть на него.
- Не интересно! - отозвался Лео. - Эти ребята не дали мне заказ - все делают сами.
Они подошли. На двери, на первый взгляд, висела скромная, табличка. Но, если присмотреться, можно увидеть, что сделана она из настоящей бронзы, а на ней старинным, витиеватым стилем выбито: "Адвокатская контора. Рай или ад?"
- Даже ошибку допустили! - снисходительно бросил Лео. - Зачем вопросительный знак!? Ну, кто так делает? Ничего без меня не могут!...
А Виктор продолжал рассматривать табличку. Казалось, что ей много столетий. Бронза отливала старинной патиной и, куда ни отойти, отовсюду была видна эта надпись - маленькая, но яркая и почему-то с вопросительным знаком.
- Они появились недавно, раньше мы их не видели, но, похоже, ребята знают, что делают...
От этой прогулки Лео заметно устал и потащил его в ресторан: - Нужно выпить! - убедительно сказал он. - Срочно нужно выпить! - но, заметив, как Виктор с удивлением посмотрел на часы, а было еще раннее утро, как-то извиняясь, добавил, - за встречу.

                                                 - 26 -

          Теперь они брели по этой пестрой улице назад. Таблички и плакаты, люди, снующие туда-сюда, автоматчики у дверей... У него закружилась голова.
- Действительно, стоит выпить, - подумал он. Вдруг кто-то сзади хлопнул его по плечу.
- Виктор! Приехал?
Это был Давид. Он был в полицейской амуниции с кобурой на поясе.
- Здравствуй, Давид!
- А Лео, по-видимому, ведет тебя в кабак? С утра пораньше. Да, Лео?
Тот неуверенно пробурчал что-то в ответ.
- Ладно, пойдем, выпьем. Пора промочить глотку!
Они зашли в ресторан и уселись за столиком.
- Ну, как тебе у нас? - спросил Давид. - Не ожидал увидеть такое? Всего за месяц! пока ты там прохлаждался с Бет!...
Они сидели у большого окна, а напротив разгуливали люди с оружием, охраняя здание полиции.
- Скажи, Давид, а в тех конторах напротив - кто там - и полиция, и разведка, и армия?
Давид, как-то подобрался, крякнул и выпил виски.
- Сказать по правде, пока сижу я там один, но скоро наберу толковых ребят... Мне люди нужны, Виктор! Кстати, иди ко мне! - вдруг предложил он. - Парень ты проверенный. Поработаем!
- Может быть, сразу назначишь начальником тюрьмы? - спросил Виктор, улыбнувшись.
- Ну, зачем сразу! - не понял его юмор Давид. - Тюрьма это дело тонкое! - как-то с любовью сказал он. - Тюрьма, это брат, тюрьма! Сначала поработаешь моим помощником, а там посмотрим...
- И что - там уже кто-то сидит? - не унимался Виктор.
- Была бы тюрьма, а кого посадить - всегда найдем, - философски заметил Давид. Они выпили еще. Давид строго посмотрел на Лео.
- Тебе хватит. Иди, работай. Ты мне что обещал сделать?
- Да, Давид! Конечно! Я заканчиваю. Осталось совсем немного.
- Вот закончишь - тогда и пей. А пока, чтобы я тебя здесь не видел!
Лео распрощался и уже собирался уйти.
- А заплатить? - язвительно добавил Давид.
- Ну,... ты же знаешь, пока мне здесь не отпускают в кредит.
- Не отпускают, - пробурчал Давид, - а ты чаще сюда заходи. Ладно, давай иди, работай! - и проводил Лео взглядом.
- Ну, так что. Идешь ко мне? - снова обратился он нему.
Виктор посмотрел на него, перевел взгляд на меню, где стояли цены. В каких они были единицах, было не понятно, но цены там были. Потом очнулся. - К тебе?... Давид, я только приехал. Не знал, что теперь все не так просто,... - и показал на меню. - Я подумаю.
- Не напрягайся. Я заплачу, - сказал тот. - Ну, подумай, подумай... Два раза такое не предлагают... Привет Бетти!
И они разошлись, отправившись каждый своей дорогой.

                                                  - 27 -

          Вечером к ним зашла Патриция. Она была энергична, пышила здоровьем, которое несла людям, и была безумно рада их видеть.
- Как наша Сильвия? - она осмотрела девочку, сказав, что та абсолютно здорова.
- Ну, как тут у нас? - потом спросила она. - Чем думаете заниматься?
- Виктор хочет сделать плантацию, выращивать овощи, цветы, - ответила Бетти.
- Цветы? Цветы не нужно, а вот фрукты и овощи - это замечательно и очень полезно для здоровья. Надоели сушеные сливы и всякая дрянь.
- Пат! - спросил Виктор, - ты врач и лечишь людей. А кто кормит тех, которые работают в мэрии? ...
Патриция посмотрела на них, как на детей, и сказала:
- Вы и кормите. Вы где живете? Забыли, что такое цивилизованное общество? Люди трудятся и зарабатывают, а потом тратят и живут. Одни работают, другие управляют. Мы пришли сюда голодные, без всякой защиты, а теперь можно не беспокоиться о завтрашнем дне.
Пат говорила, и ее лицо светилось уверенностью и энергией. Ее можно было понять - она снова занималась любимым делом, лечила людей, а на остальное ей было наплевать...

          Вечером, уже совсем поздно, зашел Лео. Он был навеселе и немного грустный. Он принес Сильвии один из своих мольбертов, краски и кисточку. Показал ей, как этим пользоваться, а потом все собрались за большим столом. Бетти положила ему остатки того самого жаркого, и он набросился на еду, словно давно не ел.
- Лео, вы опять голодаете? - удивилась Бетти.
Тот проглотил кусок, застрявший у него в горле, и скромно ответил: - Нет, почему голодаем? ... Совсем не голодаем..., - но продолжил жевать. - Вкусно! Очень вкусно! - приговаривал он.
- Расскажи, а откуда эти деньги. И где люди их берут? - спросил Виктор. Глаза Лео засветились.
- Деньги. Они отсюда! - загадочно произнес он. - Только никому не говорите! - и достал из кармана какую-то железку.
- Скоро у нас будет много денег!
- Что это Лео? - спросила Бетти.
- Матрица. Только тихо... Мне заказали ее в мэрии. Сначала мы давали друг другу расписки за услуги и еду. Потом совершенно запутались и оказались все друг другу должны. Но это! ...Это и есть деньги... Будущие деньги. Я отдам эту матрицу Давиду, и они в мэрии с ее помощью будут их печатать.
- Но, как они попадут потом к людям? - удивилась Бетти.
- Ну, как!... Как!... Я нарисовал плакат - мне заплатили. Я нарисовал деньги - они и дали мне эти деньги!... Какой абсурд! - вдруг громко засмеялся он.
- Лео, но ты отдашь эту матрицу в мерию. Как ты собираешься разбогатеть? - продолжала она.
- Ведь я художник! Большой художник! Нарисую еще! Сделаю копию, черт возьми! Только тихо! Я даже своей девчонке этого не говорил.
- И в вашей тюрьме появится первый посетитель, - засмеялся Виктор.
- В вашей тюрьме? - переспросил Лео и поправил его, - в нашей тюрьме! К сожалению, вы вернулись сюда...
- Но Лео, - возразила Бетти, - мы не собираемся ни у кого ничего брать! И деньги подделывать тоже не будем.
- Этого совсем не достаточно! - весело ответил Лео. - Чует мое сердце... Уже одно то что ты живешь в городе, где есть пустая тюрьма, не оставляет нам никакого шанса...
- Ты пессимист, Лео, - продолжал смеяться Виктор. - Тебе нужно лечь в постель и завтра проснуться человеком.
Они уложили Сильвию в кровать и проводили Лео до его дома.
Несколько раз его матрица выпадала из кармана, и они, заботливо подбирая творение художника, возвращали ему.

          Оставшись вдвоем, пошли по единственной улице их городка. За это время люди привезли сюда фонарики на солнечных батарейках, и теперь дома светились огоньками. В ресторане были зажжены свечи, и только здание полиции и других важных служб гордо мерцало электричеством, отбрасывая его почти на весь этот маленький городок.
- Ты пригласишь меня в ресторан? - спросила она.
- Милая, я приглашу тебя куда угодно, но в ресторан мы пойдем в другой раз. Твой муж совершенно нищий.
Муж - подумал он. Как приятно произнести это слово.
- Муж, - трогательно и со значением повторила она. Ты мне делаешь предложение?
- Я тебя люблю, - просто ответил он.
Они стояли посреди улицы и смотрели по сторонам. Люди проходили мимо, улыбались, некоторые здоровались. Как красив был этот вечерний город. Как хорошо, что остался на свете уголок, где люди просто могут жить, ходить по улицам, улыбаться и говорить друг другу такие слова...

                                                 - 28 -

          Утром он повез всех на прогулку в горы. Конечно, у него была тайная мысль, но о ней он пока молчал. Горы стояли голенькие, уже без снега, но еще без травы и зелени. Скоро начнут появляться первые бутоны, из земли выглядывать побеги весенних цветов, а склоны станут пестрыми от буйства фантазии природы. Сколько воздуха и жизни было в этих прекрасных горах!...
          Он нашел то, что искал. Небольшая река пробивала русло в узком ущелье, а вода ее переливалась утренними лучами, играя с крутыми берегами, переворачивала небольшие гладкие камешки на дне, устремляясь куда-то вниз. Он подвел их к берегу, развернул снасти и начал учить рыбной ловле. А рыба стала совсем ручная и глупая. Она уже забыла, что такое человек с его хитрыми приспособлениями и плавала в чистой воде, словно жила в раю. Заметив наживку, захватывала ее целиком. Рыба забыла ту войну, она и не могла ее знать - это было так давно. И что такое человек - рыба тоже пока не знала, вернее, уже забыла. И очень скоро целое ведро крупной форели они несли домой.
          Не доезжая до деревни, Виктор остановил вездеход, они выпрыгнули из кабины и стояли, не понимая, зачем он их сюда привез. А он уже обходил ровную площадку - небольшое плато, зажатое между скал. Что-то прикидывал, замерял...
- Беатрис, ты будешь женой фермера! - наконец, издалека крикнул он.
- Фермершей... С мускулистыми толстыми ногами и крепким задом! - согласилась она.
- Ты будешь таскать огромные тележки, набитые доверху овощами и фруктами! - поддержал он ее.
- Потом привозить их на городской рынок и продавать втридорога.
- Нет, Бетти. Будешь раздавать их просто так.
- Нет, втридорога! - уже смеялась она, - а потом, после тяжелого рабочего дня мы будем надевать на себя красивые одежды...
- ...на твой большой и круглый деревенский зад...
- ...и на твою старую гриву...
- ...и ходить по магазинам и бутикам и все спускать. И тратить и тратить, и тратить.
- Нет! Складывать в кубышку! - уже хохотала она. - А потом мы наймем себе много рабов!
- И рабынь!
- Что? - грозно пошла она на него.
- Пошутил! Просто пошутил!... Покрасим их в черный цвет, - смеялся он.
- Нет, в красный! И в зеленый! И будем на них пахать!
- Бетти, у нас рабовладельческий строй? - спросил он.
- Каменный век!
- Тогда придется надеть шкуры диких зверей - и никаких бутиков.
- И никаких ресторанов? - изумилась она.
- И золотых побрякушек тоже... И шуб, и нарядов... И что там бывает еще у вас, у глупых женщин...
Она уже бежала за ним. И Сильвия бежала, а Виктор несся по этому полю - по будущей его плантации. Повсюду тянулись к солнцу воображаемые всходы его растений. Уже густыми зарослями они покрывали пространство вокруг, и он повалился прямо в них с головой. Верхом на нем сидела Беатрис, а Сильвия носилась где-то рядом...
- Ты весь в грязи, дурачок, - услышал он и оглянулся. Зарослей не было, и растений тоже не было, даже маленьких всходов. Все это ему только показалось. Но он серьезно на нее взглянул, привлек к себе и прошептал:
- Это не грязь. Это наша земля.
И провел перепачканной рукой по ее щеке.

                                                 - 29 -

          На двери их дома висела бумага. Несколько бумаг. Все они были заверены печатями, а текст был приблизительно такой:
"...надлежит явиться в мэрию.
В 1 комнату мэрии.
На первом этаже мэрии.
Подпись - мэрия.
... В налоговую службу.
... В полицейское управление..."
И так далее.
Бетти, шутя спросила: - с вещами?
- Думаю, сухари можно будет получить с передачей, - ответил с улыбкой Виктор Он надел самый приличный костюм и отправился в центр городка.

          День был по-настоящему весенний. Солнце слепило глаза, люди улыбались друг другу, перекидывались какими-то репликами, желали доброго дня и шли дальше по своим делам.
- Пожалуй, и ему пора заняться делом, - подумал он.
Когда он зашел в мэрию, голова пошла кругом. Множество людей сновали из комнаты в комнату. Они носили какие-то бумаги, ставили печати, и этот стук был похож на работу фабричного цеха. Девушка в комнате номер один сказала, что он должен зарегистрировать их личности и получить паспорта.
- Должен! - повторил он с улыбкой. Она очень удивилась, когда узнала, что ему не известно полное имя Беатрис.
- Вы ее муж?
- Да.
- Но, фамилии ее не знаете?
Ему отчего-то было весело, и он, едва скрывая смех, ответил.
- Не знаю.
- Вы должны узнать ее имя.
- Должен! - снова повторил он, - Что же, пойду знакомиться.
И через пару минут вернулся к Бетти.
- Они спрашивают, как тебя зовут.
- А ты не знаешь? Ну, конечно, муж и не знаешь. Откуда же тебе знать?
Она написала на бумаге их полные имена, и он во второй раз отправился в мэрию. Закончив получать паспорта, он почувствовал себя человеком и гражданином.
- Вы должны встать на учет в полицейском управлении, - напоследок сказала девушка.
- Должен! - весело попрощался он с комнатой номер один и перешел в соседнее здание. А на улице солнце успело улыбнуться ему и проводить до нужной двери...
- Вы должны оставить отпечатки пальцев, - сказали ему в полицейском управлении и проводили в другую комнату.
- Должен!
- Ну что, Виктор. Ты подумал о моем предложении? - Давид с удовольствием макал его пальцы в краску, оставляя их следы на какой-то пластине.
Давид, да ты художник! - любовался его работой Виктор. - Как красиво у тебя получается.
Давид посмотрел на него подозрительно, пытаясь постигнуть тайный смысл его слов.
- Не художник я, а полицейский, - отрезал он, - но ты не ответил?
- Давид, мы с Беатрис будем выращивать хлеб и много всего другого, У нас будет плантация, мы будем кормить людей.
Давид был очень удивлен.
- Мы с Беатрис!? - презрительно повторил он. - Кстати, передай ей, что ее пальчики мне тоже нужны, - на мгновение задумавшись, посмотрел на него с сожалением и с какой-то жалостью. Он его не понимал...
- Что же, второй раз не предложу, - ответил он, - тебе в соседнюю комнату, - и с недоумением посмотрел ему вслед. В другой комнате его расспросили, где он будет работать и, узнав о его планах, ответили:
- Мы вас поставим на учет. Вы должны..., - ему опять стало невероятно смешно. Как взрослые люди могут на полном серьезе заниматься такими вещами? - думал он. - Они играют или разыгрывают его?...
- Должен!
- Не перебивайте меня. Еще вы должны заплатить налог за землю...
- Но, земля эта ничья?
Женщина посмотрела на него укоризненно, - такого не бывает, Виктор.
- А если земля будет в километре отсюда, в двух десятках километрах? ...
- Все равно... Дальше, вы должны...
- Должен...
- Вы меня перебиваете, а потом что-нибудь перепутаете и будете должны выплачивать штрафы. Итак, вы должны выплачивать ежемесячный налог на вид вашей деятельности. Мы рассчитаем вам ориентировочную прибыль и определим, сколько это будет стоить.
- Но первый урожай я сниму только спустя три месяца. И неизвестно, вырастет ли что-то из старых семян!
- Тем не менее, все эти три месяца вы будете выплачивать налог.
Ему стало жарко. Здесь работал обогреватель, горел свет, было душно, и еще было очень смешно. Но женщина спокойно серьезно смотрела на него, совсем не улыбаясь.
- Как я смогу что-то оплатить, если три месяца я не буду иметь ни цента?
- Для этого вы возьмете кредит в банке - это в доме напротив, - с легкостью ответила она. Он задумался и теперь пристально на нее смотрел.
- А зачем вы здесь сидите? - неожиданно спросил он ее.
- Как, для чего? - задумалась на секунду она. - Мы выдаем разрешения и запрещения.
- Понятно, - ответил он. Видимо, эта женщина не шутила.
- Хорошо, а если я просто возьму свой вездеход и привезу еду с материка, и ничего не буду выращивать, что тогда?
- Тогда вам в другую комнату. Там вы заплатите таможенную пошлину, а потом мы насчитаем налоги. Кстати, еще вы должны заплатить налог на транспорт.
- Должен, - повторил он и задумался.
- Я еще ничего не сделал, но уже всем должен!
Она развела руками. Ей искренне было жаль этого дикого, непонимающего человека и она с теплотой и участием произнесла:
- Виктор, вам лучше работать на государственной службе. Бизнес - это удел немногих. Не каждому это дано.
- Да, да... Вы совершенно правы... Мне уже предлагали командовать тюрьмой.
Тут в ее взгляде мелькнуло что-то живое. - О! Если вам удастся добиться такой должности!... Заходите!... Попьем чайку... По-соседски...
Она улыбнулась, и только теперь он заметил, что это была совсем молодая милая женщина.
          Он выскочил на улицу. Ему было нестерпимо жарко, на свежем воздухе он постепенно приходил в себя, а солнце по-весеннему ласково улыбалось, люди проходили мимо, все куда-то спешили, некоторые здоровались, он не верил в то, что произошло. Дьявольский розыгрыш!? Снова обернулся на здание, откуда только что выскочил. Оно стояло незыблемо, как скала, блестело на солнце табличками и настойчиво повторяло одно единственное слово - "должен".

                                                  - 30 -

          Идя по улице, заглядывал во все дома, где находились таблички.
- Как они живут? Как ходят по этим улицам, улыбаются?
Его встречали, здоровались и все что-то предлагали. Так дошел до вывески "шью". Она была нарисована не рукой художника, а нацарапана от руки карандашом. Открыл дверь, откуда сразу же повеяло холодом. У камина, забывшего, что такое дрова, увидел пожилую женщину. Ее лицо было сморщенным, может быть, не от старости, но от войны, которая для нее еще не закончилась. В доме не было признаков тепла или какой-то еды.
- Вы что-то хотели? - удивилась она.
- Нет, извините меня, - и он снова вышел на улицу.
- Хотел ли он чего-нибудь? Да, хотел ей помочь, но теперь не знал, чем помочь самому себе.
- Тюрьма!... Директор тюрьмы. Отличная должность! - пробормотал он. Потом зашел еще в несколько домов с такими же простенькими табличками и вспомнил магазин, который когда-то громили эти люди. Теперь одни улыбаются, а другим нечего есть. Ничего не изменилось? Тогда всем было легче от осознания общей беды, а теперь, когда у одних было все - и напечатанные деньги, и дорогие таблички, нарисованные рукой настоящего художника, и нужные печати и штампы, а другие даже не выходили из домов, не желая видеть это. Неужели война не закончилась?...
- Памятники! - вспомнил он надпись над дверью мастерской Лео. Эти люди не смогут даже позволить себе купить такой памятник, даже клочок земли на погосте и то не смогут...

                                                  - 31 -

          Он добрался до последней таблички, гордо переливающейся на солнце. - "Рай или ад?". Хотел было повернуть назад - довольно уже насмотрелся, но дверь раскрылась, и какой-то молодой, статный мужчина появился на пороге, приглашая его зайти. Отказать ему было невозможно. Виктор переступил порог. Обстановка поразила. Здесь все напоминало средневековый замок - каменные сиденья, бронзовые подсвечники, камин, отливающий магическим светом. Его проводили к столу. Напротив сидел молодой крепкий мужчина. Одет он был во все белое. Кстати, заметил он, открывавший ему дверь, был во всем черном. Лет им было... - наверное, по триста или по пятьсот, - неожиданно подумал он. А человек в черном кивнул ему, словно подтверждая это предположение.
- Какая-то чушь...
Тут человек в белом произнес: - Мы поможем решить ваши проблемы. Рассказывайте.
Он молчал. Что он мог рассказать, когда все люди теперь находились в одном идиотском положении. А ему нужно было принимать какое-то решение. Какое?...
Человек в черном подсказал:
- Мы и поможем вам принять это решение.
От неожиданности он оторвался от своих мыслей и посмотрел на него в упор.
- Понимаете! - продолжал белый человек, - вы должны делать лишь то, что считаете нужным. Каков бы абсурден ни был ваш план - осуществите это. Понимаете - о чем я говорю? - и, посмотрев на человека в белом, добавил:
- А мы вам поможем.
Виктор медленно шевелил губами, едва выговаривая слова. Он был словно под гипнозом.
- Даже, если бы я хотел воспользоваться вашими услугами, к сожалению, у меня нет денег. Мне нечем вам заплатить.
- Нам не нужны ваши деньги, - сказал белый человек.
- Почему? - спросил он.
- Потому что... вы наш первый клиент! - ответил человек в черном.
- Потому что вы нам нравитесь! - перебил его белый, заметив сомнение в его глазах. - Хорошо, давайте начистоту, признаюсь, мы поспорили.
- А я предмет вашего спора? - спросил Виктор.
- Да! - честно ответил белый человек.
- И какие же условия вашей адвокатской конторы?
- Вы должны сделать то, что хотите... И все!
- Но желания бывают очень разные, - перебил его человек в черном. - Вы можете стереть с лица земли этот город, можете руководить тюрьмой или пойти служить в армию,... бежать отсюда!
- Или помочь этим людям! Решать вам, - добавил человек в белом.
- Но я не один... У меня семья. Теперь я не знаю, смогу ли...
Они сидели за длинным каменным столом - человек в черном курил сигару, а человек в белом пил напиток, напоминающий молоко. И на мгновение ему показалось, что он знает этих людей. Знает очень давно. Видел не раз их, сидел с ними за одним столом, только не помнил где и когда.
- Сделай то, что ты хочешь? А что он хочет?
В эту минуту он не видел выхода. Он не Бог и не дьявол, в конце концов!
- Почему у вас такое название - "Рай или ад?", - спросил он.
- Ну,... потому что существует всего два цвета - белый и черный. Остальные цвета находятся между ними и не имеют никакого значения. А каждый выбирает себе то, что ему ближе, - сказал человек в белом.
- Все остальные цвета - просто остальные, и не имеют особого значения, - повторил человек в черном.
Пауза затянулась. Белый человек допил свой напиток и произнес:
- В любом случае, вы можете на нас рассчитывать...
Он встал, пожал Виктору на прощанье руку и откланялся. Черный человек проводил его до двери, повторив:
- Просто сделайте, то, что хотите и все. А мы вам поможем... Непременно поможем, - и вежливо прикрыл за ним дверь.

                                                 - 32 -

          Вечером громкая музыка раздавалась из самого центра поселка, и они вышли из дома. Виктор уже рассказал Бетти обо всем и на ее вопрос: - Что мы будем делать? - у него не было ответа. Впервые за эти два месяца, находясь среди людей, он не находил выхода. Он не представлял себе, что можно сделать и как им жить дальше. Было проще нестись с горы на лыжах, не зная, как он найдет обратный путь, но надежда оставалась, а желание помочь людям и найти еду помогало. Было проще смотреть в глаза голодному волку, было проще любить... Нет любить всегда непросто, но как это удивительно, когда ты становишься кому-то нужен... Проще на голой, одинокой равнине было строить грандиозные планы. И даже ехать по останкам людей было проще, потому что тогда он знал, что кого-то еще можно спасти, увезя оттуда... Но теперь...
          Музыка играла. На плакате была нарисована огромная надпись - "Презентация новой купюры". Около ресторана толпились люди. Многие были одеты в праздничные одежды. Столики были выставлены на улицу, а на них стояли бутылки с шампанским и прочими напитками, в тарелках была какая-то еда. Фуршет на весь город - поняли они У микрофона стоял полный мужчина, заканчивая свою речь. Оказалось, это и был банкир. Как он сохранил импозантную фигуру в той войне - было неизвестно. Хотя банкир, наверное, и на войне банкир.
- ... С сегодняшнего дня мы рвем эти расписки и больше никто никому не должен... Мы начинаем жизнь с чистого листа и с чистой совестью...
Иногда казалось, что он говорит стихами:
- Мы должны занимацци...
- Модернизацци...
- Инновацци...
Закончив речь, поправил пиджачок на кругленьком животике и прокричал: - А теперь банкет за счет центрального городского банка.
Люди быстро расхватали бокалы и закуску, они чокались, а громкая, бравурная музыка вновь огласила окрестности гор.
Не было гитары, и никто не пел, - подумал он...
Потом на площади выстроилась организованная процессия. Во главе ее стоял высокий человек, крепко сжимая древко, на котором висело огромное изображение купюры, и начался ход в сторону церкви, чтобы ее освятить.
          Люди пошли следом. Виктор заметил, что некоторые, оглядываясь по сторонам, подходили к праздничным столам с пакетиками, украдкой сгребали остатки еды, пряча ее. Банкир покровительственно на них смотрел и приговаривал: - Берите, берите! Сегодня праздник! Сегодня можно все!
А толпа ужу организованно дошля до здания церкви. Священник торжественно произнес проповедь и окрестил знамением макет купюры. Та сияла на солнце, переливаясь всеми цветами великого художника, оставившего след на этом полотне. Солнце улыбалось людям, горы аккуратно, словно в каменных ладонях, держали процессию и эту новую икону, которая гордо светилось в вышине.
- Всего два цвета - белый и черный, - вспомнил он. - А остальные цвета не имеют никакого значения.
Вдруг, немного поодаль, заметил две знакомые фигуры. Один был во всем белом, а другой в черном. Они тоже смотрели и улыбались...

                                                 - 33 -

- А может быть так и надо?
Они лежали в постели, дрова в камине едва отсвечивали красными угольками. Было темно, и только музыка, шедшая издалека, все никак не заканчивала этот день. Слышны были голоса, смех - город веселился.
- А может быть так и должно быть? - повторил он уже вслух.
- Нет, - прошептала она. - Если ты будешь смотреть в потолок, а не на меня, так быть не должно.
Он перевел на нее взгляд и улыбнулся. Как хорошо, когда можно ни о чем не думать, просто оставаться с ней. За стеной в теплой комнате спала маленькая Сильвия, а рядом была эта теплая женщина. Эти черные волосы на подушке, ее красивое лицо, эти нежные руки... Все хорошо, а остальное - лишь несущественные мелочи... Суета.
- Что он хочет? Просто не думать ни о чем, - в эту минуту он знал это точно.
- Можно я тебя спрошу? - подумав, произнесла она. - Я хочу ребенка... Хочу мальчика... Мальчика, похожего на тебя...
Он посмотрел в эти светящиеся веселыми огоньками глаза и произнес:
- Только сегодня я узнал, как тебя зовут. Тебя это не смущает?
- Нет!
- Теперь я никто. Безработный и нищий. Это тебя не беспокоит?
- Нет. Я хочу от тебя ребенка, хочу всего... Наконец я снова хочу всего...
Он молчал, смотрел на нее и молчал. И любовался...
- Все будет хорошо? - спросила она.
- Да...
А музыка за окном все играла и играла, не давая им остаться и побыть в этом городе вдвоем. Хотя бы ненадолго и только вдвоем...
          Прошло несколько дней. Как-то утром, проснувшись, он пошел проведать Лео. Он не видел его с тех самых пор, как они вернулись в деревню. На празднике его не было, к ним он не заходил, и Виктор начал волноваться. Двери его дома были закрыты. Он заглянул в окна, но там была только темнота и совсем никого. Он вернулся, Бетти успела куда-то уйти, и Сильвии не было дома - все куда-то подевались. Он сидел и не знал, что предпринять. Что-то нужно было делать, но что, он не знал, просто сидел и ждал своих женщин. Наконец вернулась Бетти и начала готовить обед, а вон и Сильвия промелькнула за окнами. Она шла с маленьким сыном Патриции.
- Слава богу. Хоть эти нашли себе занятия, - подумал он.
На обед было вкусное мясо, на столе появился сыр, консервы, кофе, что-то еще...
- Ты ограбила магазин? - удивленно сросил он.
- Вкусно? - спросила Бетти.
- Очень.
- Я была у Патриции,... - она минутку помедлила и продолжила,
- вот, посмотри, что я принесла, - и вынула из кармана картину Лео - маленькую купюру, а потом вторую и третью...
- Ты заняла денег?
- Нет. Я отдала нашу форель, а Пат дала мне деньги.
Он молча вертел в руках пестрые бумажки.
- Ну, милый. Мы же не можем питаться только одной рыбой! - улыбнулась она.
Он посмотрел на нее, не зная, что сказать и что подумать. И еще не знал, черт побери, что он хочет сделать, что должен сделать! А тот разговор в старинной гостиной у камина все не шел из головы. И глаза людей, собирающих остатки еды с праздничного стола, тоже забыть не мог. Что он хочет сделать?...
- Ты куда? - вдогонку крикнула ему она.
- Я скоро! - весело бросил он. - Не сейчас, но скоро!
И уже на ходу надевая куртку, он бежал к своему вездеходу...

                                                 - 34 -

          Дорога заняла около часа. Снова дорога, - подумал он. Сколько он объездил за эти два месяца дорог? Сначала его побег, потом долгая зима в горах, потом на равнине. Снова среди людей, уже совсем других. А, может быть, они всегда такими и были? Война заставила их измениться на короткий период, но пришла весна, отогрела, и теперь каждый вспоминал забытое, возвращая свою прежнюю жизнь... Только не каждому это удалось. И в той прошлой жизни не всем она удавалась. Тогда он умел проходить мимо, а теперь так не получалось. Почему? Этого он не знал. Может быть, из-за той музыки, которая научила его чему-то, а может, из-за любви к этой женщине. Но он уже знал точно, что не сможет заниматься только собой, проходить спокойно мимо домов с табличками-фантиками, быть всем должным и делать лишь то, что скажут. Встав однажды с колен, трудно опуститься на них опять. Глотнув свободы, пусть даже в окружении руин и радиации, снова возвращать себе ту странную и бессмысленную жизнь. Уж лучше не видеть этого совсем... Почему растения или животные не угнетают себе подобных? Живут себе и радуются жизни, отдают цветы и плоды, растят младенцев, потом умирают, возрождаясь снова... Сможет ли Бетти?
Этого он не знал...
Снова шлем давил ему на голову, а радиоактивный оазис уже появился вдалеке в горах. Стеклянный купол весело блестел на солнце, приглашая вернуться своего старого друга. Наконец, он был у себя... Дома...
          Долго бродил по этажам. И вдруг в этой тишине, окруженный со всех сторон прозрачными стенами, почувствовал, что повторить этого не сможет. Тишина давила на уши, на сознание, на его тело. Только голоса двух любимых женщин смогли бы оживить эти помещения, принеся сюда жизнь. И уже не хотел оставаться здесь ни на минуту.
Набрал много продуктов, потом загрузил вездеход маленькими спасительными рюкзаками с костюмами, дававшими пропуск в эту зону и, не оглядываясь по сторонам, отправился в обратный путь.
- Захочет ли она? Сможет ли?
Он возвращался. Горы обступали со всех сторон, а вдалеке виднелось его любимое море. Сняв защитный костюм, вдохнул свободно полной грудью.
- А сможет ли он? Но почему он должен бежать? Зачем нужно прятаться? От кого?! Почему нужно смириться? Почему он должен Бетти и Сильвию похоронить в том оазисе, заставив дышать их искусственным воздухом, жить искусственной жизнью? Находиться в месте, где люди должны лишь выживать, но потом снова возвращаться друг к другу? Для кого эти горы, это солнце? Для кого создан этот прекрасный мир?
Он не знал, что ему делать и что хочет, но без тех людей себя уже не мыслил, и без его любимых женщин тоже...

                                                 - 35 -

- Теперь ты ограбил магазин? - спросила его Бетти.
А он все доставал из машины коробки с едой, закрытые специальной фольгой. Она защитила этот груз от радиации, но больше была не нужна. Он свернул ее в один новый пакет, похоронив все это в подвале. Потом достал знакомые ей рюкзаки.
- Ты... Был Там? - спросила она.
Он смотрел на нее. Смотрел в ее глаза, не представляя, что сможет увезти их в тот аквариум, в тот улей, в его замкнутый мир.
- Ты хочешь нас увезти туда?
- А ты этого хочешь? - спросил ее Виктор. - Ты хочешь жить в месте, где не будешь ни от кого зависеть? Родить мне мальчика? Жить той жизнью, о которой я рассказывал тебе?
Она молча на него смотрела, переводила взгляд то на Сильвию, то на городок, на горы, которые их окружали, на высокое небо и солнце. Смотрела и молчала...
- Мы остаемся, - наконец вымолвил он. - Но, что бы я ни не сделал,... тебе придется смириться и понять меня.
- Виктор, ты меня пугаешь.
- Это не страшно. Нужно всего лишь попытаться понять, что мы хотим, и сделать это... Ты готова?
- Ты что-то задумал? - спросила она.
- Я не хочу, чтобы ребенок, которого ты придумаешь для меня, был невольником. Чтобы голодал, убивал, кого-то боялся. И Сильвия не заслуживает этого... Хватит с нее. Насмотрелась...
Вечером на их двери появилась табличка следующего содержания - "Тем, кто голодает - бесплатная помощь". Он не смог разыскать Лео. Его почему-то снова не было дома, и Виктор нарисовал этот плакат сам. Криво, но нарисовал.

                                                 - 36 -

          Скоро начали появляться люди. Они робко оглядывались, здоровались, молча заходили в дом, брали пакеты с едой и быстро уходили. Потом приходили другие так же, тихо и по одному. Вели они себя, словно преступники, не выстраивались в шумные очереди, а один посоветовал снять с двери табличку: - Кому нужно, тот дорогу найдет, - и, поблагодарив, тоже тихо исчез. Вечером у них был первый нормальный ужин, первый спокойный вечер и, наконец, первый и такой спокойный за все последние дни сон.
          Они пришли поздней ночью. Их было четверо. Двое были в военной форме с автоматами в руках. Наверное, это была пока вся армия Давида. С ними была какая-то женщина и сам Давид.
- Есть разговор, - буркнул полицейский.
- А почему так поздно? - удивилась Бетти. Она успела одеться и тоже спустилась к ним.
- Бет, у нас мужской разговор, иди в дом, - по-хозяйски сказал Давид.
- Мужской разговор с двумя автоматчиками?... Против одного Виктора?
- Мы пришли поговорить по-хорошему, - ответил Давид. Видимо, ему тоже все это не очень нравилось, но в разговор вмешалась женщина:
- Ты что делаешь, Виктор? - энергично начала она.
- Не понял? - ответил тот.
- Ты не понял? - а кто тебя просил бесплатно раздавать еду?
Из разговора стало понятно, что она была хозяйкой новоиспеченного магазина.
- И кто теперь понесет мне деньги? - кричала она. - Ты знаешь, как это называется?
От ее крика захотелось зажать уши, а она все продолжала и продолжала.
- Ладно, хватит, - перебил ее Давид. - У нас к тебе просьба, - спокойно продолжил он. - Закончим этот разговор по-хорошему. Не мешай людям работать.
- Работать?
- Да, трудиться и зарабатывать себе на жизнь.
- А как быть с теми, которым нечем заплатить в вашем магазине? - спросил Виктор.
- Пусть трудятся. Мы будем в поте лица пахать, а они приходить за бесплатной едой? Так не бывает, Виктор... Еще раз по-хорошему говорю, оставь эту затею. Возьми кредит, сделай свое дело, бизнес. Ты толковый парень...
- Я не хочу быть кому-то должен! - возразил он.
- Но ты уже должен заплатить налог за товар, который привез.
- Это не товар. Я раздавал продукты голодным людям.
Виктор посмеялся. - Если ты псих, не значит, что это не товар.
- Ты не отдал продукты на проверку! - не выдержала хозяйка магазина! А если ты потравишь людей?
- Совсем недавно вы были счастливы любой возможности найти эту еду.
- Может, нам всем закрыть бизнес из-за одного идиота? - снова завизжала женщина. Но Давид опять сурово на нее посмотрел, и она осеклась.
- В последний раз тебя предупреждаю, - сказал Давид. - Дальше будет разговор другой.
- Давид, я нарушил ваши законы? - удивился Виктор.
- За такое дело - под суд, - ответил тот.
- Тогда давай сразу. Не будем ничего ждать, - сказал Виктор. - Давай по-плохому. Валяй!
Давид потянулся к кобуре, но остановившись, задумался.
- Ты уже нарушил несколько законов. Ты не заплатил пошлину и налоги. Не платишь за транспорт... Знаешь, что за это грозит?
- Нет. Не знаю. У тебя свои правила - у меня свои.
- Но ты будешь жить по нашим правилам! По тебе тюрьма плачет!
- Вот! - улыбнулся Виктор, - я давно ждал этого слова! Тюрьма! Тогда сажай. Давай прямо сейчас! - и протянул руки, предлагая надеть на них наручники.
Давид на секунду задумался, - ну, зачем же прямо сейчас. Успеется.
Он подошел к вездеходу Виктора и открыл дверцу. - Хорошая привычка, оставлять ключи в замке зажигания. Новая привычка... Ты заплатишь за транспорт, получишь разрешение и только тогда будешь на нем ездить. А пока я арестую твой вездеход. На штраф-стоянку! Время пошло!
- Давид. Ты должен посадить меня в тюрьму? - опять спросил Виктор.
- За такое сажают, - твердо ответил полицейский.
- Так выполняй свой долг!
Давид на мгновение замер.
- Сажать за то, что ты помогаешь людям? - гневно ответил он. - А завтра меня все будут мешать с грязью? У меня есть и совесть, и честь,... - подумал и добавил, - ...полицейского.
Потом он заскочил в вездеход и крикнул остальным:
- Поехали, ребята! ...Ты еще придешь ко мне по-хорошему. Тюрьма - это слишком просто! С голоду начнете подыхать, тогда и приползете... Иди, работай!...
Люди забрались в кабину вездехода и поехали в свой город. В свою страну, где теперь все было по их законам...

                                                  - 37 -

          Она словно чувствовала что-то и не хотела заканчивать этот день, засыпая. А уже начинался новый день, но ей было так мало их маленького прошлого, тех первых голодных дней, их чудесного дома на равнине. И не важно, что случилось потом, важно было то, что они были вместе, и им было сказочно хорошо, как уже не верилось, что когда-нибудь будет. А потом их рыбалка в этих горах, их плантация, где они так и не успели ничего посадить, но нашли место и начали мечтать и надеяться... А сейчас женское чутье подсказывало неминуемую беду, которая вновь настигает их, и они снова и снова будут бежать, но уже вместе. Только вместе. Поэтому так не хотелось заканчивать день вчерашний, но сегодня уже наступило...
- Ты будешь любить меня? - спросила она. - Ты всегда будешь меня любить?
- Буду.
- Мы будем вместе?... Мы всегда будем вместе?
- Да.
- Все будет хорошо? - спросила на прощанье она. На прощанье, потому что сейчас он уснет, и это завтра наступит...
- Береги Сильвию, - ответил он. - Обещай мне, что ты будешь ее беречь. Тогда все будет хорошо. Обещаешь?
- Да, - сказала она, мысленно прощаясь с ним и с этим вчерашним днем. - Придется что-то пережить опять. Осталось немного, и снова все будет хорошо, - думала она. Провела по его волосам, по сильной руке... Смотрела, не отрываясь. А этот настырный подбородок, этот упрямый лоб! Но он спал и не чувствовал этого, а она все чувствовала, все понимала, поэтому не могла уснуть...

                                                  - 38 -

          Человек шел по горной деревне, где жили люди. Он смотрел по сторонам, улыбался и здоровался с прохожими. Читал пестрые вывески, которые сверкали надписями, такими разными, какими и были эти люди, обитавшие здесь. С удовольствием улыбался всем и каждому. Поздоровался с солдатами, стоящими на часах на почетном карауле у дверей самых важных домов и офисов. У него было удивительное, какое-то восторженное состояние, и казалось, что он летит, а не идет по земле. И вновь то забытое чувство полета, ощущение необыкновенной легкости вернулось к нему - словно не идешь, а отталкиваешь планету, и поэтому она вертится... Такое, наверное, бывает, когда ты наконец, что-то решил, и теперь ты свободен и счастлив... Он попросил Беатрис оставаться с Сильвией и ждать его. Он вернется. Не сразу, но когда-нибудь точно придет. А она поняла его, и ни о чем не спросив, просто смотрела и улыбалась. Наверное, так и должна отпускать женщина своего мужчину, чтобы он помнил ее такой...
          Напоследок ему захотелось заглянуть в тот дом на окраине городка с бронзовой вывеской и большим старинным камином. Нет, даже не зайти, лишь взглянуть на странную вывеску, а потом идти дальше и сделать то, что он хотел... Он замер. На месте этого дома была высокая трава и больше ничего, никаких напоминаний. Как будто его и не было вовсе. Человек был потрясен. А эти двое? Где эти странные парни? Он немного постоял на месте, где когда-то был дом. Он не мог ошибиться - этот дом находился именно здесь. Но теперь на его месте лишь огарок большой коричневой сигары, лежащий в траве и больше ничего.
- Мы тебе поможем, - вспомнил он...
- Не нужна их помощь. Если есть страховка - все теряет смысл! Ты снова зависишь от кого-то и делаешь это не по зову совести, а значит опять несвободен.
- Очень хорошо! - думал он. - Так даже лучше.
          Потом человек вернулся к центральной площади и подошел к зданию ресторана. Привратник гостеприимно приоткрыл перед ним дверь: - Прошу вас, заходите, - вежливо произнес тот.
- Как жаль, что он не может дать ему чаевых! - подумал он. Потом вынес из ресторана стол, поставил на него стул и пополз наверх. Швейцар сначала не понимал и даже помогал ему. Наконец, человек забрался на крышу этого трехэтажного дома, встал там и, оглядевшись вокруг, развернул большой плакат. На одной его стороне красовалась картина новой купюры. Та самая икона, которую за ненадобностью выбросили, заменив ее маленькими, но точными копиями, которые теперь назывались деньгами. Человек, видимо, подобрал ее и зачем-то сохранил. Итак, на одной стороне плаката был рисунок купюры, а на другой была написана одна короткая фраза. Человек забрался на высокий конек крыши, развернул плакат и поднял руки. А на плакате было написано:
"Посадите меня в тюрьму!"

                                                 - 39 -

          Люди шли по улице. Увидев странного человека на крыше, сначала смотрели с любопытством, даже с каким-то интересом, потом, испуганно озираясь, быстро проходили мимо. Улица опустела. Опустела, как тогда, когда он впервые на это же место привез еду. А эти люди останавливались вдалеке, поворачивались, снова украдкой смотрели, словно были виновны в том, что имели глаза. Площадь в самом центре города была совершенно пуста.
          Появился Давид. Сначала он ничего не заметил, но понимая, что здесь что-то не так, поднял глаза наверх.
- Что за дьявол! - выругался он. - Виктор, ты спятил? А ну-ка слезай оттуда.
Рядом с ним появилась какая-то женщина.
- Он не брал у меня разрешения! - оправдывалась она. - Это не санкционированный митинг. Давид, ты можешь его арестовать!
Виктор встал и направил плакат прямо надписью на этих двоих, словно просил их об этом.
- Да он издевается! - понял Давид. - Ах ты... Ты издеваешься над нами!
Его возглас перебил тучный банкир. Он стоял рядом, платком вытирая лоснящееся лицо и тяжело дыша.
- Не нужно никого арестовывать! - сказал он. - Вот еще одно доказательство, что у нас демократический город! - Громко произнес он. - Каждый имеет право на собственное мнение... Что вы хотите, Виктор? - крикнул он. - Мы готовы рассмотреть ваши требования.
Виктор в ответ молча повернул плакате с надписью прямо на банкира.
- Я же говорю - он просто издевается, - повторил Давид.
- И мешает работать! - добавила женщина.
Люди робко начали подходить ближе, собираться за спинами этих сильных мира сего. Это были по большей части хорошо одетые граждане. Они держали в руках какие-то бумаги, папки. Все они спешили по делам, но теперь обо всем забыли, стояли и смотрели.
- Объясни толком, чего ты хочешь? - опять закричал Давид.
Виктор снова молча повернул плакат к нему.
Банкир вытер лицо. Потом воскликнул, обернувшись на людей:
- Ну, если это все - всем нужно расходиться и заниматься делами. Мы уделили ему достаточно времени и внимания. Пусть сидит там - сколько ему вздумается. Не снимайте его, Давид, он снова туда полезет и не обращайте на него внимания...
- Нужно оцепить это место, - проворчал Давид.
Все больше людей собирались поодаль и смотрели наверх. Теперь в толпе появились уже совсем другие граждане - одетые намного проще. Они не расходились, но и боялись подойти ближе...
          Внезапно окрестности огласились колокольным звоном. Люди обернулись в сторону церкви. Там на крыше стоял Леонардо и раскачивал огромный кусок трубы, который как по наковальне бил по куску железного рельса.
Как он затащил это на крышу - было неизвестно, но звук получился отменный.
- Вот и Лео нашелся, - подумал Виктор. - Значит теперь он не один.
- Еще один придурок, - сказал Давид. - Пора с этим заканчивать.
- Не трогайте их! - громко воскликнул банкир, - это милейшие люди и шалости их невинны, как у детей. Пусть развлекут народ.
А Лео уже добился своего. Казалось, люди всего города вышли сюда и толпились на этой улице. Лео спустился, весело направившись к зданию ресторана, а в руках у него был большой саквояж. Он подошел вплотную к стене и крикнул:
- Привет, Виктор! Лови!
И тяжелый чемодан полетел прямо на крышу. Через минуту Лео стоял рядом с Виктором.
- Ну вот, теперь у нас два клоуна, - сказал Давид. - Что будем делать? - спросил он банкира.
Тут закричала какая-то женщина.
- Лео, если ты не спустишься, домой не возвращайся!
Это была та самая девушка, которая выдавала "разрешения и запрещения", - повезло парню, - подумал Виктор.
- Посадите нас в тюрьму! - прокричал Лео. - Это свободная страна! Мы имеем право сидеть в тюрьме! Посадите нас туда!
Люди смеялись, другие негодовали, третьи, совсем голодные, молчали.
- Почему они молчат? - подумал Виктор. - Им нечего терять.
- Ну вот, началось веселье, - сказал Давид. - А я говорил - надо было сразу его оттуда снять.
- Подождем, - мудро ответил банкир.
- Посмотрите на горы, посмотрите на это небо, на солнце. Они смеются над вами, - продолжал свою речь Лео. Несмотря на раннее утро, он был слегка пьян, но это только придавало ему красноречия.
- Люди, что вы делаете? Оглянитесь на себя. Вы потеряли то, что вернула вам проклятая война. Вы потеряли свое лицо. Теперь на ваших лицах гримасы. Вы разучились говорить, любить, смотреть на это небо! Ваши дети родятся такими же - злобными, холодными и пустыми. Вы - пустые бутылки из под кислого вина, которое выпил кто-то другой. В вас не зальешь даже свежего вина, потому что оно сразу же скиснет.
- Потрясающе! - подумал он, - Лео говорит так же, как и он думает, только своими словами. Удивительный человек!
          Он встал, поворачивая плакат направо и налево, во все стороны, чтобы те, кто подошел позже, могли его видеть.
- Вы динозавры. Еще не закончилась трава на этой планете, а вы уже начинаете поедать друг друга, - продолжал Лео.
- Вам судьбою был дан один единственный на тысячелетия шанс все исправить, повернуться лицом друг к другу, а вы снова надели эти воротнички, окружили себя полицейскими и взяли в руки оружие. Нет, еще не взяли, но оно дожидается вас в арсенале у Давида. И тюрьма пустая тоже дожидается... И теперь, если ты захочешь быть свободным, ты можешь оставаться им только там, за решеткой. Какой абсурд! ...
Он достал из саквояжа бутылку вина, отхлебнул добрую половину и протянул Виктору. Тот из солидарности тоже отпил и поставил ее на крышу. А Лео продолжал:
- Но почему вы молчите? Больше вас никто не спасет. Вы скоро погибнете от голода, - он смотрел в сторону серой толпы голодных людей, которая так и не успела переодеть одежды военных времен и стояла поодаль.
- Почему вы стоите позади? Это ваша жизнь, ваш город! Эти горы и солнце, все это ваше! Люди, оглянитесь вокруг, вспомните о себе, ведь не ради этого убожества вы явились на свет!
Лео допил бутылку и со словами, - сделайте что-нибудь! - бросил ее в дом напротив.
- Эй, придурок, полегче, - закричал Давид.
- Включите музыку на площади! И погромче! - сказал банкир хозяину ресторана. - Пора заглушить этого оратора.
Через минуту бравурная громкая мелодия огласила всю площадь. Всю горную долину, всю эту маленькую страну, где люди стояли, молчали и слушали...
Лео пытался перекричать ее, но было бесполезно. Тогда он повернулся к Виктору:
- Знаешь, я хотел сначала сделать это для себя и для нее... Вон для той дуры... Потом подумал - и для вас тоже и для всех тех, кто скоро подохнет с голоду. Только зачем нам это нужно? Правда, Виктор? - и с этими словами он раскрыл тяжелый саквояж. Теперь стало понятно, чем он занимался все последнее время и почему его нигде нельзя было найти. Лео поднял над головой пачку новеньких банкнот, развернул ее, размахнулся изо всех сил и метнул их в толпу людей.
- Вы хотели этого? Получите!
Он все доставал и доставал новые пачки, и сеял их с крыши. Музыка оглашала окрестности вокруг, она гремела на всю горную долину, а пестрые бумаги летели, как цветные бабочки, опускаясь на тротуар, попадая в людей, в руки, в их лица... Это был уже целый ливень из цветной мишуры, и теперь она покрывала всю улицу. Вдруг Виктору на мгновение показалось, что он видит в толпе тех самых двоих - одного в белом одеянии, а другого в черном. Они стояли и, улыбаясь, смотрели на него. А на груди Виктора гордо красовалась надпись - "Посадите меня в тюрьму"...
Банкир еще минуту потоптался, вытер с лица пот и повернулся к Давиду:
- Ты знаешь, что этот парень только что сделал? ... Он обрушил нашу национальную валюту.
Сказал это и пошел прочь. А пестрый серпантин из разрисованных фантиков безнаказанно и весело продолжал кружиться по площади, падая на крыши домов и на землю. Ветер подхватывал эти бумажки и мчал их все дальше и дальше в нескончаемом хороводе, не понимая - что он делает... Да и где ему было понять? ...
          Давид, наконец, решив, что пришла пора действовать - направил своих людей на крышу. Лео старался успеть разбросать все из своего саквояжа, уже отбивался от полицейских этими пачками цветных купюр. Но их скрутили, надели наручники и стащили на землю. Потом долго вели через площадь, а люди расступались, давая дорогу. Полицейские подталкивали, торопясь закончить свое дело. Наконец, их спустили в подвал дома, где на стене была прибита та самая - маленькая, но столь желанная вывеска - "Тюрьма".

                                                 - 40 -

          Солнце село в горах. В камере стало совсем темно. Свет здесь не полагался, хотя было тепло и сыро, и в мисках стояла какая-то еда.
- Почему в мисках? - подумал он. - Хотя, какая разница...
Лео лежал на своем матрасе и безмятежно спал. У него было лицо нашкодившего ребенка. Он был очень молод, только теперь Виктор подумал, что ему нет и тридцати. Совсем еще мальчик, такой талантливый, ранимый и настоящий. Как ему удалось сохраниться? Теперь он чувствовал какую-то нерушимую связь, дружбу, которая навсегда останется между ними.
Ему было спокойно и хорошо. Там, дома, у него была любимая жена и дочь, а теперь еще появился друг. Настоящий друг... Вдруг вспомнил о том подвале, где когда-то провел несколько дней. Наверное, все подвалы друг на друга похожи. И тот на его горе, на глубине сотен метров и этот. Они имели стены, потолки, имели человека, запертого и отрезанного от всего мира, но свободного - потому что, никакие стены не могли ограничить эту свободу. Поэтому ему было как-то спокойно и хорошо...
          В окошко постучали. Это была Бетти. Он раскрыл ставни и через металлическую решетку протянул ей руку. Она взяла ее обеими руками и провела по губам.
- Привет, - подумал он.
- Привет, - молча ответила она.
- Как ты?
- Ничего.
- Ничего - это ничего, - снова подумал он.
- Без тебя ничего, но когда твоя рука со мной - хорошо.
- Хорошо и спокойно, - подумал он.
- Я скучаю, - посмотрела на него она.
- Я тоже... Это не навсегда, - ответил он ей взглядом.
- Люди начали уходить отсюда, - заговорила она. - Не многие, но все же...
- Туда обратно? - спросил он.
- Нет, в горы. Дальше на север. Они хотят найти другие стоянки и жить там. Нас тоже звали, но мы с Сильвией будем ждать тебя.
- Вам нечего есть, - сказал он.
- Ничего, что-нибудь придумаем.
- Когда нас выпустят, можем тоже пойти дальше, этого ребенка с собой возьмем? - и он показал на Лео.
- И его девушку - она хорошая. Она приходила ко мне, просила передать ему, что он дурак и что она любит его. А еще - у них будет ребенок.
Теперь они долго молча смотрели друг на друга.
- И я тебя люблю, - подумал он.
- Я тоже, - ответила глазами она. - Все будет хорошо?
- Да...

                                                  - 41 -

          Взрывы разорвали на части тишину горной долины. Бомбы рвались сразу со всех сторон. Виктор был оглушен этим грохотом и мог только бросаться на решетку, чтобы увидеть, что творится наверху. Дома горели и рушились, как игрушечные. Утреннее солнце нещадно слепило глаза, и он не понимал, что происходит. Внезапно, страшный удар сорвал крышу над его головой, и открылось голубое небо. Он оглянулся. Лео спал, как убитый.
- Тем лучше, здесь безопаснее, - подумал он и выбрался наружу.
Над головой, словно три огромных жука летали вертолеты. Они бросали бомбы и снаряды, переворачивали дома, как пушинки, и ни метра не оставляли невспаханной земли... Ковровая бомбардировка - понял он. И еще струи какой-то дьявольской дряни извергались из них. Они обволакивали остатки домов и поджигали их.
- Напалм! Запрещенное оружие той войны. Запрещенное? Теперь можно все.
Какие-то дома еще оставались не тронутыми, освещаясь лучами утреннего солнца. Кто-то еще мог спастись, выбравшись из них, но шаг за шагом огненный шквал не оставлял им никакого шанса. Дом Бетти находился на самом краю деревни, и не был разрушен. Вертолеты летали почти над головой, но его словно заговорили... Он с ненавистью посмотрел на пилотов, которые были видны близко. И вдруг ему показалось лицо одного из них очень знакомым. Он сидел в кабине, на голове его был надет черный шлем, черный дым обволакивал дома его жертв, и было что-то дьявольское в этом взгляде. Он повернул к нему свое лицо, и Виктор узнал его!
- Мы поможем тебе! - он вспомнил его голос!
Виктор побежал. Он мчался, как загнанный зверь, нет, как спаситель, и знал, что его не тронут! И если он успеет добежать до своего дома..., их дома, - они будут спасены! А пока дом виднелся там на самом краю, и казалось, ему ничто не угрожает.
- Они обещали ему!
Оставалось еще сотня метров, уже полсотни... Внезапно вертолет завис прямо перед ним - всего в нескольких шагах. Черный парень снова посмотрел ему прямо в глаза, поднял руку с оттопыренным большим пальцем кверху, потом повернул его вниз и сделал вираж... Там, где только что стоял их дом, где находилась их крепость, их очаг любви, теперь зияла огромная черная воронка! Вот брызнула струя напалма и огненный фонтан рванулся из этой страшной ямы, не оставляя уже никакой надежды. Он упал на землю то ли от взрывной волны, то ли от отчаяния.
- Они ему обещали!!!
Подполз к огню, который почему-то не обжигал его, а вокруг внезапно наступила кромешная тишина, и только треск сухого горящего дерева и в отдалении звуки падающих остатков стен домов... Все! ... Это был конец...
Три большие черные птицы, урча моторами, растворялись вдалеке за горами, там, откуда недавно взошло яркое, утреннее солнце. А теперь оставалась только тишина...
Он вернулся к тому месту, где минуту назад оставил Лео... Черная воронка. Вокруг огонь и дым, и снова только мертвая тишина...

Он шел по долине, поднимаясь к горным вершинам, потом к морю, к дому его, откуда он когда-то пришел сюда. На нем не было защитного костюма. Теперь ему было все равно - радиация там или нет, и сколько ему еще оставалось. Он хотел только одного - туда, к себе... Человек опять забрался слишком высоко, и спускаться не было ни сил, ни желаний. А как же те горы, которые виднелись вдалеке? Что горы? Ну, горы... Горы... Все равно их не обойти ему одному и кому теперь это нужно?
Он поднимался все выше, а солнце ярко слепило глаза, застилая все под ногами. И так, совершенно ослепший от этого света, он совершал последнее свое восхождение. Только вперед и ввысь...

                                       - 42 -

Наверху, на каком-то очень высоком этаже в открытом кафе сидели двое. Кафе называлось "Небесное". И действительно, если с его террасы посмотреть вниз и если голова не начнет кружиться - видны были облака, которые стелились по земле и горы. Это был очень высокий этаж. А наверху только небо и жаркое солнце. Один из них был одет в белые штаны и белую просторную рубашку, которая свободно спускалась до колен, прикрывая его красивое молодое тело. Другой был в черной куртке и черных брюках. Волосатые, мускулистые руки обнимали половинку его стола.
- Не жарко? Снова в черном? Не пора ли сменить одежду? - спросил человек в белом.
- Иронизируешь? - парировал волосатый.
- Когда же принесут счет?
- Ты говоришь о конце пари?
- Да, и платить тебе, - сказал белый человек.
- Что же - я готов, - ответил черный человек. - Девушка, милая - счет, пожалуйста.
Девушка была то ли в розовом сарафане, то ли вообще без него. Это было не важно, в чем была девушка - на такой высоте и такой жаре. Этих двоих, скорее всего, мало чем можно было удивить. Впрочем, им, пожалуй, было все равно. Им здесь уже надоело. Человек в черном бросил на принесенный поднос несколько монет и хотел откланяться. Белый жестом его остановил.
- Зачем ты это сделал? - спросил он.
- Я помог ему. Мы обещали, и я выполнил наши условия. Он жив.
- Этого мало... Ему этого мало, и ты знаешь об этом.
- Да, я немного погорячился, - сказал человек в черном. - Но уже ничего не поправить.
- Ты помнишь, что сказал их любимый живописец да Винчи - "Лучше смерть, чем усталость". Может, хватит испытывать этого человека? Он уже сделал все, что мог.
Человек в черном подумал и произнес:
- Ты становишься сентиментален. Извини, помогать - не моя работа. До встречи...
- Увидимся! - белый человек, или не человек вовсе, проводил взглядом своего компаньона и посмотрел с высокого этажа вниз. Он смотрел и думал, и вспоминал...
- Почему эти люди получились такими? Разве трава забывает расти, камни бросаются друг на друга, стирая в порошок? Цветы ленятся распускаться и цвести, а солнце отказывается светить? Или стадо диких коз, подходя к высокому обрыву, бросается головой вниз, не помня ни о чем? Почему, когда у них есть все... и эти горы, и море, и цветы на склонах, и этот ветер, и яркое солнце, звезды в ночи... когда у них, кроме тела, есть душа, есть способность любить и мыслить... Почему на ум им приходит лишь одно - стереть эту душу и все то, что на глубине ее таится, и жить только ради тела своего? Как просто... Хотя, здесь наверху все кажется - легко и просто. Но чего стоило этому человеку столько времени провести там внизу ОДНОМУ? Наверное, этого не понять никому, ничем не измерить... А, может быть, для того чтобы понять это - нужно быть просто человеком?...
Облако поднялось до этого высокого этажа, и кафе растворилось в голубоватой дымке.

                                        *        *        *

Мы не ангелы и не демоны. Мы не можем посмотреть сквозь облака и увидеть, что за ними скрывается. Перенестись через горы не можем и узнать, куда дойдет этот человек? И дойдет ли?... Но мы можем взять перо у автора, перевернуть страницу, и на оставшемся, пока еще свободном месте, на чистом листе бумаге, дописать еще несколько строк:

- Тебя выпустили? - этот голос возник ниоткуда, но был он совсем близко. Бетти стояла прямо перед ним и держала за руку Сильвию, а в другой руке у нее было ведро, полное форели.
- Что с тобой? Что случилось? Ты весь в саже. Там был пожар? - удивилась она. Он молчал и не мог вымолвить ни слова.
- Они добрались и сюда? - вдруг поняла она. - Мы слышали грохот, подумали, что идет гроза и решили вернуться. Это были они?
Она долго ждала, пока он ответит.
- Жалко Лео, - только и смог вымолвить он...
- Это кто нас хоронит?
Зеленые густые кусты позади них раздвинулись и, совершенно черные от сажи, появились две фигуры. Черные, но знакомые до боли.
- Пока ты спасал своих, я успел вытащить ее! - радостно продолжал Лео. - Познакомьтесь, это Изабель. И у нас будет ребенок!... Черт нас всех подери! - вдруг заорал он на всю долину. И эти горы теперь, зная об этом, передавали новость все дальше и дальше от вершины к вершине, от долины к бескрайнему морю, раскатистым эхом пролетая вдалеке.
- У нас будет ребенок! - продолжал кричать Лео...
- Мы знакомы, - сказала Беатрис, глядя на Изабель.
- И у нас, - она перевела взгляд на Виктора. - И у нас тоже будет ребенок...
Он подошел, обнял ее, долго смотрел так и ничего не говорил, потом спросил:
- Что же мы будем делать?
Все замолчали, глядя вдаль, где открывалась горная долина.
- Рисовать картины и играть на рояле. Ловить форель и выращивать хлеб. Растить ваших маленьких детей и никогда не стрелять... Хорошо у меня получается? - это сказала Сильвия. Маленькая, но такая взрослая Сильвия, с голосом чудесного ребенка, и такой уже взрослой женщины, которую они никогда не слышали или просто не знали, как она умеет говорить...

Май 2010 г.

Нравится

Дорман Валентин
Прямая ссылка

Кстати, я не изобретаю велосипеды, считая конструкцию совершенной. Другое дело, люблю их починять, но, опять, чётко следуя первоначальной конструкции.

Среда, 20 Авг 2014 - 2:04:30 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Дорман Валентин
Прямая ссылка

Я тоже благодарю вас за внимание!
Верю и тому, что вы знаете, но могли и забыть по случаю торжества. Т.е. люди, как и Земля, освещаются солнцем в разное время. Когда у вас ночь, у меня дневной обход мест производства и лучших друзей. А у вас наоборот.
Слов в этот раз не много, потому что я не стучу в закрытые двери, или просто по 58 раз не повторяю одно и то же. Глух, так глух, слеп так слеп. Впрочем, язык жестов мы с вами пока не пробовали, потому что наша связь не по видеоскайпу. Значит, держать так держать! И вам не болеть! Успехов желаю, и вовсе не считаю нужным корректировать ваше личное время сна или бодрррррррррррр.

Пятница, 15 Авг 2014 - 23:40:59 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Ёлшин Олег
Прямая ссылка

Не спится, дорогой? Ночной обход? Как хорошо, что ваших слов на сей раз не так много. Исправляетесь! Так держать!

Пятница, 15 Авг 2014 - 6:24:21 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Дорман Валентин
Прямая ссылка

Дорогой Олег! В первых строках своего обращения, прошу сказать, например, господину Буторину, что блок "Автору спасибо!" - мой. И даже ссылка на моё изобретение меня не устраивает. Просто вежливо прошу оставить хоть это малое мне.
Заранее благодарю за понимание, что на изобретение велосипеда я не претендую.

Во-вторых строках моего письма читайте цитату из вашего: "Это был очень высокий этаж". Таки очень высокий! О лишних словах (их тут страниц на пять) вновь говорить не буду, раз уж они помогают вам строить такое.
Желаю не меньших успехов.

Пятница, 15 Авг 2014 - 5:42:13 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Ёлшин Олег
Прямая ссылка

Николай, не окончательное пожалуйста. Если у вас хватит сил добраться до финала, буду рад услышать резюме.
С уважением, Олег.

Четверг, 14 Авг 2014 - 9:01:49 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Ёлшин Олег
Прямая ссылка

Ирина, всегда рад вашим комментариям. Когда 2009г. начинал писать этот роман, не представлял, что фантазия начнет воплощаться в жизнь спустя всего несколько лет. Надеюсь, события не зайдут так далеко, как в повествовании, представленном выше.
С уважением, Олег.

Четверг, 14 Авг 2014 - 8:55:27 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Ёлшин Олег
Прямая ссылка

Уважаемая, Валерия. Благодарю за скорую постановку моего романа и пожелания.
Ваш, Олег.

Четверг, 14 Авг 2014 - 8:51:05 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Буторин Николай
Прямая ссылка

Автору спасибо, но не окончательное, так как до конца не прочел, но чтение захватывает. Когда прочту до конца, напишу подробнее.
Б.Н.

Четверг, 14 Авг 2014 - 2:45:24 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Вайнер Ирина
Прямая ссылка

Да, я помню, уважаемый Олег, вашу работу "Столик на троих" в кафе "Небесное". Работа, безусловно, интересная, ёмкая. Тогда, в первую вашу публикацию, я прочитала половину текста, первые главы, просто не осилила весь текст. А сейчас я пошла другим путём - захватила несколько последних глав, так как нетерпение приблизиться к финалу фэнтези, пересило. Да, я полностью согласна с мнением Валерии, в вашей фантастической повести освещены события сегодняшних дней. Удивительно! Хотя работа датирована 2010-ым годом, но вам, видимо, было дано предвидение той картины, которая охватила жарким пламенем войны многие страны в 2014 году...
Спасибо, Олег, за огромный литературный труд. Поднять его на высоту небесного кафе, ой как тяжело.
Буду продолжать чтение вашей повести.
С искренним уважением - Ариша.

Четверг, 14 Авг 2014 - 1:28:42 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter
Андерс Валерия
Прямая ссылка

Уважаемый Олег!
Спасибо за фэнтези, редкий для нашего сайта жанр, но многими любимый.
Для читателей напоминаю, что отрывок из этой работы "Столик на троих" был напечатан в рубрике "Рассказы" (на странице г.Ёлшина) и вот сейчас по просьбе многих работа публикуется полностью.
И хотя представленный роман трудно одолеть за один присест, но чтение действительно захватывает и не легко оторваться от развития сюжета и событий, которые перекликаются с нашей повседневностью, с тревожным летом 2014.
С благодарностью за большую интересную работу и с пожеланием успеха!
Валерия

Среда, 13 Авг 2014 - 0:57:34 http://maps.google.com/maps?z=15&q=,

0 Нравится Поделиться Короткий URL: Facebook Twitter

Публикации

Столик на троих.

Люди, участвующие в этой беседе

Комментарии (10)

Дорман Валентин

Дорман Валентин

Ёлшин Олег

Дорман Валентин

Ёлшин Олег

Ёлшин Олег

Ёлшин Олег

Буторин Николай

Вайнер Ирина

Андерс Валерия

Закрепленные

Понравившиеся

Последние поступления

Календарь

Кто сейчас на сайте?

Посетители